XI. Раздел общей собственности
Раздел и выдел. Существует несколько оснований прекращения общей собственности. К первой группе относятся основания, вообще прекращающие право собственности, независимо от того, принадлежит ли оно нескольким лицам или одному: гибель объекта, отчуждение его, реквизиция и т.д. Ко второй группе должны быть отнесены основания, превращающие общую собственность в единоличную, т.е. ведущие к сосредоточению всех долей в руках одного из сособственников, в результате чего он становится обычным единоличным собственником. Такое превращение может осуществляться, например, в порядке купли-продажи долей, дарения или наследования. Обе эти группы оснований не являются, однако, типичными для общей собственности, и изучение соответствующих институтов лежит вне ее проблем. Наибольшее значение - и практическое, и теоретическое - имеет прекращение общей собственности в порядке раздела.
Раздел может быть осуществлен несколькими способами. Общая вещь может быть физически разделена на части, пропорциональные долям участников общей собственности, которые распределяются между всеми. Вещь может быть продана с тем, что в раздел поступает вырученная сумма. Вещь может быть оставлена у одного или нескольких из прежних сособственников с обязательством выплатить остальным денежную сумму, соответствующую их долям, или предоставить им какую-либо компенсацию. Последнее происходит, например, при разделе общего имущества, включающего в себя ряд объектов, когда вместо деления каждой из входящих в имущество вещей они распределяются между сособственниками с тем, чтобы стоимость полученного каждым отвечала его доле. Возможны даже выдача или вычет денежных приплат или удержаний для приведения в соответствие стоимости приходящихся на одного вещей с его долевым правом на общее имущество.
Различные правовые системы отдают предпочтение тем или иным способам раздела в зависимости от тех целей, которым у них служит институт общей собственности. Буржуазное право ставит во главу угла распределение денежных сумм. Для советского права характерно то, что оно, наоборот, требует в первую очередь производства деления вещи в натуре и ставит на последнее место продажу общей вещи на сторону. Однако об этом предстоит еще подробно говорить ниже, а в данном месте важно только упомянуть о том, что раздел имеет свою техническую и притом достаточно сложную сторону.
Целью раздела является установление для каждого из сособственников новых, обособленных прав, эквивалентных участию в общей собственности. При разделе происходит, таким образом, с точки зрения отдельных участников общей собственности замена доли права на общую вещь правом на какие-то иные объекты. В случае, например, раздела общей вещи в натуре доля в общей собственности заменяется полной собственностью на физически выделенную часть вещи, превратившуюся в самостоятельный объект.
При продаже общей вещи с торгов и распределении выручки между бывшими сособственниками каждый из них делается собственником определенной суммы денег и т.д.
Наряду с разделом, при котором полностью прекращается общая собственность на определенную вещь, тот же результат в отношении прав отдельного сособственника может быть достигнут и без прекращения между остальными отношений общей собственности - путем выдела. Выдел создает для отдельного участника общей собственности те же последствия, что и раздел, т.е. заменяет его долю в общей собственности иным имущественным правом, не затрагивая, однако, долей остальных сособственников. Поэтому он практикуется в тех случаях, когда один или несколько сособственников желают выйти из общности, в то время как остальные заинтересованы в сохранении имущества в общей собственности. Таким образом, выдел является как бы частным случаем раздела, отличающимся от последнего охватом числа участников и техникой своего осуществления.
Особенностью регулирования общей собственности в нашем Гражданском кодексе является то, что он содержит только правила о выделе (ст. 65) и не говорит особо о разделе общей собственности, подразумевая, что прекращение общности происходит в том же порядке, как и выход из нее. Однако такое разрешение вопроса оказалось не вполне удачным, и судебная практика внесла в него значительные поправки, уделяя основное внимание разделу, а не выделу.X
Среди вопросов общей собственности первостепенное значение в практике советских судебных органов имеют вопросы о разделе или выделе <41>. С ними до известной степени могут конкурировать только иски о признании права на долю в общей собственности. В инструктивном письме N 1 Гражданской кассационной коллегии Верховного Суда РСФСР за 1927 г. отмечалось, что споры по поводу управления находящимися в общей собственности строениями, раскладки расходов и т.п. в конце концов приводят к искам о выделе.
--------------------------------
<41> Это было отмечено в инструктивном письме N 1 за 1927 г. Гражданской кассационной коллегии Верховного Суда РСФСР (см.: Еженедельник советской юстиции. 1927. N 10, а также Аскарханов. С. 18).
В то же время вопросы раздела недостаточно освещены ни в законе, ни в советской юридической литературе. Ввиду этого перед тем как перейти к практическому порядку осуществления раздела, полезно остановиться на встающих в связи с ним теоретических вопросах, даже на тех, которые не имеют непосредственного отношения к текущей практике.
* * *
Право на раздел. Первым из теоретических вопросов раздела является вопрос о самом праве на раздел или выдел. В случае конфликта между желанием одного из участников общей собственности выйти из нее и желаниями остальных сохранить существующие отношения в их нетронутом виде предпочтение может быть отдано либо первому, либо вторым. Решение определяется построением и задачами общей собственности в различных правовых системах. Теоретическая трудность заключается в том, чтобы обосновать возможность для одного сособственника принудить остальных к прекращению или изменению принадлежащих им в отношении общего объекта вещных прав, распоряжение которыми входит в их личную компетенцию.
В Риме, где эксплуатация рабского труда и получение доходов от землевладения не только не облегчались, но, наоборот, затруднялись наличием нескольких хозяев общего объекта, антагонизм интересов сособственников постоянно порождал разнообразные столкновения, единственным выходом из которых являлся раздел ("вследствие безмерных споров, чтобы не прибегать к оружию и драке") <42>. Для конструкции римской общей собственности решающим моментом была поэтому свобода раздела <43>. Позднейшая романистическая теория обосновывала право на раздел существованием особой обязанности сособственников соглашаться на раздел по требованию одного из них <44>.
--------------------------------
<42> L. 26, D. 8, 2; ср. также L. 13, § 3, D. 7, 2.
<43> L. 5, C. 3, 37.
<44> См.: Windscheid. Т. II. С. 876; Girard, Manuel. С. 662.
Свобода раздела не является, однако, неотъемлемым атрибутом общей собственности. В условиях, когда общее имущество составляет основу общей хозяйственной деятельности и когда изъятие части этого имущества может вредно отозваться на этой последней, не только раздел, но и выдел либо ограничивается, либо вовсе не допускается. При совместной собственности права и имущественные интересы отдельных участников отступают на второй план перед интересами охранения общего предприятия от раздробления. При собственности "соединенной руки" раздел возможен только при распаде личного союза, связывающего участников. В некоторых случаях допускается с теми или иными ограничениями выдел, также связанный, однако, с разрушением личных связей.
Отрицательное отношение к разделу с точки зрения интересов общего предприятия, свойственное совместной собственности, до известной степени отразилось и на долевой общей собственности, когда после рецепции римского права в числе ее объектов оказались капиталистические орудия производства. Появились некоторые отступления от свободы раздела, и были допущены разнообразные способы ее ограничения в порядке отказов от нее и даже законных способов раздела. Однако неудобства общей собственности в условиях капиталистического хозяйства сохранили за разделом значение обязательного и наилучшего выхода из тех ненормальностей, которые присущи с точки зрения частной собственности институту общей собственности.
Наиболее последовательное отражение свободы раздела дано во Французском гражданском кодексе, в ст. 815, относящейся к разделу наследства, но имеющей силу в отношении всех случаев общей собственности, за исключением особых случаев постоянной общности. Эта статья устанавливает, что никто не может быть принужден оставаться участником общей собственности, несмотря на противоположные соглашения.
Французское право в последнее время допустило два исключения из правила о свободе раздела: в отношении "семейного имущества" и "дешевых жилищ", попытавшись привить к мелкому землевладению и домовладению принципы совместной неделимой собственности. Провал этих лицемерных мероприятий, заранее обреченных на неудачу в силу социальных причин, дал лишний повод буржуазным авторам настаивать на том, что "общая собственность противна нашим правам", и подчеркивать правильность запрета отказа от раздела <45>.
--------------------------------
<45> См.: Beudant. Т. IV. С. 391; т. V. Ч. II. С. 293.
Германское гражданское уложение допустило возможность договорного отказа от раздела (§ 794), придав отношениям долевой общности более стабильный характер. Оно, таким образом, попыталось создать компромисс между навыками частного собственника, стремящегося к свободе эксплуатации чужого труда без помех со стороны чужой воли, и интересами сохранения частного предприятия, для которого в условиях капиталистической конкуренции раздробление или уменьшение связано с перспективами разорения и гибели.
