Глава 6. Незаконность владения

Согласно легальному определению виндикационного иска, приведенному законодателем в ст. 301 ГК РФ, собственник вправе истребовать свое имущество из чужого незаконного владения. В соответствии с этой нормой закона можно достаточно четко установить правовое положение ответчика по виндикационному иску как лица, владеющего имуществом незаконно.

Действующее гражданское законодательство не содержит определение понятия "незаконное владение". Правильному правовому осмыслению данного юридического явления могут помочь ответы на ряд следующих вопросов: что представляет собой незаконное владение с позиций норм законодательства и юридической науки? какими признаками характеризуется это явление? кто может быть субъектом незаконного владения? какие правовые предпосылки приводят к незаконному владению имуществом?

Из смысла правил о виндикации, содержащихся в ст. 301 ГК РФ, следует вывод о существовании в гражданских правоотношениях законного владения. Таковым, конечно же, является владение собственника, которому принадлежит право владения (ст. 209 ГК РФ). Однако официального, четкого, однозначного определения такого понятия, как законное владение, в гражданском законодательстве не содержится.

Вместе с тем, обратившись к ст. 305 ГК РФ, проанализировав ее содержание и сопоставив с нормами Кодекса, регламентирующими вещно-правовые и обязательственные отношения, можно прийти к выводу, что законодатель все-таки дает определение законного владения: помимо владения собственника законным является владение, осуществляемое на праве пожизненного наследуемого владения, хозяйственного ведения, оперативного управления либо по иному основанию, предусмотренному законом или договором.

Как видим, законность владения предполагает его производность от воли собственника. Законное (титульное) владение основывается на воле собственника <1>.

--------------------------------

<1> См.: Скловский К.И. Некоторые проблемы владения в судебной практике // Вестник ВАС РФ. 2002. N 4. С. 96.

Официальная характеристика законного владения показывает, что о законности владения свидетельствует наличие у владельца надлежащего правового основания на владение. Таким основанием является владение в силу закона или по договору. Отсюда следует, что при отсутствии правовых оснований либо при их порочности (имеется в виду порочность договора) будет иметь место незаконное владение.

В современной цивилистике незаконное владение традиционно представляется как "обладание имуществом без надлежащего правового основания либо по порочному основанию..." <1>.

--------------------------------

<1> Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части первой / Отв. ред. проф. О.Н. Садиков. М., 1997. С. 547 (автор комментария - В.В. Чубаров).

Незаконное владение применительно к правилам о виндикации и в предшествующий (советский) период развития гражданского права представлялось как антипод законному владению. Причины, обусловившие такое представление о владении вообще и о незаконном владении в частности, сводились в основном к двум моментам. Во-первых, в цивилистической литературе и позитивном праве утвердилось понятие о праве собственности как о совокупности трех правомочий: владения, пользования и распоряжения имуществом. Следствием такой точки зрения был вывод о передаче собственником права владения имуществом другому лицу по договору (арендатору, хранителю и др.) без утраты права собственности. Таким образом, сформировалось представление о законном владении несобственника, т.е. владении, опирающемся на правовое основание (норму закона или договор). Во-вторых, советское гражданское право не придавало юридической значимости фактическому владению имуществом. Результатом такого подхода был вывод о том, что одно лишь фактическое владение (непосредственное обладание), не обусловленное (не подкрепленное) правовым основанием, считалось незаконным. Выше отмечены издержки этих взглядов.

В исследованиях советского периода, посвященных виндикации, их авторы не оставляли без внимания незаконное владение. При этом они пытались не столько дать определение этому понятию, сколько через характеристику его признаков раскрыть содержание данного юридического явления. Например, Г.Н. Амфитеатров на основе анализа действовавшего в то время законодательства пришел к выводу о том, что под владением в Гражданском кодексе "следует понимать всякое фактическое господство над вещью..." <1>, а незаконное владение он охарактеризовал как "всякое владение, лишенное действительного правового основания..." <2>.

--------------------------------

<1> Амфитеатров Г.Н. Активная и пассивная легитимация при виндикации в советском праве // Научная сессия, посвященная 20-летию существования ВИЮН (1925 - 1945): Тезисы докладов. М., 1946. С. 35.

<2> Там же. С. 36.

