Учебный год 22-23 / gp

собственнику земли (звери, находящиеся на его участке являются бесхозяйными ровно до момента завладения управомоченным лицом). Браконьеры, неуправомоченные на охоту, собственниками НЕ становятся.

Всовременном французском праве Римский подход свободы оккупации , НО на законном основании только собственником или узуфруктуарием. Однако здесь браконьер приобретает ПС на дичь, убитую на чужом участке.

ВШвейцарии дикие животные и птицы – вещи бесхозяйные, охота СВОБОДНАЯ; нет никаких особых прав у собственников земли.

Таким образом, надо различать право на охоту и право на присвоение захваченной дичи. Как видно, везде соотношение этих понятий проводится по-разному.

В советском праве:

приобретает ПС (иначе, если с нарушением правил охоты или без удостоверения)

Оккупация как присвоение чужих движимых вещей

Гирке писал, что такое присвоение возможно только в случае, если у оккупанта по отношению к собственнику имеется особое право на приобретение ПС путем одностороннего завладения. Такое положение имело место и в РЧП, и в германском праве.

Наиболее характерные случаи такого присвоения:

1.Присвоение диких плодов (ягод, грибов, цветов, мха)

2.Добывание и присвоение полезных ископаемых

3.Присвоение соседом ветвей деревьев, проникающих на его участок с соседнего

4.Присвоение плодов или составных частей вещи, принадлежащих оккупанту на основании относительного права без передачи владения самой вещью

Во всех этих случаях собственник обязан терпеть изъятия из своего ПС актом непосредственного вторжения третьего лица. Здесь предпочтение отдается интересам именно оккупанта, нежели собственника.

Это обосновывается вполне здоровыми социально – экономическими соображениями.

Некоторые авторы присвоение диких плодов рассматривают как оккупацию бесхозяйных вещей, что в корне НЕВЕРНО. Дикие плоды принадлежат собственнику участка, на котором произрастают. А вот лицо, их добывшее и завладевшее, приобретает ПС непосредственно после присвоения.

В советском праве лесной кодекс указывает отдельно на присвоение диких плодов и устанавливает принцип оккупационной свободы.

Добыча полезных ископаемых тоже частный случай оккупации. Исторически горное законодательство проделало путь от особого права собственника земли до горной свободы.

Всоветском праве собственником недр провозглашается государство. Отдельный вопрос – оккупация минералов и других ископаемых.

Вкратце, Черепахин считает, что при наличии определенного указания в законе ископаемые минералы следует считать обособленным объектом, отделенным от объекта земельной собственности, причем никому не принадлежащим (либо принадлежащим государству), в зависимость от указания норм объективного права.

Всоветском праве просто: и земля, и недры, и все ископаемые – достояние РСФСР и могут быть собственностью только государства. Однако всякому гражданину предоставляется право на производство горных работ при наличии особого разрешения =>

ив результате на приобретение ПС на добытое.

Таким образом, оккупация полезных ископаемых в совке рассматривается как оккупация чужих вещей.

Вцелом, советскому праву известны всего 2 случая оккупации чужих вещей:

1)Оккупация диких плодов

2)Оккупация полезных ископаемых

Вывод: советскому праву известен наиболее характерный способ первоначального приобретения ПС – оккупация. Более того, оккупация возможна двух видов – бесхозяйных вещей и чужого имущества.

Юридическая природа приобретения права собственности от неуправомоченного отчуждателя

Такой способ приобретения ПС вызывает весьма оживленные споры в науке. Предмет спора – юридическая природа такого приобретения.

Д о б р о с о в е с т н о е п р и о б р е т е н и е о т н е у п р а в о м о ч е н н о г о л и ц а я в л я е т с я ПЕРВОНАЧАЛЬНЫМ способом приобретения ПС , т . к такое право у приобре независимо ни от ПС отчуждателя (которого у него и не было), ни от ПС прежнего собственника. Также надо отметить, что здесь отсутствует правопреемство.

В то же время, такой способ приобретения является двусторонне – сделочным (договорным), т.к к его фактическому составу относится тот или иной договор. Получается, здесь должны быть все элементы фактического состава, за исключением правомочия отчуждателя на отчуждение.

!!!Как первоначальное, так и производное приобретение может быть как односторонне

–сделочным, так и двусторонне – сделочным.

В цивилистике высказано много теорий относительно рассматриваемого способа приобретения. Вот основные:

2)Добрая совесть, оправданная легитимацией распоряжающегося (либо владение для движимых вещей, либо запись в поземельную книгу для недвижимых)

3)Для движимостей еще необходимо, чтобы вещь была пригодна к приобретению от неуправомоченного

Вчем обоснование того факта, что распорядительный акт неуправомоченного отчуждателя предоставляет право добросовестному приобретателю?

Ответы на этот вопрос можно разделить на две группы:

Таким образом, все эти авторы восстают против, обосновывая это главенством интересов управомоченных собственников. Кое-как они такое еще допускают в торговом обороте, но никак не в гражданском.

2.Сторонники неограниченной защиты добросовестного приобретателя

Эти впадают в другую крайность, настаивая на неограниченной защите в ущерб собственнику, лишившемуся своей вещи.

Антон Кобан пишет, что приобретение ПС от несобственника должно быть расширено в полнейшей мере так, чтобы добросовестный приобретатель получал ПС от всякого владельца, а не только от лица, которому собственник вверил свою вещь. Он исходит из теория доверия к внешнему фактическому составу и внешней видимости права. Такая мотивировка охватывает ВСЕ случаи добросовестного приобретения. В силу внешней видимости для третьих лиц нераспознаваемо, собственник перед ним или нет. И вообще он заявил, что лучше уж в принципе убрать возможность добросовестного приобретения у неуправомоченного, нежели ограничивать её приобретением от доверенного лица. Он предлагает защищать добросовестных приобретателей и в случаях, когда вещь выбыла у реального собственника помимо его воли.

Трепицын считает, что различие между вещами вверенными и вышедшими из рук собственника против или без его воли не имеет уже никакого оправдания. Пришел к выводу, что и в случаях похищения и потери бывшему собственнику не должна предоставляться виндикация против добросовестного приобретателя.

