О системе защиты владения

Остановимся на одной из важнейших проблем: о системе защиты владения.

Прежде всего, можно ли считать владельческой (посессорной) защиту на основании ст. 305 ГК РФ? Очевидно, что здесь речь идет о законных владельцах - тех, кто имеет право на вещь, основанное на договоре с собственником или на законе (вещное право). Соответственно, если нарушено такое владение, то истец защищает свое право. Не доказав наличия у него права, он лишается и исковой защиты. Бесспорно, это петиторная защита, т.е. защита по титулу. Впрочем, в ст. 305 ГК РФ дана существенная оговорка: законное владение защищается и против собственника. Напомним, что главная черта владельческой защиты - независимость ее от титула, права. Как следствие, владелец может вернуть вещь и от собственника (что не исключает последующего титульного иска со стороны собственника).

На первый взгляд представляется, что ст. 305 ГК РФ вводит (хотя бы частично) элементы такой владельческой защиты. Однако ст. 305 ГК РФ отсылает к нормам ст. 301 - 304 ГК РФ. Главный вещный иск - виндикационный - сформулирован в ст. 301 ГК РФ так: "Собственник вправе истребовать свое имущество из чужого незаконного владения". Поставив на место истца законного владельца, что вытекает из ст. 305 ГК РФ, обнаруживаем, что собственнику роль ответчика подходит гораздо меньше - ведь он не может оказаться незаконным владельцем. Действительно, если возникает спор о владении вещью между законным владельцем и собственником, то этот спор не может быть не чем иным, как обсуждением взаимных, относительных прав на вещь. (Например, если арендодатель забрал имущество у арендатора, ссылаясь на свое право собственности, а арендатор потребовал имущество вернуть по статье 301 ГК РФ, то суд будет тем не менее обсуждать наличие арендных отношений, действительность аренды и другие обстоятельства, характеризующие личные отношения сторон.) Но если спор имеет относительный, личный характер, то иск утрачивает черты вещного иска, а защита по ст. 305 ГК РФ против собственника не может считаться владельческой защитой. (Не будем здесь касаться защиты ограниченного вещного права против собственности: даже когда не обсуждается договор с собственником как основание такого права, защита всегда имеет петиторный характер, защищается именно право, а не фактическая позиция.)

Единственной легальной сферой активной владельческой защиты оказывается ст. 234 ГК РФ, при том что норма ст. 302 дает основания для пассивной защиты незаконного владения. Пассивность этой защиты означает, что если наличное владение утрачено, то оснований для предъявления иска о возврате владения добросовестному владельцу ст. 302 ГК РФ не дает.

Норма п. 2 ст. 234 ГК РФ гласит: пока незаконный владелец не приобрел права собственности на имущество, он вправе защищать свое владение против третьих лиц, кроме собственника и законных владельцев. Казалось бы, все просто, но это не так.

Во-первых, по своему внешнему описанию такая защита не отвечает признакам классической владельческой защиты, которая давалась, напомним, против любого нарушителя, в том числе и собственника. В этом отношении иск по п. 2 ст. 234 ГК РФ ближе>

--------------------------------

<*> Если вещь приобреталась, хотя бы и с доброй совестью, от несобственника, то защиты от собственника не имелось (Покровский И.А. История римского права. С. 274).

Во-вторых, как явствует, добросовестность ответчика по этому иску не имеет значения и не дает ему защиты. Это обстоятельство требует объяснения. Вероятно, законодатель не намерен стимулировать бесконечного "размножения" владельцев для давности: ведь если истец считается таковым, то предоставление защиты по мотиву добросовестности и ответчику приведет к тому, что и он становится владельцем для давности того же самого имущества. Едва ли может быть принято другое возможное соображение: если истец предполагается добросовестным, то добросовестный ответчик не может иметь перед ним преимуществ, во всяком случае, оно противоречит известному из истории правилу: при равной добросовестности (равных основаниях) предпочтение имеет обладающий вещью <*> - "блаженны владеющие". Конечно, подобная ситуация не может считаться ни нормальной, ни желательной. Но тогда возникает другой вопрос: если истец по ст. 234 ГК РФ вправе истребовать имущество от любого приобретателя (кроме собственника и законного владельца), то не получает ли он возможность злоупотребления своим правом? Например, продает вещь, а затем, сославшись на п. 2 ст. 234 ГК РФ, истребует ее от любого лица, у которого она обнаружится, независимо от добросовестности этого лица.