Д.М. Генкин указывал, что "владение, не вытекающее из какого-либо права или обязанности, является по советскому гражданскому праву незаконным владением..." <3>. Одной из посылок данного представления о незаконности владения служило понимание автором владения как составного элемента права собственности, согласно которому правомочие владения может быть (как и другие два правомочия собственника - пользование и распоряжение) "отделено" от права собственности и предоставлено собственником в силу того или иного правового основания несобственнику (арендатору, залогодержателю, хранителю и др.) <4>.

--------------------------------

<3> Генкин Д.М. Право собственности в СССР. М., 1961. С. 88.

<4> См.: Там же. С. 90.

В качестве квалифицирующих признаков незаконного владения современные авторы отмечают добросовестность и недобросовестность владельца, так как "закон традиционно различает два вида незаконного владения чужой вещью, порождающего различные гражданско-правовые последствия..." <5>. Последствия эти заключаются в том, что добросовестность владельца (ответчика по виндикационному иску) служит своеобразным "ограничителем" виндикации, поскольку недобросовестное незаконное владение правовой защите не подлежит. Общеизвестно, что добросовестность представляет собой категорию субъективного порядка, характеризующую неосведомленность владельца о неправомерности приобретения имущества, из чего следует, что незаконность владения - это объективное, фактически сложившееся отношение по поводу принадлежности имущества вне зависимости от добросовестности или недобросовестности приобретателя.

--------------------------------

<5> Маттеи У., Суханов Е.А. Основные положения права собственности. М., 1999. С. 370 (автор соответствующей главы - Е.А. Суханов).

Значение добросовестности и недобросовестности приобретателя (ответчика по виндикационному иску) будет предметом отдельного исследования в данной работе.

Возвращаясь к настоящему вопросу, необходимо отметить, что советская гражданско-правовая наука рассматривала незаконное владение как явление, противоположное законному владению. "Представление о незаконном владении выводится из противопоставления его законному: незаконное владение - это фактическое обладание вещью, в основе которого нет действительного права и которое признается правонарушением..." <1>. Здесь примечательным является вывод о том, что незаконное владение есть правонарушение.

--------------------------------

<1> Маслов В.Ф. Основные проблемы права личной собственности в период строительства коммунизма в СССР. Харьков, 1968. С. 290.

Юридическая наука дореволюционного периода, не связанная политическими догмами, глубже и шире исследовала проблемы виндикации. Высказывавшиеся при этом мнения отличались большим разнообразием подходов. В представлении некоторых авторов (К.Н. Анненков) право владения тождественно праву собственности, а потому владение несобственника есть незаконное владение.

Д.И. Мейер считал, что "владение незаконное чуждо сознания права и все-таки владение - юридическое" <2>, т.е. влекущее юридические последствия. Г.Ф. Шершеневич применял разграничение владения на добросовестное и недобросовестное только к законному владению <3>.

--------------------------------

<2> Мейер Д.И. Русское гражданское право. Ч. 2. М., 1997. С. 11.

<3> См.: Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права. М., 1995. С. 155.

Приверженец духовных начал в юриспруденции И.А. Покровский указывал, что во владении охраняется личность владельца, и на этом основании пришел к выводу о необходимости защиты и незаконного владения <4>.

--------------------------------

<4> См.: Покровский И.А. Основные проблемы гражданского права. М., 1998. С. 231 и сл.

В проекте Российского гражданского уложения владению был придан статус самостоятельного вещно-правового института с дифференциацией на самостоятельное и производное и предусмотрена владельческая защита, что позволило составителям проекта охарактеризовать незаконность владения через недостатки правооснования <5>.

--------------------------------

<5> См.: Гражданское уложение: Проект. Т. 1 / Под ред. И.М. Тютрюмова. СПб., 1910. С. 748 - 749.

Подводя некоторые итоги, можно сказать, что в действующем гражданском законодательстве незаконность владения означает нахождение имущества у лица без правовых (законных) на то оснований. В каких же случаях фактическое владение (обладание) имуществом будет незаконным?

Исходя из посылки противопоставления незаконного владения законному, учитывая, что имущественный оборот есть правоотношения собственников, участвующих в обороте своей волей и в своем интересе и соблюдающих установленные законом правила, можно заключить: незаконное владение будет иметь место в случае приобретения имущества в нарушение установленного законом порядка. Возникающие при этом ситуации различаются по признакам добросовестности приобретателя и возможности незаконного владельца отвечать по виндикационному иску.

