соответствующего судебного акта. Должник, исполняющий судебный акт (т.е. совершивший предусмотренное в нем действие) с просрочкой, вправе обратиться в суд с заявлением о снижении размера присужденной денежной суммы, предоставив свои доводы о причинах такой просрочки.

Согласно п. 4 Постановления Пленума ВАС РФ N 22 ответчик, полагающий, что не сможет по уважительным причинам исполнить судебный акт в установленный срок, вправе ходатайствовать в суде о предоставлении отсрочки или рассрочки исполнения судебного акта. В случае удовлетворения такого ходатайства денежные средства, присужденные судом на случай неисполнения судебного акта в период отсрочки или рассрочки, не подлежат начислению.

Решены в указанном Постановлении Пленума ВАС РФ и вопросы правопреемства по обязательству, связанному с уплатой присужденной судом денежной суммы на случай неисполнения судебного акта.

В случае, когда правопреемство (как универсальное, так и сингулярное) имеет место на стороне взыскателя, право на получение присужденных судом денежных средств на случай неисполнения судебного акта переходит к его правопреемнику, если соглашением правопредшественника и правопреемника не предусмотрено иное.

Если же правопреемство возникает на стороне должника (при универсальном правопреемстве во всех случаях, а при сингулярном - в случаях, если иное не предусмотрено соглашением между правопредшественником и правопреемником), то обязанность уплачивать взыскателю присужденные денежные средства за неисполнение судебного акта переходит к правопреемнику должника.

Нельзя не отметить, что ситуация, когда высшей судебной инстанцией сначала дается разъяснение практики применения судами несуществующей правовой нормы, а затем спустя длительное время (более года!) такая норма появляется в законе, выглядит довольно странно и могла возникнуть лишь при уникальных обстоятельствах, в качестве которых, наверное, можно признать одновременное осуществление как реформы гражданского законодательства, так и судебной реформы, в ходе которой упраздняется одна из высших судебных инстанций. Так или иначе, Постановление Пленума ВАС РФ N 22, содержащее разъяснения практики применения правовой нормы (п. 1 ст. 308.3 ГК РФ), вступившей в силу лишь 1 июня 2015 г., оказалось весьма полезным для формирования судебной практики по ее применению.

Исполнение обязательств

В законопроекте, принятом в первом чтении, было предложено расширить общие положения об исполнении обязательств (ст. 309 ГК РФ), а именно правило о том, что обязательства должны исполняться надлежащим образом в соответствии с условиями обязательства и требованиями закона, иных правовых актов, а при отсутствии таких условий и требований - в соответствии с обычаями оборота или иными обычно предъявляемыми требованиями, - за счет нового законоположения о порядке исполнения должником обязательства в случае, когда его кредиторы заключили между собой соответствующее соглашение. Речь шла о дополнении ст. 309 ГК РФ правилом о том, что при наличии между кредиторами одного должника соглашения о порядке осуществления (в том числе об очередности удовлетворения) требований об исполнении обязательств должником полученное от должника исполнение распределяется такими кредиторами в соответствии с условиями указанного соглашения.

Вместе с тем в окончательной редакции соответствующих законоположений, внесенных в текст ГК РФ, предложенное в законопроекте простое правило, которое в случае стечения кредиторов позволяло им самим определить порядок распределения между ними того, что будет получено от должника в результате исполнения последним его обязательств, превращено в громоздкую и неповоротливую конструкцию.

Согласно ст. 309.1 "Соглашение кредиторов о порядке удовлетворения их требований к должнику" (в законопроекте вопрос решался путем дополнения ст. 309 ГК РФ небольшим абзацем) между кредиторами

одного должника по однородным обязательствам может быть заключено соглашение о порядке удовлетворения

их требований к должнику, в том числе об очередности их удовлетворения и о непропорциональности распределения исполнения. Стороны такого соглашения (т.е. кредиторы) обязаны не совершать действия, направленные на получение исполнения от должника, в нарушение условий указанного соглашения (п. 1 ст. 309.1).