3.Взгляды современной науки гражданского права

Павел Эртман решительно отверг радикальное предложение вовсе лишить бывшего собственника возможности виндикации от добросовестного приобретателя независимо от того, к аким путем спорная вещь вышла из владения собственника.

4.Попытки разграничения интересов собственника и приобретателя

Первым был Петражицкий. Писал, что надо различать две функции добросовестности

– в области распределения и в области обращения хозяйственных благ. В области распределения добрая совесть означает невозможность предвидеть угрожающее перераспределение, обеспокоенность за свой статус кво. В области обращения хозяйственных благ добрая совесть служит для облегчения и ускорения движения полезностей. Первый случай имеет место в области домашнего благосостояния и спокойствия (статика), второй же действует на рынке, ярмарках и базарах, ускоряя деловое движение (динамика). Первая система устанавливает и закрепляет фактический статус кво, вторая имеет ввиду мобилизацию хозяйственных благ.

Виктор Эренберг писал об обеспеченности права и обеспеченности оборота, называя их противоположностями, которые, сталкиваясь, ставят законодателя в тупик. Чаще предпочтение отдается именно обеспеченности оборота по понятным причинам (законодатель и сам больше в этом заинтересован).

А. Тур приходит к тому, что случаи защиты доброй совести не должны расширяться за пределы, установленные законом, ибо речь идет о компромиссе между двумя принципами безопасности оборота и обеспеченности права. Опять-таки попытка развести и примирить два интереса.

Рене Демог тоже заинтересовался соотношением статики и динамики. Интересы кого предпочесть – правообладателя или же правоприобретателя? Отмечает, что спор вечен, потому как сегодняшний правообладатель – это вчерашний приобретатель. Одно не может без другого. В этом и заключается единство двух интересов (статической и динамической безопасности).

Таким образом, изложенные теории рассматривают защиту собственника предоставлением ему виндикационного иска и защиту добросовестного приобретателя путем ограничения виндикации как две стороны защиты собственности. В первом случае речь идет о защите статической безопасности собственника, во втором о защите динамической безопасности добросовестного приобретателя.

5. Теория публичности, доверия к внешнему фактическому составу

Обосновывает необходимость защиты добросовестного приобретателя.

Буржон считал, что для третьих лиц владение является лучшим указателем для того, чтобы решить, реальный ли перед ними собственник.

Герберт Мейер писал, что владение движимой вещью дает предположение в пользу материального права, легитимацию на него. Так, каждый может опереться на внешнюю форму обнаружения права и довериться.

Рене Демог : «разумная видимость права в отношениях с третьими лицами должна производить тот же эффект, что и само право».

Из наших Покровский придерживался схожих взглядов . Полагал , что вне видимость права и принцип публичности пронизаны единой мыслью: обеспечить прочность гражданского оборота путем доверия к внешним фактам.

Защищали принцип доверия к внешнему составу еще Крюкман, Якоби и Эртман.

Таким образом, все эти авторы, наряду с законодательствами, положительно относятся к внешней видимости права в гражданском обороте.

Выводы обоснований:

1.Римский принцип абсолютной виндикации у добросовестного приобретателя сейчас единодушно отвергается

2.В большинстве своем, сейчас положительно относятся к такому способу приобретения ПС

3.Неограниченная защита добросовестного приобретателя в ущерб собственнику – мера чрезмерная

4.Самый оптимальный вариант – разграничивать и согласовывать интересы как приобретателя, так и собственника (искать компромисс)

5.Узаконение доверия к внешнему фактическому составу – удачная мера

6.Ограничение виндикационного иска собственника против третьего лица в отдельных случаях, конечно, необходимо.

ПРИОБРЕТЕНИЕ ПРАВА СОБСТВЕННОСТИ ПО ДАВНОСТИ

В отечественной литературе весьма различная оценка данного института. Некоторые считали, что он не совместим с основами социалистического права, другие же полагали, что отсутствие регламентации приобретательной давности – недостаток гражданского законодательства. Советское ГП знать не знало приобретательной давности, ему была известна только исковая давность.

Важен вопрос о правовом положении вещи после истечения исковой давности по виндикационному иску. Вещь, находящаяся в руках фактического незаконного владельца не является бесхозяйной и вместе с тем не принадлежит ему, поскольку у него нет на это законных оснований. В результате, положение такого владельца очень неустойчиво. Конечно, можно сослаться на исковую давность по истечении трех лет владения. Но достаточно ли этого для защиты? Как видится, нужна приобретательная давность.

Высказывались возражения против рассматриваемого института.

Верховный суд РСФСР выработал особую презумпцию права собственности государства с опорой на положение о том, что никому не принадлежащие вещи переходят в собственность государства.

Гойхбарг в своем учебнике хозяйственного права просто констатировал, что советский кодекс не знает приобретательной давности и на этом ограничился, не обосновывая этого. (???весомое возражение...).

В целом, подобные возражения неосновательны и не могут даже считаться таковыми.

Черепахин: введение института приобретательной давности необходимо и пойдет на пользу в любом случае всем, включая собственника, если ему представляется затруднительным или невозможным доказывание своего права.

Итак, каким должен быть этот институт?

В первую очередь, необходимо определить все необходимые реквизиты давностного владения.

1. Задача института : покрыть давностью владения некоторые дефекты приобретения права собственности.

7)Речь, в частности, о добросовестном приобретении у неуправомоченного отчуждателя, когда приобретатель владеет уже энное количество лет без соответствующего ПС.

8)Также речь о приобретении вещей с некоторыми дефектами оформления. Прежде всего, недопустимо приобретение по давности вещей, изъятых из оборота. => вещей пригодных к приобретению.

2. Субъект приобретения по давности: любое лицо, как физическое, так и юридическое.

3.Необходима добросовестность приобретателя . Т.е. только добросовестный владелец заслуживает нашего внимания и заботы. Мы не можем подойти к этому вопросу иначе, чтобы не нарушить принцип уважения к чести и достоинству советского гражданина, пронизывающий красной нитью все советское право!

4.Большой вопрос о необходимости особого титула приобретения, как требовалось в РЧП. Черепахин решил, что это излишне. Достаточно просто того, чтобы приобретатель знал, что приобрел вещь законно.

5. Приобретатель должен владеть вещью как своей собственной (« в виде собственности»). Для себя, а не по какому-либо управомочию.