Законодатель строго регламентировал правовой режим бесхозяйных вещей, находок и безнадзорных животных (ст. 225 - 232 ГК РФ), четко обозначив условия и порядок приобретения такого имущества в собственность. Лицо, присвоившее названные объекты, является незаконным владельцем. Причем незаконное владение в данном случае изначально будет недобросовестным, поскольку обстоятельства обнаружения этих объектов однозначно указывают на их выбытие из владения собственника.

Незаконное владение будет на стороне контрагента, не возвратившего имущество собственнику в установленный договором срок, когда условие о возврате предусмотрено договором или законом. Это владение также является недобросовестным. Однако предъявлению виндикационного иска собственнику препятствует наличие обязательственных отношений с незаконным владельцем по поводу спорного имущества, которые и подлежат защите посредством обязательственного иска.

Наиболее часто в судебно-арбитражной практике встречается незаконное владение в результате приобретения имущества у несобственника. Поскольку между собственником, утратившим владение, и приобретателем отсутствуют обязательственные отношения по поводу спорного имущества, то последний может отвечать по виндикационному иску.

Конечно же, незаконным будет владение лица, похитившего имущество. Но эта ситуация в большей мере подлежит регулированию уголовным законодательством, чем гражданским.

На примере конкретных судебно-арбитражных дел можно продемонстрировать те правовые ситуации, которые приводят к незаконному владению.

При рассмотрении одного из дел судом были установлены следующие обстоятельства. Морской причал и эллинг судоремонтных мастерских морского порта на основании распоряжения Комитета по управлению государственным имуществом от 27 февраля 1997 г. N 05/27 в числе другого имущества подлежали передаче с баланса общества с ограниченной ответственностью на баланс дочернему государственному унитарному предприятию (далее - ДГУП). Такая передача фактически была осуществлена и оформлена актом приема-передачи от 27 февраля 1997 г.

Впоследствии вступившими в законную силу судебными актами по другому делу распоряжение КУГИ от 27 февраля 1997 г. N 05/27 в части закрепления за ДГУП причала и эллинга было признано недействительным как несоответствующее закону, поскольку данные объекты являются имуществом федеральной государственной собственности и должны закрепляться за морскими портами. В результате федеральное государственное имущество оказалось в незаконном владении ДГУП, а от добровольного возврата последнее отказалось. Эти обстоятельства и послужили причиной предъявления КУГИ виндикационного иска <1>.

--------------------------------

<1> См.: Архив Арбитражного суда Краснодарского края. 1999. Дело N А-32-7639/99-9/191.

При разбирательстве другого дела Суд установил, что спорное имущество (нежилые помещения) является собственностью общественной организации "Всероссийское добровольное пожарное общество" (далее - ВДПО) и в соответствии с Федеральным законом "Об общественных объединениях" и Уставом городской общественной организации ВДПО находится у последней на балансе и в оперативном управлении. Фактически спорные помещения были заняты обществом с ограниченной ответственностью, хотя последнее никогда не состояло в арендных отношениях по поводу спорного здания ни с ВДПО, ни с городской организацией ВДПО. В данном случае налицо самовольное завладение чужим имуществом, что также привело к подаче виндикационного иска <2>.

--------------------------------

<2> См.: Архив Арбитражного суда Краснодарского края. 2000. Дело N А-32-26812/2000-4/92.

Еще по одному делу в ходе судебного разбирательства было установлено, что спорное нежилое помещение является муниципальной собственностью в силу норм Постановления Верховного Совета РФ от 27 декабря 1991 г. N 3020-1. В пределах своих полномочий и компетенции Комитет по управлению имуществом города передал помещения детского сада в оперативное управление районному отделу образования города. Последний в нарушение норм гражданского законодательства о собственности и аренде без согласия собственника предоставил эти помещения акционерному обществу по договору. По указанным причинам данный договор является ничтожной сделкой, а акционерное общество оказалось в положении незаконного владельца <1>.

--------------------------------

<1> См.: Архив Арбитражного суда Краснодарского края. 1998. Дело N А-32-864/98-2/11.

Выяснение обстоятельств законности или незаконности владения ответчика по виндикационному иску входит в предмет доказывания и по делам, рассматриваемым ВАС РФ <2>.

--------------------------------

<2> Вестник ВАС РФ. 2000. N 10. С. 17.