Отношение советского гражданского права к свободе раздела обусловливается коренной разницей между производственными отношениями, установленными в стране социализма, и производственными отношениями, основанными на частной собственности на орудия и средства производства. Потребительский характер общей собственности, когда участники ее рассчитывают длительно использовать общий объект, отсутствие антагонизма интересов участников, распространенность ее договорного возникновения (покупка доли, совместное создание объекта и т.п.) впервые в истории придают этому институту стабильность даже в его долевой конструкции. Общая собственность не рассматривается у нас как переходное состояние на пути к разделу. Наличие нескольких управомоченных субъектов не представляет ничего ненормального с точки зрения социалистического понимания права собственности. Советское гражданское право не ограничивает свободы раздела. В полном соответствии с этим ст. 65 ГК определяет: "Каждый собственник вправе требовать выдела своей доли из общего имущества, поскольку это не противоречит закону или договору". Эта статья признает за каждым из участников право на выдел, но в то же время не считает это право безусловным, допуская, что оно может быть отменено в порядке договорного соглашения и что оно бывает исключено по закону. Возможность договорного отказа от права на выдел у нас не ограничена никаким сроком, но в то же время он может быть всегда отменен последующим соглашением. Что же касается законной невозможности выдела, то ее примеры в первую очередь содержат общее супружеское имущество и складочное имущество товарищей, выдел из которых невозможен до тех пор, пока длятся отношения брака или товарищества, и в которых по существу следует видеть не долевую, а совместную собственность.X
Советская конструкция общей собственности предоставляет отдельному участнику общей собственности как возможность выхода из нее, так и возможность длительного закрепления отношений общей собственности. Такое положение вполне соответствует той широкой свободе распоряжения, которую обеспечивает гражданам право личной собственности в пределах, установленных законами и требованием правильного сочетания общественных и личных интересов.
Поскольку в советском гражданском праве нет антагонистического противопоставления интересов всех сособственников интересам каждого из них, взятого в отдельности, постольку у нас нет нужды теоретически обосновывать право на выдел каким-то особым обязательством, лежащим на участниках общей собственности. Иск о выделе опирается в советском праве не на нарушение какого-то подразумеваемого обязательства осуществлять выдел в порядке добровольного соглашения, а на право распоряжения долей, включающее в широком понимании и право изъять эту долю из общности. Затруднения могли бы возникнуть только в том случае, если бы наш закон предусматривал не право на выдел, а право требовать прекращения общей собственности, как это делают буржуазные кодексы. Право требовать раздела действительно дает каждому сособственнику полномочия вызывать по своей инициативе полное изменение прав остальных сособственников, нуждающееся в каком-то особом обосновании. Но именно такого права Гражданский кодекс не признает, не давая тем самым отдельному участнику общей собственности возможности затрагивать не принадлежащие ему доли. Тем самым снимается и вопрос об обязательстве участвовать в разделе.
Давая вполне правильное разрешение вопроса о праве на выдел, ст. 65 ГК страдает, однако, неполнотой вследствие отсутствия упоминания о разделе. Если каждый из участников общей собственности вправе требовать выдела, то всем им вместе взятым принадлежит право либо произвести раздел в порядке полюбовного соглашения, либо прибегнуть к судебному разделу. Конструировать раздел как сумму выделов долей всех участников невозможно хотя бы потому, что выделяемому сособственнику при невозможности деления вещи в натуре причитается с остальных денежная компенсация и что при выделе всех долей этот метод расчета неприменим. Ввиду этого представляется желательным внести в будущий общесоюзный Гражданский кодекс положение о том, что участники общей собственности могут с общего согласия прекратить отношения общей собственности, либо осуществив раздел в порядке взаимной договоренности, либо обратившись в суд с иском о разделе. Должен быть также нормирован порядок производства раздела в случае неделимости объекта общей собственности.X
* * *
Юридическая природа раздела и его техника в буржуазном праве. Раздел, так же, как и выдел, производит довольно сложное преобразование прав, принадлежащих затрагиваемым им субъектам; поэтому представляет значительный интерес - и теоретический и практический - исследование характера этих преобразований и вызывающих их обстоятельств.
Осуществление раздела может быть, как известно, достигнуто двумя различными путями: соглашением участников и решением суда. Отсюда возникают вопросы, какую сделку следует видеть в соглашении о разделе и каково значение судебного раздела.
Еще римские юристы пытались дать объяснение юридическому механизму полюбовного раздела вещи. Они считали, что при разделе в натуре каждый из делящихся традирует свои долевые права на физически обособляемую часть вещи тому из сособственников, к которому эта часть отходит, взамен соответствующей традиции прав на предназначенную ему часть <46>. Таким образом, в основе договорного раздела в Риме лежали подразумеваемые иски мены или купли-продажи. Судебный раздел в Риме совершался на основе иска о разделе общности (actio communi dividundo). Выносившееся в результате судебного разбирательства решение о разделе опиралось на особые полномочия судьи создавать новые права на общую вещь. В развитом римском процессе этого рода полномочия судьи основывались на особой части преторской формулы, называвшейся adjudicatio и содержавшей поручение судье произвести соответствующее изменение прав на объект общей собственности, присуждая собственность в соответствии с обстоятельствами дела.
--------------------------------
<46> L. pr. 33, D. 8, 3.
Буржуазные законодательства, враждебные в основном идее судейского усмотрения, отказались от римской концепции судебного раздела. Особенно яркий контраст с созданной в Риме конститутивной системой раздела представляет французская система, признающая с XVI в. за судебным решением о разделе декларативное, т.е. установительное, значение с обратной силой. Этот декларативный принцип изложен в ст. 883 Французского гражданского кодекса следующим образом: "Каждый сонаследник считается унаследовавшим в одиночку и сразу все объекты, включенные в его жребий или доставшиеся ему с торгов, и никогда не имевшим в собственности других объектов из наследства". Практическое значение этой статьи очень велико, так как в силу ее любые распорядительные акты, совершенные одним из участников общей собственности, признаются действительными только в том случае, если ему достанутся по разделу те объекты, в отношении которых эти акты были совершены.
Во французском праве техника раздела в полном соответствии с декларативным принципом раздела построена на отрицании в этом вопросе инициативы суда, за которым сохранена роль как бы наблюдательной инстанции. Вся подготовка раздела осуществляется посторонними суду лицами, из которых главную роль играет нотариус; оценку общего имущества производят эксперты. Имущество разбивается на равноценные части, распределение которых обязательно должно производиться жеребьевкой.
Вся эта сложная процедура является крайне дорогостоящей. Стоимость подобного раздела (включая оплату услуг нотариуса и экспертов, пошлин и т.д.) настолько велика, что для трудящихся и мелких собственников судебный раздел равнозначен разорению. В конце XIX в. был случай, когда по суду делилось наследство неврского крестьянина, оцененное в 725 франков, причем за вычетом судебных издержек между четырьмя наследниками была распределена сумма в 30 франков и 30 сантимов, из которых на долю каждого пришлось менее 7 франков 60 сантимов <47>.
--------------------------------
<47> См.: Beudant. Т. IV. Ч. II. С. 314.
Трудности судебного раздела имущества в натуре, особенно в отношении образования равноценных частей, и нежелательные результаты распределения этих частей по жребию, исключающего учет вкусов и интересов участников, явились непосредственной причиной того, что во Франции нормальным способом судебного раздела считается продажа общего имущества с торгов, причем сособственники, желающие сохранить за собой часть имущества, должны участвовать в торгах <48>.
--------------------------------
<48> См.: Там же. С. 333 - 338.
Германское гражданское уложение также не признает за судебным разделом конститутивного значения, принятого раньше общим правом немецких государств. Решение немецкого суда о разделе не является присуждением с вещным действием, оно создает для истцов только обязательственные притязания. При подаче искового прошения лицо, требующее раздела, само должно указать желательный для него способ и порядок раздела и добиваться по суду согласия на него других участников общности <49>. Деление имущества в натуре формально предпочитается продаже вещи (§ 752 - 753 Германского гражданского уложения), но практическое его осуществление затруднено невозможностью выравнивать части денежными выплатами, так как судья не имеет на то соответствующих полномочий. Последнее обстоятельство обусловливает также распределение частей по жребию, а не по усмотрению судьи.
--------------------------------
<49> См.: Motive. Т. II. С. 834; Windscheid. Т. II. С. 882.
