Глава 2. Содержание права на защиту: три правила статьи 1 протокола n 1

2.1. Лишение имущества

Любой предмет изучается путем научного осмысления его содержания: именно последнее дает определение предмету исследования. Обращаясь к содержанию ст. 1 Протокола N 1, следует сказать, что она включает три правила, закрепленные соответственно в первом и втором предложении п. 1 и в п. 2 статьи.

В соответствии с официальным переводом ст. 1 Протокола N 1: "Каждое физическое или юридическое лицо имеет право на уважение своей собственности. Никто не может быть лишен своего имущества иначе как в интересах общества и на условиях, предусмотренных законом и общими принципами международного права.

Предыдущие положения не умаляют права государства обеспечивать выполнение таких законов, какие ему представляются необходимыми для осуществления контроля за использованием собственности в соответствии с общими интересами или для обеспечения уплаты налогов или других сборов или штрафов" <1>.

--------------------------------

<1> См. также: ст. 17 Всеобщей декларации прав человека 1948 г.: "Каждый человек имеет право владеть имуществом как единолично, так и совместно с другими. Никто не должен быть произвольно лишен своего имущества".

Таким образом, первое правило имеет общий характер и закрепляет право физических и юридических лиц на уважение своей собственности. Второе и третье носят специальный по отношению к первому характер.

Одно из специальных правил регламентирует условия лишения имущества и ограничивает его двумя моментами: во-первых, лишение должно иметь законное основание; во-вторых, оно должно преследовать общие интересы. Другое (третье в ряду правил) предусматривает право государства осуществлять контроль за использованием собственности, соблюдая, как и во втором правиле, формальный (законность введения) и материальный (общественные интересы) аспекты.

Все три правила связаны между собой: с одной стороны, второе и третье являются частными случаями первого и должны толковаться в свете общего требования уважения собственности; с другой стороны, условия применения двух последних равным образом распространяются и на первое.

Позиция Европейского суда в отношении содержания ст. 1 Протокола N 1 достаточно определенная, что подтверждается практикой ее применения. Во многих постановлениях Страсбургского суда подчеркивается, что "статья 1 Протокола N 1 к Конвенции, гарантирующая право собственности, включает три отдельных правила. Первое правило изложено в первом предложении пункта 1 <1>, оно носит общий характер и устанавливает принцип мирного пользования собственностью. Второе правило, содержащееся во втором предложении того же пункта, касается лишения права собственности и предоставляет для этого ряд условий. Третье правило заключено в пункте 2, оно гласит, что Договаривающиеся государства должны, кроме прочего, контролировать пользование собственности в соответствии с общими интересами. Второе и третье правила, касающиеся определенных случаев вмешательства в право беспрепятственного пользования собственностью, должны толковаться в свете общего принципа, заключенного в первом правиле" <2>.

--------------------------------

<1> В некоторых переводах постановлений Европейского суда вместо указания на пункт используется указание на абзац либо параграф.

<2> Постановление Европейского суда по правам человека по делу "Папаставру и другие против Греции" (Papastavrou and others v. Greece) от 10 апреля 2003 г. Жалоба N 46372/99. § 33 // СПС "КонсультантПлюс".

Учитывая специальный характер второго и третьего правил, в задачу Европейского суда первоначально входит выяснение вопроса о том, какое из трех правил подлежит применению в конкретном деле.

Лишение в смысле второго предложения п. 1 ст. 1 Протокола N 1 понимается прежде всего как полное прекращение права собственности, что в практике международного суда зачастую представляет собой экспроприацию государством имущества, находящего в частной собственности, например, земельных участков, домов или отдельных квартир.

В Постановлении Европейского суда по делу "Папахелас против Греции" <1> объектом рассмотрения стала ситуация, при которой власти Греции в соответствии с Законодательным декретом N 797/1971 "Об экспроприации собственности" и Законом N 653/1977 "Об обязательствах собственников, чья недвижимость граничит с местами построения главных дорог" по решению министра окружающей среды, регионального развития и общественных работ конфисковали более чем 150 объектов недвижимости для строительства новой главной дороги между Ставросом (Stavros) и Элефсиной (Elefsina). Земельный участок, принадлежащий заявителям и подвергнутый изъятию со стороны государства, составлял территорию в 8402 кв. м.

--------------------------------

<1> См.: Постановление Европейского суда по правам человека по делу "Папахелас против Греции" (Papachelas v. Greece) от 25 марта 1999 г. Жалоба N 31423/96. ECHR 1999-II // СПС "КонсультантПлюс".

В другом Постановлении по делу "Скордино против Италии" <1> заявители, являющиеся наследниками А. Скордино (A. Scordino), унаследовали от него несколько участков земли в г. Реджио-ди-Калабрия. В 1970 г. Городской совет Реджио-ди-Калабрии утвердил общий план развития территории, который был одобрен Советом области Калабрия в 1975 г. В целях строительства жилья в отношении одного из земельных участков наследников А. Скордино площадью 1786 кв. м было принято решение о его принудительном отчуждении в соответствии с общим планом развития. В 1981 г. на основании выданного государственными органами разрешения земельный участник заявителей был занят кооперативным обществом "Эдилиция Аквила" (Edilizia Aquila) для производства строительных работ.