6. Срок. Каким должен быть? Он не может быть слишком кратким (вообще недопустимо полгода или год, например). Было бы целесообразно уравнять с максимальным сроком исковой давности (допустим, 3 года). И будет нормально. Кстати, приобретательная давность и исковая давность – два совершенно самостоятельных института, а не части единого.

7. Владение в течение всего срока должно быть непрерывным и бесспорным . Если прерывается владение, то и срок начинает течь заново в случае восстановления такого владения. Бесспорность же нарушается в случае предъявления собственником иска (в случае неудовлетворения требования давность должна считаться не прерванной).

8.Если давность владения прервана, то течение давности начинается вновь после окончания перерыва.

9.Т е ч е н и е д а в н о с т и в л а д е н и я м о ж е т п р о д о л ж а т ь с я и в с л у ч а е правопреемства. При универсальном вещь переходит и наследнику засчитывается срок, прошедший во времена владения его правопредшественника (иными словами, если было всего 3 года, а предшественник владел 2, то наследник сможет стать собственником спустя год может сделаться собственником).

При сингулярном в целом нет оснований засчитывать как-то иначе, поэтому точно так же преемнику засчитывается срок предшественника.

Приобретение по давности – самостоятельное основание приобретения права

собственности. Лицо становится собственником непосредственно в момент истечения срока давности.

В итоге Черепахин требует включить в проект ГК СССР вышеуказанные положения.

Церковников - Приобретение права собственности на движимые вещи

Согласно п. 1 ст. 223 право собственности у приобретателя вещи по договору возникает с момента ее передачи. Избрание сторонами иного момента перехода права собственности обычно остается в тени этого генерального правила. Исключение составляет разве что оговорка о сохранении права собственности за продавцом. Значительный интерес представляют мыслимые отступления от модели каузальной традиции (системы передачи). Одним из таких отступлений является противостоящая системе передачи консенсуальная модель договорного приобретения права собственности (система соглашения), родиной которой является Франция (данная модель воспринята также в Бельгии, Италии).

Римское правило, согласно которому "собственность переносят давность и традиция, голого соглашения для этого недостаточно", действовало на всей территории средневековой Франции. Было принято разграничивать факты, с наступлением которых лицо приобретает право собственности (способ), и факты, которые служат основанием для приобретения права собственности (титул). Применительно к договорному приобретению способом приобретения считалась традиция, а сам договор (купляпродажа, мена, дарение) понимался как основание приобретения (принцип разъединения). Однако увеличение числа сделок с недвижимостью породило необходимость отказа от фактической передачи. Потребности оборота были обеспечены путем копирования римских конструкций, являющихся исключениями из правила об обязательной передаче (суррогатов передачи): traditio chartae (вручение документа) и constitutum possessorium.

Благодаря трудам последователей естественно-правовой школы возник новый взгляд на проблему свободы человека, автономии его воли, в том числе в отношении принадлежащего ему имущества. Формализм римского правила, ограничение воли субъекта необходимостью совершить реальный акт передачи не согласовывались с новыми воззрениями. Гуго Гроций писал: "Для перехода права собственности по природе не требуется обязательно фактической передачи"; достаточно одного соглашения (изъявления воли сторон). Передача, по мнению философа, есть лишь требование права народов, но не естественного права. Это привело к тому, что составители ФГК, исходя из учения французского юриста XVII в. Жана Дома, сочли излишним всеобщее правило о традиции и признали за договором силу акта, переносящего право собственности без специального на то указания.

Статья 1141 ФГК говорит о ситуации двойной продажи вещи одним продавцом и устанавливает правило, что, если договору купли-продажи, соединенному с реальной передачей владения на движимую вещь, предшествовал договор купли-продажи без передачи, получивший владение второй покупатель будет собственником при условии его добросовестности. В противном случае не получивший владение первый покупатель просто виндицирует у второго вещь. Это положение породило множество споров в доктрине.

Существует ставшая классической позиция, согласно которой не передача переносит право собственности в случае повторной продажи; напротив, второго покупателя собственником делают закон и владение, которое он получил от продавцанесобственника. Это подтверждается тем, что правило ст. 1141 ФГК действует, если речь идет о движимости и если получивший владение покупатель добросовестен. Поэтому, характеризуя положение ст. 1141 ФГК, принято указывать, что она вносит коррективы в генеральное правило ст. 1138 ФГК ("Обязательство предоставить вещь является исполненным путем одного согласия договаривающихся сторон"), необходимые для защиты добросовестного третьего лица - приобретателя, поскольку переход права собственности производится неочевидным для окружающих образом. Этим ограничивается свобода в определении момента перехода права собственности, которую предоставляет отчуждателю и приобретателю французское право.

Однако существует и иной взгляд на положения ст. 1141 ФГК, идущий вразрез с классическим учением: некоторые авторы утверждают, что по французскому праву в силу договора приобретается некая относительная собственность, которая не имеет значения для третьих лиц и действует между сторонами. Иными словами, договор на самом деле не производит вещного эффекта, а, как и в римском праве, дает лишь эффект обязательственный. В качестве дополнительного аргумента в пользу такого подхода используют указание ст. 1583 ФГК на то, что в момент, когда достигнуто соглашение о вещи и цене, договор совершен между сторонами, а собственность приобретена покупателем в отношении продавца.

Возражая против такой позиции, сторонники классического подхода ссылаются на практику Кассационного Суда, который без оговорок указал, что передача никоим образом не является необходимой для перенесения собственности на движимые вещи. Как только заключен договор об отчуждении вещи, даже если приобретатель не получил владение, его кредиторы могут требовать обращения взыскания на эту вещь, а сам приобретатель получает возможность истребовать вещь у третьих лиц. Поэтому получается, что по общему правилу договор об отчуждении вещи имеет значение для третьих лиц и до передачи владения.

Существует определенный набор условий для перехода права собственности в момент заключения договора.