Приведенная характеристика незаконного владения с наглядностью показывает юридическую абсурдность положения, когда в соответствии со ст. 305 ГК РФ собственник может стать ответчиком по виндикационному иску, если вспомнить, что владение не тождественно фактическому обладанию вещью. Подробный правовой анализ этой проблемы изложен в данной работе.

Исследование незаконности владения ответчика в связи с виндикационным иском позволяет обозначить еще ряд проблемных вопросов.

Один из них связан с обстоятельствами выбытия имущества из владения собственника, поскольку утрата собственником владения по своей воле или ей вопреки законодателем рассматривается в качестве критерия для удовлетворения виндикационного иска к добросовестному приобретателю.

Незаконности владения приобретателя объективно предшествует утрата владения собственником. При судебном рассмотрении виндикационного иска в предмет доказывания по делу обязательно входит установление обстоятельств выбытия имущества из владения истца. Определяющим в процессе установления этих обстоятельств будет выяснение наличия или отсутствия действительной воли собственника на отчуждение имущества.

Выражение лицом как участником гражданских правоотношений волевых намерений проявляется в совершении действий, направленных на приобретение, изменение или прекращение гражданских прав и обязанностей, которые предстают волеизъявлениями этого лица. Подобные действия находят отражение на материальных носителях: документах, договорах, переписке и т.д. Эти доказательства позволяют установить наличие или отсутствие воли собственника на выбытие имущества из его владения.

В предыдущих главах настоящего исследования отмечалось, что владение (в том числе собственника) не сводится только к непосредственному обладанию. Иллюстрацией такого положения является установленная законом возможность залогодержателя истребовать заложенное имущество от третьих лиц с помощью виндикационного иска даже при оставлении этого имущества у залогодателя (ст. 199 ГК РСФСР 1964 г.). Аналогичная норма содержалась и в ГК 1922 г.

Изложенная правовая ситуация подтверждает, что подлежащее защите владение залогодержателя включало в себя фактическое нахождение имущества у залогодателя. В пользу такого вывода свидетельствует установленная законом возможность собственника истребовать свое имущество возмездного добросовестного приобретателя в случае, когда имущество выбыло из владения не только собственника, но и лица, которому имущество было передано собственником во владение, помимо их воли (п. 1 ст. 302 ГК РФ).

Одновременно приведенные нормы п. 1 ст. 302 ГК РФ представляют интерес в связи с исследуемым вопросом об обстоятельствах выбытия имущества. В самом деле, в чем же различие и схожесть правовых ситуаций, обозначенных в этой статье Закона?

Если имущество утеряно либо похищено у собственника или лица, которому имущество вверено во владение собственником, то законодатель рассматривает эту ситуацию как случай выбытия имущества из владения собственника вопреки его воле.

Если лицо, которому имущество было передано во владение собственником, произвело отчуждение имущества без согласия собственника добросовестному приобретателю, то законодатель считает, что в этой ситуации имущество выбыло из владения собственника по его воле.

Юридическая нелогичность последнего вывода привлекала внимание исследователей гражданского права разных поколений. Однако достаточно четкой правовой позиции по этому вопросу выработать не удавалось.

Составители российского проекта Гражданского уложения полагали, что будет "вполне справедливо лишить собственника, слишком доверчивого или небрежного, иска против третьих лиц, положившихся на гласный признак владения, которое досталось незаконному владельцу по воле или вине самого собственника..." <1>.

--------------------------------

<1> Гражданское уложение: Проект. Т. 1 / Под ред. И.М. Тютрюмова. С. 626.

В советский период в юридической литературе отстаивалась аналогичная по сути точка зрения, согласно которой передача имущества внаем, в ссуду, на хранение расценивалась как выбытие имущества по воле собственника, а потому истребование имущества у добросовестного приобретателя не допускалось. В обоснование этой позиции Б.Б. Черепахин приводил следующие аргументы: "В этих случаях собственник должен был проявить большую осмотрительность в выборе лица, которому он вверяет свою вещь. К тому же собственник в этих случаях, как правило, знает, кому он вверил свое имущество и с кого, следовательно, ему следует истребовать свою вещь или (за ее отсутствием у ответчика) ее стоимость" <2>.

--------------------------------

<2> Черепахин Б.Б. Виндикационные иски в советском праве // Уч. зап. Свердловск. юрид. ин-та. 1945. Т. 1. С. 48.

