4. Требование подсудности.

Помимо соответствия требованию подведомственности предъявление иска должно осуществляться с соблюдением требования подсудности.

Разграничивая понятия компетенции, юрисдикции, подведомственности и подсудности, Ю.К. Осипов трактовал понятие «подсудность» как понятие, производное от подведомственности и являющееся разновидностью подведомственности в применении к судебным органам²³⁷. В современных условиях подсудность, действительно являющуюся в некотором роде разновидностью подведомственности, следует определить как свойство нуждающегося в разрешении юридического дела, позволяющее установить конкретный государственный суд одной из систем федеральных судов – конкретный арбитражный суд или суд общей юрисдикции – полномочный рассмотреть данное дело.

Требование о подсудности дела есть императивное предписание закона, неисполнение которого истцом в конечном счете приведет к прекращению элементарного процессуального отношения государственного суда с истцом (вследствие возвращения искового заявления (п. 1 ч. 1 ст. 129 АПК РФ, п. 2 ч. 1 ст. 135 ГПК РФ)). Но при этом истец не лишается права обратиться в другой суд той же системы федеральных судов с соблюдением правил подсудности, что приведет к возникновению другого элементарного процессуального отношения государственного суда с истцом.

Сказанное позволяет говорить о том, что такое действие как предъявление иска в любом случае приводит к возникновению элементарного процессуального отношения государственного суда с истцом. Но для того чтобы имело место возникновение сложного процессуального правоотношения (включающее элементарное процессуальное отношение государственного суда с ответчиком и проч.), необходимо соответствие этого действия целому «набору» требований, предусмотренных процессуальным законодательством. Только в том случае, если все поименованные в соответствующих нормах требования реально выполнены истцом, будет иметь место надлежащее предъявление иска.

Из сказанного следует вывод о том, что свойства и признаки такого процессуального действия как предъявление иска, которым норма процессуального права придает значение (применительно к правовой модели этого действия), сами по себе не являются самостоятельными процессуальными фактами. Соответствие (несоответствие) требованиям к форме и содержанию, оплата государственной пошлиной, подведомственности, подсудности – это те элементы, входящие в состав процессуального факта (здесь – предъявление иска), в зависимости от которых этот факт влечет те или иные процедурные последствия. То есть состав рассматриваемого процессуального факта помимо собственно реального действия охватывает и упомянутые элементы.

Выше уже была подвергнута критике получившая всеобщее распространение позиция отождествления процессуального правоотношения и судебного производства по конкретному делу, согласно которой моментом возникновения процессуального правоотношения считается момент возбуждения производства по делу (т.е. вынесение государственным судом определения о принятии искового заявления к производству и возбуждении производства по делу)²³⁸.

Надо сказать, что не слишком удалены от этой позиции заключения М.А. Гурвича, признававшего основанием возникновения судебного процесса именно иск. Правовед считал, что предъявление иска находится вне процессуального правоотношения, и в частности, писал: «Проверяя его (исковое заявление. – М.Р.), суд осуществляет предварительную, «преюдициальную» деятельность: с одной стороны, она возбуждена заявлением и, следовательно, имеет черты процесса; с другой – это еще не гражданское дело в полноте его смысла, не разбирательство по существу спорного права, а только рассмотрение процессуального правомочия заявителя. Это пока предварительное, прелиминарное производство: его обозначают иногда в теории гражданского процесса под образным наименованием «процесса относительно процесса», отличие которого от собственного процесса выражается в ряде особенностей…»²³⁹.

Обозначив выше различия между содержанием процессуального правоотношения и формой существования этого правоотношения – судебным процессом (см. § 2.1.1 настоящей работы), следует еще раз подчеркнуть, что производство по делу – это только часть (хотя и основная) судебного процесса, следующая за этапом, на котором решается вопрос относительно принятия иска и возбуждения производства по делу. Данный этап не выходит за рамки судебного процесса и подчинен нормам процессуального права (которое применительно к правовым моделям составляющих его действий определяет их процедурные последствия). Действия истца и государственного суда на этом этапе влекут движение процессуального правоотношения (по крайней мере, возникновение элементарного процессуального правоотношения государственного суда с истцом, а в случае возвращения иска – прекращение этого правоотношения). Поэтому нет оснований относить эти действия к «предшествующим» процессуальному правоотношению, характеризуя их тем самым как не имеющие юридического значения, безразличные для процессуальных отношений.

Противоположный подход отнимает юридическое значение не только у действия по предъявлению иска, а также у действия по подаче апелляционной, кассационной, надзорной жалобы, но и у действий государственного суда по возвращению заявления или жалобы (а в гражданском процессе – действий суда общей юрисдикции по отказу в принятии искового заявления), что представляется безосновательным и вредным для понимания существа процессуального правоотношения.

