Глава 3.4 Проблемы разграничения соглашений о защите прав и процессуальных соглашений

Проведенное исследование свидетельствует о различиях в правовой природе и специфическом содержании соглашений о защите прав и процессуальных соглашений, что позволяет настаивать на необходимости их разграничения.

На сегодняшний день серьезной преградой к разграничению рассматриваемых соглашений является некоторая инертность мышления, заставляющая юристов рассматривать в качестве процессуальных практически все соглашения, так или иначе связанные с рассмотрением дела в государственном суде или арбитраже. Результатом этого является далекое от совершенства и явно недостаточное законодательное регулирование большинства соглашений, отсталость отечественной доктрины и формирование неверных подходов в правоприменительной, в том числе судебной практике.

§ 3.4.1 Последствия неправильного определения правовой природы соглашений о защите прав и процессуальных соглашений

Не решив проблему правовой природы рассматриваемых соглашений, невозможно давать однозначные и исчерпывающие ответы на вопросы, возникающие в связи с их применением на практике. Вследствие этого первоочередной задачей, очевидно, является четкое разграничение соглашений о защите прав, как соглашений гражданско-правовых, и процессуальных соглашений.

Например, предметом широких дискуссий и в доктрине, и на практике продолжает оставаться правовая природа арбитражного соглашения. При этом в зависимости от определения правовой природы данного соглашения находится решение вопроса применимого права (в ситуации, когда правоотношения «осложнены иностранным элементом»).

Если основываться на позиции о гражданско-правовой природе арбитражного соглашения, при решении вопроса о действительности арбитражного соглашения допустимо применение иностранного права. Иным будет ответ, если исходить из посыла о том, что арбитражное соглашение носит процессуальный характер: в этом случае исключена отсылка к иностранному праву и все вопросы, связанные с арбитражным соглашением, должны решаться только на основании закона суда.

Существует и третий вариант решения обозначенной проблемы: признание арбитражного соглашения гражданско-правовым соглашением, носящим также и процессуальный характер, требует выявления элемента, в зависимости от которого и будет решаться вопрос о действительности арбитражного соглашения, и характер которого предопределяет решение вопроса применимого права. Исходя из этого подхода, А.И. Минаков пишет следующее: «…вопросы о праводееспособности сторон на заключение соглашения об арбитраже, форме этого соглашения, круге отношений, на которые оно распространяется, квалифицируемые обычно как материально-правовые, должны решаться на общих основаниях коллизионного права с отсылкой в случае необходимости к иностранному праву. Что касается вопроса о допустимости арбитражного соглашения как основания для изъятия рассматриваемого дела из ведения государственного суда. который является процессуальным, то он должен решаться исключительно на основании закона той страны, где происходит разбирательство дела»⁵⁰⁴.

Другим, и по всей видимости, наиболее показательным примером необходимости разграничения соглашений о защите прав и процессуальных соглашений, является мировое соглашение, которое получает все большее распространение на практике и имеет серьезный потенциал дальнейшего развития. Проблемы этого соглашения, до сих пор рассматриваемого многими теоретиками и практиками в качестве процессуального соглашения, во многом обусловлены именно неверной трактовкой его правовой природы.

Так, распространенное убеждение в том, что мировое соглашение является процессуальным соглашением, непосредственного влекущим прекращение производства по делу и в силу этого адресованным исключительно суду, приводит на практике к ситуациям, когда мировые соглашения утверждаются только в части тех условий, которые принимает суд, рассматривающий дело. Иными словами суд, исходя из позиции о том, что мировое соглашение заключается исключительно с целью прекращения производства по делу, по собственной инициативе (а иногда – по инициативе одной из сторон мирового соглашения), признав дефектным то или иное условие мирового соглашения, «извлекает» из представленного сторонами текста такое условие и утверждает мировое соглашение в «оставшейся» части⁵⁰⁵.

Порочность данной позиции, обусловленной неверной трактовкой природы мирового соглашения, является очевидной: здесь имеет место нарушение основного принципа гражданского права – принципа свободы договора (ст. 1, 421 ГК РФ). Суд не вправе по собственной инициативе и в нарушение волеизъявления сторон (или одной из сторон) мирового соглашения – гражданско-правовой сделки – вносить или исключать отдельные договорные условия либо изменять их содержание.

В подобных ситуациях суд должен поступить следующим образом. В случае обнаружения в представленном сторонами мировом соглашении условия, которое не соответствует предъявляемым законом требованиям, суд может предложить сторонам исключить его из текста мирового соглашения или привести его в соответствие с требованиями закона. При отказе или уклонении сторон от осуществления таких действий суд вправе отказать в утверждении мирового соглашения в целом, указав в определении мотивы, по которым упомянутое условие им было признано не соответствующим закону (или критерию исполнимости). Подтверждением сказанному является позиция Г.Ф. Шершеневича, который подчеркивая, что суд не может изменять своей властью условия сделки, он вправе утвердить или отвергнуть ее⁵⁰⁶.

Неверная оценка правовой природы мирового соглашения «скрывает» от судов и то обстоятельство, что посредством данного гражданско-правового соглашения стороны сами ликвидируют возникший между ними частноправовой спор. И, расценивая данное соглашение как процессуальный факт, суды продолжают разбирательство спора: они анализируют и оценивают основание возникновения спора, взаимоотношения сторон и причины обращения за судебной защитой и т.д., что абсолютно обосновано при разрешении спора по существу и лишено оснований в ситуации ликвидации спора самими спорящими сторонами.

В качестве следующей иллюстрации негативных последствий неправильного определения правовой природы соглашения о защите прав можно назвать соглашение о подсудности. Арбитражное процессуальное и гражданское процессуальное законодательство не предусматривает возможности изменения процессуальных соглашений, вследствие чего государственные суды, относящие соглашение о подсудности именно к процессуальным соглашениям, отказываются учитывать дополнительные соглашения, которыми изменяется соглашение о подсудности⁵⁰⁷.

Кроме сказанного нельзя не указать и на то, что непонимание правовой природы, в частности, соглашений о средстве защиты является серьезным препятствием для применения их на практике при том, что надобность в них проявляется уже весьма ощутимо (особенно применительно к внешнеэкономическим отношениям).

Нуждается в специальном упоминании и проблема «реальных» процессуальных соглашений. То обстоятельство, что процессуальный характер усматривается большинством правоведов за соглашениями, являющимися гражданско-правовыми сделками, стало попросту непреодолимым препятствием для исследований процессуальных соглашений: неправильная трактовка правовой природы соглашений о защите прав привело к вообще отсутствию на сегодняшний день теории процессуальных соглашений в отечественной доктрине. В результате в ситуации, когда термин «процессуальные соглашения» («процессуальные договоры») находит широкое применение на практике, используется в теоретических работах, содержание и правовые характеристики процессуальных соглашений до настоящего времени не были предметом правовых исследований. Этот факт, бесспорно, препятствует адекватному использованию данных соглашений заинтересованными лицами, способствует формированию неверных направлений в судебной практики⁵⁰⁸.