Эта так называемая теория наименьшего зла заняла доминирующее положение в советской науке гражданского права.

Д.М. Генкин, соглашаясь с ограничением виндикации в подобной правовой ситуации, не приводил каких-либо новых аргументов в поддержку такого вывода <3>.

--------------------------------

<3> См.: Генкин Д.М. Право собственности в СССР. С. 202 - 203.

Придерживаясь аналогичной точки зрения, Р.О. Халфина полагала, что "допущение истребования собственником имущества у добросовестного приобретателя во всех случаях, когда это имущество выбыло из владения собственника помимо его воли, имеет большое воспитательное значение, стимулируя осторожное, внимательное отношение к совершению сделок между гражданами" <4>.

--------------------------------

<4> Халфина Р.О. Право личной собственности граждан в СССР. М., 1955. С. 172.

К этой позиции присоединился В.Ф. Маслов, указывая, что в данном случае "собственник допустил известную неосмотрительность в выборе доверенного лица. Поэтому он утрачивает возможность виндикации имущества, а значит, и право собственности на него. Иное решение означало бы возложение на добросовестного приобретателя невыгодных последствий ошибки собственника в выборе лица, которому он доверил, добровольно передав свое имущество. Это было бы несправедливостью в отношении добросовестного приобретателя, которого нельзя ни в чем упрекнуть" <1>.

--------------------------------

<1> Маслов В.Ф. Основные проблемы права личной собственности в период строительства коммунизма в СССР. Харьков, 1968. С. 304 - 305.

В литературе высказывалось и другое мнение по данному вопросу. Так, В.А. Рясенцев относил к ситуациям выбытия имущества против воли собственника случаи, когда последний "передал другому лицу вещь во владение (для пользования, ремонта, хранения), а это лицо утратило, против своей воли и воли собственника, владение этой вещью или неправомерно распорядилось ею" <2>. Хотя обоснование такой позиции автором не приводилось.

--------------------------------

<2> Советское гражданское право. Ч. 1 / Отв. ред. В.А. Рясенцев. М., 1986. С. 404.

Содержащиеся в литературе объяснения юридической нелогичности данной нормы закона включали весьма абстрактные рассуждения о воспитательной роли права либо доводы о неосмотрительности собственника, которые не могли не привести к противопоставлению неосмотрительности собственника и добросовестного приобретателя в выборе своих контрагентов. В свою очередь такое противопоставление могло служить лишь источником подозрительности участников имущественного оборота друг к другу при совершении сделок.

Представляется необходимым предложить иную аргументацию этой нормы закона.

Действующее законодательство (п. 1 ст. 302 ГК РФ) ограничивает виндикацию в ситуации, когда добросовестный владелец приобрел имущество у лица, не управомоченного на его отчуждение, но у которого имущество находилось по воле собственника (в аренде, на хранении и т.п.). Здесь надлежит четко уяснить, что в данном случае имущество выбыло против воли собственника, так как передача имущества в аренду, на хранение и т.п. не может служить доказательством волеизъявления собственника на отчуждение вещи указанными лицами. Собственник не наделял арендатора или хранителя полномочиями на отчуждение имущества. Следовательно, законодатель неосновательно рассматривает данную ситуацию как выбытие имущества по воле собственника. Чем же объяснить ограничение виндикации в этом случае в пользу добросовестного приобретателя?

На протяжении многих лет правовая наука объясняла такое ограничение виндикации более тесной взаимосвязью собственника с неуправомоченным отчуждателем вещи по сравнению с правоотношением последнего и добросовестного приобретателя. Однако вывод о меньшей осведомленности добросовестного приобретателя о своем контрагенте скорее ослабляет признак добросовестности, чем его укрепляет. Логическими и практическими аргументами обосновать данную позицию законодателя не представляется возможным.

Объяснение может быть найдено исходя из понимания виндикации как порождения имущественного оборота собственников, причем в правилах о виндикации достаточно остро отражается столкновение общественных и частных интересов. Разрешить эти противоречия без взаимного учета названных интересов невозможно. Вот почему в приведенном примере виндикационные притязания собственника отклоняются. Хотя в ситуации, аналогичной по обстоятельствам выбытия имущества и добросовестности приобретения при одной лишь его безвозмездности, интересы собственника получают предпочтение.