Важным представляется и то, что прекращение упомянутого элементарного процессуального отношения государственного суда с истцом (вследствие возврата искового заявления судом) не лишает совершенные действия значения процессуальных фактов. Например, ч. 2 ст. 135 ГПК РФ предусматривает, что при возвращении искового заявления по мотиву неподсудности, государственный суд в определении указывает, в какой конкретно суд заявителю следует обратиться. Данное указание государственного суда может обосновывать предъявление заявителем иска в другой суд (с учетом правил подсудности), т.е. станет элементом процессуального факта.

Далее следует обозначить сформировавшуюся и получившую широкое распространение точку зрения, согласно которой процессуальные действия сторон влекут возникновение процессуального правоотношения только «через действия суда»²⁴⁰, санкционирующего эти действия. В частности, П.Ф. Елисейкин пишет: «Существует мнение, согласно которому действия участвующих в деле лиц получают значение юридических фактов при условии их подтверждения судом. Например, если истец просит о вызове свидетеля, то его ходатайство еще не вызовет гражданских процессуальных правоотношений с участием свидетеля; для этого нужно, чтобы суд удовлетворил ходатайство истца. В принципе этот вывод правилен. Вместе с тем нельзя упускать из виду, что ходатайство стороны представляет собой использование ею своего права… которому корреспондирует соответствующая обязанность суда. Возбуждая ходатайство, заинтересованное лицо ставит суд в состояние необходимости обсудить его. Таким образом, самое ходатайство и его рассмотрение судом проистекают в рамках элементарного процессуального правоотношения. Удовлетворение этого ходатайства влечет за собой возникновение нового процессуального правоотношения (в данном случае – с участием свидетеля). Отказ суда в удовлетворении такого ходатайства повлечет возникновение другого элементарного процессуального правоотношения, если сторона обжалует его в предусмотренном законом порядке… Очевидно, действие стороны (ее ходатайство) имеет значение юридического факта, поскольку оно вызывает ту или иную ответную реакцию суда»²⁴¹.

Обозначенная точка зрения в корне ошибочна, и явно недостаточно сказать о том, что обязательной санкции государственного суда требуют не все процессуальные действия участвующих в деле лиц²⁴²: в рамках процессуальных отношений процессуальные действия названных лиц являются самостоятельными процессуальными фактами по отношению к процессуальным действиям государственного суда. Формирование изложенной точки зрения связано не только с неправильным пониманием момента возникновения процессуального правоотношения (элементарного процессуального отношения), не только с необоснованным отождествлением процессуального правоотношения с формой его существования – судебным процессом, а нередко – с отождествлением этого правоотношения с производством по делу. Оно также основано и на неверной трактовке процессуального действия государственного суда как процедурного последствия процессуального действия участвующего в деле лица (на что указано в § 2.1.2 настоящей работы). Это ошибочное мнение, конечно, не может быть поддержано.

М.А. Гурвич подчеркивал, что судебный процесс в своем движении не самозарождается и для этого ему необходим толчок, внешний стимул, вызывающий движение (двигательное начало)²⁴³, под которым ученый понимал соответствующее заявление стороны (исковое заявление, кассационную, надзорную жалобу). Опираясь на это заключение, можно говорить о том, что возникновение процессуального правоотношения (и самого первого его «кирпичика» – элементарного процессуального отношения государственного суда с истцом) связано исключительно с процессуальными действиями стороны: предъявлением истцом иска, подачей стороной апелляционной, кассационной или надзорной жалобы.

А вот следующее – «ответное» – процессуальное действие осуществляет государственный суд, в компетенцию которого входит проверка предъявленного иска или поданной жалобы на соответствие указанным требованиям процессуального законодательства. Решение государственного суда по этому вопросу, оформляемое определением, создает соответствующие процедурные последствия, которые уже были описаны выше.

Содержание процедурных последствий действий государственного суда различно. В одних случаях это возникновение еще одного элементарного процессуального отношения государственного суда с другой стороной теперь уже в рамках сложного процессуального правоотношения и функционирование (нормальное развертывание) существующего элементарного процессуального отношения. В других – прекращение существующего элементарного процессуального отношения. В третьих – изменение существующего процессуального правоотношения и, например, возникновение еще одного элементарного процессуального отношения в рамках сложного процессуального правоотношения. Такой список может быть продолжен, но в любом из указанных случаев процессуальное действие государственного суда приводит к процедурным последствиям для процессуального правоотношения. То есть процессуальное действие государственного суда есть самостоятельный процессуальный факт, который не только не отнимает значение процессуального факта у действия стороны, предъявившей иск или подавшей соответствующую жалобу, но и осуществляется на их основе.