--------------------------------

<1> См.: Постановление Европейского суда по правам человека по делу "Скордино против Италии" (Scordino v. Italy) от 29 марта 2006 г. Жалоба N 36813/97. ECHR 2006 // СПС "КонсультантПлюс".

В ряде дел заявители оспаривали законность национализации имущества, произведенной в прошлом, и обращались в связи с этим с требованиями о возврате имущества, ранее принадлежавшего их родственникам, либо о выплате компенсации за незаконное изъятие.

В деле "Брумареску против Румынии" <1> власти национализировали дом, построенный в г. Бухаресте в 1930 г. и принадлежащий родителям заявителя. В 1950 г. предположительно в соответствии с Декретом N 92/1950 о национализации последние были лишены своего имущества. При этом об истинных основаниях лишения права собственности они никогда не извещались, но им было позволено проживать в одной из квартир дома в качестве съемщиков у государства. Заявитель ставил вопрос об оспаривании законности национализации и возврате дома на том основании, что Декрет N 92/1950 не мог быть применен к его родителям как к лицам, работающим по найму к моменту национализации имущества <2>.

--------------------------------

<1> См.: Постановление Европейского суда по правам человека по делу "Брумареску против Румынии" (Brumarescu v. Romania) от 28 октября 1999 г. Жалоба N 28342/95. ECHR 1999-VII // СПС "Гарант".

<2> См. также: Постановления Европейского суда по правам человека по делу "Продан против Молдавии" (Prodan v. Moldova) от 18 мая 2004 г. Жалоба N 49806/99 // СПС "КонсультантПлюс"; по делу "Линднер и Хаммермайер против Румынии" (Lindner and Hammermayer v. Romania) от 6 апреля 2006 г. Жалоба N 35671/97 // СПС "КонсультантПлюс"; по делу "Поповичи и Думитреску против Румынии" (Popovici and Dumitrescu v. Romania) от 6 апреля 2006 г. Жалоба N 31549/96 // СПС "КонсультантПлюс"; по делу "Смоляну против Румынии" (Smoleanu v. Romania) от 6 апреля 2006 г. Жалоба N 30324/96 // СПС "КонсультантПлюс".

При рассмотрении дела в национальных судах Верховным судом Румынии было принято решение об отмене окончательного судебного решения, состоявшегося в пользу заявителя, которым дом был присужден последнему и подлежал возврату, что было квалифицировано Европейским судом в качестве лишения имущества по смыслу п. 1 ст. 1 Протокола N 1. При этом Верховный суд, отменяя решение в порядке надзора, не имел намерения принимать решение в отношении требования заявителя о праве собственности и не решал спор по существу. Несмотря на данное обстоятельство, Европейский суд указал, что "для определения того, подпадает ли лишение имущества под второе правило, необходимо не только рассмотреть, имело ли место официальное изъятие или экспроприация имущества, но и изучить истинную сущность обжалуемой ситуации. Поскольку Конвенция имеет намерение гарантировать права, которые являются "действительными и эффективными", необходимо установить, привела ли данная ситуация к экспроприации de facto... в настоящем деле решение суда первой инстанции, предписывающее административным властям возвратить дом заявителю, стало окончательным и бесповоротным, и во исполнение этого решения мэр г. Бухареста распорядился вернуть дом заявителю, распоряжение было исполнено компанией С. в мае 1994 года... с указанной даты заявитель прекратил платить ренту за квартиру, которую он снимал в доме, и начиная с апреля 1994 года до апреля 1996 года платил земельный налог на дом... результатом решения Верховного суда, постановившего, что государство доказало свое право собственности на дом согласно декрету о национализации, было лишение заявителя всех результатов окончательного решения в его пользу. Во исполнение этого решения заявитель был уведомлен о том, что дом снова отнесен к государственной собственности начиная с апреля 1996 года. Вследствие указанного решения Верховного суда заявитель соответственно был лишен своих прав собственности на дом, который был ему предоставлен на основании окончательного судебного решения в его пользу. В частности, он не мог более продавать, завещать, дарить или иным способом распоряжаться имуществом. При этих обстоятельствах Суд признает, что результатом решения Верховного суда было лишение заявителя его имущества по смыслу второго предложения первого пункта статьи 1 Протокола N 1" <1>.

--------------------------------

<1> Постановление Европейского суда по правам человека по делу "Брумареску против Румынии" (Brumarescu v. Romania) от 28 октября 1999 г. Жалоба N 28342/95. ECHR 1999-VII. § 76 - 77 // СПС "Гарант".

Фактически "лишением имущества" в деле "Брумареску против Румынии" Европейский суд назвал отмену окончательного и вступившего в законную силу решения суда, удовлетворяющего требование заявителя об имущественном интересе - активе, в отношении которого лицо имеет законное ожидание по смыслу ст. 1 Протокола N 1 <1>.