Таким образом, современные буржуазные законодательства (большинство из которых либо полностью признают декларативное значение раздела, либо воспроизводят положения, близкие к Германскому гражданскому уложению) ограничивают компетенцию суда в вопросах раздела, отрицая за судом полномочия активно вмешиваться в производство раздела и отводя ему роль наблюдающей и регистрирующей инстанции. Подобная позиция вполне соответствует буржуазным установкам по вопросу о роли и задачах суда в гражданском процессе, отражающим классовые интересы охраны частной собственности от постороннего, в том числе и судебного, вмешательства.
Наряду с низведением роли суда до роли регистратора раздела для буржуазного права необычайно характерно стремление заменить раздел в натуре разделом денежного эквивалента, вырученного при продаже вещи с торгов.
* * *
Раздел по советскому праву. Советская конструкция раздела характеризуется, во-первых, активной ролью суда в производстве раздела и, во-вторых, предпочтением раздела в натуре разделу с получением денежного эквивалента. Обе эти особенности, резко отличающие советскую теорию и практику раздела от буржуазной, вытекают как из общих задач и методов советского правосудия, так и из целей института общей собственности в советском гражданском праве.
Раздел общей собственности рассматривается у нас как юридическое действие, изменяющее права участников общей собственности. В одном из первых разъяснений Наркомюста РСФСР (от 6 июля 1923 г.) по вопросу о разделах было сказано: "Раздел имущества выражается в прекращении общего права собственности и в установлении за участниками единоличной собственности на делимое имущество" <50>. Эта точка зрения на раздел как на меняющий правоотношения акт неизменно сохраняется и в практике, и в теории советского гражданского права.
--------------------------------
<50> Нотариат / Сост. П.Я. Трунев. М., 1926. С. 84.
Советское право не имеет оснований опасаться инициативы суда и ограничивать его компетенцию. Принцип инициативы и активности суда является одним из основных принципов социалистического судебного процесса. Статья 5 ГПК РСФСР (как и соответствующие статьи гражданских процессуальных кодексов других союзных республик) вменяет суду в обязанность оказывать обращающимся к суду трудящимся активное содействие в ограждении их прав и законных интересов. Значение этой статьи далеко выходит за рамки устранения вреда, который граждане могут понести в результате своей юридической малограмотности и т.п. Поэтому участие суда в производстве раздела не нуждается применительно к советскому праву ни в каком-нибудь особом обосновании, ни в защите с точки зрения целесообразности или пользы.X
Гражданский кодекс РСФСР в ст. 65 устанавливает два юридических способа выдела (а следовательно, и раздела): соглашение участников и решение суда. У нас не существует случаев, когда судебный раздел обязателен (как это установлено во Франции). Наш закон не содержит никаких особых норм о порядке добровольного соглашения о разделе <51>. Если соглашение о способе выдела (раздела) не достигнуто, то согласно ст. 65 ГК происходит деление имущества в натуре по решению суда или предоставление выделяемому собственнику денежной компенсации, определяемой также решением суда.X
--------------------------------
<51> Это подчеркнуто в Определении Верховного Суда РСФСР от 17 мая 1936 г. по делу Цюрупы (см.: Советская юстиция. 1936. N 20).
Таким образом, советский суд выполняет при разделе те две операции, которые в буржуазной литературе считаются для суда чрезмерно обременительными и даже непосильными: он делит имущество в натуре или устанавливает его оценку для денежной компенсации. Неукоснительное осуществление этих операций специально вменено в обязанность судебным органам. Верховный Суд РСФСР в докладе Гражданской кассационной коллегии за 1926 г. отмечал стремление со стороны некоторых судов передавать вопросы о выделе и разделе имущества на разрешение спорящих сторон или на усмотрение судебного исполнителя. "ГКК разъясняла судам, что судебному исполнителю не предоставлено функций оценки и раздела имущества. Хотя для суда является довольно затруднительным производство всех действий, связанных с выделом и разделом общего имущества, все же суд сам обязан в решении точно указать, какое именно имущество подлежит разделу, на какую сумму, сколько и что кому из тяжущихся следует, ибо в противном случае неизбежно возникнут новые споры при приведении решения в исполнение" <52>. Это разъяснение не оставляет сомнений в том, что суд обязан производить все действия, связанные с разделом или выделом.
--------------------------------
<52> Аскарханов. С. 12.
Из ст. 65 ГК и из этих разъяснений Верховного Суда следует, что советский суд своим решением о разделе создает для сторон новые права и обязанности, т.е. что это решение имеет конститутивную силу.X
Вопрос о силе судебного решения о разделе имеет значение не только для теории общей собственности: от его правильного разрешения зависит классификация исков в теории советского гражданского права.
Учебник гражданского процесса, изданный Всесоюзным институтом юридических наук, говоря о понятии иска, делит иски по их содержанию на две группы - иски исполнительные и иски установительные - и говорит, что в советском гражданском процессе все категории исков, не относящиеся к исполнительным искам, по своему содержанию относятся к искам о признании или к установительным <53>. В соответствии с этим авторы учебника считают, что в советском праве не существует категории преобразовательных (конститутивных) исков и что нет никаких оснований для возрождения в советском процессе института преобразовательных исков, поскольку задача суда сводится к охране и восстановлению существующего права, а не к наделению истца правами, которых у него до суда вообще не было <54>. Двучленная классификация встречается и в журнальных статьях <55>. Не вдаваясь в рамках данной темы в разбор вопроса о компетенции суда в социалистическом праве, необходимо указать, что применительно к конкретной проблеме судебного раздела отрицание правопреобразовательных исков должно привести к введению у нас декларативной системы раздела. Как было показано выше, и советский закон, и судебная практика считают, что, вынося решение о разделе, суд активно вмешивается в отношения участников общей собственности и коренным образом преобразует их. Утверждение о том, что решение о разделе только констатирует существующие отношения или дает способ принудительно восстановить какие-то нарушенные права, грешило бы резким расхождением с действительностью. Признание правоты такого утверждения повлекло бы за собой ломку принятого советским правом порядка раздела и потребовало бы замены его каким-то новым порядком, перекладывающим на делящихся производство всех действий по разделу. Результаты такой реформы были бы, без сомнения, весьма отрицательными. Все это дает основания утверждать, что вопрос о классификации гражданских исков не является у нас не только разрешенным, но даже основательно проработанным и что правильное его разрешение невозможно без изучения и рассмотрения вопроса о характере иска о разделе.
--------------------------------
<53> См.: Гражданский процесс. С. 119.
<54> См.: Там же. С. 120.
<55> См. статью Сиптица (Советская юстиция. 1938. N 11. С. 7), а также статью Домбровского (Советская юстиция. 1938. N 10. С. 23). Трехчленную классификацию отстаивал Штейнберг (см.: Советская юстиция. 1938. N 18. С. 25).
* * *
Деление имущества в натуре. В советском гражданском праве наиболее желательным способом выдела или раздела признается деление вещи в натуре и предоставление выделяемому или каждому из делящихся права собственности на отдельную часть общего имущества, превратившуюся в результате раздела в самостоятельный объект. Денежная компенсация за долю рассматривается как вспомогательный выход, к которому можно прибегать лишь в случае невозможности осуществить деление вещи в натуре. Таков прямой смысл ст. 65 ГК, таковы и установки наших судебных органов. Гражданская кассационная коллегия Верховного Суда РСФСР в своем докладе за 1926 г. высказала по этому поводу следующее: "Выдел и раздел по общему правилу должны быть произведены в натуре, и только в случае невозможности раздела в натуре допускается присуждение денежной компенсации в пользу одного из собственников. Денежной компенсации следует избегать, особенно в тех случаях, кода спор идет между неимущими. Ее неизбежное последствие - обращение взыскания в удовлетворение претензий о компенсации на самое имущество, продажа его с публичного торга, что может повлечь за собой лишение собственника, которому передано имущество, его законной доли" <56>. Несмотря на устарелую формулировку о неимущих, не применимую в условиях победы социализма, когда право на труд и на получение вознаграждения по труду обеспечено за всеми гражданами СССР, позиция Верховного Суда должна быть признана совершенно правильной, так как общая собственность служит в советском гражданском праве потребительским целям.X
--------------------------------
<56> Аскарханов. С. 12.