Получается, что кредитор, заключив с другими кредиторами того же должника указанное соглашение, лишает себя права требовать от должника исполнения обязательства перед ним, поскольку получение кредитором такого исполнения может нарушить условия соглашения с другими кредиторами (например, в случае, если требование этого кредитора по условиям соглашения подлежит удовлетворению не в первую очередь). При этом он также не вправе требовать от должника исполнения обязательства на условиях, предусмотренных соглашением, поскольку данное соглашение кредиторов на должника, в нем не участвующего, не распространяется, что прямо закреплено п. 3 ст. 309.1 ГК РФ.

Еще более странным представляется законоположение, предусмотренное п. 2 ст. 309.1, в силу которого исполнение, полученное от должника одним из кредиторов в нарушение условий соглашения, подлежит

передаче кредитору по другому обязательству в соответствии с условиями указанного соглашения, а к тому кредитору, который передал полученное от должника исполнение другому кредитору, переходит требование последнего к должнику в соответствующей части.

Таким образом, простое решение проблемы стечения кредиторов, когда последние договариваются о порядке распределения между собой того, что будет получено от должника при исполнении им обязательств перед каждым из кредиторов (как было предусмотрено в законопроекте), вдруг трансформировалось в сложный и непонятный комплекс правоотношений. Ведь теперь каждый из кредиторов, получив причитающееся ему исполнение обязательства от должника (как это может нарушить условия соглашения, которое не распространяется на обязательства должника?), обязан передать полученное другому конкретному кредитору (видимо, вышестоящему по очередности удовлетворения требований) и в свою очередь, исполнив, по сути, обязательство должника перед этим кредитором, получить в порядке суброгации требование указанного кредитора к должнику.

Однако в таком виде (ст. 309.1 ГК РФ) соглашение между кредиторами одного должника теряет практический смысл. Ведь при стечении кредиторов у отдельных кредиторов появляется риск не получить удовлетворения своих требований. Именно данное обстоятельство могло служить побудительным мотивом для заключения между кредиторами соглашения, по условиям которого все полученное от должника в порядке исполнения им своих обязательств (перед любым из кредиторов) будет распределяться между всеми кредиторами.

Норма о праве на односторонний отказ от исполнения обязательства (одностороннее изменение его условий), связанного с осуществлением его сторонами предпринимательской деятельности, в случаях, предусмотренных законом или договором (ст. 310 ГК РФ), дополнена положением о том, что реализация этого права может быть обусловлена необходимостью выплаты определенной денежной суммы другой стороне обязательства.

Приведенная норма по сути своей - частный случай включенных в ГК РФ (новая ст. 406.1) общих положений о возмещении потерь, возникших в связи с исполнением, изменением или прекращением обязательства (известных некоторым зарубежным законодательствам как indemnity). Согласно новым законоположениям договором, исполнение которого связано с осуществлением его сторонами предпринимательской деятельности, может быть дополнительно предусмотрена обязанность одной из сторон возместить имущественные потери другой стороны, возникшие в связи с исполнением, изменением или прекращением обязательства, но не связанные с его нарушением (например, потери, вызванные невозможностью исполнения обязательства, предъявлением кредитору требований со стороны третьих лиц и т.п.), в пределах предусмотренной договором суммы.

Как видим, указанное "возмещение потерь" не является формой ответственности, а представляет собой определенную компенсацию риска кредитора, участвующего в договорном правоотношении. В законопроекте предлагалось, если иное не будет предусмотрено договором, при определении размера возмещаемых потерь применять правила ст. 15 и 404 ГК РФ. Возможность применения при определении размера возмещения некоторых норм об ответственности (правил об убытках, а также о вине кредитора) носила скорее юридико-технический характер и позволила бы "умерить аппетит" кредитора, исключив его неосновательное обогащение.

Стоит отметить, что в период разработки законопроекта вопрос о возможности включения в ГК РФ правил о возмещении потерь (indemnity) был одним из самых дискуссионных. Поэтому вариант соответствующей статьи (ст. 406.1), предложенный законопроектом, учитывал опасения, высказанные оппонентами, и отличался необходимой степенью осторожности. Правом на возмещение потерь наделялся кредитор (а не любая сторона обязательства), а обязанной стороной, напротив, признавался должник. Кроме того, предусматриваемое законопроектом право суда при определении размера возмещения потерь кредитора применять правила ст. 404

ГК РФ ориентировало бы суды на необходимость оценивать действия самого кредитора, в частности не

способствовал ли он увеличению размера потерь, принимались ли им необходимые разумные меры к уменьшению указанных потерь.