--------------------------------

<1> См. также: Постановление Европейского суда по правам человека по делу "Общество с ограниченной ответственностью "Оферта плюс" против Молдавии" (Oferta Plus SRL v. Moldova) от 19 декабря 2006 г. Жалоба N 14385/04 // Бюллетень Европейского суда по правам человека. Российское издание. 2007. N 6.

Сходные ситуации приводились в связи с анализом многочисленных постановлений Европейского суда против Российской Федерации об отмене в порядке надзора вступивших в законную силу и подлежащих принудительному исполнению решений по конкретным делам. Однако только в некоторых из них Европейский суд квалифицирует ситуацию отмены окончательного и обязательного для исполнения решения суда по аналогии с делом "Брумареску против Румынии" в рамках второго правила ст. 1 Протокола N 1 <1>. В большинстве случаев международный Суд определяет это как "вмешательство в право лица, в пользу которого было вынесено судебное решение, на беспрепятственное пользование этим имуществом" <2> или как "вмешательство в... право на свободное владение своим имуществом" <3>, т.е. в обоих случаях в рамках первого общего правила ст. 1 Протокола N 1 <4>.

--------------------------------

<1> См. также: Постановления Европейского суда по правам человека по делу "Праведная против Российской Федерации" (Pravednaya v. Russia) от 18 ноября 2004 г. Жалоба N 69529/01. § 39 // Бюллетень Европейского суда по правам человека. Российское издание. 2005. N 5; по делу "Николай Жуков против Российской Федерации" (Nikolay Zhukov v. Russia) от 5 июля 2007 г. Жалоба N 560/02. § 49 // Бюллетень Европейского суда по правам человека. Российское издание. 2009. N 1; по делу "Кондрашина против Российской Федерации" (Kondrashina v. Russia) от 19 июля 2007 г. Жалоба N 69533/01. § 49 // Бюллетень Европейского суда по правам человека. Российское издание. 2009. N 1.

<2> Постановление Европейского суда по правам человека по делу "Кондрашова против Российской Федерации" (Kondrashova v. Russia) от 16 ноября 2006 г. Жалоба N 75473/01. § 30 // Бюллетень Европейского суда по правам человека. Российское издание. 2008. N 2.

<3> Постановление Европейского суда по правам человека по делу "Станислав Волков против Российской Федерации" (Stanislav Volkov v. Russia) от 15 марта 2007 г. Жалоба N 8564/02. § 25 // Бюллетень Европейского суда по правам человека. Российское издание. 2008. N 9.

<4> В любом случае "отмена окончательного решения является мгновенным действием, не создающим длящейся правовой ситуации, даже если она повлекла за собой возобновление судебного разбирательства" (решение Европейского суда по правам человека по вопросу приемлемости по делу "Ситохова против Российской Федерации" (Sitokhova v. Russia) от 2 сентября 2004 г. Жалоба N 55609/00 // СПС "КонсультантПлюс"). Данное обстоятельство необходимо учитывать при определении шестимесячного срока для подачи жалобы в соответствии с п. 1 ст. 35 Конвенции.

Со стороны Страсбургского суда различие оценок во многом аналогичных обстоятельств может вызывать справедливые нарекания в адрес последнего. Вместе с тем содержание ст. 1 Протокола N 1 и ее правоприменение свидетельствуют о единстве требований в отношении каждого из трех правил - законности и соблюдения баланса интересов, что позволяет частично нивелировать остроту критики.

Как отмечалось, имущество по смыслу ст. 1 Протокола N 1 включает в себя кроме наличного имущества также активы, в том числе права требования, в отношении которых у лица имеются законные ожидания того, что он получит возможность их эффективного осуществления, например, в связи со сложившейся практикой национальных судов.

Внесение в сформировавшуюся практику изменений, направленных на прекращение права требования, с приданием закону обратной силы рассматривается как лишение в рамках второго предложения п. 1 ст. 1 Протокола N 1 <1>.

--------------------------------

<1> Ср.: решение Европейского суда по правам человека по вопросу приемлемости по делу "Региональное отделение банка "Общество взаимного сельскохозяйственного кредита Северной Франции" против Франции" (Caisse RJgionale de Credit Agricole Mutuel Nord de France v. France) от 19 октября 2004 г. Жалоба N 58867/00 // Бюллетень Европейского суда по правам человека. Российское издание. 2005. N 2 (не было сложившейся судебной практики по спорному вопросу налогообложения, а закон, интерпретирующий налоговое законодательство не в пользу заявителя-налогоплательщика, хотя и был принят в период рассмотрения спора в национальных судах, но до вступления в законную силу решения суда, вынесенного в пользу заявителя).

