М.Л. Башкатов "вещная" концепция безналичных денежных средств

И РЕФОРМА ГРАЖДАНСКОГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА <*>

--------------------------------

<*> Статья подготовлена при информационной поддержке СПС "КонсультантПлюс".

В настоящее время катализировался процесс осмысления положений Гражданского кодекса Российской Федерации (далее - ГК РФ, Кодекс, Гражданский кодекс), поверяемых новейшей судебной практикой, развивающейся доктриной и иностранным опытом. Помимо прочего он затронул и немногочисленные нормы Кодекса о деньгах как объектах гражданских прав. Глава 6 ГК РФ упоминает о деньгах всего в трех статьях (ст. ст. 128, 130 и 140), однако доктринальная трактовка этих немногословных положений породила интересные и важные дискуссии о правовой природе так называемых безналичных денег, структуре понятия "законное средство платежа" и содержании денежного обязательства. Видимо, нужно признать, что общее мнение в данной полемике не было выработано, так как Концепция развития гражданского законодательства <1> предусматривает модернизацию упомянутых положений Гражданского кодекса. Пункт 3.2 Концепции устанавливает: "Требуется уточнить положения статьи 128 ГК о таких объектах гражданских прав, как деньги и ценные бумаги. В частности, необходимо указать на то, что к безналичным денежным средствам и бездокументарным ценным бумагам могут применяться правила о вещах, если иное не установлено законом, иными правовыми актами и не вытекает из существа названных объектов". Лаконичность такой программы восполняется положениями Концепции совершенствования общих положений Гражданского кодекса Российской Федерации - своеобразных пролегомен указанного выше документа <2>.

--------------------------------

<1> Концепция развития гражданского законодательства Российской Федерации (одобрена решением Совета при Президенте РФ по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства от 7 октября 2009 г.) (СПС "КонсультантПлюс").

<2> Концепция совершенствования общих положений Гражданского кодекса Российской Федерации // Бюллетень нотариальной практики. 2009. N 3. С. 2 - 13 (СПС "КонсультантПлюс").

Так, п. 2.1 этой Концепции предлагает изложить перечень объектов прав в ст. 128 ГК РФ, не включая деньги в категорию вещей. Пункт 2.2 содержит предложение убрать из ст. 140 ГК РФ положение о рубле как законном платежном средстве при возможном структурировании новых норм о законном средстве платежа в тексте Кодекса, а п. 2.3 ставит задачу упорядочить употребление в тексте закона терминов "деньги" и "денежные средства". Представляется, что, признавая справедливость последнего тезиса, нельзя согласиться со всеми указанными идеями Концепции, и связано это прежде всего с тем, что, по-видимому, ее авторы посчитали возможным структурировать в гражданском законодательстве единый объект sui generis под названием "деньги".

Между тем обращение к тексту изменений, предложенных для внесения в разд. I Гражданского кодекса, позволяет заключить, что в итоге разработчики выбрали более мягкий вариант конструирования денег как объекта правоотношений (далее - Проект) <1>. Это следует: во-первых, из того обстоятельства, что ст. 128 ГК РФ деньги не были особо выделены в качестве отдельного объекта. Не претерпела изменений и ст. 140 Кодекса. Однако вызывавшая у многих курьезные и необоснованные нарекания формулировка о том, что деньги включаются в категорию вещей (ст. 128: "К объектам гражданских прав относятся вещи, включая деньги.."), тем не менее должна, по мнению авторов Проекта, быть исправлена путем указания на то, что вещами являются именно наличные деньги ("...вещи, включая наличные деньги..."). Вероятно, причиной подобного нормативного решения послужила идея о том, что существующая формулировка якобы позволяет относить безналичные деньги к вещам. В пользу такого понимания говорит добавленная в ту же статью норма о том, что "к безналичным денежным средствам и бездокументарным ценным бумагам применяются правила об обязательствах, если иное не установлено законом, иными правовыми актами или не вытекает из существа названных объектов гражданских прав".

--------------------------------

<1> См. текст Проекта изменений, опубликованный по решению Президиума Совета при Президенте РФ по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства по следующему интернет-адресу: http://www.privlaw.ru/files/pr_t1.doc.

Из вышеизложенного можно сделать следующие предварительные выводы. Во-первых, законодатель собирается четко разделить режим и само представление о наличных деньгах и деньгах безналичных. Первые он относит к вещам, тогда как вторые, согласно буквальному прочтению текста предлагаемых изменений, следует считать самостоятельным объектом прав, к которому по аналогии применяются правила об обязательствах. Однако последние применяются, только если это не противоречит нормативному запрету или существу данного объекта. Таким образом, существо безналичных денег как объекта гражданских прав в законодательстве по-прежнему прямо не определено, а если это так, то и изменения, предложенные в ч. 1 ст. 128, являются во многом малопродуктивными.

Действительно, эта часть ст. 128 уже не может использоваться для апологии вещной природы безналичных денег, но гораздо важнее то, что в таком измененном виде она будет неспособна давать ответ (отрицательный) на вопрос о том, являются ли безналичные деньги деньгами в юридическом смысле. А ведь именно такую цель и преследовали в итоге авторы вещных концепций безналичных денежных средств <1>. Если текущая редакция нормы недвусмысленно подчеркивает, что только объект, обладающий правовыми признаками вещи, может претендовать на то, чтобы быть деньгами как объектом гражданских прав, то ее новый вариант либо говорит об отсутствии категории "деньги" как таковой, либо ее подразумевает в виде обобщающей наличные и безналичные деньги конструкции.

--------------------------------

<1> Ефимова Л.Г. Банковские сделки: право и практика: Монография. М.: НИМП, 2001 С. 227; Бахарева Ю.В. Деньги и денежные обязательства как категории гражданского права // Актуальные проблемы гражданского права: Сб. ст. / Под ред. О.Ю. Шилохвоста. М.: Норма, 2006. Вып. 10. С. 18.

Между тем конструирование денег как объекта гражданских прав должно опираться на принципиальное решение о том, что они не могут быть отнесены ни к одному из известных объектов правоотношений. Из сказанного выше приходится заключить, что решение этого вопроса еще ждет своей очереди. Однако ответ на него тем более принципиален, что от него зависит судьба правовой квалификации безналичных денег.

Тем не менее саму идею о нормативном разделении режима наличных денег и безналичных денежных средств нельзя не поддержать, даже несмотря на некоторые спорные нюансы ее исполнения. Однако возможная "новеллизация" ст. 128 ГК РФ и понятия безналичных денег не получила сколько-нибудь значительного резонанса в профессиональной среде <1>. При этом высказанное в одной из недавних публикаций мнение о том, что безналичные деньги должны пониматься как вещи, обосновывается как раз через призму критики ст. 128 ГК РФ. Учитывая это обстоятельство, хотелось бы обсудить изложенные в ней аргументы и в какой-то мере высказаться в поддержку новелл Проекта.