А. Чтобы приобретатель получил право собственности посредством соглашения, необходимо наличие этого права у отчуждателя в момент заключения соглашения: никто не может передать больше прав, чем сам имеет. При этом договор об отчуждении вещи (купля-продажа, мена) должен быть действительным, поскольку именно его эффектом является мгновенное перенесение права собственности с продавца на покупателя. Продажа чужой вещи недействительна. Покупатель, не знавший о том, что вещь принадлежит другому лицу, вправе предъявить к продавцу иск об убытках, "не дожидаясь обеспокоения". В тех случаях, когда речь идет о продаже будущих вещей или о договоре, по которому одно лицо обязуется приобрести известную вещь для того, чтобы перенести затем право собственности на другое лицо, данное правило не действует. Кроме того, добросовестный приобретатель движимой вещи, которая не была украдена у собственника, получает право собственности по первоначальному основанию.

Б. Должно отсутствовать соглашение сторон об отнесении перехода права собственности на более отдаленный момент. Возможность заключения такого соглашения, изменяющего общее правило, вытекает из принципа свободы договора.

В. Для переноса права собственности по системе соглашения вещь должна быть существующей и индивидуализированной. Принцип перенесения права собственности немедленно при заключении соглашения об отчуждении вещи сам по себе не может применяться при продаже вещей, которые еще не индивидуализированы или не существуют (право собственности на родовые вещи, если они не отчуждаются целиком, переходит к приобретателю, когда эти вещи отвешены, отсчитаны или отмерены, т.е. в момент отделения от других вещей). При продаже таких вещей договор не производит вещного эффекта. Что касается будущих вещей, которые должны быть изготовлены продавцом из его материалов, то последний является собственником вещи до ее передачи покупателю. Однако стороны договора могут изменить и это правило (они могут договориться о постепенном переходе права собственности на созданные части вещи).

Влитературе высказываются критические замечания по поводу французской консенсуальной модели перехода права собственности:

а) во-первых, указывается, что переход права собственности к покупателю до уплаты последним покупной цены вызывает "перекос" функциональной синаллагмы; мгновенный переход права собственности при заключении договора якобы не создает сбалансированного сочетания интересов, благоприятствуя покупателю и его кредиторам;

б) во-вторых, констатируется факт, что общее правило этой модели сразу же подразумевает исключения, от которых невозможно уйти (продажа родовых и будущих вещей);

в) в-третьих, отмечается, что переход права собственности в силу соглашения сторон без передачи вещи не очевиден для третьих лиц; отсутствует публичность такого приобретения; подобная неясность для участников оборота недопустима; всякое лицо, желающее купить вещь, а значит, по современному праву и получить право собственности, должно быть уверено настолько, насколько это возможно, что вступает в договорные отношения с собственником;

Всовременном праве принято выделять обязательство перенести собственность. Причем во французском праве это обязательство считается исполненным мгновенно при заключении договора. Но между тем после заключения договора продавец обязан передать владение покупателю с гарантией от эвикции, а покупатель оплатить вещь. Налицо два взаимных обязательства. Поэтому говорить о "перекосе" синаллагмы не приходится. Даже если признать, что покупатель находится в более выгодном положении, чем продавец, нельзя не заметить того, что консенсуальная модель позволяет широчайшие изменения общего правила, поэтому продавец, являясь, как правило, более сильной стороной, может в полной мере защитить свои права.

Что же касается изъятий из общего правила французского права при продаже родовых и будущих вещей, то эти изъятия носят характер не исключений, а необходимых дополнений. Как в римском праве генеральное требование о передаче фактического владения для переноса собственности составляло действующую систему с фиктивной и символической традицией, так и общее правило о переходе права собственности путем одного соглашения составляет единую модель с изъятиями для будущих и родовых

вещей, которые не продаются целиком. Поэтому нельзя говорить о французской системе и подразумевать лишь переход права собственности solo consensu: этот способ перенесения права собственности не может существовать отдельно сам по себе.

В отношении того, что переход права собственности solo consensu не очевиден для третьих лиц и нарушает их интересы, отметим следующее. В современном обществе, когда в огромном количестве случаев фактическим владельцем вещи и ее собственником являются разные лица, значение передачи как очевидного для всех акта о переносе собственности сведено к нулю. Лишь система регистрации может вносить какую-либо ясность. Поэтому упрек в неочевидности перехода собственности можно высказать и в отношении классической модели.

Более того, когда мы говорим об интересах всех третьих лиц, обсуждая переход права собственности, мы немного лукавим. Для того чтобы не нарушать чужое право собственности и не посягать на чужую вещь, не нужно знать, чья она. Надо знать, что она не твоя. А вот приобретая вещь, необходимо знать, кто ее собственник, или хотя бы иметь серьезные основания для предположения об этом. Поэтому третьи лица здесь - конкретные приобретатели, которые могут находиться в неведении о действительном собственнике вещи. Но, во-первых, их права полностью защищаются в отношении движимостей правилом о добросовестном приобретении, а во-вторых, в отношении недвижимостей существует куда более совершенный способ оглашения перехода права собственности, нежели простая традиция, - система регистраци.

Пляниоль и Рипер, говоря о введении принципа переноса права собственности простым соглашением сторон, называют его юридической революцией, триумфом автономии воли над юридическим. Достижение французского права в отношении договорного приобретения собственности прежде всего заключается в том, что оно, в отличие от римского и германского права, дает сторонам договора возможность свободно отступать от выраженного в законе общего правила. Конечно, автономия воли сторон при этом разумно ограничивается. Однако в принципе отчуждатель и приобретатель свободны в выборе способа перенесения права собственности, что представляет удобство для оборота и согласуется с естественно-правовыми идеями.

Переход права собственности на движимые вещи в России

Отечественное дореволюционное законодательство не давало однозначного ответа на вопрос о переходе права собственности на основании договора. Такое положение дел породило широкую дискуссию среди российских юристов. Проблема договорного приобретения права собственности получила особое звучание еще и потому, что созданный с оглядкой на французское право том X Свода оценивался юристами, мировоззрение которых сформировалось под влиянием германской правовой традиции.