В Постановлении по делу "Прессос Компаниа Навьера С.А." против Бельгии" <1> Европейский суд пришел к выводу, что "Закон 1988 г. освободил государство и прочих организаторов лоцманских служб от ответственности за действия, за которые ранее они могли бы нести ответственность. Этот Закон явился вмешательством в право требования возмещения ущерба, которое в соответствии с действующим внутренним правом могло быть реализовано до принятия данного Закона, и следовательно, вмешательством в право любого лица, в том числе и заявителей, на беспрепятственное пользование своим имуществом... Поскольку данный Закон касается случаев, произошедших до 17 сентября 1988 г. <2> и являющихся предметом данного дела, это вмешательство рассматривается как лишение собственности в смысле второго предложения первого абзаца статьи 1... В данном случае Закон 1988 г. просто-напросто ликвидировал, с обратной силой на период в тридцать лет и без компенсации, требования по возмещению ущерба на очень крупные суммы, которые жертвы несчастных случаев могли предъявить Бельгии или ответственным частным компаниям, в том числе требования, уже ставшие предметом судебных процессов. Таким образом, Законом 1988 г. в той мере, в какой он касается фактов, имевших место до 17 сентября 1988 г. ...нарушена статья 1 Протокола N 1" <3>.

--------------------------------

<1> Обстоятельства дела касались требования заявителей о возмещении вреда, причиненного морским судам вследствие лоцманского сопровождения, являвшегося публичной службой, организованной государством в интересах мореплавания. При этом в соответствии с деликтным правом право на возмещение вреда возникало с момента его причинения.

<2> Дата опубликования и вступления Закона в силу.

<3> Постановление Европейского суда по правам человека по делу "Прессос Компаниа Навьера С.А." и другие против Бельгии" (Pressos Compania Naviera S.A. and others v. Belgium) от 20 ноября 1995 г. Серия А. Т. 332. § 34, 39, 44 // Европейский суд по правам человека: Избранные решения. Т. 2.

Аналогичный подход международного правоприменителя к оценке внесения в действующее законодательство изменений, влекущих ретроспективное лишение прав требования, демонстрируется в Постановлениях Европейского суда по делам "Драон против Франции" и "Морис против Франции" <1>.

--------------------------------

<1> См.: Постановления Европейского суда по правам человека по делу "Драон против Франции" (Draon v. France) от 6 октября 2005 г. Жалоба N 1513/03 // СПС "КонсультантПлюс"; по делу "Морис против Франции" (Maurice v. France) от 6 октября 2005 г. Жалоба N 11810/03 // СПС "КонсультантПлюс".

Обстоятельства дел сводятся к тому, что практика национальных судов Франции в лице Государственного совета Франции и Кассационного суда Франции закрепила однозначный подход к ответственности за небрежность со стороны медицинских учреждений, проводящих исследования плода с целью выявления заболеваний, могущих стать причиной инвалидности новорожденного ребенка. Различия между позициями высоких судебных инстанций были лишь в том, что Кассационный суд признавал наличие прямой причинно-следственной связи между медицинской небрежностью и инвалидностью ребенка, а также вред, причиненный инвалидностью самому ребенку. Государственный совет не признавал наличие этой связи, но полагал, что небрежность ведет к ответственности больницы перед родителями вследствие существования прямой причинно-следственной связи между этой небрежностью и причиненным вредом. Однако обе высокие судебные инстанции признавали необходимость компенсации в течение всей жизни ребенка так называемых специальных расходов, осуществляемых вследствие его инвалидности (расходы на лечение и образование, помощь сиделки, переезд в подходящий дом либо ремонт или переобустройство старого дома, покупку специально адаптированной машины и т.д.).

Закон Франции от 4 марта 2002 г. N 2002-303 заменил собой судебную практику Государственного совета Франции и Кассационного суда Франции. В соответствии с положениями принятого Закона, во-первых, ответственность медицинского учреждения перед родителями ребенка, родившегося с инвалидностью, не обнаруженной во время беременности, была возможна только в случае грубой небрежности со стороны медицинского учреждения; во-вторых, компенсация специальных расходов была полностью исключена из размера вреда, возмещение которого родители вправе были требовать от медицинского учреждения. Компенсация последних по логике закона должна была производиться за счет государства в порядке, который предполагалось разработать в будущем, однако сам Закон вступал в действие немедленно и распространялся также на дела, находящиеся на стадии рассмотрения на дату вступления его в силу, за исключением дел, по которым было принято окончательное решение о предоставлении компенсации.

Заявители в делах "Драон против Франции" и "Морис против Франции" оказались в числе тех лиц, требования которых находились на рассмотрении в национальных судах Франции на дату вступления в силу Закона от 4 марта 2002 г. N 2002-303, в результате чего ими было утрачено право требования компенсации причиненного вреда в полном объеме, в частности специальных расходов, осуществляемых вследствие инвалидности ребенка в течение всей его жизни, в отношении которых они имели законное ожидание и которые составляли их имущество по смыслу ст. 1 Протокола N 1.