--------------------------------

<*> См.: Покровский И.А. Указ. соч. С. 274.

Однако по ст. 234 ГК РФ защищается фактическое владение, а не право. Фактическое владение - это состояние. Не случайно оно характеризуется как длящееся, непрерывное, наличное. Стало быть, перерыв владения способен привести к изменению состояния. Но что считать перерывом? Очевидно, что юридически не прерывает владения для давности насильственное изъятие - защита против такого насилия, бесспорно, охватывается п. 2 ст. 234 ГК РФ, причем защищается именно владение для давности, а не какая-то другая позиция или право. (Конечно, нужно как-то вернуть владение, в противном случае нельзя будет приобрести право собственности, так как необходимо именно наличное владение в тот момент, когда завершается юридический состав, создающий право собственности у владельца для давности. Ведение процесса об изъятии вещи можно, на наш взгляд, рассматривать как продолжение владения, и не исключать этот срок из общего срока приобретательной давности.)

А вот что касается передачи владельцем вещи по сделке, то здесь перерыв владения, конечно, наступает, если сделка предусматривает передачу вещи навсегда (купля - продажа, дарение и т.п.). Временная условная передача, по-видимому, не прерывает владения для давности (в противном случае можно прийти к абсурдным и лишенным хозяйственного смысла выводам: владелец для давности не может, например, отдать вещь на хранение, не рискуя полностью потерять ее, - ведь временный владелец (хранитель, арендатор) не имеет защиты по ст. 234 ГК РФ, так как не владеет вещью как своей). Значит, владелец для давности, передавший вещь по такому основанию, которое исключает возврат этой вещи, прервал свое владение и утратил право на предъявление иска по ст. 2 ст. 234 ГК РФ. (Здесь, конечно, не исключается применение реституции, ведь незаконный владелец не может перенести собственность на покупателя, но действие реституции заканчивается на другой стороне недействительной сделки и не идет дальше, как это вытекает из смысла статьи 167 ГК РФ и подтверждено пунктом 25 упомянутого Постановления Пленума ВАС РФ.) Следовательно, исключается и возможность такой ситуации, когда владелец продает свою вещь, а затем стремится истребовать ее по ст. 234 от любого лица.

Однако главный вопрос применения защиты по ст. 234 ГК РФ состоит в том, имеет ли ответчик право на возражение, затрагивающее не фактические обстоятельства утраты истцом владения, а юридическую характеристику позиции истца. Иными словами, вправе ли ответчик заявить, что иск не подлежит удовлетворению, поскольку истец не имеет на своей стороне того юридического состава, который описан в части 1 ст. 234 ГК РФ: владение добросовестное, открытое, непрерывное, pro>

Ответ на этот вопрос крайне важен и, без сомнения, предопределяет судьбу всего института владельческой защиты в нашем ГК.

В рамках существовавшей у нас на протяжении десятилетий исключительно петиторной защиты - защиты по праву, по титулу - не может быть иного ответа, кроме положительного. Ведь если защищается право, то иск не может быть удовлетворен, поскольку на стороне истца права нет. И безусловно, этот стереотип довлеет не только над практикой.

Но если исходить из того, что п. 2 ст. 234 ГК РФ впервые после многих лет защищает не право, а "беститульное, т.е. незаконное владение" <*>, то такая защита не может строиться исключительно по правилам защиты титульного владения, т.е. защиты права. Владельческая защита всегда была направлена только на восстановление нарушенного фактического положения, не предрешая вопроса о правах, да и вовсе не касаясь его. Как известно, посессорная защита не давалась только в тех случаях, когда владение было добыто истцом от ответчика "силой, тайно или прекарно" (прекарно - до востребования). За пределами этих трех исключений владельческая защита давалась всегда. Следовательно, нельзя отказать в предоставлении владельческой защиты только на том основании, что истец не доказал таких качеств своего владения, которые дают ему право на вещь или могут дать такое право при известных обстоятельствах. В противном случае окажется, что нарушитель владения не несет никакой частноправовой ответственности лишь по причине отсутствия у истца достаточных оснований на владение. А это означает не что иное, как поощрение произвола, личность же владельца, которая, как верно указывал Савиньи, является главным объектом посягательства при нарушении владения, вовсе не имеет значения, никакой ценности для частного права. Такой подход был бы глубоко порочен в своей основе и нес бы громадную опасность для всей системы права.