Однако при составлении окончательной редакции ст. 406.1 ГК РФ все отмеченные "тонкости" были отброшены и вместо аккуратных и взвешенных формулировок, содержавшихся в законопроекте, в текст статьи включены прямолинейные правила, совершенно не учитывающие риск, связанный с их применением в гражданском обороте.

Во-первых, соглашением сторон право на предъявление требований о возмещении потерь, впрочем, как и обязанность по их возмещению, может быть возложена на любую из сторон обязательства.

Во-вторых, в статью дополнительно (по сравнению с законопроектом) включено правило о том, что возмещение потерь осуществляется независимо от признания договора, содержащего соответствующее условие, незаключенным или недействительным, если иное не предусмотрено соглашением сторон.

В-третьих, в части возможности суда влиять на определение размера возмещения потерь в окончательный текст ст. 406.1 (п. 2) введено правило, прямо противоположное тому, что предусматривалось

законопроектом, а именно: "Суд не может уменьшить размер возмещения потерь, за исключением случаев, если доказано, что сторона умышленно содействовала увеличению размера потерь".

В-четвертых, в ст. 406.1 (п. 5) появилось положение о том, что правила настоящей статьи применяются также в случаях, если условие о возмещении потерь предусмотрено в корпоративном договоре либо в договоре об отчуждении акций или долей в уставном капитале хозяйственного общества, стороной которого является физическое лицо. Данное законоположение представляет собой необоснованное исключение из общего правила, допускающего заключение соглашения о возмещении потерь лишь в том случае, если его стороны действуют при осуществлении ими предпринимательской деятельности.

Однако это обстоятельство уже не удивляет, поскольку оно вполне укладывается в общую тенденцию, обнаружившуюся в процессе доработки законопроекта и подготовки его к принятию во втором и третьем чтениях (в виде отдельных законов), а именно стремление к включению в текст ГК РФ новых законоположений, ограничивающих права участников хозяйственных обществ и иных корпоративных организаций, и возложению на них дополнительных обязанностей. Отмеченная тенденция проявила себя, в частности, в нормах о корпоративном договоре (ст. 67.2), безотзывной доверенности (ст. 188.1) и некоторых других.

Разительно отличается от соответствующих положений, содержавшихся в законопроекте, и окончательная редакция ст. 313 ГК РФ "Исполнение обязательства третьим лицом". Предлагавшиеся законопроектом изменения ст. 313 сводились к следующему.

Во-первых, исключался такой требуемый атрибут, как необходимость возложения должником исполнения своего обязательства на третье лицо, поскольку это предполагает, что всякий раз, принимая исполнение, предложенное за должника третьим лицом, кредитор должен проверять, состоялось ли в их взаимоотношениях возложение исполнения указанного обязательства на соответствующее третье лицо, под страхом самому оказаться в положении должника (приобретателя) в обязательстве из неосновательного обогащения.

Во-вторых, наряду с третьим лицом, подвергающимся опасности утратить свое право на имущество должника, правом удовлетворить требование кредитора без согласия должника наделялось также третье лицо, имеющее законный интерес в исполнении должником денежного обязательства, связанного с осуществлением его сторонами предпринимательской деятельности. В обоих случаях к третьему лицу, исполнившему обязательство должника, переходят права кредитора по обязательству в порядке, установленном ст. 382 - 387 ГК РФ.

В окончательной редакции ст. 313 ГК РФ (п. 1) вновь, как было и ранее, в качестве общего правила сформулировано положение о том, что кредитор обязан принять исполнение, предложенное за должника третьим лицом, если исполнение обязательства возложено должником на указанное третье лицо. А в п. 2 ст. 313 в качестве исключения из этого общего правила сформулировано положение о том, что, если должник не возлагал исполнение обязательства на третье лицо, кредитор обязан принять исполнение, предложенное за должника таким третьим лицом, в двух случаях: когда должником допущена просрочка исполнения денежного обязательства и когда третье лицо подвергается опасности утратить свое право на имущество должника вследствие обращения взыскания на это имущество.