Европейский суд в постановлениях по указанным делам отметил, что "Закон от 4 марта 2002 г., вступивший в силу 7 марта 2002 г., лишил заявителей возможности получить компенсацию "специальных расходов" на основании судебного прецедента... Поэтому обжалуемый Закон повлек вмешательство в осуществление права на компенсацию, которое существовало до его принятия, и соответственно, в право на беспрепятственное пользование имуществом... в настоящем деле в той мере, в которой оспариваемый Закон применялся к делам, инициированным до 7 марта 2002 г. и рассмотрение которых продолжалось в этот день, как это произошло в случае заявителей, вмешательство является лишением имущества <1> по смыслу второго предложения первого абзаца статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции" <2>.

--------------------------------

<1> Ср.: Постановление Европейского суда по правам человека по делу "Управляющее учреждение "Институт Станислас" и другие против Франции" (Ogis-Institut Stanislas and others v. France) от 27 мая 2004 г. Жалобы N 42219/98, 54563/00 // Бюллетень Европейского суда по правам человека. Российское издание. 2004. N 10. Заявители в соответствии с законодательством имели право на возврат со стороны государства произведенных ими выплат в Фонд социального страхования. Конкретный размер и условия возврата должны были быть определены специальным декретом. До его принятия Государственный совет (высший судебный орган административной юстиции во Франции) принял Постановление, определяющее коэффициент 1,5%. Руководствуясь постановлением Государственного совета, ряд управляющих учреждений, подобных заявителям, получили положительные решения судов. В период рассмотрения в национальных судах требований заявителей парламентом страны был принят декрет, устанавливающий коэффициент для возврата в размере 0,062%. При этом закон подлежал применению в отношении всех дел, по которым окончательное решение еще не было принято. Европейский суд в конкретных обстоятельствах не усмотрел нарушений ст. 1 Протокола N 1, указав, что "постановление Государственного совета не может считаться судебным решением окончательного свойства, коим признаются и определяются правопритязания всех французских управляющих учреждений частных школ. вмешательство законодательного собрания в дело с эффектом обратной силы не нарушило право заявителей на возврат сумм выплат как таковой; законодательное собрание просто установило сумму в объеме меньшем, чем рассчитывали заявители".

<2> Постановления Европейского суда по правам человека по делу "Драон против Франции" (Draon v. France) от 6 октября 2005 г. Жалоба N 1513/03. § 71 - 72 // СПС "КонсультантПлюс"; по делу "Морис против Франции" (Maurice v. France) от 6 октября 2005 г. Жалоба N 11810/03. § 79 - 80 // СПС "КонсультантПлюс"; см. также: Постановление Европейского суда по правам человека по делу "Смоковитис и другие против Греции" (Smokovitis and others v. Greece) от 11 апреля 2002 г. Жалоба N 46356/99 // Бюллетень Европейского суда по правам человека. Российское издание. 2002. N 4.

Лишение имущества в деле "Жубер против Франции" <1> выразилось в наделении налогового органа полномочиями с обратной силой на проведение налоговых проверок в соответствии с Финансовым законом 1997 г. В результате применения положений Финансового закона заявителям было предъявлено требование об уплате налога, и они были изначально лишены возможности оспаривать действия налогового органа в связи с превышением последним своих полномочий. Однако при рассмотрении дела в национальных судах Апелляционный административный суд в окончательном решении все-таки освободил заявителя от уплаты налоговых санкций, таким образом, лишение имущества выразилось лишь в уплате суммы налога, но не в налоговой ответственности. Несмотря на это, выводы Европейского суда были однозначны: "Вмешательство было "предусмотрено законом". Однако цель его заключалась не в том, чтобы, как утверждали власти государства-ответчика, уменьшить количество потенциальных исков со стороны налогоплательщиков, а в том, чтобы защитить финансовые интересы государства путем уменьшения числа налоговых процедур, отмененных административными судами. Кроме того, доход, которого могло бы лишиться государство вследствие судебных решений о том, что налоговые органы действовали с превышением полномочий, не мог оказывать настолько значительное влияние на бюджет, чтобы затронуть общий интерес. Следовательно, введение в действие нормы, которая разрешала спор заявителей и налоговых органов окончательно и с приданием обратной силы, не было оправдано общим интересом. Поэтому соответствие общему интересу может ставиться под сомнение. Обжалуемая норма окончательно лишила заявителей возможности обращения в административные суды со ссылкой на то, что DVNI <2> действовало с превышением своих полномочий и, таким образом, лишило их имущества, на возмещение которого они могли рассчитывать. На заявителей было возложено индивидуальное и избыточное бремя, и вмешательство в их имущество было несоразмерным, что нарушило справедливое равновесие, которое должно быть установлено между требованиями общего интереса и защиты фундаментальных прав лица. В результате власти вышли за пределы усмотрения, хотя в налоговых делах они являются более широкими" <3>.

--------------------------------

<1> См.: Постановление Европейского суда по правам человека по делу "Жубер против Франции" (Joubert v. France) от 23 июля 2009 г. Жалоба N 30345/05 // Бюллетень Европейского суда по правам человека. Российское издание. 2009. N 12.

<2> Управление национальных и международных налоговых проверок (DVNI) Налогового департамента.