Одни авторы отмечали, что закон говорит о переходе права собственности посредством соглашения (Васьковский, Победоносцев, Синайский). Другие полагали, что право собственности переходит de lege lata лишь при передаче вещи (Мейер, Шершеневич). Третьи высказывались в пользу системы передачи de lege ferenda, но признавали, что действовавшее законодательство восприняло систему соглашения

(Гамбаров). При всей неоднозначности вопроса мы присоединимся к мнению авторов, считавших, что право собственности по тому X Свода переходило по системе соглашения, solo consensu. Кассационная практика Сената и судебная практика Санкт-Петербургского коммерческого суда следовали системе соглашения и не признавали передачу необходимой. Так, Сенат указал, что право собственности на движимость переходит в момент заключения договора; право собственности на недвижимость - в момент укрепления имущества за приобретателем, т.е. в момент утверждения акта старшим нотариусом.

В отличие от Свода законов гражданских, проект Гражданского уложения испытал на себе сильное влияние германского и швейцарского права, поэтому авторы проекта предлагали принять модель договорного приобретения права собственности, близкую к классической. Однако это решение встретило критику со стороны сторонников системы соглашения. Трепицын писал, что система соглашения отличается простотой и отвечает потребностям оборота в быстроте и легкости отношений, тогда как система передачи иногда прямо тормозит и всегда усложняет оборот. Защита классической модели, по его мнению, есть защита формализма, а все мнимые преимущества системы передачи нивелируются исключениями из нее.

ГК РСФСР 1922 года указывал, что право собственности приобретателя возникало в отношении индивидуально-определенной вещи с момента совершения договора, а в отношении вещей, определенных родовыми признаками (числом, весом, мерой), - с момента их передачи. Таким образом, Кодекс закреплял систему соглашения и устанавливал исключение для родовых вещей. Грибанов видел три правила о переходе права собственности. Общим являлось то, что право собственности переходит на основании договора между отчуждателем и приобретателем: стороны определяют момент перехода права собственности. Второе и третье правила, установленные на случай, если стороны не оговорили иного, предусматривали для индивидуальноопределенных вещей переход права собственности в момент заключения договора, а для родовых - в момент передачи. Норм о передаче права собственности на будущие вещи не предусматривалось.

Статья 187 Кодекса предусматривала в случаях, когда право собственности переходит к покупателю ранее передачи имущества, обязанность продавца до момента передачи сохранять вещь, не допуская ее ухудшения. Необходимые для этого издержки, понесенные продавцом после перехода права собственности к покупателю, последний был обязан возместить продавцу. Что касается риска гибели или повреждения вещи, то при отсутствии иного соглашения он переходил на покупателя одновременно с переходом к нему права собственности. Однако если продавец просрочил передачу вещей покупателю или покупатель просрочил их принятие, то риск случайной гибели несла просрочившая сторона.

Вопрос двойной продажи вещи одним продавцом был урегулирован в ст. 191, которая гласила, что, если продавец индивидуально-определенной вещи продал ее нескольким лицам, право собственности на нее возникало у первого покупателя, с которым договор заключен раньше. Если определить старшинство невозможно, собственником становился тот покупатель, которому вещь передана; если же иск о передаче вещи предъявлен

одним из покупателей до передачи ее кому-либо из них, собственником признавался предъявивший иск раньше других.

С принятием ГК РСФСР 1964 года в России впервые была установлена в качестве общего правила система передачи. Общее правило о приобретении права собственности на основании не подлежащего государственной регистрации договора было диспозитивным. То, что ГК 1964 года прямо допускал переход права собственности до передачи вещи, следовало из положений ст. 242, предусматривавшей обязанность продавца сохранять проданную вещь. ГК 1964 года говорил о передаче не как о способе, а как о моменте возникновения права собственности у приобретателя имущества по договору. Причем это правило действовало, если иное не было предусмотрено законом или договором. Как по ГК 1922 года, риск случайной гибели или повреждения отчуждаемых вещей переходил на приобретателя одновременно с возникновением у него права собственности. Стороны могли договором изменить правило о риске.

В отличие от ранее действовавшего Кодекса, ГК РФ прямо называет передачу "короткой рукой", приравнивая ее к вручению вещи (ст. 224). Новым является и правило о переходе права собственности на обмениваемые товары: если законом или договором мены не предусмотрено иное, право собственности на обмениваемые товары переходит к сторонам, выступающим по договору мены в качестве покупателей, одновременно после исполнения обязательств передать соответствующие товары обеими сторонами (ст. 570 ГК РФ). Отмечается, что ясность этого правила обманчива: оно вызывает споры и осложняет оборот. В частности, сторона, получившая вещь первой, не может ею распоряжаться, но несет риск гибели и повреждения.

Принято считать правило п. 1 ст. 223 ГК РФ диспозитивным: стороны могут установить иной момент перехода права собственности. Причем обычно указывается, что стороны вправе отнести момент перехода права собственности как на время до фактической передачи владения, так и на время после исполнения отчуждателем своей обязанности по передаче вещи. Однако в современной литературе иногда высказывается противоположная точка зрения на проблему автономии воли сторон в определении момента перехода права собственности на основании договора.

Так, отмечают, что переход права собственности solo consensu повышает вероятность злоупотреблений со стороны продавца, когда одна и та же вещь будет одновременно продана двум покупателям: в первый раз без передачи владения, а во второй - с передачей. Кроме того, переход права собственности по системе соглашения якобы создает возможность вывести имущество из-под ареста по долгам продавца. Предлагается толковать п. 1 ст. 223 ГК РФ так, что стороны вправе отнести момент возникновения права собственности только на время после передачи (например, оплата товара).

Однако ст. 223 ГК РФ, как и ст. 135 ГК РСФСР 1964 года говорит о передаче не как о способе, а как о моменте возникновения права собственности, который свободно меняется сторонами. Иными словами, по нашему Кодексу переход права собственности урегулирован как договорное условие. Как тут не вспомнить мнение Грибанова по поводу толкования ст. 66 ГК 1922 года. Правило п. 1 ст. 223 ГК РФ можно интерпретировать так: стороны определяют, когда право собственности перейдет от отчуждателя к

приобретателю; лишь при отсутствии специального условия в договоре действует система каузальной традиции.

Ограничение свободы в определении момента перехода права собственности не даст желаемого эффекта и не уменьшит число злоупотреблений. Правило о переходе права собственности на основании договора не имеет своей непосредственной целью борьбу с недобросовестным поведением. Для этого существуют иные институты гражданского права, а также право административное и уголовное. Например, если соглашение, определившее момент перехода права собственности, отличный от передачи, заключено для вида, эту проблему можно решить, применив ст. 170 ГК РФ.