Следовательно, по общему правилу всякий раз кредитор, принимая исполнение от третьего лица за должника, должен убедиться, что должник действительно возложил исполнение своего обязательства на это третье лицо (видимо, потребовав от третьего лица или должника представления соответствующих доказательств). В противном случае кредитор, приняв исполнение за должника от третьего лица, может оказаться ответчиком по требованию третьего лица о возврате неосновательного обогащения, если потом выяснится, что должник не возлагал на него исполнение своего обязательства.

Более того, законодатель усугубил положение кредитора, наделив третье лицо правом исполнить обязательство за должника посредством внесения долга в депозит нотариуса или путем зачета требования с соблюдением правил, установленных ГК РФ для должника (п. 4 ст. 313). Ведь при таких способах исполнения

обязательства проверка кредитором того обстоятельства, что должник действительно возложил исполнение

этого обязательства на третье лицо, представляется весьма затруднительной.

Мягко говоря, непродуманным выглядит и правило, возлагающее ответственность за недостатки исполнения обязательства, предоставленного за должника третьим лицом, на указанное третье лицо, не являющееся стороной в этом обязательстве (п. 6 ст. 313 ГК РФ).

Уточнены правила о порядке исполнения обязательства, которое не предусматривает срок его исполнения и не содержит условий, позволяющих определить этот срок. Действовавшее ранее положение о том, что такое обязательство должно быть исполнено в разумный срок после возникновения обязательства, а по его истечении - в семидневный срок со дня предъявления кредитором должнику требования о его исполнении, страдало нечеткостью и неопределенностью.

Теперь в ст. 314 ГК РФ используется иной подход: в случае, когда обязательство не предусматривает срок его исполнения и не содержит условий, позволяющих определить этот срок, а равно в случае, когда срок исполнения обязательства определен моментом востребования, обязательство должно быть исполнено в течение семи дней со дня предъявления кредитором требования о его исполнении, если обязанность

исполнения в другой срок либо незамедлительно после предъявления требования не предусмотрена законом, иными правовыми актами, условиями обязательства или не вытекает из обычаев либо существа обязательства. Вместе с тем при непредъявлении кредитором требования об исполнении такого обязательства в разумный срок должник вправе потребовать от кредитора принять исполнение обязательства.

Всостав ст. 316 ГК РФ включено новое диспозитивное правило, позволяющее определить место исполнения денежного обязательства об уплате безналичных денежных средств. Таковым признается место нахождения банка (его филиала, подразделения), обслуживающего кредитора. Соответствующим образом должен определяться и момент исполнения такого денежного обязательства, а именно момент поступления безналичных денежных средств на корреспондентский счет банка, обслуживающего кредитора.

ВГК РФ появилась новая статья (ст. 317.1) о законных процентах по денежному обязательству. Согласно этой статье, если иное не предусмотрено законом или договором, кредитор по денежному обязательству, сторонами которого являются коммерческие организации, имеет право на получение с должника процентов на сумму долга за период пользования денежными средствами в размере и в порядке, предусмотренных договором. При отсутствии же в договоре условия о порядке и размере процентов их размер определяется существующими в месте нахождения кредитора ставками банковского процента (ставка рефинансирования), действовавшими в соответствующие периоды времени.

Вотличие от процентов, предусмотренных ст. 395 ГК РФ, законные проценты не являются мерой ответственности за просрочку денежного обязательства, а представляют собой плату за пользование чужими денежными средствами, взимаемую с должника по правилам об уплате долга.

Вобщие положения об исполнении обязательств, содержащиеся в гл. 22 ГК РФ, включена новая ст. 319.1, определяющая порядок погашения требований по однородным обязательствам (ранее такой порядок был предусмотрен лишь в отношении требований, вытекающих из договора поставки, - ст. 522 ГК РФ). Речь идет о следующих правилах.

Вслучае, когда исполненного должником для погашения всех однородных обязательств должника перед кредитором недостаточно, исполнение засчитывается в счет обязательства, названного должником при исполнении или без промедления после исполнения. Если же должник не указал, в счет какого из однородных обязательств осуществлено исполнение, оно засчитывается в счет того обязательства, срок исполнения которого наступил или наступит ранее, а если обязательство не имеет срока исполнения - в счет того обязательства, которое возникло ранее. В случаях, когда срок исполнения обязательств наступил одновременно, исполненное засчитывается в счет обязательства, по которому кредитор не имеет обеспечения,

аесли это правило неприменимо - пропорционально в погашение однородных требований.