<3> Постановление Европейского суда по правам человека по делу "Жубер против Франции" (Joubert v. France) от 23 июля 2009 г. Жалоба N 30345/05 // Бюллетень Европейского суда по правам человека. Российское издание. 2009. N 12. Европейский суд не присуждал какой-либо компенсации, признав, что установление факта нарушения является достаточной компенсацией морального вреда, который претерпели заявители, а также указав, что жалоба оспаривала формальный недостаток налоговой процедуры и заявители признали, что допустили серьезную ошибку в своей налоговой декларации. В задачу Европейского суда не входили оценка правомерности наличия оснований для предъявления требований об уплате дополнительного налога и исследование вопроса о возможности налогового органа инициировать повторную налоговую проверку, если результаты первой были бы оспорены в связи с нарушением процедуры.

Объектом рассмотрения в Постановлении по делу "Греческие нефтеперерабатывающие заводы "Стрэн" и Стратис Андреадис против Греции" <1> стала ситуация, связанная с заключенным между Грецией и г-ном Андреадисом контрактом, по которому последний обязался построить и через компанию, которая будет создана впоследствии, управлять нефтеперерабатывающим заводом в Мегаре, а государство - приобрести землю для строительства завода. Государственный контракт был ратифицирован декретом, однако не был исполнен государством.

--------------------------------

<1> См.: Постановление Европейского суда по правам человека по делу "Греческие нефтеперерабатывающие заводы "Стрэн" и Стратис Андреадис против Греции" (Stran Greek Refineries and Stratis Andreadis v. Greece) от 9 декабря 1994 г. Серия А. Т. 301 // Европейский суд по правам человека: Избранные решения. Т. 2.

Позднее, в 1977 г., Правительство Греции расторгло контракт в соответствии с Законом N 141/1975 о прекращении действия преференциальных контрактов, заключенных во время пребывания у власти военного режима. Компанией "Стрэн" был подан иск против государства о возмещении причиненных убытков, который был удовлетворен сначала Судом большой инстанции г. Афин, а позднее арбитражными судами, включая Апелляционный суд г. Афин. В период рассмотрения дела в Кассационном суде парламентом Греции был принят Закон N 1701/1987, предусматривающий, что все арбитражные оговорки в преференциальных контрактах, заключенных во время военного режима, отменяются и арбитражные решения теряют силу. Кроме того, Закон оговаривал, что все претензии, связанные с прекращением действия указанных контрактов, подпадают под действие истечения срока давности. На этом основании Кассационный суд отменил решение Апелляционного суда г. Афин, вынесенное в пользу компании "Стрэн".

Страсбургский суд подчеркнул, что "на момент промульгации Закона N 1701/1987 арбитражное решение от 27 февраля 1984 г. давало заявителям право на получение присужденных сумм, тем более что обычные суды к тому времени уже дважды - Суд большой инстанции и Апелляционный - подтвердили это решение. Таким образом... это право составляло "имущество", подпадающее под действие статьи 1 Протокола N 1" <1>. Однако в отношении законодательного вмешательства, в результате которого "заявители не могли добиться выполнения арбитражного решения, в соответствии с которым государство было обязано выплатить... суммы в возмещение затрат, понесенных заявителями при исполнении своих договорных обязательств" <2>, Европейский суд указал, что "рассматриваемое вмешательство не было ни конфискацией, ни мерой по контролю над использованием собственности; оно подпадает под действие первого предложения первого абзаца статьи 1" <3>.

--------------------------------

<1> Постановление Европейского суда по правам человека по делу "Греческие нефтеперерабатывающие заводы "Стрэн" и Стратис Андреадис против Греции" (Stran Greek Refineries and Stratis Andreadis v. Greece) от 9 декабря 1994 г. Серия А. Т. 301-B. § 62 // Европейский суд по правам человека: Избранные решения. Т. 2.

<2> Там же. § 67.

<3> Постановление Европейского суда по правам человека по делу "Греческие нефтеперерабатывающие заводы "Стрэн" и Стратис Андреадис против Греции" (Stran Greek Refineries and Stratis Andreadis v. Greece) от 9 декабря 1994 г. Серия А. Т. 301-В. § 68 // Европейский суд по правам человека: Избранные решения. Т. 2. Европейский суд в качестве аргумента приводит самостоятельный довод о том, что "согласно практике международных и третейских судов любое государство, несомненно, имеет суверенное право вносить поправки или даже прекращать действие контракта, заключенного с частными лицами, при условии возмещения материальных потерь... Это свидетельствует как о признании того, что интересы государства имеют приоритет по отношению к договорным обязательствам, так и о необходимости сохранять справедливое равновесие в договорных отношениях" (Там же. § 72). Ср.: решение Европейского суда по правам человека по вопросу приемлемости по делу "Узан и другие против Турции" (Uzan and others v. Turkey) от 29 марта 2011 г. Жалоба N 18240/03 // Бюллетень Европейского суда по правам человека. Российское издание. 2011. N 9 ("Из решений судов страны и относимых условий концессионных договоров следует, что компании-заявители не могли требовать возмещения или компенсации в случае расторжения договоров по причине их нарушения. Им регулярно вручались уведомления о необходимости устранения нарушений концессионных договоров, в частности отказа осуществлять ожидаемые инвестиции и применять тарифы, заложенные в договорах... Соответственно, расторжение договоров по причине их нарушения без компенсации не может быть признано несоразмерным цели контроля за использованием собственности в соответствии с общими интересами").