Даже запретив любое отступление от правила о передаче вещи, нам не спастись от злоупотреблений, поскольку ничто не мешает фиктивно передавать движимости. Подобные ограничения вовсе могут затормозить торговлю. Отрадно, что судебная практика толкует ст. 223 ГК РФ максимально близко к тексту и допускает усмотрение сторон при определении момента перехода права собственности по договору.

Итак, по российскому праву стороны могут изменить действующее по умолчанию правило о возникновении права собственности у приобретателя в момент передачи вещи и связать переход этого права с заключением договора или каким-либо моментом в будущем (ст. 491 ГК), выведя передачу из числа элементов, необходимых для достижения транслативного эффекта. Иными словами, стороны могут избрать два пути: заключить не переносящий непосредственно вещное право обязательственный договор, а затем совершить передачу вещи или заключить договор, влекущий два вида последствий: вещные и обязательственные. Если стороны хотят, чтобы договор произвел вещный эффект, они должны конкретизировать отчуждаемую вещь в момент соглашения, обособив ее от прочих вещей физически или указав на признаки, которые выделяют такую вещь среди прочих (идентификация, индивидуализация).

Если договор купли-продажи, мены или консенсуального дарения содержит условие о мгновенном переходе права собственности, приобретатель получает это право до передачи вещи. При таком положении дел мы неминуемо столкнемся с проблемой защиты интересов третьих лиц. Ведь отчуждатель, который уже перестал быть собственником вещи, сохраняет фактическое обладание. Участники гражданского оборота могут воспринимать его как собственника. Поэтому мыслимы ситуации двойной продажи одной и той же вещи.

Прежде всего обозначим позицию покупателя по второй сделке. Если фактическое владение вещью не было ему передано, он не приобретает в отношении ее право собственности и имеет лишь обязательственные права требования к продавцу. Первый покупатель, который при этом является еще и собственником, может истребовать вещь у продавца иском об исполнении договорной обязанности передать индивидуальноопределенную вещь (ст. 463 ГК РФ).

Иначе будет обстоять дело, если продавец продал и передал вещь второму покупателю. Можно условно выделить две позиции по толкованию положений ст. 302 ГК РФ. Одни авторы полагают, что в том случае, когда в силу ст. 302 ГК собственник не может виндицировать вещь, приобретатель получает право собственности по

первоначальному основанию. Другие признают это только для недвижимости, поскольку закон содержит прямое на то указание. В отношении движимостей, по мнению второй группы авторов, в случае добросовестного возмездного приобретения вещи, выбывшей из владения собственника по его воле, приобретатель получает право собственности лишь в силу приобретательной давности. Первый подход представляется более верным.

Собственник не может истребовать выбывшую из его владения по его воле вещь у добросовестного приобретателя, если она была приобретена последним на возмездном основании. Статья 302 ГК, устанавливающая это правило, гласит, что вещь должна выбыть из владения собственника или лица, во владение которому она была передана собственником. Не означает ли это, что наш первый покупатель, не имевший фактического владения и ставший собственником в силу соглашения сторон, сможет виндицировать вещь у второго покупателя, получившего владение от продавцанесобственника? Мы должны отрицательно ответить на этот вопрос.

Как представляется, в данном случае не важно, было ли владение вещью у первого покупателя. Главное, чтобы продавец продолжал владеть по воле нового собственника, выраженной в соглашении о мгновенном переходе права собственности, которым стороны изменили диспозитивное правило ст. 223 ГК РФ. Утверждать обратное - значит игнорировать назначение института добросовестного приобретения и ставить добросовестного приобретателя вещи, которая до этого уже была продана solo consensu, в менее защищенное положение, чем, например, положение того же приобретателя, купившего вещь у арендатора.

Добросовестное приобретение вместе с консенсуальной моделью перехода права собственности, на наш взгляд, создают максимально справедливое разрешение ситуации двойной продажи одной и той же вещи одним продавцом:

а) если продажа осуществляется по классической системе передачи, то первый покупатель, не получивший владение, но, возможно, уже уплативший цену, крайне незащищен, ведь если продавец продаст вещь еще раз и передаст ее второму покупателю, то тот, даже если он знал, что вещь уже продана, станет собственником; первый покупатель сможет лишь требовать возврата уплаченной цены и возмещения убытков, связанных с неисполнением;

б) напротив, если вещь продана solo consensu, то второй покупатель не получит защиты, если он недобросовестен; первый покупатель сможет преследовать вещь или взыскать с продавца убытки, если она погибла или была повреждена; такой подход защищает либо первого покупателя как собственника, либо второго как добросовестного приобретателя; этим достигается определенный компромисс;

Что касается продавца, то по классической модели он заранее нарушает свою обязанность по передаче вещи, а по консенсуальной - еще и игнорирует право собственности первого покупателя. Более того, продавец при равных экономических, рыночных условиях всегда является сильной стороной договора. Это обстоятельство верно подметили римские юристы, и оно было воспринято ст. 1602 ФГК, которая устанавливает, что все неясности толкуются против продавца. Поэтому приведенные опасения по поводу двойной продажи вещи при использовании консенсуальной модели напрасны: не получившие владение покупатели куда меньше защищены при продаже по системе передачи.

Существует несколько вариантов распределения риска при купле-продаже. Прежде всего это римское правило periculum est emptoris, согласно которому с момента заключения обязательственного договора рискует приобретатель. Если вещь случайно погибнет, он все равно будет обязан уплатить цену. Перенос права собственности и перенос риска не связаны между собой. Такой принцип действует в праве Голландии и Швейцарии. Напротив, правило res perit domino, принятое, например, в Германии, Австрии, означает, что риск ложится на приобретателя в момент перехода права собственности. Если вещь погибнет до этого, прекращается и обязательство по уплате цены.

Применительно к купле-продаже (а значит, и к мене) ГК РФ не придерживается четко ни первого, ни второго правила о переходе риска случайной гибели или повреждения вещи. Кодекс предусматривает различные моменты для приобретения права собственности на основании договора (ст. 223 ГК) и перехода риска гибели и повреждения вещи (ст. 458, 459 ГК). Если стороны не предусмотрят иного, право собственности на основании договора купли-продажи приобретается в момент передачи вещи, а риск переходит в момент исполнения обязанности по передаче, которая может считаться исполненной и до того, как приобретатель получит владение.