--------------------------------

<1> Из недавних публикаций см.: Анциферов О.Д. Денежные средства на банковских счетах (о проекте Концепции совершенствования общих положений Гражданского кодекса Российской Федерации) // Хозяйство и право. 2009. N 9; Он же. Залог денежных средств на банковском счете. М.: Волтерс Клувер, 2011. С. 1 - 43. При этом следует отметить, что соотношение денег и безналичных денежных средств в них не отражено.

В общем и целом доводы автора упомянутой публикации О.Д. Анциферова можно изложить следующим образом.

Автор, не соглашаясь с бестелесной природой безналичных денежных средств, критикует мнение разработчиков Концепции совершенствования общих положений Гражданского кодекса, посчитавших средства на банковских счетах бестелесным объектом. Свое мнение он аргументирует ссылкой на смелый тезис о том, что в настоящее время телесность уже не может служить критерием разграничения благ на блага с вещной и обязательственной природой. В качестве доказательства автор указывает, что "в ином случае нельзя объяснить, почему такой бестелесный объект, как денежные средства на банковском счете, подчинен вещно-правовому режиму, то есть участвует в обороте по правилам оборота вещей" <1>. Действительно, объяснить, почему природа объекта гражданских прав не подтверждает тезис О.Д. Анциферова, скорее всего, можно, только либо признав ложным тезис О.Д. Анциферова, либо деконструировав сложившееся мнение о природе обсуждаемого объекта гражданских прав. Автор, что вполне ожидаемо, идет по второму пути и пытается воспринять в качестве априорного тезис, который и пытается доказать. В результате этого его теоретические построения не могут быть признаны удовлетворительными <2>.

--------------------------------

<1> Анциферов О.Д. Денежные средства на банковских счетах. С. 84.

<2> Более того, позиция автора относительно свойства телесности также противоречива - коль скоро им критикуется отнесение безналичных денег к бестелесным объектам, очевидно, что эта характеристика объекта прав существенна для оценки средств на счетах. Между тем, как будет видно далее, автор вовсе не считает телесность актуальной характеристикой объектов.

Собственно обоснование указанного выше мнения сводится к следующим двум моментам.

1. Во-первых, по мнению О.Д. Анциферова, поскольку "электромагнитное поле банковских компьютерных систем ведения счетов и проведения безналичных расчетов" является материальным, аргумент о нематериальной природе безналичных денег уже не может быть принят во внимание, так как средства на счетах хоть и бестелесны, но материальны <1>. В этой связи им критикуется наша позиция, согласно которой безналичные деньги подобными характеристиками не обладают <2>.

--------------------------------

<1> Там же.

<2> Анциферов О.Д. Залог денежных средств на банковском счете. С. 5 - 7.

Автор безапелляционно декларирует: "Средства на счете представляют собой составной элемент материального мира. В рамках замкнутой материальной системы банковских расчетов только и могут возникать и обращаться безналичные денежные средства, однако обращаются они в пределах данной системы по правилам вещей, а не по правилам обязательственных требований, что логично, учитывая отсутствие у последних каких-либо признаков материальности" <1>. Указанные характеристики "материальности", согласно автору, проявляются в некой "дискретности" денежных средств. "Дискретность" же означает, что денежные средства "пространственно индивидуализированы в пределах материального мира" <2>. Что имеется в виду? То, что средства на счетах всегда существуют в пространстве (в компьютерной системе конкретного банка), что разительно отличает их от субъективных обязательственных прав, которые являются идеальной конструкцией, существующей лишь в сознании людей. Подобное различие приводит, в частности, к тому, что безналичные деньги гипотетически могут юридически погибнуть "в результате технической аварии банковской системы без возможности восстановления", тогда как право требования уничтожению не подвержено.

--------------------------------

<1> Там же. С. 5.

<2> Там же.

Идеи, изложенные выше, более чем сомнительны. Во-первых, довольно странно представление автора о природе системы безналичных расчетов. Так, неясно, что он подразумевает под ее "замкнутостью" и "материальностью", принимая эти две характеристики как априорные. Вероятно, имеется в виду то обстоятельство, что эти системы представляют собой технически изолированные от неправомерного доступа программы, установленные на компьютерах банков и иных расчетных организаций. Техническим результатом работы этих программ является нечто под названием "запись на счете", которую большое количество экономистов склонно считать рыночным активом, имущественным благом <1> - "материальным", по терминологии О.Д. Анциферова. Однако из изложенного рассуждения отнюдь не следует, что внутри данной системы объекты должны обращаться по правилам оборота вещей, как считает автор обсуждаемых идей. Более того, подобные же признаки свойственны системам учета прав на бездокументарные ценные бумаги, которые принято считать имущественными правами, причем если к последним и можно применять некоторые особенности вещного режима, то только в конкретных рамках, прямо или имплицитно установленных законом <2>. В случае же признания невозможности такого уравнивания режимов, что более отвечает тезисам классической догматики, аргумент Анциферова и вовсе утратит смысл. Однако и первый вариант малопродуктивен, так как законодательство не говорит о том, что безналичные деньги суть материальные вещи и обращаются по правилам о вещах. Этот тезис О.Д. Анциферов как раз и пытается доказать, считая его, видимо, одновременно и доказательством.

--------------------------------

<1> Думается, что умозаключение сходного типа привело С.В. Сарбаша к идее о том, что безналичные деньги сами по себе являются результатом математической операции, что, в свою очередь, стало причиной того, что в литературе его принято считать автором самостоятельной теории сущности безналичных денежных средств (см.: Сарбаш С.В. Договор банковского счета: проблемы доктрины и судебной практики. М.: Статут, 1999. С. 31). Между тем этот автор, как представляется, далек от того, чтобы считать "математическую операцию" объектом прав и средством расчетов (см., например, там же. С. 22 - 30, 32 - 33). Кстати сказать, одним из авторов, считающих С.В. Сарбаша автором самобытной "математической" теории безналичных денег, является сам О.Д. Анциферов (Анциферов О.Д. Залог денежных средств на банковском счете. С. 17).

<2> При этом не следует смешивать два вопроса: о применении к бездокументарным бумагам правил о ценных бумагах и о применении к ним правил о вещах. Следует согласиться с А.А. Маковской, по мнению которой эти два вопроса должны решаться по отдельности. Что же до применения правил о вещах к бездокументарным ценным бумагам, то эта ситуация видится скорее исключением, чем правилом, и оправдывается отдельными прагматическими целями судебных инстанций (в частности, речь идет о необходимости защиты добросовестного приобретателя этих бумаг). И уж, конечно, нельзя говорить о том, что закон имплицитно не устанавливает границ для применения вещного режима к таким нематериальным объектам! (Обо всем этом см.: Маковская А. Применение правил, установленных для ценных бумаг, к акциям в бездокументарной форме // Хозяйство и право. 2007. N 10. С. 49 - 67; см. также более жесткую позицию, отстаиваемую В.А. Беловым: Белов В.А. Бездокументарные ценные бумаги: Научно-практический очерк. М.: Центр ЮрИнфоР, 2001. С. 61 и сл.)