Выдел или раздел в натуре являются наиболее естественным и кратким путем, отказываться от которого допустимо лишь в случае невозможности деления вещи. Статья 65 ГК говорит о том, что имущество делится в натуре, "поскольку это возможно без несоразмерного ущерба его хозяйственному назначению". Таким образом, ст. 65 ГК дает точный критерий юридической неделимости вещей - несоразмерный ущерб их хозяйственному назначению. Этот критерий свойствен только советскому праву, так как буржуазное право исходит при определении делимых вещей из критерия сохранения рыночной стоимости (ср., например, § 752 Германского гражданского уложения и ст. 526, 612 и 651 Швейцарского гражданского уложения).X
В противоположность этому наш Гражданский кодекс стремится сохранить возможность хозяйственного использования этого имущества, что соответствует задачам раздела, сводящимся у нас, как это явствует из вышесказанного, к тому, чтобы создать в первую очередь для заинтересованных лиц право собственности на определенные объекты, с помощью которых они смогут удовлетворить те же потребности, которые обслуживало общее имущество.X
Сказанное, однако, не означает, что советский суд, производя раздел, вовсе не должен учитывать стоимость имущества. При осуществлении раздела судье необходим масштаб для определения размера того, что причитается каждому из делящихся. На первый взгляд кажется очевидным, что при разделе в натуре, как и при денежной компенсации, выдаваемое каждому имущество или выплачиваемая сумма должны быть пропорциональны доле в общей собственности. Однако количественное деление оказывается применимым далеко не ко всем делимым вещам. Так, например, с точки зрения хозяйственного назначения мясная туша может быть подвергнута разделу, так как ее части сохраняют пригодность для изготовления пищи. Но раздел туши только по весу был бы неправильным, так как отдельные разрубленные части дают мясо разных сортов, имея разные пищевые качества. В силу этого в нашем примере при подборе частей, соответствующих долям, придется руководствоваться ценой и стремиться, чтобы стоимость мяса, приходящегося на долю, была пропорциональна размерам доли. Таким образом, при делении приходится учитывать не только хозяйственное назначение, но и качественные пропорции.
На практике судам очень редко (точнее, только в случаях раздела домовладений) приходится иметь дело с разделом отдельных вещей, т.е. со случаем, предусмотренным ст. 65 ГК, подразумевающей под словом "имущество" отдельный объект (это ясно из того, что она говорит о его хозяйственном назначении). Судебные дела о разделе и выделе возникают чаще всего (даже почти исключительно) в тех случаях, когда идет речь не об единичном объекте общей собственности, а об имуществе, включающем целый ряд вещей. Таково положение при разделе имущества бывших супругов и при разделе наследства, т.е. в наиболее частых случаях общей собственности. Совершенно естественно, что когда в раздел поступает целый комплекс вещей, то вместо физического деления каждой вещи на части происходит распределение отдельных объектов между участниками раздела. При этом процессе нет оснований опасаться ущерба хозяйственному назначению, о котором может идти речь лишь в случае физического деления обособленного объекта. Здесь, очевидно, приходится производить оценку как имущества в целом, так и отдельных его объектов, определять, какая стоимость соответствует доле каждого, и образовывать комплекс объектов, стоимость которых, вместе взятых, пропорциональна этой доле. Производство такой оценки составляет обязанность суда, как это было разъяснено Верховным Судом РСФСР (см. выше). При подборе соответствующих долям комплексов вещей и при распределении между участниками раздела этих комплексов, равно как и при распределении частей поделенных в натуре вещей, суд, учитывая потребности и пожелания сторон, выносит решение по своему усмотрению. Распределение разделенного имущества по жребию может быть допущено только в случае желания участников раздела.X
Раздел в натуре представляет наибольшие трудности, но в то же время имеет наибольшее практическое значение в тех случаях, когда объектом общей собственности является жилой дом. Возможность раздела дома в натуре зависит от утвердительного ответа на вопрос, возможно ли юридическое деление дома без физического отъединения его частей, т.е. возможно ли право собственности на часть дома. Вопрос этот, выходящий за пределы изучения общей собственности, будет рассмотрен в следующей, заключительной главе настоящей работы.
* * *
Денежная компенсация. При невозможности произвести деление имущества в натуре выделяемый собственник согласно ст. 65 ГК получает денежную компенсацию. Сущность этого правила заключается в том, что по решению суда доля выделяемого участника общей собственности переходит к остальным с возложением на них обязанности выплатить первому денежную компенсацию. Иначе говоря, происходит обязательный выкуп доли. Такой порядок может соответствовать общим желаниям, и в этом случае он не возбуждает никаких вопросов. Однако он бывает сопряжен с большими неудобствами, если участники общей собственности не желают либо не могут за отсутствием средств приобрести долю выделяемого. Закон не уточняет последствий такой ситуации. В силу общих положений об исполнении судебных решений денежная компенсация может быть взыскана с оставшихся участников общей собственности в принудительном порядке. Так как солидарная ответственность сособственников в данном случае не предполагается, то с каждого из них подлежит взысканию часть компенсации, пропорциональная его доле в общей собственности, и соответствующее взыскание должно быть обращено на принадлежащее каждому имущество. На практике, однако, изложенный выше порядок, вытекающий из общих правил, заменен более упрощенным: взыскание обращается на общее имущество.X
Верховным Судом РСФСР установлен порядок, при котором в случае невозможности выдела в натуре доли того из участников общей собственности, который возбуждает иск о выделе, суд постановляет о продаже общего имущества и о распределении выручки между всеми участниками общей собственности согласно долям, т.е. о производстве раздела без фиксирования заранее какой-либо суммы, причитающейся выделяющемуся <57>.
--------------------------------
<57> См.: Сборник разъяснений Верховного Суда РСФСР. 2-е изд. М., 1931. С. 98.
В начале этой главы уже была отмечена неполнота ст. 65 ГК, не дающей правил относительно раздела: выплата компенсаций неприменима к разделу. На практике это упущение не имеет особо вредных последствий, так как раздел в натуре производится согласно точному указанию Гражданского кодекса о том, что "имущество по решению суда делится в натуре", - указанию, формулировка которого предусматривает именно раздел, а не выдел (так как говорит о делении всего имущества, а не о выделении из него одной части). В случае невозможности раздела общего имущества в натуре суд постановляет о продаже общей вещи либо о передаче ее одному из делящихся с возложением на него обязательства возместить остальным стоимость их долей, т.е. как бы производит выдел всех участников, кроме одного. Ввиду невыгодности публичной продажи имущества участники общей собственности чаще всего предпочитают в случае невозможности раздела в натуре ликвидировать общее имущество собственными силами. Это обстоятельство также ослабляет неудобства, вытекающие из отсутствия в ст. 65 ГК указаний на порядок раздела при неделимости общей вещи. Однако в силу того, что судебные решения о разделе неизменно обосновываются ссылками на ст. 65 ГК, которая текстуально ничего не говорит о разделе, указанная неполнота ст. 65 является с формальной точки зрения весьма неудобной. Поэтому в общесоюзном Гражданском кодексе необходимо будет дать нормы и о разделе, и о выделе. Нормы о выделе должны быть дополнены указанием, что денежная компенсация может практиковаться лишь в случае согласия остальных сособственников и что при их несогласии производится раздел общей собственности. Соответствующее правило должно иметь приблизительно следующую формулировку: "Если соглашение о выделе не достигнуто и если деление имущества невозможно без несоразмерного ущерба его хозяйственному назначению, то суд предлагает участникам общей собственности выплатить выделяющемуся денежную компенсацию, а при их несогласии производит раздел общего имущества".X
* * *
Постановка вопроса на практике. Жилой дом представляет один из наиболее существенных объектов права личной собственности граждан, охраняемого законом в соответствии со ст. 10 Конституции СССР. Поэтому большое значение имеет вопрос о возможности юридического деления дома, т.е. образования из него нескольких самостоятельных объектов права собственности. Этот вопрос теснейшим образом соприкасается с проблемами общей собственности, так как в случае отрицания возможности права собственности на часть дома такой поделенный на части дом должен быть признан объектом общей собственности.X
На практике вопрос о собственности на часть дома встает наиболее типически в трех случаях: при совместном строительстве или покупке, в случае продажи части дома и при разделе дома, находящегося в общей собственности нескольких лиц. В действительной жизни часть дома всегда понимается как конкретно определенная часть, а не как долевое участие в общей собственности на дом. Обсуждая спорные правоотношения, суды постоянно оперируют с притязаниями, построенными на покупке "половины дома, в которой проживает ответчик", на получении по наследству "нижнего этажа дома" и т.п. Нередко конкретизация частей идет значительно дальше. Так, один из народных судов БССР, признав за истцом право собственности на половину дома, определил в порядке ст. 185 ГПК БССР взыскать с истца в пользу ответчика "половину дома, восточную часть" <58>.