Таким образом, процессуальные действия сторон являются автономными процессуальными фактами, самостоятельно порождающими процедурные последствия. Оценка государственным судом этих действий с учетом их соответствия различным признакам, свойствам или качествам, предусмотренным нормой права, и вынесение в соответствии с этим выводом соответствующего решения есть следующий самостоятельный процессуальный факт (см. § 2.2.2 настоящей работы).

Указание в норме права на признаки, свойства или качества действия представляет собой требования, соблюдение которых обязательно для того, чтобы реальное действие повлекло установленные законом и желаемые совершающим их лицом процедурные последствия. Отсутствие элементов состава процессуального факта, требование о которых предъявляет норма права, позволяет говорить о том, что, например, процессуальное действие не повлечет процедурных последствий, к наступлению которых стремилось совершившее его лицо (предъявление иска с нарушением процессуальных норм не приведет к возникновению сложного процессуального правоотношения).

Таким образом, состав процессуального факта представляет собой процессуальное действие в единстве с его признаками, свойствами, качествами, характеристиками или их совокупностью, требование о которых вытекает из нормы процессуального права и в зависимости от наличия которых оно влечет те или иные процедурные последствия.

С учетом вышеизложенного нельзя согласиться с трактовкой подведомственности как «(производного) юридического факта»²⁴⁴: подведомственность, равно как и подсудность, представляет собой элементы процессуального факта.

Думается, отправной ошибкой при трактовке подведомственности как процессуального факта является следование позиции, высказанной Р.А. Ханнановым, который, по сути, объединял понятия «элементы юридического факта» с гипотезой нормы права воедино, именуя эту общность термином «нормативные условия»²⁴⁵ (о них говорилось в § 1.1.2 настоящей работы). Им не учитывалось то, что юридический факт и гипотеза нормы права не могут рассматриваться в качестве совокупности, поскольку первый представляет собой реальный жизненный факт, а вторая – нормативно-правовую абстракцию. Требования, предъявляемые к абстрактной модели обстоятельства, закрепленные в норме права, не выступают в сочетании с юридическим фактом, а, по сути, определяют те условия, качества, свойства, признаки и т.д., реальное существование которых создает из фактического обстоятельства юридический факт.

Следовательно, состав процессуального факта – это самостоятельная правовая категория. Она охватывает собой как реальные действия участников судебного процесса, так и отличающие их признаки, свойства, качества и условия, требования о которых установлены нормой процессуального права.

Термин «состав процессуального факта» с точки зрения фонетики несколько схож с термином «процессуальный состав» (которым здесь и далее по тексту будут обозначаться несколько самостоятельных процессуальных фактов, совокупность которых необходима для наступления предусмотренного нормой права последствия). Однако различие между ними принципиально: понятие «процессуальный состав» позволяет раскрыть связь между самостоятельными процессуальными фактами и наступлением процедурных последствий, тогда как понятие «состав процессуального факта» объясняет связь между конкретным действием участника судебного процесса и условиями его совершения (последние самостоятельными процессуальными фактами не являются). Отрицание за условиями совершения процессуального действия значения самостоятельных процессуальных фактов является основополагающим, поскольку противоположный подход приведет к отождествлению понятий «состав процессуального факта» и «процессуальный состав» (вопросы процессуального состава будут исследоваться подробно в главе 2.2 настоящей работы).

Входящие в состав процессуального факта элементы, представляют собой отдельные условия (свойства, признаки, качества), характеризующие само процессуальное действие (иногда его субъект или объект). Поэтому составы процессуальных фактов неоднородны: всякий из них образуется из определенного ряда элементов.

Например, к элементам состава такого процессуального факта, как подача апелляционной жалобы, относятся не только характеристики самого процессуального действия (соответствие требованиям формы и содержания апелляционной жалобы, оплата государственной пошлиной, подсудность); в состав этого процессуального действия входят также условия, относящиеся к его субъектам (в силу ч. 1 ст. 257 АПК РФ обжаловать в порядке апелляционного производства решение арбитражного суда вправе лица, участвующие в деле, а также лица, о правах и обязанностях которых арбитражный суд принял решение (ст. 42 АПК РФ)) и к срокам подачи жалобы (согласно ч. 1 ст. 259 АПК РФ по общему правилу апелляционная жалоба может быть подана в течение месяца после принятия арбитражным судом первой инстанции обжалуемого решения).