Более того, нельзя признать оправданной саму идею о наделении безналичных денег свойством материальности. Смысл этого свойства состоит не только и не столько в том, чтобы придать вещи пространственную ограниченность. Эта ограниченность должна мыслиться как средство, а не как цель. Материальность объекта делает возможным непосредственное господство над ним и реализацию установленных на этот объект субъективных прав без участия третьих лиц <1>. На этом построено само деление прав на вещные и обязательственные. В этой связи разделение "материальности" и "телесности", как это предлагает цитируемый выше автор, является малопродуктивным и даже бессмысленным. Действительно, согласно его логике можно признать материальным любой пространственно ограниченный объект. Однако подобное понимание материальности приведет к тому, что в силу неопределенности указанного критерия можно будет отнести к вещам полезные ископаемые, атмосферный воздух в государственных границах в общем и целом или газовое облако в частности, поскольку пространственный критерий будет соблюден. Более того, вещью придется считать возмездную услугу певца, исполняющего музыкальное произведение в пределах определенного зала. Ведь в данном случае его пение будет восприниматься только в определенных пространственных границах.

--------------------------------

<1> Именно эти особенности в конечном счете и объясняют абсолютность вещных прав, а также такую их характеристику, как принцип типизации (см. об этом: Российское гражданское право: Учебник: В 2 т. / Отв. ред. Е.А. Суханов. М.: Статут, 2010. Т. I: Общая часть. Вещное право. Наследственное право. Интеллектуальные права. Личные неимущественные права. С. 494 - 495 (автор главы - Е.А. Суханов); Суханов Е.А. Понятие и виды ограниченных вещных прав // Суханов Е.А. Гражданское право России - частное право / Отв. ред. В.С. Ем. М.: Статут, 2008. С. 215 - 222; Гражданское право: Учебник: В 3 т. / Под ред. А.П. Сергеева. М.: ТК Велби, 2008. Т. I. С. 590 - 593 (автор главы - Н.Н. Аверченко)). Данное положение давно известно цивилистической литературе, а потому мы не будем на нем специально останавливаться, анализируя нюансы аргументации отдельных авторов. О развитии европейской мысли относительно конструкции вещи см.: Rufner Th. §§ 90 - 103. Sachen und Tiere // Historisch-kritischer Kommentar zum BGB / M. Schmoeckel, J. Ruckert, R. Zimmermann (Hgs.). Tubingen: Mohr Siebeck, 2003. Bd. I. Allgemeiner Teil (§§ 1 - 240). S. 307 - 316.

Следовательно, критерий пространственной определенности не способен сам по себе наделить имущественное благо правовыми свойствами вещи. Эти свойства приобретаются только телесным, физически осязаемым благом, которое способно стать объектом непосредственного воздействия собственника. Для этого, думается, кроме телесности, требуется еще ряд элементов. Например, благо должно быть надлежащим образом вовлечено в оборот и приобрести товарную форму, а кроме того, закон должен связывать реализацию прав на этот объект только с действиями управомоченного лица. В последнем случае как раз и стоит говорить о том, увидел или нет законодатель юридические черты вещи в конкретном имущественном благе.

В итоге идея о том, что объект вещных прав может быть материальным, но бестелесным, не имеет какого-либо практического смысла. Поскольку реализация прав на "бестелесную вещь" невозможна без волеизъявления третьего лица (в нашем случае - банка), о чем прямо говорит законодательство, отстаивание данной позиции приведет к тому, что надо будет считать вещью почти любой объект оборота и уж точно не будет иметь смысла выделение прав требования в качестве самостоятельной юридической категории. Какой в этом практический смысл, кроме как подтверждение авторских тезисов О.Д. Анциферова, неясно. Вероятно, это понимает и сам автор, который в противоречие самому себе все-таки пытается найти у безналичных денег "фикцию телесности" <1>. Налицо очевидное противоречие: ведь если и назвать безналичные деньги телесными объектами, они не приобретут, как бы того ни хотелось, указанных выше характеристик, позволяющих собственнику непосредственно владеть, пользоваться и распоряжаться ими без чужого посредства. В этой связи следует согласиться с Е.В. Васьковским в том, что для права "важны только такие качества вещей, которые... влияют на объем власти, предоставляемой над вещами частным лицам" <2>. Поскольку возникают безналичные деньги только в результате двустороннего соглашения с банком (заключения договора банковского счета или же перечисления средств без открытия счета), представляется резонным, что и реализация распорядительной власти владельца такого актива возможна лишь через обращение к банку и собственные действия этого банка. Причем постулируемое в п. 2 ст. 845 ГК РФ "право клиента беспрепятственно распоряжаться" этими активами ситуацию в корне не меняет, поскольку банк в случае нарушения своих обязанностей, предусмотренных в п. 1 данной статьи, будет адресатом обязательственного иска (ст. 856), а не негаторного притязания <3>. Учитывая все вышесказанное, можно скептически оценить высказанный нам О.Д. Анциферовым упрек о том, что апеллирование к дореволюционной догматике в части телесности вещей никак не может удовлетворить современного исследователя безналичных денег, ведь, как указывает автор, феномен последних был неизвестен дореволюционным правоведам <4>.

--------------------------------

<1> О том, что имеет место именно очередная попытка возродить конструкцию res incorporales, говорит, пусть и с обиняками, сам О.Д. Анциферов (см.: Анциферов О.Д. Залог денежных средств на банковском счете. С. 1 - 3). Так, не доказав, а лишь постулировав тезис об увядании значения признака телесности и для вида открестившись от возможности обряжать обязательственные права в "вещное" платье res incorporales римского права (с. 6), он тем не менее отстаивает мысль о возможности "фикции телесности", в результате которой средствам на счете будут приданы "объективно не присущие им телесные качества" (С. 4).

<2> Васьковский Е.В. Учебник гражданского права. М.: Статут, 2003. С. 116.

<3> В итоге следует обратить внимание, что "фикция телесности" как самостоятельно (Анциферов О.Д. Залог денежных средств на банковском счете. С. 4), так и в сочетании со свойством "материальности" (там же. С. 5; Анциферов О.Д. Денежные средства на банковских счетах. С. 84 и сл.) может привести только к умозрительной конструкции "бестелесной вещи". Именно умозрительность и неопределенность общих критериев res incorporales и заставила в свое время германских цивилистов отказаться от нее в пользу знаменитой формулировки § 90 BGB (см. об этом: Rufner Th. Op. cit. S. 309, 328 - 329). Оценку иным попыткам распространить на нематериальные объекты режим вещей и вещных прав см.: Суханов Е.А. Вещные права и права на нематериальные объекты // Суханов Е.А. Гражданское право России - частное право. С. 324 - 342.