Таким образом, ситуацию в деле "Греческие нефтеперерабатывающие заводы "Стрэн" и Стратис Андреадис против Греции", во многом схожую с обстоятельствами в таких делах, как "Брумареску против Румынии", "Прессос Компаниа Навьера С.А." против Бельгии", "Драон против Франции" и "Морис против Франции", Европейский суд квалифицирует в рамках общего правила на уважение права на беспрепятственное пользование своим имуществом. Причины определенной непоследовательности Суда объясняются, по всей видимости, многими причинами, в том числе: отсутствием строгих критериев разграничения между правилами, составляющими содержание ст. 1 Протокола N 1; изменением взглядов самого правоприменителя; сложностью обстоятельств конкретных дел. Данная непоследовательность не имеет, на наш взгляд, ущербного значения для правоприменения в целом, так как, учитывая единство требований, предъявляемых независимо от его характера к вмешательству в право собственности, разграничение между правилами приобретает несколько условный характер.

Позиция Европейского суда в рассмотренных делах, касающихся внесения в действующее законодательство изменений, затрагивающих имущественные права заявителей, отличается от его позиции в деле "Горраиз Лизаррага против Испании" <1>. Хотя Европейский суд отдельно не рассматривал жалобу применительно к ст. 1 Протокола N 1, его выводы в отношении ст. 6 Конвенции помогут сформулировать один из важных подходов международного правоприменителя.

--------------------------------

<1> См.: Постановление Европейского суда по правам человека по делу "Горраиз Лизаррага против Испании" (Gorraiz Lizarraga v. Spain) от 27 апреля 2004 г. Жалоба N 62543/00 // Бюллетень Европейского суда по правам человека. Российское издание. 2004. N 9.

Заявителями по делу выступили жители деревни, которую предстояло затопить ввиду строительства плотины. Обращение заявителей в национальные суды обеспечило вынесение постановления о временном приостановлении работ. Однако в период рассмотрения дела в суде был принят закон, позволивший возобновить работы. В обстоятельствах дела Европейский суд пришел к следующему выводу: "Принятие закона о планировании застройки в период, когда дело о законности строительства плотины находилось в производстве суда, отнюдь не способствовало укреплению позиций заявителей, однако... Европейский суд не считает, что этот закон был принят с целью подорвать принцип верховенства права... Этот закон касался не только района, затронутого строительством плотины, но был законом общего назначения (выделено мной. - С.Л.)... заявители успешно ходатайствовали о проверке соответствия определенных норм этого закона требованиям Конституции, и их доводы были рассмотрены по существу. Коротко говоря, спор между заявителями и государством был рассмотрен судами в полном соответствии с принципом справедливого судебного разбирательства" <1>.

--------------------------------

<1> Там же.

Таким образом, важно отметить, что критерием отсутствия нарушения явилось то, что вмешательство носило общий, а не частный характер <1> и было обеспечено возможностью реального судебного контроля на национальном уровне. На наш взгляд, позиция международного Суда заслуживает внимания и должна выступать наряду с иными обстоятельствами дела ориентиром в оценке наличия или отсутствия баланса частных и публичных интересов.

--------------------------------

<1> См. также: Постановление Европейского суда по правам человека по делу "Салиба против Мальты" (Saliba v. Malta) от 8 ноября 2005 г. Жалоба N 4251/02 // Бюллетень Европейского суда по правам человека. Российское издание. 2006. N 5. "Распоряжение о сносе строения имело своей целью обеспечить соблюдение общих правил, касающихся запретов на строительство, и тем самым приравнивается к контролю за "использованием собственности"... До внесения дополнений в закон... распоряжение о сносе строения могло быть вынесено только после установления виновности в уголовном порядке. Однако... распоряжение о сносе строения не образует "наказание" в значении статьи 7 Конвенции и законодателю не возбранялось принимать в сфере гражданского права новые нормы с обратной силой для регулирования прав, возникающих на основе существующих законов. Кроме того, ничто не указывает на то, что принятые поправки в законодательство имели целью повлиять на результаты производства по делу, которое было возбуждено в отношении заявителя. По этой причине обжалуемая мера удовлетворяет требованию законности в значении статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции... Что же касается вопроса о том, была ли оправдана эта мера, то следует заметить: целью вынесения распоряжения о сносе полностью незаконно возведенного строения было вернуть вещи в то положение, в котором они находились бы, не будь проигнорированы требования закона. Таким образом, мера не была непропорциональна преследовавшейся при этом цели".