Совершенно особая роль в регулировании договорных обязательств отводится новой ст. 327.1 об обусловленном исполнении обязательств. Согласно этой статье исполнение обязанностей, а равно осуществление, изменение и прекращение определенных прав по договорному обязательству, может быть обусловлено совершением (либо несовершением) одной из сторон обязательства конкретных действий или наступлением иных обстоятельств, предусмотренных договором, в том числе полностью зависящих от воли одной из сторон.

Наличие в ГК РФ приведенной нормы позволит исключить случаи применения к подобным договорным обязательствам правил о сделках, совершенных под условием (ст. 157), как это нередко делается сегодня, что приводит к необоснованному признанию таких договоров недействительными сделками.

Обеспечение исполнения обязательств

В соответствии с Законом N 42-ФЗ ст. 329 ГК РФ "Способы обеспечения исполнения обязательств" изложена в новой редакции, хотя в законопроекте, принятом в первом чтении, предлагалось лишь дополнить

данную статью правилом о том, что прекращение основного обязательства влечет прекращение

обеспечивающего его обязательства, если иное не предусмотрено законом или договором (п. 4).

Однако в окончательной редакции этой статьи вместо традиционного законоположения о том, что недействительность основного обязательства влечет недействительность обеспечивающего его обязательства, если иное не установлено законом, появилось новое правило в виде императивной нормы: "При недействительности соглашения, из которого возникло основное обязательство, обеспеченными считаются связанные с последствиями такой недействительности обязанности по возврату имущества, полученного по основному обязательству" (п. 3 ст. 329).

Невозможно определить, откуда и для чего эта норма появилась в тексте ст. 329 ГК РФ (во всяком случае разработчикам законопроекта это неведомо). Очевидно лишь, что она создает множество ненужных проблем на практике. К примеру, суд признает недействительным договор поставки товаров с условиями о предоплате и о неустойке на случай недопоставки товаров в момент, когда предоплата поставщиком получена, но товары еще не поставлены. Естественно, что в порядке реституции (ст. 167 ГК РФ) суд обяжет поставщика возвратить полученную им от покупателя денежную сумму предоплаты. И что же, эта обязанность поставщика по возврату

денежной суммы покупателю будет считаться обеспеченной неустойкой за недопоставку товаров?

Вособо сложное положение попадают третьи лица, предоставившие обеспечение по обязательству должника (залогодатель, поручитель, гарант), которые в случае признания основного договора недействительным вопреки их воле будут привлекаться к ответственности за неисполнение должником совершенно иной обязанности по возврату контрагенту полученного от него исполнения, которая вовсе не имелась в виду при заключении соответственно договора залога, договора поручительства или при выдаче независимой гарантии.

Кроме того, приведенная норма (п. 3 ст. 329) не учитывает и более фундаментальные основы гражданско-правового регулирования. Признание договора недействительным означает, что тот юридический факт, который мог бы в принципе служить основанием возникновения соответствующего обязательственного правоотношения (заключение договора как сделки), не состоялся и, стало быть, само обязательство со всеми его условиями (в том числе с условием об обеспечении исполнения этого обязательства) не возникло. Вместо этого имел место иной юридический факт - совершение сторонами недействительной сделки, который мог породить лишь обязанность сторон применить последствия ее недействительности. Именно об этом сказано в п. 1 ст. 167 ГК РФ: недействительная сделка не влечет юридических последствий, за исключением тех, которые связаны с ее недействительностью, и недействительна с момента ее совершения.

Из всех законоположений, посвященных такому способу обеспечения обязательств, как неустойка (ст. 330

-333 ГК РФ), изменениям подверглась лишь ст. 333 "Уменьшение неустойки", где неустойка рассматривается скорее в качестве меры гражданско-правовой ответственности, нежели как способ обеспечения обязательств. Поэтому новеллы, внесенные в данную статью, будут проанализированы при рассмотрении вопроса об ответственности за неисполнение или ненадлежащее исполнение обязательств.

Чисто редакционными и не заслуживающими отдельного рассмотрения являются изменения, внесенные в ст. 360, регулирующую удержание кредитором имущества должника в целях обеспечения исполнения должником своих обязательств.

Значительные изменения и дополнения внесены в правила о поручительстве и независимой гарантии (ст. 361 - 379 ГК РФ).