<4> Анциферов О.Д. Залог денежных средств на банковском счете. С. 7.

Что же до квазифизической гибели безналичных денег (допускаемой автором), то, как представляется, рассмотрение их природы с точки зрения относительной связи клиента и банка более соответствует защите прав владельцев счетов. Так, исчезновение записи на счете в результате сбоя в работе банковской программы будет означать всего лишь исчезновение одного из доказательств существования обязательства банка перед клиентом, а также содержания данного обязательства и не будет освобождать банк от необходимости исполнения своих обязанностей по договору банковского счета (что в случае нарушения повлечет ответственность, установленную ст. 856 ГК РФ). Действительно, "гибель" безналичных денег как индивидуально-определенной вещи не является тем обстоятельством, которое согласно гл. 45 Гражданского кодекса может привести к прекращению обязательств сторон договора банковского счета, что, в свою очередь, позволяет гарантировать клиентам банков защиту их прав способом, построенным на формальной конструкции неустойки.

Встав же на позицию О.Д. Анциферова, мы были бы вынуждены признать, что восстановление банком ранее исчезнувшего остатка средств на счете означает появление новой вещи (свободной, кстати, от обременений), по поводу которой следует установить новое правоотношение (ведь старый договор банковского счета заключался по поводу конкретной индивидуальной вещи). Этот вывод позволил бы использовать только что изложенную аргументацию для различных злоупотреблений. К тому же отказывать клиенту банка в сохранении договора банковского счета и предлагать ему удовлетвориться лишь деликтным иском к банку вряд ли допустимо с политико-правовой точки зрения, ведь у сторон такого процесса может не быть интереса в прекращении отношений. При этом сразу возникнет сложный вопрос о соотношении иска о возмещении вреда, причиненного имуществу (ст. 1064 ГК РФ), и требований из договора банковского счета.

Более того, если даже гипотетически попытаться расценить остаток по счету клиента как принадлежащую ему индивидуально-определенную вещь <1>, то необходимо допустить абсурдное положение о том, что эта "вещь" постоянно и систематически гибнет в результате поступления на счет новых сумм или списания с него находящихся там средств. В результате нужно было бы говорить о прекращении прав клиента банка на "погибший" остаток средств на счете и возникновении его новых прав на ту сумму, что образовалась в результате расчетной операции или компьютерного сбоя.

--------------------------------

<1> Именно такой - индивидуально-определенной - вещью только и мог бы быть остаток средств на счете согласно "вещной" концепции, поскольку лишь в этом случае объект способен гарантировать своему обладателю вещный титул и соответствующие распорядительные возможности (основанные на том, что для третьих лиц очевиден предмет, к которому собственник относится как к своему) (см. об этом: Флейшиц Е.А. "Абсолютная" природа права собственности // Проблемы гражданского и административного права. Л.: Издательство Ленинградского университета, 1962. С. 220 - 222).

Показательно, что при этом обе данные ситуации должны мыслиться одинаковыми с точки зрения целей и средств правового регулирования. Ведь согласно "вещному" подходу к природе безналичных денег они должны каким-то образом индивидуализироваться, и притом чуть ли не единственным индивидуализирующим признаком, достоверно явственным как для собственника, так и для третьих лиц, будет только количественный критерий <1>. Количество же средств на счете может измениться как по воле "собственника" таких "вещей", так и без нее, однако результат будет одинаковым: по смыслу анализируемых идей это должна быть гибель объекта.

--------------------------------

<1> Ожидаемое использование иных дополнительных критериев, характерных и удобных для индивидуализации обязательственных прав (таких как, например, основание возникновения права, личность должника, содержание права (см. об этом: Агарков М.М. Обязательство по советскому гражданскому праву. М.: Юридическое издательство НКЮ СССР, 1940. С. 24)), тут явно было бы невозможным, так как безналичные средства, по идее автора, должны восприниматься как вещи и объекты собственности клиента банка. В этом случае право клиента на деньги должно квалифицироваться усеченным набором черт: указание на управомоченное лицо, существо права (собственность, залог и т.д.) и индивидуально-определенный объект. Таким образом, для реализации права на безналичные деньги нужно только индивидуализировать их по внутренним, имманентным характеристикам - без ссылок на фиктивность их "телесности" и сиюминутных попыток умножения черт. Итогом может стать лишь количественный критерий, так как характеристика "пространственной ограниченности", популяризируемая автором, может быть присуща денежным средствам всех клиентов банка в целом. Более того, даже если попытаться привязать эту черту к границам конкретного расчетного счета, то объект безналичного платежа (который может представлять собой лишь часть общей суммы счета) в любом случае будет отделен от оставшихся на счете средств только количественно. При этом понимать, чем конкретно он распорядился, клиент будет только post factum и восприняв лишь количественную характеристику платежа.

В конце концов тезис О.Д. Анциферова о гибели безналичных денег приведет к еще более странному итогу. Так, безналичные платежи, призванные, казалось бы, погасить обязательство по передаче имущества в собственность (денежное обязательство), должны приводить к перманентной гибели объекта права собственности владельца счета. Однако данные средства, согласно автору, вовсе не исчезают для оборота, а передаются кредитору по денежному обязательству как вещи, определенные родовыми признаками <1>. Конечно, можно попытаться обосновать такой казус неким законом сохранения "юридической энергии", однако более правильным было бы отрицание вещной природы безналичных денег и, соответственно, юридических характеристик традиции у безналичного платежа.

--------------------------------

<1> Анциферов О.Д. О гражданско-правовой природе безналичных расчетов // Адвокат. 2008. N 2 (СПС "КонсультантПлюс").

2. Второй и третий тезисы О.Д. Анциферова призваны, видимо, по мысли автора, наглядно доказать преимущества "вещной" концепции безналичных денег. Действительно ли это так?

Автором постулируется, что обязательственно-правовая концепция безналичных денег неспособна объяснить запрет на распоряжение клиентом банка денежными средствами при отсутствии релевантной суммы на корреспондентском счете этого банка. В данном случае, как поясняет автор, апологеты классического подхода вынуждены будут признать, что обязательства банка перед владельцем счета не прекратились, и по-прежнему будут возлагать на него обязанность осуществления переводов. В данном случае получатель платежа не сможет реализовать свое право требования к банку и получить всю полноту распорядительной власти в отношении полученного актива, ведь если внутрибанковские расчеты не требуют использования корреспондентских счетов, то платежи, "вышедшие" за пределы одной кредитной организации, не могут быть осуществлены, без того чтобы не задействовать корреспондентские счета. А в этом случае банк плательщика не сможет удовлетворить клиента, коль скоро средств на его корреспондентском счете не имеется <1>.