--------------------------------
<58> См.: Определение Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда СССР от 26 января 1939 г. N 16.
Чаще всего собственность на часть дома создается в результате раздела дома в натуре. Предъявляя иск о выделе или разделе, граждане обычно точно указывают, на какие части или на какие комнаты общего дома они претендуют, а нередко даже просят поставить капитальную перегородку <59>. Народные суды иногда постановляют выделить истцу определенные комнаты по плану <60>.
--------------------------------
<59> См.: Судебная практика. 1928. N 22 (дело Родиной и Ремизова).
<60> См.: Советская юстиция. 1938. N 15 (дело Чмутовых).
Нет почти ни одного дела о разделе общего имущества, в состав которого входит жилой дом, где бы не поднимался вопрос о разделе этого дома в натуре, т.е. о предоставлении делящимся прав на отдельные части этого дома, причем суды весьма часто удовлетворяют подобные просьбы.
Правоотношения, слагающиеся в тех случаях, когда разные лица владеют отдельными частями дома, можно конструировать двояким образом. Каждое из этих лиц можно рассматривать как собственника выделенной ему части дома. В таком случае он может осуществлять в отношении этой части все полномочия, связанные с правом собственности: пользоваться ею по своему усмотрению, производить в отношении ее все внутренние переделки, не согласовывая своих действий с соседями по дому, и свободно отчуждать ее. Что же касается тех частей здания, которые являются общими для всех собственников, как-то: вход, лестница, крыша и т.п., то они должны рассматриваться в этом случае как общая собственность особого типа. Особенности этой общей собственности заключаются в том, что участие в ней определяется правом собственности на часть дома и может быть отчуждаемо только вместе с последним, а также в том, что она существует до тех пор, пока имеются разные собственники частей дома, и не может быть прекращена разделом. Как видно из этого, общая собственность на обслуживающие части зданий приближается к типу совместной собственности. Можно сказать, что участие в ней является принадлежностью права на часть дома. Таким образом, рассматриваемый нами институт слагается при данной конструкции из права собственности на выделенную часть дома, дополняемого участием в общей собственности на совместно используемые части здания.
Вторая конструкция исходит из недопустимости права собственности на часть вещи, хотя бы и обособленную. Отсюда делается вывод о том, что институт владения домом по частям представляет модификацию общей собственности. В данном случае считают, что, в отступление от обычной долевой общей собственности, при которой полномочия по владению и пользованию общей вещью являются неделимыми, каждый из участников общей собственности получает в пользование и владение определенную часть общей вещи, изымаемую тем самым из пользования его сотоварищей. Такой особый порядок пользования общим объектом не нарушает, однако, по мнению сторонников этой конструкции, существования общей собственности на всю вещь в целом. Поэтому все взаимные отношения владельцев частей и отношения их к третьим лицам рассматриваются как отношения участников общей собственности. В частности, вторая конструкция влечет за собой отрицание возможности раздела дома в натуре и обязательность продажи общего дома при его разделе.
Ввиду того, что советские законы не содержат никаких указаний по поводу собственности на часть дома и что судебная практика в этом вопросе не является в достаточной мере ясной и устойчивой, необходимо попытаться поставить этот вопрос теоретически и хотя бы вкратце ознакомиться с историческими судьбами этого института.
* * *
История собственности на часть дома. Институт собственности на выделенную часть вещи составляет промежуточную ступень между общей собственностью по долям и единоличной собственностью на определенный объект. Выделенная часть вещи - это определенная часть вещи, обособленная от других частей, но связанная с ними, т.е. не отделенная от них пространственно. Выделение частей не прекращает существования всей вещи в целом как предмета природы, так как физического раздробления или разъединения ее не происходит. Но в то же время она перестает быть единым объектом права собственности, так как каждая выделенная часть превращается в самостоятельный объект прав, в частности в объект права собственности, юридическая судьба которого не зависит от судьбы других выделенных частей. Институт этот был известен уже в Риме под названием "общность в выделенных долях" (communio pro diviso) <61>.
--------------------------------
<61> L. 5, § 16, D. 27, 9; L. 8, D. 6, 1; L. 6, § 1, D. 8, 4; L. 23, § 3, D. 8, 3; L. 1, D. 21, 2; L. 25, § 1, D. 50, 16.
Сосуществование отдельных самостоятельных прав на части, физически связанные между собой, осложняется неизбежностью наличия у носителей этих прав некоторых общих интересов и полномочий, касающихся всей вещи в целом. Собственность на выделенную часть влечет за собой известные права и обязанности по отношению к той вещи, из которой эта часть выделена. Тем самым создается некоторая общность прав между собственниками, не затрагивающая, однако, принадлежащих каждому выделенных частей.
В советском праве объектом собственности на выделенную часть могут быть только строения. В эксплуататорских правовых системах, при частной собственности на землю, этот институт применим и к земельным участкам, однако и там вопрос о нем ставится главным образом применительно к частям дома, в частности к этажам.
Собственность на отдельную часть жилища является весьма древним, но остававшимся в тени институтом. Буржуазная история права почти не уделяла ему внимания, поскольку он отрицается господствующей цивилистической доктриной и не представляет интереса для класса эксплуататоров.
Общность жилища свойственна людям при господстве первобытно-общинного типа производственных отношений. "Каменные орудия и появившиеся потом лук и стрелы исключали возможность борьбы с силами природы и хищными животными в одиночку. Чтобы собрать плоды в лесу, наловить рыбу в воде, построить какое-либо жилище, люди вынуждены работать сообща, если они не хотят стать жертвой голодной смерти, хищных животных или соседних обществ. Общий труд ведет к общей собственности на средства производства, равно как на продукты производства" <62>.
--------------------------------
<62> Сталин. Вопросы ленинизма. 11-е изд. С. 555.
С зачатками отдельного домашнего хозяйства обособляется и жилище. "Само собой разумеется, что у дикарей каждая семья имела свою пещеру или хижину, а у кочевников - отдельный шатер. Это раздельное домашнее хозяйство становится еще более необходимым вследствие дальнейшего развития частной собственности" <63>.
--------------------------------
<63> Маркс К., Энгельс Ф. Немецкая идеология. М.: Партиздат, 1935. С. 19 (сноска).
С появлением и ростом городов наличие классовой борьбы и имущественного неравенства приводят в некоторых случаях к тому, что один дом используется как жилище нескольких семей на основе аренды или совладения домом. Историки Рима говорят, что плебеи, получившие площадь для строительства в 456 г. до н.э. на Авентине, где ввиду болотистой местности очень дорого стоило возведение фундамента, строили дома совместно вдвоем или втроем, занимая отдельные этажи <64>.
--------------------------------
<64> См.: Pineles. С. 708.
В эпоху развитого римского права выделение частей дома путем сооружения перегородок было распространенным явлением. В Дигестах имеется фрагмент, в котором Ульпиан подкрепляет свое утверждение о том, что поделенный на два района участок превращается в два участка, следующей ссылкой: "То же самое может быть сказано и о зданиях, если хозяин разделит дом на два дома, соорудив среднюю стену, как делают многие, ибо и в данном случае их следует рассматривать как два дома" <65>. Однако никакой более или менее законченной конструкции собственности на выделенную часть применительно к жилому дому римские юристы не оставили, так как господствующий в Риме класс рабовладельцев, владевший роскошными жилищами, не был заинтересован в этом институте.
--------------------------------
<65> L. 6, § 1, D. 8, 4.
Скудость упоминаний о собственности на часть дома в работах римских юристов дала буржуазным исследователям римского права возможность утверждать, что Риму такой тип совладения домами был неизвестен <66>. Исходя из правила о том, что воздвигнутое на земле разделяет юридическую судьбу почвы (superficies solo cedit), Савиньи заявил, что собственность на этажи юридически невозможна <67>, умолчав о юридической возможности вертикального деления строений.
--------------------------------
<66> Schulz. С. 105.
<67> Savigny. Das Recht des Besitzes. 3-е изд. и сл.
Однако существование в Римской империи, особенно в ее восточной части, собственности на часть дома засвидетельствовано дошедшими до нас текстами сделок купли-продажи частей строений. Текст одной из этих сделок, найденный в Трансильвании <68>, начинается так: "Андуеа Батонис купил и получил путем манципации половинную часть дома в большом Альбурно, от входящих - правую". Другой текст, дошедший до нас с острова Элефантины близ Египта и датированный 25 апреля 153 г. до н.э. <69>, говорит о том, что "...Парис Пария... наследник умершего отца своего Парида, продал свою половинную часть двух комнат, которые находятся в среднем округе Элефантины, в деревне Хермонас...".