В рассматриваемой ситуации добросовестность приобретения возобладала над обстоятельствами выбытия имущества. Тем самым законодатель поступился интересами собственника в пользу публичных интересов имущественного оборота. Хотя не следует забывать, что имущественный оборот представляет собой гражданские правоотношения собственников, а значит, эта уступка одновременно и в пользу собственника. Поскольку это все же уступка, законодатель оформил ее специальной нормой.

Обоснование отказа в возврате собственнику имущества по виндикационному иску при условии его выбытия от лица, которому собственник передал имущество во владение, положением о распределении гражданско-правовых рисков в имущественных отношениях (не хочешь потерять вещь - не пускай ее в оборот), как видно, недостаточно для цельного представления о соотношении имущественных интересов сторон виндикационного иска.

Еще одна проблема изучения незаконности владения ответчика в связи с виндикационным иском заключается в установлении обстоятельств выбытия имущества из владения юридического лица по его воле или ей вопреки. При этом вызывает интерес практика применения отдельных положений гражданского законодательства, которую можно проанализировать на примере конкретного арбитражного дела.

Акционерным обществом предъявлен иск к обществу с ограниченной ответственностью о признании недействительным договора купли-продажи недвижимого имущества (административно-производственных, складских и подсобных помещений). В ходе судебного разбирательства было установлено несоответствие оспариваемого договора требованиям Федерального закона "Об акционерных обществах" о порядке совершения обществом сделки, в отношении которой имеется заинтересованность, и крупной сделки. Поэтому исковые требования были удовлетворены. Применительно к настоящему примеру очень важен ответ на вопрос: является ли договор сделкой, в отношении которой имеется заинтересованность?

Для ответа на этот вопрос судом были выяснены следующие обстоятельства. Со стороны продавца договор подписан генеральным директором, членом совета директоров, а со стороны покупателя - его руководителем, который на момент заключения договора являлся членом совета директоров акционерного общества (продавца). Согласно нормам ст. 81 упомянутого Закона (в редакции, действовавшей на момент рассмотрения спора) оба они в силу должностного положения являлись лицами, заинтересованными в совершении обществом (продавцом) сделки. Данные обстоятельства послужили основанием для правомерного вывода суда апелляционной инстанции о том, что договор являлся сделкой, в совершении которой имелась заинтересованность.

К подобным сделкам законодатель предъявляет специальные требования (ст. 83 вышеназванного Закона). В частности, при принятии решения о совершении обществом такой сделки совет директоров общества должен определить соотношение стоимости, которую общество получит за отчуждаемое имущество, с рыночной стоимостью имущества, определяемой в соответствии со ст. 77 Федерального закона "Об акционерных обществах".

Поскольку в данном случае рыночная стоимость продаваемого имущества не определялась, то суд апелляционной инстанции обоснованно пришел к выводу о несоответствии договора нормам ст. 81 - 83 названного Закона.

В предложенном казусе обращает на себя внимание не только то, что суд апелляционной инстанции установил несоответствие оспариваемого договора ст. 81 - 83 Закона по формальным признакам, очень важен вывод суда о действительном наличии заинтересованности в совершении данной сделки лиц, подписавших договор.

К такому выводу суд пришел, исходя из следующего. В силу норм ст. 53 ГК РФ юридическое лицо приобретает гражданские права и принимает на себя гражданские обязанности через свои органы, действующие в соответствии с законом, иными правовыми актами и учредительными документами. При этом лицо, которое в силу закона или учредительных документов юридического лица выступает от его имени, должно действовать в интересах представляемого им лица добросовестно и разумно. Аналогичные по смыслу требования в отношении органов акционерного общества содержатся в ст. 71 Федерального закона "Об акционерных обществах".

При рассмотрении дела было установлено, что оспариваемый договор подписан лицами, являвшимися членами совета директоров акционерного общества (продавца), которые в своей деятельности должны руководствоваться действующим законодательством и осуществлять ее в интересах общества и его акционеров. Основываясь на этих обстоятельствах, суд обоснованно пришел к выводу о том, что указанные лица при заключении договора знали о его несоответствии закону, а значит, по этому договору отчуждение имущества общества произошло не по воле последнего, поскольку было совершено в интересах конкретных лиц, подписавших договор.

Соответствующими нормами (гл. XI Федерального закона "Об акционерных обществах") законодатель установил порядок, посредством которого общество получает возможность выразить свою волю на заключение сделки, в совершении которой имеется заинтересованность. В данном случае продавец в предусмотренном законом порядке не выразил свою волю на заключение договора.