--------------------------------

<1> Анциферов О.Д. Залог денежных средств на банковском счете. С. 39 - 42; Он же. Денежные средства на банковских счетах. С. 84 - 85.

Автор апеллирует к понятию "реальные денежные средства", под которыми он подразумевает средства, перечисляемые при наличии достаточного остатка на корреспондентском счете банка плательщика <1>. Их он предлагает считать вещью, находящейся в собственности клиента банка и полностью пригодной для платежей. Средства же, находящиеся на счете в так называемом проблемном банке, по мысли О.Д. Анциферова, не являются деньгами, а представляют собой право требования о возмещении убытков, причиненных утратой средств клиента <2>.

--------------------------------

<1> Там же.

<2> Анциферов О.Д. Залог денежных средств на банковском счете. С. 39 - 42.

По-видимому, автор считает безналичные деньги вещами как объектом прав только в том случае, когда сумме счета соответствует релевантная сумма на корреспондентском счете банка. Однако неясно, как индивидуализировать ту часть средств на корреспондентском счете, которая соотносится с остатком денег на расчетном счете конкретного клиента. Ведь у банка может быть много клиентов, и каждый из них может претендовать на то, что именно его денежные средства являются "реальными".

Кроме того, если допустить, что само "денежное" существо средств на расчетном счете связано с состоянием корреспондентского счета банка (а именно с таким выводом придется мириться, если банк, как указано О.Д. Анциферовым, отвечает перед клиентом за утрату его средств в результате обнуления корреспондентского счета), то стоит признать, что клиент своими безналичными деньгами сам непосредственно не распоряжается. Это умозаключение вполне устраивает автора, объявившего банка "держателем" клиентских активов <1>. Судя по всему, позиция автора заключается в том, что банк "создает" новую "вещь" (безналичные денежные средства) для клиента и "держит" это благо в его интересах, совершая по поручению клиента безналичные платежи.

--------------------------------

<1> Там же. С. 37.

Однако "держание" (detentio) (как, впрочем, и владение) в том значении этого термина, какое оно имело место в классическом римском праве, предполагает непосредственный физический контакт с объектом <1>, что, в свою очередь, означает наличие у него телесных характеристик и индивидуальных признаков. Более того, как подчеркивает Д.В. Дождев, detentio мыслилась как фактическая ситуация принадлежности телесной вещи индивиду, взятая независимо от ее официального признания или защиты <2>. Очевидно, что такое состояние вещей никак не соотносится с режимом корреспондентских счетов и безналичных денег, поскольку: 1) отсутствует индивидуально-определенный телесный объект держания, исключительная связь держателя с которым будет восприниматься третьими лицами; 2) связь банка с безналичными деньгами клиента не является фактической, поскольку данное "держание" явно основано на специальном правовом основании - договоре банковского счета <3>.

--------------------------------

<1> Дождев Д.В. Римское частное право: Учебник для вузов / Под общ. ред. акад. РАН, д-ра юрид. наук, проф. В.С. Нерсесянца. 2-е изд., изм. и доп. М.: Норма, 2005. С. 360 - 361.

<2> Дождев Д.В. Указ. соч.

<3> Нам могли бы возразить, что банк может пониматься если не как держатель, то как владелец чужих безналичных денег. Однако и такая теоретическая рокировка неспособна что-либо прояснить. Так, бестелесный характер денежных средств на счетах выдвигает против подобной идеи все аргументы, высказываемые в литературе против возможности владения правами (см., например: Байбак В.В. Обязательственное требование как объект гражданского оборота. М.: Статут, 2005. С. 46 - 50). Кстати, именно проблемы в адаптации конструкции опосредованного обладания правами и приводят к практическим сложностям при попытке сделать право требования объектом комиссионного поручения (см.: Егоров А.В. Предмет договора комиссии (СПС "КонсультантПлюс")). Курьезной альтернативой этому рассуждению могла бы стать идея о том, что банк является представителем клиента при распоряжении его безналичными деньгами. Однако алогичность подобной мысли явствует хотя бы из того, что представительские действия при нормальном развитии дел не могут привести к обременению долгом самого представителя (т.е. банка перед получателем, который будет выступать перед банком в его "представительской" ипостаси не просто как клиент, а как третье лицо), а не представляемого (т.е. плательщика, который по идее и должен нести это бремя, как это в реальности делает банк кредитора). В этой связи если какой участник платежных отношений и похож функционально на представителя, так это банк получателя платежа, а не банк плательщика. Кстати, это позволяет найти еще один аргумент в пользу устоявшегося в судебной практике подхода о моменте исполнения расчетного обязательства (см. п. 3 Постановления Пленума ВАС РФ от 19 апреля 1999 г. N 5 "О некоторых вопросах практики рассмотрения споров, связанных с заключением, исполнением и расторжением договоров банковского счета"; см. также: Новоселова Л.А. Глава 6. Расчеты платежными поручениями // Кредитные организации в России: правовой аспект / Под ред. Е.А. Павлодского. М.: Волтерс Клувер, 2006 (СПС "КонсультантПлюс")).

Как верно заметил А.Я. Курбатов, "средства на счетах клиентов... кредитной организации, которые отражаются в пассивной части баланса кредитной организации, в активной части баланса могут быть с равной долей вероятности отражаться и как числящиеся на корреспондентском счете кредитной организации, и как числящиеся в иной дебиторской задолженности (например, в кредитах выданных), и как вложения в ценные бумаги. Иными словами, как активы кредитной организации эти средства, во-первых, обезличиваются, во-вторых, приобретают вид либо прав требования кредитной организации к иным лицам, либо объектов прав собственности самой кредитной организации" <1>. Таким образом, индивидуализировать часть средств на корреспондентском счете как принадлежащую клиенту не представляется возможным, равно как и судить о том, что банк, распоряжаясь своими деньгами, как-то воздействует на содержание прав клиента <2>.

--------------------------------

<1> Курбатов А.Я. Правовое регулирование расчетов в Российской Федерации (СПС "КонсультантПлюс").

<2> Своеобразным исключением из рассматриваемой ситуации, видимо, является признанная ВАС РФ возможность ареста денежных средств, поступивших на имя клиента на корреспондентский счет банка (п. 15 Постановления Пленума ВАС РФ от 12 октября 2006 г. N 55 "О применении арбитражными судами обеспечительных мер"). Учитывая вышесказанное, она более чем спорная, притом что ст. 91 АПК РФ в редакции, действовавшей на момент подготовки данного разъяснения, говорила о возможности ареста только имущества должника, принадлежащего ему и находящегося у него или у третьих лиц. Говорить же о том, что поступившие на счет банка средства, пусть и причитающиеся его клиенту, этому клиенту принадлежат, по смыслу данной статьи можно только с очень большой натяжкой. Вероятно, сходные рассуждения привели к тому, что ст. 91 АПК РФ в действующей редакции недвусмысленно стала указывать на то, что объектом ареста могут быть и средства, "которые будут поступать на банковский счет" (выделено мной. - М.Б.).