--------------------------------
<68> См.: Bruns. С. 331 - 332. N 133; Girard, Textes. С. 851 - 852.
<69> См.: Bruns. С. 363 - 366. N 161.
Гражданский оборот Рима допускал даже собственность на этажи. До нас дошло несколько указаний на ее существование в восточной части Римской империи <70>.
--------------------------------
<70> См.: Pineles. С. 709, 710, 768 - 770; Wenger. С. 76.
Особенное распространение получила собственность на части жилых домов в эпоху феодализма. "В городах, которые не перешли в Средневековье в готовом виде из прошлой истории, а образовались заново освободившимися крепостными, единственной собственностью каждого индивида - за исключением приносимого им с собой небольшого капитала, который весь почти заключался в самых необходимых инструментах, - была его особая специальность" <71>. Эти условия сильно затрудняли для горожан жилищное строительство, в особенности если учесть, что в пределах городских крепостных стен земельная площадь вообще была ограничена и участки очень дороги. Очень часто поэтому сыновья оставались в доме отца и после его смерти, либо сохраняя общее имущество по типу совместной собственности, либо разделив между собой дом и получая собственность на отдельные его части.
--------------------------------
<71> Маркс К., Энгельс Ф. Немецкая идеология. М.: Партиздат, 1935. С. 41.
В Италии многие старинные городские статуты содержат предписания, касающиеся домов, разделенных в натуре <72>. Падуанский юрист XV в. Бартоломей Цеполла в своем трактате о сервитутах (гл. 38, § 2) характеризует как "каждодневное явление" договор о разделе общего дома и разбирает вопрос о праве собственности верхних этажей проходить через нижний этаж <73>.
--------------------------------
<72> См.: Weber. С. 44.
<73> См.: Pineles. С. 720 - 721.
В Германии широкое распространение собственности на этажи относится к XII в., иными словами, к эпохе усиленного роста средневековых городов. Права отдельных немецких земель сохраняли собственность на этажи вплоть до XVIII - XIX вв., когда она была отменена как ненужная и неудобная с точки зрения крупных владельцев городских недвижимостей.
* * *
Отношение буржуазных законодательств к собственности на этажи. Из современных буржуазных законодательств собственность на этажи признают французское и другие законодательства, изданные под влиянием Кодекса Наполеона, - итальянское, испанское, бельгийское и румынское <74>. В Кодекс Наполеона собственность на этажи попала по настоянию апелляционных судов Лиона и Гренобля в интересах мелких собственников.
--------------------------------
<74> О последнем см. у Hebraud.
Статья 664 Французского гражданского уложения устанавливала, что в случае, когда отдельные этажи дома принадлежат разным собственникам и когда вопросы ремонта его не урегулированы в актах, обосновывающих права собственников, каждый из них обязан нести расходы по поддержанию в исправности капитальных стен и крыши пропорционально стоимости принадлежащего каждому этажа, обязан чинить пол, по которому он ходит, и прилегающую к его этажу часть лестницы.
Однако уже в начальную пору спекуляции городскими недвижимостями, т.е. в XIX в., предприниматели, строившие жилые дома для перепродажи, учли, что продажа нового дома по этажам или по отдельным квартирам может дать им большую наживу, чем продажа всего дома в целом <75>. Появились капиталистические общества, воздвигавшие огромные многоквартирные дома и продававшие отдельные квартиры в собственность. Статья 664 Кодекса Наполеона с ее несложной регламентацией не соответствовала складывающимся при этом отношениям. Она была окончательно отменена ст. 13 Закона от 28 июня 1938 г., "направленного на урегулирование режима собственности недвижимостей, разделенных на квартиры" <76>. Этот довольно обширный Закон придал рассматриваемому нами институту характер капиталистического предприятия, признав законными общества, имеющие своей целью постройку или эксплуатацию домов, квартиры в которых принадлежат отдельным собственникам, и определив в ст. 7, что эти собственники "в обязательном порядке в силу закона образуют синдикат, являющийся законным представителем коллектива".
--------------------------------
<75> См.: Colin et Capitant. Т. I. С. 778.
<76> Journal official - Lois et Decrets. 1938. N 152. P. 7578.
Закон от 28 июня 1938 г. по существу не только отменил ст. 664 Кодекса Наполеона, но и глубоко изменил - как на это указывает само его название - институт собственности по этажам, превратив его в разновидность общей собственности. Закон этот направлен главным образом на определение судьбы тех элементов здания, которые являются общей собственностью, и организует управление ими. Уплата каждым собственником причитающейся с него доли общих расходов обеспечена законным залоговым правом, принадлежащим синдикату в отношении квартиры неплательщика. Менее обеспеченный собственник в случае задержки в уплате каких-либо непосильных для него расходов рискует быть лишенным принадлежащей ему квартиры. Таким образом, в новой своей конструкции французская собственность на этажи является типичным буржуазным институтом, выгодным в первую очередь капиталистам, участвующим в постройке многоквартирных домов, а во вторую - более состоятельным собственникам отдельных квартир. Использование этого института для раздела, скажем, между двумя наследниками небольшого дома представляется весьма неудобным и маловероятным на практике. Собственность на часть дома в ее простом виде во Франции изжила себя и почти не существует.
В Германии институт собственности на этажи конструировался до XIX в. как своеобразная форма общей собственности на дом с выделением обособленных прав собственности на отдельные его части <77>.
--------------------------------
<77> См.: Gierke. Т. II. С. 42; Schroder. С. 742.
Баварский проект предлагал сохранить собственность на часть дома и в Германском гражданском уложении ввиду того, что она коренится в местных потребностях и в юридических обычаях. Однако уже составители первого варианта проекта решительно отвергли это предложение, указав на "те осложнения, которые вызываются пребыванием нескольких семей под одной крышей" <78>, если оно осуществляется не в порядке жилищной аренды, которая может быть прекращена в любое время. Это рассуждение прекрасно показывает, что с точки зрения буржуазных законодателей основной дефект собственности на этажи заключается в том, что она не отвечает интересам домовладельцев. Составители проекта откровенно заявили, что ссылка баварцев на то, что этот институт соответствует навыкам неимущих слоев населения, не дает основания внедрять его там, где он доселе неизвестен, и что стремление иметь постоянное жилище не должно быть удовлетворяемо, если оно грозит "миру внутри домов" <79>.
--------------------------------
<78> Motive. Т. III. С. 45.
<79> Там же.
В соответствии с только что изложенными классовыми установками Германское гражданское уложение не восприняло института собственности на часть дома. Вводный Закон к нему признал лишь уже существующие правоотношения этого рода, оставив их под действием местных законов (ст. 182) и обязав законодательства отдельных немецких государств, если они допускают собственность на часть зданий, конструировать ее как общую собственность с выделением пользования обособленной частью.
Судьбы института собственности на этажи во Франции и в Германии свидетельствуют о его нежизнеспособности в условиях капитализма. Буржуазные законодатели интересуются им лишь для того, чтобы ограничивать его применение или модифицировать его в интересах крупной частной собственности. Буржуазная правовая теория либо объявляет этот институт юридической нелепостью, либо утверждает, что практика его осуществления вызывает только споры и судебные процессы <80>. Несмотря на его почти повсеместное распространение, его принято считать партикуляризмом той или иной страны или даже местности и отрицать тем самым его общее значение. Так, французские юристы считают его зародившимся в двух городах - Гренобле и Рене - или на Корсике, немецкие утверждают, что он представляет специфическую особенность старонемецкого права, а австрийский автор Пинелес видит в нем создание народов юга с их "демократической общительностью", утверждая, что он проник из Италии во Францию и в южные части Германии, будучи вообще неизвестным в Германии и несовместимым с духом индивидуализма, якобы свойственным германской нации <81>. Все эти противоречивые и необоснованные суждения совершенно не затрагивают экономического обоснования собственности на часть дома и являются в силу этого абсолютно ненаучными, свидетельствуя лишь о том, что господствующие классы не заинтересованы в развитии института собственности на часть дома.
--------------------------------
<80> См.: Planiol. С. 814; на неосновательность последнего утверждения указывает Colin (с. 778), по словам которого количество судебных дел по поводу ст. 664 Французского гражданского уложения было очень невелико.
<81> См.: Pineles. С. 721 и 735 - 736.