Проведенный анализ показывает, что в изложенной ситуации имеется совокупность необходимых условий, позволяющих суду сделать вывод о том, что по указанному договору имущество выбыло помимо воли акционерного общества.

Такой вывод имеет важное значение не только для данного дела, но и для других споров, так как покупатель к моменту рассмотрения настоящего дела продал часть ранее приобретенных помещений. Поэтому установленное Судом обстоятельство выбытия имущества помимо воли общества может служить основанием для удовлетворения виндикационных исков к последующим приобретателям этого имущества (п. 1 ст. 302 ГК РФ) <1>.

--------------------------------

<1> См.: Архив Арбитражного суда Краснодарского края. 1998. Дело N А-32-8302/98-41/264.

Исследование незаконности владения при виндикации неразрывно связано с рассмотрением проблемы существования презумпции правомерности или неправомерности владения в гражданском законодательстве, которая в свою очередь затрагивает вопрос распределения бремени доказывания в виндикационном процессе.

Долгое время в юридической литературе преобладало мнение о презумпции государственной собственности на всякое имущество на территории РСФСР с вытекающим отсюда отрицанием презумпции права собственности владельца (В.А. Рясенцев, М.В. Зимелева, К.С. Юдельсон, Я.Б. Левенталь, Ю.К. Толстой, А.В. Венедиктов, Р.О. Халфина). Сторонники этой точки зрения помимо политических аргументов в обоснование приведенных выводов ссылались на положения ст. 68 ГК РСФСР 1922 г. и Постановление Пленума Верховного Суда РСФСР от 29 июня 1925 г.

Позднее правовая наука утратила столь твердую категоричность по данному вопросу. А после кодификации гражданского законодательства начала 60-х гг. распространение получило положение о презумпции правомерности владения, когда "владелец предполагается законным, пока не будет доказано обратное..." <2>. В процессуальном плане преобладающей стала позиция, согласно которой "в виндикационном процессе собственник должен доказать основания своего иска, то есть принадлежность ему права собственности и незаконность владения ответчика" <3>.

--------------------------------

<2> Советское гражданское право. Т. 1 / Под ред. проф. О.А. Красавчикова. М., 1972. С. 326 (автор соответствующей главы - М.Я. Кириллова).

<3> Маслов В.Ф. Основные проблемы права личной собственности в период строительства коммунизма в СССР. С. 299.

Новый ГК РФ не внес принципиальных изменений в правила о виндикации. Направленность норм ст. 305 этого Кодекса на охрану титульного владения посредством виндикационного иска оставляет открытым вопрос о наличии в действующем законодательстве самостоятельной владельческой защиты, а не "отпечатка" виндикационного иска. Нормальное функционирование имущественного оборота допускает поступление имущества во владение лица без перехода права собственности. Все это дает основания для утверждения о существовании в действующем гражданском законодательстве презумпции "титульности" владения.

В силу положений п. 2 ст. 234 ГК РФ владение имуществом давностного владельца незаконно относительно собственника или титульного владельца. В то же время данная норма едва ли не единственная в гражданском праве, предусматривающая защиту фактического владения, правда, только против субъектов, имеющих еще меньше прав на это имущество. С помощью этого законоположения защите подлежит лишь давностное владение, тогда как остальные случаи фактического владения находятся за пределами гражданско-правовой охраны. Да и эта норма не может защитить давностного владельца от самоуправных действий того же собственника или титульного владельца <1>.

--------------------------------

<1> См.: Скловский К.И. Некоторые проблемы владения в судебной практике // Вестник ВАС РФ. 2002. N 4. С. 95 - 106.

Очевидно, что законодательная регламентация давностного владения как правового режима вещи, предшествующего возникновению права собственности на нее, поднимает давностного владельца на одну ступеньку выше по отношению к лицу, чье владение не опирается на какой-либо юридический титул, при том что сложный юридический состав, необходимый для приобретения права собственности по давностному владению (п. 1 ст. 234 ГК РФ), не дает оснований считать каждого беститульного владельца лицом, владеющим по давности. Вместе с тем одно лишь указание на защиту давностного владения от еще более "бесправных" субъектов в отношении данного имущества не дает оснований считать такое владение законным с точки зрения позитивного права.