Вст. 361, определяющей основания возникновения поручительства, в п. 1 появилась новая норма, согласно которой договор поручительства может быть заключен в обеспечение как денежных, так и неденежных обязательств, что, впрочем, и ранее не вызывало никаких сомнений, а в новом п. 3 теперь предусмотрены законоположения о том, как в договоре поручительства должны определяться условия, относящиеся к основному обязательству. В соответствии с указанными законоположениями условия поручительства, относящиеся к основному обязательству, считаются согласованными, если в договоре поручительства имеется отсылка к договору, из которого возникло или возникнет в будущем обеспечиваемое обязательство. А в договоре поручительства, где в качестве поручителя выступает лицо, осуществляющее предпринимательскую деятельность, может быть указано, что поручительство обеспечивает все существующие и (или) будущие обязательства должника перед кредитором в пределах определенной суммы.

Вп. 3 ст. 363 ГК РФ к имеющемуся законоположению о том, что лица, совместно давшие поручительство (сопоручители), отвечают перед кредитором солидарно, если иное не предусмотрено договором поручительства, добавлены два новых положения: во-первых, диспозитивное правило о том, что сопоручители, ограничившие свою ответственность перед кредитором, считаются обеспечившими основное обязательство каждый в своей части; во-вторых, сопоручитель, исполнивший обязательство, имеет право потребовать от других лиц, предоставивших обеспечение основного обязательства совместно с ним, возмещения уплаченного пропорционально их участию в обеспечении основного обязательства.

Приведенные дополнения в п. 3 ст. 363 ГК РФ не были предметом обсуждения и появились в тексте статьи уже после завершения официального рассмотрения всех внесенных поправок в порядке подготовки

законопроекта ко второму чтению, что, естественно, отразилось на их содержании. Первое положение

представляется излишним, поскольку ничего не добавляет к действующей норме: если соглашением между сопоручителями и кредитором предусмотрено ограничение ответственности каждого из сопоручителей, это может означать только то, что исключается их солидарная ответственность перед кредитором (ровно об этом и говорится в действующей норме), а единственной альтернативой солидарной ответственности при множественности лиц в обязательстве является ответственность долевая (ст. 321 и 322 ГК РФ). Второе положение, внесенное в п. 3 ст. 363 ГК РФ, верно лишь в том случае, когда "другие лица, предоставившие обеспечение основного обязательства совместно с поручителем", исполнившим указанное обязательство за должника, являются сопоручителями, которые по соглашению с кредитором не ограничили свою ответственность. Если же данными лицами предоставлены иные виды (помимо поручительства) обеспечения исполнения основного обязательства, то отношения сторон, возникающие в связи с исполнением поручителем основного обязательства, регулируются иными правилами: к поручителю переходят права кредитора по основному обязательству, в том числе и права, принадлежащие кредитору как залогодержателю (ст. 365, 387 ГК РФ).

Кстати, названное обстоятельство (переход к поручителю, исполнившему обязательство задолжника, прав кредитора как по основному, так и по обеспечительному обязательствам) в полной мере учтено в другом новом законоположении, внесенном в ст. 363 (п. 4): в случае утраты существовавшего на момент возникновения поручительства обеспечения основного обязательства или ухудшения его условий по причинам, зависящим от кредитора, поручитель освобождается от ответственности в той мере, в какой он мог потребовать возмещения (ст. 365) за счет утраченного обеспечения, если докажет, что в момент заключения договора поручительства он был вправе разумно рассчитывать на такое возмещение.

Диспозитивное правило, содержащееся в ст. 364 ГК РФ, в соответствии с которым поручитель наделяется правом выдвигать против требования кредитора возражения, которые мог бы представить должник, даже если сам должник от них отказался или признал свой долг (теперь это п. 1 ст. 364), дополнено рядом новых законоположений, направленных на регулирование порядка осуществления этого права поручителем.

Во-первых, предусмотрено (п. 2), что поручитель вправе не исполнять свое обязательство, пока кредитор имеет возможность получить удовлетворение своего требования путем его зачета против требования должника (хотя непонятно, почему бы самому должнику не предъявить свое встречное требование к зачету и тем самым прекратить обязательство, а вместе с ним и поручительство).