* * *
Собственность на часть дома в советском гражданском праве. Владение и пользование конкретными частями жилых домов весьма распространено в советском гражданском обороте, однако нормативные материалы по этому вопросу сводятся к немногочисленным ведомственным циркулярам и к нескольким кратким разъяснениям Верховного Суда.
По опубликованным материалам, отношение Верховного Суда РСФСР к разделу дома в натуре должно быть признано отрицательным. В докладе Гражданской кассационной коллегии Верховного Суда за 1926 г. имеется указание, что "...нельзя признать правильным такой раздел имущества в натуре, когда, например, вследствие неделимости дома суд распределяет отдельные его части, комнаты, между собственниками. Такой раздел фактически устанавливает лишь порядок пользования домом, но не создает самостоятельных юридических собственников имущества, чего добиваются стороны в этих случаях" <82>. Эта же точка зрения была подтверждена Верховным Судом РСФСР значительно позднее - в 1937 г. <83>.
--------------------------------
<82> См.: Аскарханов. С. 13.
<83> См.: Советская юстиция. 1937. N 16 (дело Антюхина и Коротких).
Инструкция о нотариате от 17 ноября 1939 г. (§ 33), развивая эту точку зрения, предписывает нотариусам удостоверять договоры совладельцев строения о порядке пользования им с указанием конкретных частей, которыми каждый должен пользоваться.
В ряде циркуляров и инструкций Наркомюста и Наркомхоза утверждается положение, что вопрос о разделе домовладения стоит в зависимости от разрешения коммунальных органов на раздел пользования земельным участком независимо от того, состоит ли домовладение из одного или нескольких строений. Отказ в разделе дома в натуре представляет частный вывод из общего положения о невозможности раздела пользования участком. Поэтому для уяснения интересующего нас вопроса о допустимости собственности на часть дома необходимо остановиться особо на ведомственной практике, ограничивающей деление строений, находящихся на одном участке.
Правило об обязательности согласия коммунальных органов на раздел встречается еще в § 57 Инструкции нотариальным органам, изданной Наркомюстом РСФСР в 1925 г. (циркуляр N 180) <84>. В то же время, учитывая наличие большого количества домов, находящихся в собственности разных лиц, но стоящих на одном участке, Наркомюст установил в этом циркуляре, что "каждый из владельцев может продать принадлежащее ему владение, причем к новому приобретателю строения переходит и право на совместное пользование с другим владельцем земельным участком".
--------------------------------
<84> См.: Еженедельник советской юстиции. 1925. N 42 - 43.
В период издания этих циркуляров основной целью, которую преследовали приведенные правила, была борьба со спекуляцией земельными участками. Пленум Верховного Суда РСФСР в своем Разъяснении от 7 мая 1928 г. <85> указал, что наблюдение коммунальных органов за сделками по отчуждению частей домовладений нужно для того, чтобы устранить попытки обхода законов о национализации земли. При наличии согласия коммунального отдела можно было регистрировать как отчуждение части домовладения в собственность, так и отчуждение доли в общей собственности на домовладение. Таким образом, согласие коммунального отдела может рассматриваться как формальный момент, служащий специальным целям, но не затрагивающий по существу вопроса о делимости домовладения.
--------------------------------
<85> Еженедельник советской юстиции. 1928. N 23.
Раздел строений вполне возможен и без раздела того, что на ведомственном языке называется "домовладением". Разбивка земельного участка на два (или более) участка, закрепленных за разными пользователями, вовсе не является единственной мыслимой предпосылкой раздела строений. Вполне возможно распределить строения (или даже части строений) между отдельными собственниками, оставив земельный участок в их совместном пользовании, как это допускал циркуляр Наркомюста РСФСР от 1927 г. в отношении отчуждения строений, которые, находясь на одном участке, принадлежат разным лицам. Циркуляр Наркомвнудела РСФСР от 20 мая 1929 г. N 170 <86>, отметив, что регистрация за совладельцами домовладений в собственность отдельных частей домовладений и строений может создать необеспеченность хозяйственного содержания строений, предложил коммунальным отделам произвести перерегистрацию частей строений на праве общей собственности применительно к ст. 61 ГК РСФСР.X
--------------------------------
<86> Советская юстиция. 1929. N 28; Бюллетень НКВД. 1929. N 29.
Этот циркуляр не допускает существования собственности на часть дома по соображениям обеспечения хозяйственного содержания строений. Однако ни данная мотивировка, ни сила этого запрета не являются бесспорными. Тем не менее ведомственная практика до последнего времени продолжает считать разделение участка необходимой предпосылкой раздела домовладения. Инструкция Наркомюста СССР о нотариате от 17 ноября 1939 г. повторяет в § 29, что если продается одно из нескольких строений, принадлежащих одному лицу или нескольким лицам на началах общей собственности и находящихся на одном земельном участке, то покупатель должен представить разрешение коммунального отдела на выдел земельного участка, на котором находится отчуждаемое строение.
Как уже было упомянуто выше, советские законы не дают никаких положительных указаний о допустимости собственности на часть здания, но в то же время они не содержат никаких положений, которым противоречило бы допущение такой собственности. Соображения о том, что деление домовладения может прикрыть обход законов о национализации земли, с одной стороны, в значительной мере потеряли свою актуальность с ликвидацией капиталистических элементов города и деревни, а с другой - неприменимы к тем случаям, когда участок числится в совместном пользовании собственников отдельных частей дома. Мотивы обеспечения хозяйственного содержания строений и указания на то, что дом является единым хозяйственным объектом, также не являются убедительными аргументами против признания собственности на часть дома. Наличие нескольких хозяев необязательно приводит к отрицательным хозяйственным результатам. Предположение, что они не сумеют распределить между собой обязанности по исполнению требований коммунальных органов о хозяйственном содержании дома, в равной мере приложимо и к случаям, когда дом составляет общую собственность нескольких лиц. Что же касается санкции отобрания дома по бесхозяйственности, то вполне возможно отобрание и части его, принадлежащей собственнику, уклоняющемуся от лежащих на нем обязанностей по дому. Теоретически не исключена возможность и солидарной ответственности нескольких собственников за хозяйственное содержание всего дома в целом.
Неубедительными надо признать и соображения, высказанные в свое время в печати, о недопустимости раздела строения по этажам ввиду того, что такое дробление не соответствовало бы их хозяйственному назначению <87>. Выставленный в ст. 65 ГК критерий неделимости вещей - несоразмерный ущерб их хозяйственному назначению - совершенно не применим к выделению частей дома в собственность отдельных лиц, так как здесь, конечно, происходит не разбор дома на физически отделенные друг от друга части, а условное отграничение частей, отдаваемых нескольким собственникам, причем никакого ущерба назначению дома этим не наносится, использование его для жилья при этом не нарушается. Таким образом, ссылка на ст. 65 ГК также не может обосновать невозможность собственности на часть дома.X
--------------------------------
<87> См.: Еженедельник советской юстиции. 1927. N 31. С. 948.
Отрицательному отношению коммунального ведомства к допущению собственности на часть дома противостоит практика финансового ведомства, взимающего ренту, местный налог со строений и страховые сборы не со всего общего дома в целом, а с каждого из собственников, в зависимости от размеров принадлежащей ему части строения <88>. Эта практика сломала до известной степени и порядок регистрации домов, находящихся в собственности нескольких лиц. Статистический отдел Наркомхоза РСФСР в связи с этим разъяснил местным отделам коммунального хозяйства, что они могут вносить в инвентаризационные документы сведения о реальных частях строений на основании соглашений совладельцев о пользовании конкретными частями строений. На основании этих соглашений инвентаризационные органы регистрируют в инвентаризационных документах отдельные дома или помещения за отдельными совладельцами. Этот новый порядок фактически отменяет запрет регистрации собственности на часть здания, содержащийся в циркуляре Наркомвнудела РСФСР от 1929 г.
--------------------------------
<88> См., например: Положение о взимании земельной ренты от 17 сентября 1936 г. // Бюллетень НКФ. 1937. N 1.
Институт собственности на часть дома имеет все основания для того, чтобы быть признанным советским гражданским правом. Фактически он существует в нашем гражданском обороте, где собственность на жилой дом преследует чисто потребительские цели и где дома, превосходящие по своим размерам потребности одной семьи, чаще всего принадлежат нескольким лицам. Как было показано в начале этой главы, этот институт до известной степени признается нашими судами. Ограничивающие его применение ведомственные циркуляры и инструкции не имеют решающего юридического значения. У нас нельзя (за случайными исключениями) встретить общих домов, совладельцы которых были бы заинтересованы только в получении и разделе квартирной платы. Собственники общих домов, как правило, живут в них сами. В силу этого неизбежно происходит реальное распределение помещений, занимаемых каждым из них; права каждого конкретизируются в той или иной части общего дома, и собственность на общий дом неизбежно принимает иной характер, чем общая собственность на любой другой объект, не допускающий реального выделения частей. Этого не отрицают даже те, кто возражает против признания собственности на часть дома.