Для утверждения о существовании в гражданском праве презумпции неправомерности владения не имеется оснований, поскольку в правилах о виндикации (ст. 302 ГК РФ) неправомерность владения приобретателя свидетельствует о противоправности его действий в процессе приобретения имущества, а в соответствии с общими положениями ГК РФ об осуществлении и защите гражданских прав (гл. 1 и 2) противоправность поведения находится за пределами осуществления гражданских прав.

Исходя из вышеизложенного и учитывая, что истец по виндикационному иску полагает себя собственником, так как его воля не была направлена на отчуждение имущества и не имеется доказательств такого волеизъявления собственника, разрешается вопрос о распределении бремени доказывания. Необходимо принять во внимание, что в процессуальном законодательстве действует принцип, согласно которому каждая сторона должна доказать те обстоятельства, на которые она ссылается как на основание своих требований и возражений. Кроме того, надлежит помнить о том, что еще римские юристы в судебном разбирательстве проводили различие между отрицанием и возражением ответчика, в силу которого "при предъявлении эксцепции ответчик должен занять положение истца, и он сам должен предъявить доказательство возражения, как если бы это было исковое требование..." <1>.

--------------------------------

<1> Дигесты Юстиниана. Т. IV / Пер. с лат.; Отв. ред. Л.Л. Кофанов. М., 2004. С. 243.

Итак, в виндикационном процессе истец должен доказывать обстоятельства выбытия имущества (по его воле или ей вопреки), а ответчик - правомерность приобретения имущества, т.е. титул владения.

В рамках исследования незаконности владения как предпосылки предъявления и рассмотрения виндикационного иска необходимо осветить еще один вопрос, юридическая квалификация которого вызывает некоторые трудности на практике.

Ранее в юридической литературе высказывалась точка зрения, согласно которой виндикационные притязания квалифицировались как иск об исключении имущества из описи.

Оживление имущественного оборота, с одной стороны, и укрепление государством порядка принудительного исполнения судебных актов - с другой, не привели к уменьшению споров, связанных с арестованным имуществом. Положениями ст. 92 Федерального закона "Об исполнительном производстве" предусмотрено право заинтересованного лица обратиться в суд с иском об освобождении имущества от ареста или исключении его из описи. В Постановлении Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 25 февраля 1998 г. N 8 "О некоторых вопросах практики разрешения споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав" (п. 28) указано, что ответчиками по таким искам являются должник, у которого произведен арест имущества, и те организации или лица, в интересах которых наложен арест на имущество.

Имеются ли в настоящее время основания ставить знак равенства между виндикацией и данными исками?

Отвечать по виндикационному иску всегда будет незаконный владелец. Согласно ст. 51 Федерального закона "Об исполнительном производстве" при наложении ареста на имущество должника судебный пристав-исполнитель как должностное лицо государственного органа вправе изъять арестованное имущество либо передать его на хранение должнику или другим лицам (ст. 53 Закона).

По смыслу ст. 305 ГК РФ владение имуществом по основанию, предусмотренному законом, не рассматривается как незаконное владение. В данном случае владение арестованным имуществом судебным приставом-исполнителем либо должником или другим лицом, назначенным судебным приставом-исполнителем в качестве хранителя, предусмотрено Законом. Поэтому оснований для подачи виндикационного иска в случае ошибочного ареста имущества собственника не имеется.

В подобной ситуации для защиты нарушенных имущественных интересов Закон как раз и наделил собственника правом на иск об освобождении имущества от ареста или об исключении его из описи. После удовлетворения этого иска и выяснения обстоятельств неправомерности нахождения имущества у должника собственник имеет право на виндикацию.

Стало быть, оснований для квалификации иска об освобождении имущества от ареста как виндикационного притязания не имеется. В пользу данного вывода можно добавить еще один аргумент. В п. 28 Постановления от 25 февраля 1998 г. N 8 Пленум ВАС РФ назвал ответчиками по спорам об освобождении имущества от ареста должника и лиц, в интересах которых наложен арест. Однако не такой уж редкостью становятся ситуации, когда арестованное имущество изымается у должника и находится в ведении службы судебных приставов либо передается на хранение иному лицу (хранителю). Следовательно, спорное имущество находится не у тех лиц, которых высшая судебная инстанция предлагает считать ответчиками, тогда как виндикационный иск предъявляется только тому, кто владеет имуществом.