Дополнительные аргументы, которые могут быть высказаны О.Д. Анциферову, заключаются в следующем. Как отмечалось выше, при отсутствии средств на корреспондентском счете банка он предлагает расценивать запись об остатке по счету клиента как право требования возмещения убытков. Но, во-первых, согласно подходу автора, более ожидаемой была бы квалификация данного требования как деликтного (ведь банк якобы уничтожил имущество клиента или по крайней мере ухудшил его качество), что сразу же наводит на мысль об очередном свидетельстве противоречивости самого авторского подхода. Во-вторых, как указывалось выше, исчезновение безналичных денег клиента (индивидуально-определенного объекта) должно приводить к прекращению договора банковского счета, что не соответствует ни действующему законодательству, ни здравому смыслу. В-третьих, неясно, как с точки зрения автора будет выглядеть ситуация, когда клиент не захочет воспользоваться правом на возмещение этих убытков (ведь это - право, а значит, оно реализуется клиентом своей волей и в своем интересе согласно п. 2 ст. 1 ГК РФ). Ведь получается, что в случае увеличения банком суммы на своем корреспондентском счете его право на убытки чудесным образом исчезнет или же трансформируется в безналичные денежные средства. Думается, это мало соответствует канонам теории гражданско-правовой ответственности. В-четвертых, очередное явное противоречие в авторских идеях видно и в том, что, излагая механизм начального этапа безналичного платежа, автор недвусмысленно говорит о выделении средств со счета клиента и смешении их с "собственными вещами (денежными средствами) банка плательщика, находящимися на его внутрибанковском счете" <1>. Если это даже и так, то следует признать, что средства банка и средства клиента - это две разные категории средств, а не одна, как представляется автору применительно к только что рассмотренной проблеме.

--------------------------------

<1> Анциферов О.Д. Залог денежных средств на банковском счете. С. 34 - 35.

Приведенные замечания не позволяют судить о том, что "вещная" концепция безналичных денег разрешает проблему перечисления средств со счетов в так называемых проблемных банках. Более того, она скорее запутывает ее, ставя под сомнение право банка на свободное распоряжение средствами на его корреспондентском счете, что, в свою очередь, отнимает у него стимул привлекать средства к себе на расчетные счета. Представляется, что классическая обязательственная концепция безналичных денежных средств способна найти выход и в этой ситуации. Так, при отсутствии активов на собственном счете банка следует говорить о фактической невозможности исполнения обязательств банком, предусмотренных ст. 845 ГК РФ, которая по смыслу п. 1 ст. 416 ГК РФ эти обязательства не прекращает и не освобождает банк от гражданско-правовой ответственности.

Последний тезис О.Д. Анциферова, которому мы уделим внимание, следующий. По мнению автора, "вещная" теория безналичных денег, в отличие от классической обязательственной, способна адекватно описать последствия неосновательного списания банком средств со счета клиента и зачисления их на счет другого лица. Так, по мнению автора, в случае отпадения основания перечисления средств сторонникам обязательственной теории следовало бы считать, что право требования к получателю вовсе не переходило, а значит, в данном случае нельзя считать, что получатель платежа неосновательно обогатился. Соответственно, иное приводило бы к "необоснованному удвоению безналичных денежных средств в гражданском обороте", так как и плательщик, и получатель платежа имели бы перечисленную сумму в качестве объекта требований (первый - формально сохраняя свое договорное требование к банку, второй - неосновательно обогатившийся этой же конкретной суммой) <1>. В итоге автор полагает, что только представление о безналичных деньгах как о вещах, выбывших из владения плательщика и поступивших в обладание третьего лица, позволит применить инструментарий кондикционного притязания.

--------------------------------

<1> Анциферов О.Д. Залог денежных средств на банковском счете. С. 28 - 29; Он же. Денежные средства на банковских счетах. С. 85.

Стоит обратить внимание, что никакого "необоснованного удвоения" средств на практике не происходит. Так, в случае необоснованного списания средств со счета клиента и их зачисления на счет третьего лица для пострадавшего клиента ситуация видится идентичной случаю, когда банк без всякого повода обнулил его счет и никуда средства не перечислял. Тут следует говорить о нарушении банком своих обязанностей по договору банковского счета и об его ответственности перед клиентом по основанию, предусмотренному ст. 856 ГК РФ. В данном случае требование к банку о восстановлении суммы на счете можно трактовать как требование о признании права (ст. 12 ГК РФ) <1>. В этой связи средства, полученные третьим лицом, - это новые денежные средства, субъектом требования о возврате которых будет банк, неосновательно осуществивший банковскую проводку. Таким образом, основанием кондикционного иска будет не необоснованное списание средств со счета плательщика, а неосновательное зачисление средств на счет получателя, т.е. отсутствие основания не для списания, а для зачисления средств, самостоятельного юридического действия. При этом нельзя сказать, что в данной ситуации получатель платежа обогатился за счет такого случайного плательщика, поскольку данный платеж представляет собой всего лишь произвольное действие банка, риск действий которого не может возлагаться на владельца счета, с которого были списаны суммы <2>.

--------------------------------

<1> Казалось бы, в ситуации, когда банк отказывается исполнить поручение клиента надлежащим образом, обнулив часть суммы на его счете и сделав невозможным перечисление средств в желательном для клиента объеме, следовало бы говорить о требовании надлежащего исполнения банком своих обязательств, т.е. по сути об исполнении обязательства в натуре. Однако действующая редакция нормы ст. 398 ГК РФ недвусмысленно говорит о том, что допустимо требовать исполнения в натуре только обязательства по передаче индивидуально-определенной вещи. Косвенным доказательством того, что это видит и судебная практика, является подход, занятый в п. 22 Постановления Пленумов ВС РФ и ВАС РФ от 8 октября 1998 г. N 13/14 "О практике применения положений Гражданского кодекса Российской Федерации о процентах за пользование чужими денежными средствами" (ред. от 4 декабря 2000 г.) (СПС "КонсультантПлюс"), согласно которому неправомерное удержание средств имеет место во всех случаях просрочки перечисления банком денежных средств по поручению плательщика. Таким образом, если нарушение прав клиента произошло в результате ненадлежащего исполнения платежного поручения (что может быть описано как "перечислил не тому"), вероятно, следует говорить о возможности для него дополнительного применения компенсационной меры, предусмотренной ст. 395 ГК РФ или же ее специальным составом п. 3 ст. 866 ГК РФ. Однако в том же пункте своего разъяснения суды, в русле общего подхода к ст. 395 как к мере ответственности, заняли более компромиссную позицию, отметив, что в данном случае клиент должен выбрать между двумя средствами защиты. Об иных проблемах, связанных с исполнением в натуре обязательств по договору банковского счета, см.: Карапетов А.Г. Иск о присуждении к исполнению обязательства в натуре. М.: Статут, 2003. С. 168 - 175.