Вопрос сводится к тому, как квалифицировать правомочия в отношении реально выделенной части дома. При разрешении его приходится выбирать между приведенными выше конструкциями. Возможно видеть здесь особую разновидность долевой общей собственности, особенность которой заключается в том, что каждому участнику отводится в пользование реально определенная часть общего дома. Возможно, однако, говорить и о праве собственности на выделенную часть дома, с которым связано участие в особой общей собственности на общие части здания и совместное пользование земельным участком.
Признание того, что часть дома выделяется в пользование, а не в собственность, связано с рядом неудобств. В этом случае права каждого совладельца всецело подчиняются действию ст. 61 - 65 ГК. Пользование определенными помещениями общего дома в таком случае зависит от решения большинства участников общей собственности и может быть ими изменено. Продажа части дома рассматривается как отчуждение доли в общей собственности и не обеспечивает покупателю получения именно тех помещений, какие он имел в виду при заключении сделки, так как это будет определяться не волей продавца, а волей остальных собственников. Наконец, подобное право пользования частью дома является весьма непрочным, так как при подаче кем-либо из участников требования о выделе общий дом будет подлежать продаже в случае невозможности для остальных выкупить у выделяющегося его долю. Лежащее в основе разбираемой нами конструкции отрицание возможности собственности на часть дома исключает возможность раздела дома в натуре и приводит к неизбежности продажи его в целом по желанию одного из сособственников.X
Допущение возможности собственности на часть дома устраняет все только что перечисленные неудобства. Право на занимаемую отдельным лицом часть дома не зависит от юридических действий собственников других частей. Пользование занимаемой каждым частью в таком случае представляет осуществление полномочий собственника и не может быть изменено по воле соседей. Отчуждение части дома влечет за собой переход к приобретателю права собственности на помещения, занимаемые продавцом, и не должно оформляться как установление общей собственности на весь дом. Оно не может быть оспорено другими собственниками ни в порядке перераспределения площади, ни в порядке осуществления права преимущественной покупки. Наконец, при данной конструкции не может быть и речи ни о разделе, ни о выделе, поскольку она отрицает наличие отношений общей собственности. Собственность на часть дома является результатом уже ранее произведенного раздела, повторение которого юридически невозможно. Для лица, желающего почему-либо прекратить принадлежащее ему право собственности на часть дома, существует один только путь - отчуждение этой части; производить какие-либо изменения в правах соседей он не вправе.
Перечисленные только что преимущества изложенной конструкции не должны заставлять нас забывать о том, что собственность на выделенную часть осложняется наличием некоторых общих прав и обязанностей, а также наличием общей собственности на те элементы строения, которые обслуживают все выделенные части. Однако необходимость урегулирования возникающих в связи с этим отношений не является препятствием к допущению собственности на часть дома. Достаточно указать на то, что жилищный наем в коммунальных квартирах у нас также построен на признании за съемщиком особого права на занимаемую им площадь и прав на совместное с другими жильцами пользование общими помещениями с дифференциацией соответствующих обязанностей, а не на сдаче всей квартиры внаймы коллективу жильцов.
Во всяком случае в гражданских законах необходимо точно оговорить и урегулировать отношения, связанные с владением частью дома, сделав выбор между двумя конструкциями. Нельзя отрицать того, что они взаимно исключают друг друга. Внесение ясности в этот вопрос устранит возможность юридических противоречий в судебных решениях, где нередко можно найти допущение собственности на часть дома и применение норм Гражданского кодекса об общей собственности <89>.
--------------------------------
<89> См.: Советская юстиция. 1939. N 21 - 22 (дело Мурадьянца и Родзиной).
Список литературы, на которую в тексте
сделаны только сокращенные ссылки
Аскарханов и Иодковский. Справочник по судебной практике. М., 1937.
Вотчинное право. Гражданское уложение. Кн. III. Проект редакционной комиссии с объяснениями. Т. I. СПб., 1902.
Гражданский процесс. Учебник для юридических институтов. М., 1938.
Гражданское право. Учебник для юридических институтов. М., 1938.
Зелер. Учение о праве общей собственности по римскому праву. Харьков, 1895.
Обязательства. Гражданское уложение. Кн. V. Проект редакционной комиссии с объяснениями. Т. III (ст. 505 - 718). СПб., 1899.
Синайский В. Русское гражданское право. Вып. I. Киев, 1917.
Товстолес. Общая собственность по русскому гражданскому праву // Журнал министерства юстиции. 1900. N 8.
Шершеневич Г. Курс торгового права. 4-е изд. СПб., 1908.
Щеголев. Очерки по истории Западной Европы XVI - XVII вв. Москва, 1938.
Ch. Beudant. Cours de droit civil francais. T. IV - Les Biens, Paris, 1938; T. V-bis. Les successious ab intestat, Paris, 1936.
Bruns. Fontes juris romani, Tubingae, MCMIX.
A. Colin et H. Capitant. Cours elementaire de droit civil francais, 4 ed. T. I. Paris, 1923.
P. Girard. Manuel elementaire de droit romain, 7 ed. Paris, 1924.
P. Girard. Textes de droit romain, 6 ed. Paris, 1937.
O. Gierke. Deutsches Privatrecht, Bd. I, 1900, Bd. II, 1905, Leipzig.
P. Hebraud. La copropriete par appartements, "Revue trimestrlelle de droit civil". 1938. N 1. P. 23 - 66.
E. Huber. Erlauterungen zum Vorentwurf des Schweizerischen Clvilgesefzbuches, drittes Heft - Das Sachenrecht. Bern, 1902.
L. Josserand. Essai sur la propriete collective. Livre du centenaire du Code civil. T. I. Paris, 1904.
L. Josserand, Cours de droit civil positif francais, 3 ed. T. I. Paris, 1938.
Fr. Klein, Die wirtschaftlichen und sozialen Grundlagen des Rechts der Erwerbsgesellschaften, Berlin, 1914.
Fr. Leonhard. Allgemeines Schuldrecht des BGB, Bd. I, 1929, Bd. II, 1932, Munchen.
E. Levy. Neue Bruchstucke aus den Institutionen des Gajus. Zeitschr. der Savigny Stiftung fur Rechtsgeschichte. Rom. Abt., Bd. 54, 1934.
Motive zu dem Entwurfe eines Burgerlichen Gesetzbuches fur das Deutsche Reich, Berlin, 1888, Bd. II - Recht der Schuldvorhaltnisse, Bd. III-Sachenrecht.
R. Muller. Erzbach, Deutsches Handelsrecht, 2. Aufl., Tubingen, 1927.
A. Pernice. Marcus Antistius Labeo. Bd. I, Halle, 1873.
S. Pineles. Die Communio pro diviso, "Zeitschrift fur das Privat- und Offentliche Recht der Gegenwart" (Grunhuts Zeitschrift), Bd. 29, S. 705 - 738, Bd. 30, S. 767 - 778. Wien, 1902.
M. PIaniol. Traite elementaire de droit civil. T. I. 5 ed. Paris, 1908. Regelsberger, Pandekten, Bd. I. Leipzig, 1893.
R. Schroder. Lehrbuch der Deutschen Rechtsgeschichte, 5. Aufl. Leipzig, 1907.
Schulz. Prinzipien des Romischen Rechts. Munchen, 1934.
P. Violiet. Precis de l'histoire du droit franais. Paris, 1886.
M. Weber. Zur Geschichie der Handelsgesellschaften im Mittelalter. Stuttgart, 1889.
L. Wenger. Zum Wohn- und Wirtschaftsrecht in den Papyri - Aus Romischem und Burgerlichem Recht. Festgabe fur Immanuel Bekker. Weimar, 1907.
C. Westrup. Introduction to Early Roman Law, II - Joint Family and Family Property. Copenhagen and London, 1934.
B. Windscheild. Lehrbuch des Pandektenrechts, 8. Aufl., Bd. I - II. Frankfurt a. M., 1900.
Печатается по: Зимелева М.В. Общая собственность
в советском гражданском праве // Ученые записки
ВИЮН НКЮ СССР. Вып. II / Под ред. И.Т. Голякова.
М.: Юридическое издательство НКЮ СССР, 1941. С. 34 - 90.