Во-вторых, установлено (п. 3), что в случае смерти должника поручитель по соответствующему обязательству не вправе ссылаться на ограниченную ответственность наследников должника по долгам наследодателя.

В-третьих, определено (п. 4), что поручитель, который в результате исполнения обязательства за должника приобрел права кредитора по обеспечению этого обязательства, не вправе их осуществлять во вред кредитору, в частности, указанный поручитель не имеет права на удовлетворение своего требования к должнику из стоимости заложенного имущества до полного удовлетворения требований кредитора по основному обязательству.

В-четвертых, в ст. 364 (п. 5) включена норма, не допускающая каких-либо ограничений права поручителя на выдвижение возражений, которые мог бы представить должник, и объявляющая соглашения о подобных ограничениях ничтожными.

Вразвитие новелл ст. 364 в текст ст. 366 (п. 1) внесено положение, обязывающее должника, извещенного поручителем о предъявленном к нему кредитором требовании или привлеченного поручителем к участию в деле, сообщить поручителю обо всех имеющихся у него возражениях против этого требования и предоставить соответствующие доказательства. Должник, не исполнивший данную обязанность, лишается права выдвигать соответствующие возражения против требований самого поручителя, исполнившего основное обязательство за должника.

Вновой редакции ст. 367 ГК РФ существенно изменены и дополнены законоположения об основаниях прекращения поручительства. В частности, традиционная норма о том, что поручительство прекращается с прекращением обеспеченного им обязательства (п. 1 ст. 367), уточняется применительно к двум наиболее типичным случаям прекращения обеспеченного (основного) обязательства: ликвидация должника и исполнение должником этого обязательства.

Впервом случае (прекращение обеспеченного обязательства в связи с ликвидацией должника) в порядке исключения из общего правила поручительство не считается прекращенным, если кредитор успел предъявить требования к поручителю до завершения ликвидации должника. Во втором случае (прекращение обеспеченного обязательства в результате его исполнения должником) с учетом того, что основанием прекращения обязательства является лишь его полное и надлежащее исполнение (п. 1 ст. 408 ГК РФ), частичное исполнение должником обязательства, если оно обеспечено поручительством не в полном размере, должно засчитываться

всчет необеспеченной части соответствующего обязательства и, следовательно, не может служить основанием прекращения поручительства.

Не может поручительство считаться прекращенным и в ситуации, если им обеспечено одно из нескольких

обязательств, существующих между кредитором и должником, и последний не указал, в счет какого из обязательств им предоставлено исполнение, поскольку при этих условиях будет считаться исполненным необеспеченное обязательство.

Другим традиционным основанием прекращения поручительства в течение многих лет признавалось изменение без согласия поручителя обеспеченного им обязательства, которое повлекло увеличение ответственности или иные неблагоприятные последствия для поручителя. Теперь же данное обстоятельство не считается основанием прекращения поручительства, а влечет за собой иные правовые последствия: в этом случае поручитель отвечает на прежних условиях обязательства (п. 2 ст. 367 ГК РФ). Правда, там же определено, что договор поручительства может предусматривать заранее данное согласие поручителя при изменении обязательства отвечать перед кредитором на измененных условиях. Такое согласие должно предусматривать пределы, в рамках которых поручитель согласен отвечать по обязательствам должника.

Другие дополнения, внесенные в текст ст. 367 ГК РФ, не вызывались необходимостью в силу своей очевидности. К примеру, в п. 4 указанной статьи сказано о том, что смерть должника, реорганизация

юридического лица - должника не прекращают поручительство, что вообще-то и так было понятно, поскольку данные обстоятельства не прекращают обеспеченное (основное) обязательство, а свидетельствуют лишь об универсальном правопреемстве.

Серьезным изменениям подверглись правила ГК РФ о банковской гарантии (§ 6 гл. 23, ст. 368 - 379). Соответствующий способ обеспечения исполнения обязательств изменил название - "независимая гарантия", что объясняется не только расширением круга субъектов, которые могут выступать в роли гаранта (любые коммерческие организации, а не только банки и страховые организации, как предусматривалось ранее), но и приданием независимости обязательству гаранта в гораздо большей степени, чем было прежде.

Дело в том, что в период подготовки проекта части первой ГК РФ (более 20 лет назад) исходным материалом для определения норм о банковской гарантии служили Унифицированные правила для гарантии по требованию, разработанные Международной торговой палатой в 1992 г., где гарантия представлялась скорее как независимый финансовый инструмент, нежели как конкретный способ обеспечения обязательств.