<2> Именно такой подход преобладает в современной германской догматике (см.: Martinek M. Unjust Enrichment Issues in Triangular Situations of Defective Cashless Payments - the German Approach in Comparative Perspective (http:// archiv.jura.uni-saarland.de/ projekte/ Bibliothek/ text.php?id=219)).

Все вышесказанное позволяет заключить, что "вещная" теория безналичных денег - даже в ее только что изложенной интерпретации, несколько обновленной по сравнению с подходом, ранее встречавшимся в литературе, - неспособна предложить ничего полезного для юридического объяснения отношений, складывающихся при безналичных платежах. Как представляется, основной причиной постоянного внимания исследователей к этой концепции, давно и заслуженно забытой в западной литературе, является их попытка наделить безналичные деньги юридическими свойствами, исторически и догматически присущими только наличным денежным средствам. А поскольку последние являются вещами, обоснование вещной природы безналичных денег позволяет исподволь атрибутировать эти свойства деньгам в юридическом смысле и стандартному объекту денежного обязательства. Это, в свою очередь, приводит к объявлению безналичных денежных средств законным платежным средством, обязательным к приему кредитором, что может негативно сказаться на защите прав физических лиц.

Резонно заметить, что отсутствие в тексте кодификационного акта гражданского законодательства четкого и недвусмысленного юридического определения денег как объекта прав не является чем-то необычным, поскольку во многих странах ответ на этот вопрос традиционно отдается на откуп доктрине. Однако этот факт не означает, что гражданское законодательство не содержит критериев, которые неизбежно следует учитывать при подобном изыскании <1>.

--------------------------------

<1> Лунц Л.А. Денежное обязательство в гражданском и коллизионном праве капиталистических стран // Деньги и денежные обязательства в гражданском праве. М.: Статут, 1999. С. 152; Vardi N. The Integration of European Financial Markets: The Regulation of Monetary Obligations. Routledge-Cavendish, 2011. P. 2. Одним из примечательных исключений, пожалуй, является Единообразный торговый кодекс США (Uniform Commercial Code), согласно которому (§ 1-201 (2.4)) деньги определяются как "средство обращения (medium of exchange), которое в настоящее время установлено или допущено национальным или иностранным правительством. Термин включает в себя также денежную единицу (unit of account), установленную межправительственной организацией или по соглашению между двумя или более странами". Несмотря на то что данное определение давно подвергается критике, оно дает один из недвусмысленных критериев определения денег в обороте - акт государства, называющий конкретное благо деньгами.

Так, например, право Германии не содержит определения денег как объекта гражданских прав. Этот вопрос является в германской догматике вопросом теории, а не нормативного акта. С одной стороны, частично это объясняется тем обстоятельством, что система германского права уделяет основное внимание доктрине для определения смысла нормативных положений. С другой же стороны, в германской литературе давно устоялось мнение о том, что категория денег имеет смысл лишь как элемент, квалифицирующий предмет исполнения специфических долгов. Что же является предметом денежного предоставления (Geldleistungsgegenstand), решается исходя из ранжирования различных объектов, способных погасить денежное обязательство <1>.

--------------------------------

<1> Dorn F. Geldschuld // Historisch-kritischer Kommentar zum BGB / R. Zimmermann (Hg.); Bearb. von F. Dorn. Tubingen: Mohr Siebeck, 2007. Bd. 2. Teilband 1, Allgemeiner Teil. S. 433 ff.

В литературе и практике допускается, что денежное обязательство может погашаться различными способами, допускаемыми законом, однако признано, что оригинальным предметом денежных обязательств в правовом смысле является такое благо, которое согласно действующему правопорядку должно быть предоставлено должником кредитору во исполнение своего обязательства тогда, когда наступает время исполнения, если только он не желает допустить просрочку в исполнении (Leistungsverzug), и которое кредитор должен принять в качестве предмета предоставления, если только он не желает допустить просрочку в принятии исполнения (Annahmeverzug) <1>. Таким образом, речь идет о том, что деньгами как предметом обязательства является то, что названо законодательством в качестве законного платежного средства (gesetzliches Zahlungsmittel), которое и является деньгами в юридическом смысле <2>.

--------------------------------

<1> Dorn F. Op. cit. S. 434 ff.

<2> Heermann P.W. Geld und Geldgeschafte. Tubingen.: Mohr Siebeck, 2003. S. 16 ff.; Dorn F. Op. cit. S. 434.

При этом считается, что германский правопорядок принимает в качестве предмета исполнения денежных обязательств и безналичный платеж, однако господствующее мнение исходит из того, что безналичный платеж лишь тогда оказывает влияние на исполнение (Erfullungwirkung haben kann), когда он сперва гласно или негласно согласован сторонами или кредитор принимает его в качестве исполнения <1>. В этом контексте является спорным, идет ли речь собственно об исполнении (Erfullung) (§ 362 BGB) или о предоставлении вместо исполнения (Leistung an Erfullung Statt) <2>. Следовательно, согласно праву Германии, пока нет договоренности об ином, должник должен предоставить кредитору во исполнение своего денежного обязательства наличные деньги в установленной законом для осуществления платежей форме денежных средств (в настоящее время это монеты и банкноты евро), если только он не желает допустить просрочку, а кредитор - принять платеж (Zahlung) в этой форме (в противном случае он допустит просрочку в принятии исполнения).

--------------------------------

<1> Dorn F. Op. cit.; Larenz K. Lehrbuch des Schuldrechts. Munchen.: Beck, 1987. Bd. I: Allgemeiner Teil. S. 165 ff.

<2> См., например: Schmidt K. Geld und Geldschuld im Privatrecht. Eine Einfuhrung in ihre Grundlagen // Jurustische Schulung. 1984. Oct. Heft 10. S. 743 ff.

Таким образом, критерием денег как объекта прав в германской догматике является конструкция законного средства платежа, позволяющая квалифицировать объект денежного обязательства. При этом безналичные деньги (Buchgeld, Giralgeld) ни в коей мере не трактуются как вещи, а только как обязательственные права требования <1>. Соответственно, общепризнанной точкой зрения является то, что они законным средством платежа не являются <2>. В литературе отмечается, что наличные и безналичные платежи имеют целый ряд различий. Так, при наличном платеже должник передает кредитору право собственности на денежный знак, в то время как при безналичных платежах он особым способом передает ему денежное требование к так называемому платежному посреднику (чаще всего - кредитному учреждению). В этой ситуации гарантия неограниченной распорядительной власти (Verfugungsmacht) заменяется предоставлением субъективного права, что делает позицию кредитора по денежному обязательству более слабой, чем при наличном платеже. Соответственно, кредиторы вынуждены искать дополнительные способы переложения рисков безналичного платежа на должников. Кроме того, передача актива при безналичном платеже неизбежно требует участия еще одного участника отношений, а не только должника и кредитора.