Отчуждатель рискует до тех пор, пока не исполнит свое обязательство по передаче. И если вещь погибнет до исполнения этого обязательства, то обязательство покупателя по уплате покупной цены прекратится или же, если цена уплачена, продавец будет обязан ее вернуть. Следовательно, согласно положениям действующего ГК с момента заключения договора купли-продажи или мены с условием об отчуждении solo consensu до исполнения обязанности по передаче вещи риски ее случайной гибели или повреждения остаются на отчуждателе, несмотря на то, что право собственности перешло на приобретателя. При этом стороны, избирая иной, нежели действующий по умолчанию, момент приобретения права собственности, могут избрать и иной момент перехода риска. Если стороны договорятся, что вещь останется на специальном основании (например, аренда) у отчуждателя, это погашает обязанность по передаче и риск переходит на покупателя-собственника в момент достижения такого соглашения.

Таким образом, принятие ГК РСФСР 1964 года и ГК РФ в качестве действующей по умолчанию системы передачи не означает отказ от законодательного признания свободы сторон в определении момента перехода права собственности, как и не означает, что по российскому праву невозможно перенести право собственности по системе соглашения. Напротив, свобода воли сторон в определении момента перехода права собственности от отчуждателя к приобретателю на основании договора признается действующей российским позитивным правом; законодатель не ограничил возможность сторон переносить право собственности в момент заключения договора об отчуждении движимой вещи. Это подтверждается и доктриной, и судебной практикой. Для отчуждения движимой вещи посредством одного соглашения необходимо, чтобы отчуждатель был управомоченным на перенос права собственности и стороны изменили действующее по умолчанию правило п. 1 ст. 223 ГК РФ, а также вещь должна быть надлежаще определена (индивидуализирована).

Отсутствие публичности при переходе права собственности solo consensu в российском праве восполняется правилами об ограничении виндикации. Движимая вещь

не может быть виндицирована первым приобретателем, который стал собственником посредством соглашения и не владел этой вещью, от второго добросовестного приобретателя, на возмездном основании получившего владение от продавца (ст. 302 ГК РФ). Однако отечественное законодательство не дает однозначного ответа на вопрос о возникновении права собственности у добросовестного возмездного приобретателя движимой вещи, которая выбыла из владения собственника по его воле. Поэтому мы не можем однозначно утверждать, что в рассмотренном случае двойной продажи одной и той же движимой вещи тем же продавцом добросовестный второй покупатель становится собственником в момент получения владения, а не по истечении срока приобретательной давности.

Слыщенков - Отчуждение и передача владения

Согласно общему правилу п. 1 ст. 223 ГК РФ:

−право собственности переходит к приобретателю по договору в момент передачи;

−стороны могут оговорить иной момент (напр., уплаты цены, заключения договора и т. д.). Такая альтернатива говорит о связь между передачей владения и переходом права

собственности не является необходимой (так было и в СССР).

Статья 224 ГК РФ предусматривает несколько способов передачи:

1)физическая («вручение вещи»);

2)сдача вещи перевозчику или организации связи приравнивается к передаче (если не обязательна доставка отчуждателем);

3)считается переданной в момент заключения договора об отчуждении, если вещь уже до заключения договора находилась у приобретателя;

4)играет роль передачи вручение коносамента или иного товарораспорядительного документа (напр., двойного складского свидетельства);

5)П. 1. ст. 574 говорит о «символической передаче» (напр., передача ключей, вручение правоустановливающих документов).

Но все эти способы применимы к переходу права собственности на индивидуально-

определенные вещи.

Отчуждение вещей, определенных родовыми признаками, требуют индивидуализирующих товар действий и одновременного соотнесения его с договором купли продажи. Обычно это действие — передача владения.

Скловский К.И., например, считал, что переход собственности естественно увязывать с передачей вещи и владение, по его мнению, равно «физическому обладанию». Тем не менее доктрина и сам ГК не отождествляют их.

ГК позволяет передать право собственности на вещь, находящуюся во владении третьего лица, поскольку отчуждение может иметь эффект без передачи вещи (напр., отчуждение имущества, переданного во владение). Это говорит о том, что ГК не знает различия между двумя видами владения: посредственным и непосредственным. При наличии такого разделения арендатор был бы непосредственным владельцем вещи, а арендодатель — посредственным.

Нас интересуют две ситуации в связи недооценкой значения передачи владения без цели отчуждения:

1.добросовестное приобретение от неуправомоченного отчуждателя при отсутствии фактической передачи;

2.переход права собственности в случае двойной продажи.

Рудоквас делает вывод, что судебная практика начинает различать владельцев и держателей (посредственных и непосредственных владельцев), руководствуясь практическими потребностями оборота.

Передача владения при приобретении от неуправомоченного отчуждателя

Применительно к движимым вещам вопрос этот так и не решен. Ст. 302 ГК говорит лишь, что виндикацией собствнник у добросовестного приобретателя ничего изъять не сможет, кроме случаев, когда имущество было утеряно, похищено и т.п., помимо его воли. Добросовестный приобретатель может эту вещт удерживать и потом по давности владения получить на него право собственности (ст. 234 ГК), но никак ни в момент передачи ему вещи. Закон об переходе права собственности к добросовестному приобретателю прямо не говорит, но защиту от виндикации он имеет. Иметь на праве собственности недвижимость добросовестный приобретатель модет только в момент регистрации перехода к нему этого права (за исключением, конечно, когда собственник в праве истребовать у него имущество).

ПП ВАС №8 (от 25.02.1998) стоит на позиции, что отказ в удовлетворении виндикации равносилен признанию права собственности за добросовестным приобретателем. И так последний не имеет фактического владения вещью, но осуществляет над ней фактическое господство. Лучше как раз использовать термин «фактическое владение», ибо «непосредственное» предполагает «посредственное», которое ГК не знакомо.

Ст. 302 предполагает, что добросовестный приобретатель имеет владение вещью. Отсюда интересны две ситуации:

а) добросовестный приобретатель не вступает в фактическое владение неуправомоченного отчуждателя;

б) приобретает товар, уже находящийся у третьего лица, владеющего им на основании договора с неуправомоченным отчуждателем.