Но в тексте ГК РФ банковская гарантия была урегулирована именно в качестве самостоятельного способа обеспечения исполнения обязательств. И это было сделано сознательно. Согласно ст. 369 (ныне признанной утратившей силу) банковская гарантия обеспечивает надлежащее исполнение принципалом его обязательства перед бенефициаром (основного обязательства).

Вновой редакции ст. 368 ГК РФ (п. 1) независимость обязательства гаранта от судьбы основного обязательства подчеркивается уже в самом определении независимой гарантии: по независимой гарантии гарант принимает на себя по просьбе другого лица (принципала) обязательство уплатить указанному им третьему лицу (бенефициару) определенную денежную сумму в соответствии с условиями данного гарантом обязательства независимо от действительности обеспечиваемого такой гарантией обязательства.

Понимание независимости банковской гарантии от основного обязательства, которое ранее было выражено скромным правилом о том, что обязательство гаранта перед бенефициаром не зависит в отношениях между ними от того основного обязательства, в обеспечение которого она выдана (ст. 370 в прежней редакции), расширилось до признания обязательства гаранта независимым не только от основного обязательства, но и от любых других обязательств.

Согласно п. 1 ст. 370 (в новой редакции) предусмотренное независимой гарантией обязательство гаранта перед бенефициаром не зависит в отношениях между ними от основного обязательства, от отношений между принципалом и гарантом, а также от каких-либо других обязательств, даже если в независимой гарантии содержатся ссылки на них. В развитие данного законоположения в ст. 370 (п. 2) предусмотрено правило о том, что гарант не вправе выдвигать против требований бенефициара возражения, вытекающие из основного обязательства, а также из какого-либо иного обязательства, в том числе из соглашения о выдаче независимой гарантии, и не вправе ссылаться на обстоятельства, не указанные в самой гарантии.

Вэтом русле следует рассматривать и изменения, внесенные в ст. 374 ГК РФ (п. 1). Если ранее бенефициар, предъявляя требование к гаранту об уплате денежной суммы по банковской гарантии, должен был указать, в чем состоит нарушение принципалом основного обязательства, в обеспечение которого выдана гарантия, то теперь бенефициар от этой обязанности освобожден. В своем требовании к гаранту или в приложении к нему бенефициар должен указать лишь обстоятельства, наступление которых влечет выплату по независимой гарантии.

Несколько уточнены и конкретизированы обязанности гаранта, связанные с рассмотрением требования бенефициара. Гарант должен рассмотреть требование бенефициара и приложенные к нему документы в течение пяти дней и, если требование признано им надлежащим, произвести платеж. При этом требование бенефициара проверяется гарантом лишь с точки зрения его соответствия условиям независимой гарантии, а приложенные к нему документы оцениваются по внешним признакам (п. 2 и 3 ст. 375 ГК РФ).

Как и ранее, гарант может отказать бенефициару в удовлетворении его требований лишь в двух случаях:

когда это требование или приложенные к нему документы не соответствуют условиям независимой гарантии;

когда требование или приложенные к нему документы представлены гаранту по окончании срока действия независимой гарантии (п. 1 ст. 376 ГК РФ).

При наличии иных обстоятельств, порождающих сомнения в обоснованности требований бенефициара: недостоверность приложенных к указанному требованию документов; недействительность сделки, из которой возникло обязательство, обеспеченное независимой гарантией; прекращение этого обязательства в результате его надлежащего исполнения должником (принципалом) и некоторых других, - гарант вправе лишь приостановить платеж на срок до семи дней и незамедлительно уведомить об этом бенефициара и принципала. Однако если в течение указанного срока (семь дней) не будут обнаружены основания к отказу в удовлетворении требования бенефициара: несоответствие требования или приложенных к нему документов условиям независимой гарантии либо предоставление их гаранту по окончании срока действия независимой гарантии, - гарант обязан произвести платеж бенефициару (п. 5 ст. 376 ГК РФ).

Существенным образом изменено правовое регулирование отношений, складывающихся между гарантом

ипринципалом по поводу возмещения гаранту сумм, выплаченных по независимой гарантии. Ранее, как