--------------------------------

<1> Dorn F. Op. cit. S. 433; Heermann P.W. Op. cit. S. 166 - 168.

<2> Heermann P.W. Op. cit. S. 18 - 19.

Любопытно, что схожая ситуация имеет место и в праве Великобритании. Так, согласно английскому праву безналичные денежные средства являются правами требования (a claim) и не являются законным средством платежа <1>. Последним являются лишь монеты и банкноты, эмитируемые Банком Англии <2>. В силу этого, аналогично праву Германии, безналичные деньги чаще всего не считаются деньгами в юридическом смысле <3>. Данный подход имеет в своей основе известное юридическое определение денег, данное профессором Фредериком Александром Манном (Frederick Alexander Mann): "С точки зрения права качество денег должно быть придано всем движимым вещам (chattels), которые, будучи выпущенными в оборот в порядке, установленном правом, и обозначенными с помощью единицы счета, предназначены для того, чтобы служить в качестве универсального средства обмена в государстве эмиссии" <4>. Это определение рассматривают как хрестоматийную юридическую аксиому, а признаки, ее составляющие, - как критерии квалификации денег в юридическом смысле <5>.

--------------------------------

<1> Данный тезис принято считать общепризнанным в английской юридической литературе (см., например: Proctor Ch. Goode on Payment Obligations in Commercial and Financial Transactions. Sweet & Maxwell, 2009. P. 1 - 6; Fox D. Property Rights in Money. OUP, 2008. P. 11 - 12, 28 - 29.

<2> Fox D. Op. cit. P. 28 - 29.

<3> См., например, авторитетную монографию проф. Роя Гуда: Goode R. Commercial Law. Penguin Books, 2004. P. 450. Справедливости ради стоит отметить, что в последние годы в англо-американской литературе стали все чаще встречаться идеи о том, что безналичные деньги должны трактоваться пусть и не как законное средство платежа, но как деньги в юридическом смысле (см., например, об этом: Proctor Ch. Mann on the Legal Aspect of Money. OUP, 2005. P. 35 - 44).

<4> Mann F.A. The Legal Aspect of Money: With Special Reference to Comparative Private and Public International Law. OUP, 1992. P. 8 ff.

<5> Ср., например: Vardi N. Op. cit. P. 3; Kwaw E.M.A. Towards the Creation of an International Legal Regime for the Operation of Eurocurrence Deposites // Int'l & Comp. L.Q., 1994. Vol. 43. P. 325; Samuel M. Non-Cash Alternatives and Money Laundering: An American Model for Canadian Consumer's Protection // American Business Law Journal. 1992. September. Vol. 30/2. P. 171 - 173; Geva B. The Concept of Payment Mechanism // Osgoode Hall L.J., 1986. Vol. 24. P. 1, 6 - 7.

В контексте вышесказанного любопытен следующий момент: хотя безналичные деньги и трактуются в английском праве как разновидность так называемого бестелесного имущества (intangible or incorporeal property), их режим как объектов собственности кардинально отличается от режима денег наличных. Так, получатель безналичного платежа получает свой титул на безналичные деньги в результате особого "производного" способа приобретения права (derivative mean of acquiring title), отличного от наличного платежа. Специфика этого способа заключается в том, что в уплату денежного долга кредитор получает актив, по сути только что созданный для него банком, принявшим на себя дополнительный долг в результате расчетной проводки <1>.

--------------------------------

<1> Fox D. Op. cit. P. 33.

Таким образом, следует отметить, что западное право избрало для юридической характеристики денег статус законного платежного средства. В этой связи подход, избранный в Проекте, мог бы быть дополнен в лучшую сторону, а именно путем указания на то, что только наличные деньги являются законным средством платежа <1>. Такое решение позволило бы развести юридический статус наличных и безналичных денег, а также установило бы критерий объекта денежного обязательства. Как указывалось в начале данной работы, новая формулировка ст. 128 уже не будет указывать на "вещный" признак денег в юридическом смысле, а потому будет открыта возможность для обоснования самостоятельного значения безналичных денег как объекта денежного обязательства. Как было показано на примере анализа идей О.Д. Анциферова, такой тезис способен привести к заблуждениям относительно структуры отношений по безналичному перечислению средств и прав их участников, в частности к тому, что безналичные деньги будут восприниматься как самостоятельный объект, права на который переходят от должника к кредитору в порядке прямого правопреемства.

--------------------------------

<1> О конструкции законного платежного средства и аргументах против наделения этой характеристикой безналичных денег см.: Башкатов М.Л. Догматическая конструкция законного средства платежа // Вестник гражданского права. 2006. Т. 6. N 2.

Более того, "содержательная" характеристика законного платежного средства (атрибутирующая его конкретному объекту гражданских прав) настоятельна не только для квалификации объекта денежного обязательства и формализации его структуры (в части закрепления обязанности кредитора принять его при отсутствии договоренности об ином), но и для отделения денег от денежных суррогатов. Выпуск последних, как известно, запрещается ст. 27 Федерального закона от 10 июля 2002 г. N 86-ФЗ "О Центральном банке Российской Федерации (Банке России)" (ред. от 7 февраля 2011 г.). Однако ответ на вопрос, какой конкретно объект стоит относить к денежному суррогату, ни законодательство, ни подзаконные акты не дают, что тем более странно, поскольку от ответа на него зависит применение или неприменение нормативного запрета <1>.

--------------------------------

<1> В настоящее время едва ли не единственным источником информации о денежных суррогатах является краткое письмо Банка России от 5 декабря 1996 г. N 369 "О платежных средствах" (СПС "КонсультантПлюс"), которое не содержит общего критерия денежного суррогата. По сути то, что оно посвящено разъяснению именно вопроса о том, что же такое денежный суррогат, можно понять только из общего смысла письма. Так, после констатации того обстоятельства, что законодательство считает рубль законным платежным средством, в нем указывается на то, что эмиссия иных денег не допускается. Далее говорится: "Выпускаемые расчетно-товарные чеки, квитанции, талоны и т.п. не являются платежным средством, не относятся к формам безналичных расчетов, предусмотренным действующим законодательством, и не могут служить основанием для проведения операций по счетам клиентов в кредитных организациях, в том числе по выдаче наличных, зачислению средств на счета клиентов и другим операциям". Следовательно, определение денежного суррогата дается Банком России только косвенно, через перечисление конкретных объектов и туманную характеристику "платежного средства" (к которому по идее могут относиться векселя, чеки и т.д.).