Истинный собственник вправе истребовать вещь у фактического влалельца, не иначе. Отсутствие фактического владения способно лишить добросовестного приобретателя всякой вещноправовой позиции.

Виндикация предъявляется только к лицу, владеющему на основании договора, заключенного с (предполагаемым) собтвенником, как с фактическим владельцем.

Когда добросовестный приобретатель, не получивший вещь в фактическое владение, может ссылаться на ст. 302, а когда нет? - вопрос, на который в ГК ответа нет.

ГГУ гласит, что непосредственный владелец вещи имееет право на владение по отношению к собственнику. Добросовестный приобретатель в смысле ст. 302 в силу ст. 234 может приобрести првпо собственности по давности как на бесхозяйную, так и на чужую вещь. Несмотря на эту связь стетей (302 и 234), условия их применения могут быть различными. По смыслу ст. 302 — добросовестность должна фиксироваться на момент приобретения, а по смыслу ст. 234 — владелец должен быть добросовестным в течение всего срока давностного владения. И можно сказать, что если передача давностным владельцем имущества в аренду не прерывает владения для давности, то не обязательно, что приобретение фактического владения не требуется для защиты добросотвестного приобретателя до ст. 302.

Раньше судебную практику по данному вопросу назвать единообразной было нельзя (иногда добросотвеный приобретатель не получал защиту, иногда — получал). С 2008 г. добросотвестный приобретатель получает защиту от виндикации при наличии фактического владения. Однако назвать это «правило» совершенным нельзя, ибо в противном случае умаляются законные интересы добросовестного приобретателя.

ВАС «установил» рамки толкования ст. 302 возможностью приобретения права собственности на недвижимость по абз. 2 п. 2 ст. 223 ГК лишь при отсутствии оснований для истребования по виндикации.

Одни выступают «за» предоставление добросотвенному приобретателю защиты, когда фактически вещь ему не была передана, другие — против. Все это, ясное дело, из-за неразвитости института владения в ГК, да и в судебной практике.

Передача владения в ситуации двойной купли-продажи

Собственник может продать товар дважды. Сначала одному с оговоркой о сохранении права

собственности по ст. 491 ГК, а потом другому. Неизбежен «конфликт»: первый может требовать право собственности по преимуществу (его обязательственные права возникли раньше (ст. 398 ГК)), второй — виндицировать по ст. 301. И все потому, что право собственности у нас может быть передано в силу простого соглашения.

Регистрация перехода права собственности на недвижимость не зависит от передачи владения покупателю, хотя такое правило было бы разумным. Связь между отчуждением и передачей установлена только применительно к предприятию, не более (п. 2 ст. 564 ГК).

Скловский К.И. считает, что собственник имеет право на виндикацию, лишь когда он имел владение или не имел, но оно могло бы быть ему передано в момент отчуждения (отчуждатель был владельцем). По его мнению, виндикация неприменима, когда приобретатель, фактически не получивший имущество, будет искать способы его получения, обосновывая тем, что «бывший собственник не нарушил владения истца». Это противоречит ст. 301, ибо она не связывает право на предъявление иска с утратой владения.

По отношению к недвижимости ВАС высказался, что первый покупатель имеет преимущество. Это правило можно применять и в случае надлежащей регистрации за вторым покупателем, но это не согласуется с ФЗ «О гос. рег. Недвиж...», так как «единственным доказательством существования зарегистрированного права» (принцип достоверности).

Передача недвижимого имущества покупателю не может препятствовать отчуждению продавцом этого имущества третьему лицу (п. 2 ст. 551 ГК). Приоритет все-таки за зарегистрированным приобретателем, но это вовсе не означает его права истребования владения у первого покупателя. Это проблема как с двжимыми, так и недвижимыми вещами.

В доктрине российского гражданского права «незаконное владение» понимается как владение без правового основания. Первый покупатель - пусть и получил владение, но не право собственности на него - по договору является истинным собственником вещи, и получается, что виндикация от второго не будет удовлетворена. Незаконное владение — владение против воли собственника. Второй покупатель находится в двусмысленном положении, ибо является собственником и требует владения вещью, но ему противостоит законный владелец, с которым собственник не связан никаким договором. Решения проблемы — нет: ни один не может реализовать свои притязания.

Первый — может защищать владение по ст. 305, но налицо — конфликт собственника и фактического владельца.

ВАС указал, что по ст. 305 арендатор, которому фактически имещуство не передано, не вправе истребовать это имущество у третьего лица. Здесь право покупателя (собственника) на предъявление виндикации не зависит от наличия у него владения в какой-либо момент времени.

Проблема лежит в плоскости вопроса о владении товаром за рамками сделки. При таком явно неудачном положении дел переход права собственности по простому соглашению между продавцом и вторым покупателем остается сделкой между ними; заинтересованные третьи лица (фактический владелец) никак не вовлечены в отчуждение.

И слишком простой кажется обычная передача как условие возникновение права собственности, ибо стороны могут определить этот момент в любое время. Решение проблемы связано не с обеспечением вступления нового собственника в фактическое владение, а с обозначением его права на владение. Если этот момент не оговорен, то переходит оно в соответствии с п. 1 ст. 23 ГК в момент передачи вещи, более того ГК не знает понятия посредственного владения.

Скловский К.И. говорит об уступке права на виндикацию как форме перехода права собственности, но в этом нет необходимости: допустимо отчуждение имущества, находящегося в незаконном владении третьего лица; приобретатель в качетстве нового собственника вправе воспользоваться виндикацией. Такой договор в силу ст. 421 действителен, хотя и гл. 30 ГК требует передачи вещи покупателю. Право на предъявление виндикации — следствие принадлежности истцу права собственности (оно может у нас быть передано в силу одного соглашения).

Ломидзе О.Г. как раз видит решение проблемы в передаче второму покупателю права и обязанностей по договору купли-продажи, заключенному с первым покупателем (фактическим владельцем). Этот подход очень шаткий. Обязательства не могут следовать за вещью (п. 3 ст. 308 ГК), хотя иногда это и допустимо (п. 1 ст. 586, п. 1 ст. 700), и исключения не должны превращаться в