Лишение по смыслу второго предложения п. 1 ст. 1 Протокола N 1 является одномоментным действием, не создающим длящейся ситуации <1>, и может выражаться в юридическом прекращении права <2> либо в лишении de facto. Если первая ситуация достаточно прозрачна и сопровождается переходом права собственности, как правило, в результате национализации имущества или его изъятия для государственных нужд, то второй критерий можно более четко определить при рассмотрении ряда конкретных прецедентов.

--------------------------------

<1> См.: Постановление Европейского суда по правам человека по делу "Копецки против Словакии" (Kopecky v. Slovakia) от 28 сентября 2004 г. Жалоба N 44912/98. ECHR 2004-IX. § 35 // Бюллетень Европейского суда по правам человека. 2005. N 1; решение Европейского суда по правам человека по вопросу приемлемости по делу "Фон Мальтцан и другие против Германии" (Von Maltzan and others v. Germany) от 2 марта 2005 г. Жалобы N 71916/01, 71917/01, 10260/02. ECHR 2005. § 74 // СПС "КонсультантПлюс".

<2> См.: Постановление Европейского суда по правам человека по делу "Акдивар и другие против Турции" (Akdivar and others v. Turkey) от 16 сентября 1996 г. ECHR 1996-IV // Европейский суд по правам человека: Избранные решения. Т. 2.

В Постановлении по делу "Папамихалопулос и другие против Греции" Европейским суд столкнулся с передачей Фонду Военно-морских сил в соответствии с Законом N 109/1967 большого участка земли в Аттике, часть которого состояла из земельных угодий, принадлежавших заявителям или их наследникам. На территории данного земельного участка была построена военно-морская база и курорт для морских офицеров, в связи с чем реституция земли была невозможна. Попытки властей Греции предоставить иные земли взамен занятых или возместить причиненные убытки также не привели к каким-то конкретным положительным результатам для заявителей.

Анализируя сложившуюся по делу ситуацию, международный правоприменитель отмечает, что "завладение спорной земельной собственностью Фондом Военно-морских сил представляет собой явное вмешательство в осуществление заявителями права беспрепятственно пользоваться своим имуществом. Это вмешательство было совершено не с целью осуществления контроля за использованием собственности по смыслу статьи 1 пункта 2 Протокола N 1. Более того, формально экспроприация земельной собственности у заявителей не была произведена: по Закону N 109/1967 земля, о которой идет речь, не была передана в собственность Фонда Военно-морских сил. Поскольку целью Конвенции является защита реальных, конкретных прав, необходимо установить, означала или нет ситуация экспроприацию de facto, как это утверждали заявители... Следует напомнить о том, что в 1967 году по закону, принятому военным правительством того времени, Фонд Военно-морских сил завладел большой площадью земли, которая включала и землю заявителей, и основал там военно-морскую базу и курорт для отдыха офицеров и их семей. С тех пор заявители не могли ни пользоваться своею собственностью, ни продать ее, ни завещать, ни заложить или подарить (выделено мной. - С.Л.); господину Петросу Папамихалопулосу, единственному, кто добился окончательного решения суда, обязывающего Военно-морские силы вернуть ему его собственность, было даже отказано в доступе к участку. Суд считает, что полная утрата возможности распоряжаться спорной землей в совокупности с неудачей предпринятых до настоящего времени попыток исправить обжалуемую ситуацию повлекли за собой достаточно серьезные последствия для заявителей, de facto подвергшихся экспроприации способом, не совместимым с их правом беспрепятственно распоряжаться своим имуществом" <1>.

--------------------------------

<1> Постановление Европейского суда по правам человека по делу "Акдивар и другие против Турции" (Akdivar and others v. Turkey) от 16 сентября 1996 г. ECHR 1996-IV. § 68 // Европейский суд по правам человека: Избранные решения. Т. 2.

В другом Постановлении Европейского суда по делу "Лоизиду против Турции" <1> заявителем, гражданкой Кипра, г-жой Титиной Лоизиду, был поставлен вопрос о том, что "с начала турецкой оккупации северной части страны заявительнице было отказано в доступе к ее собственности. Соответственно, она была лишена возможности распоряжаться ею по своему усмотрению. Создавшееся положение является неоправданным вмешательством в осуществление предусмотренного статьей 1 Протокола N 1 права заявительницы на беспрепятственное пользование своим имуществом" <2>. При этом заявитель и власти Кипра подчеркнули, что "их жалоба не ограничивается лишением права доступа к собственности, а охватывает сложившуюся ситуацию в более широком контексте. Вопрос состоит в том, что г-жа Лоизиду из-за длящейся невозможности осуществить право доступа к собственности фактически утратила над ней всякий контроль, равно как и возможность использовать, продавать, завещать, закладывать, улучшать свою землю и просто радоваться жизни на ней. Подобная ситуация в соответствии с практикой Суда может рассматриваться как экспроприация собственности de facto. Заявительница и Правительство Кипра считают, что формальной экспроприации собственности не было, но имели место попытки фактической экспроприации, и соответствующие законодательные акты ТРСК <3> несовместимы с международным правом" <4>.

--------------------------------

<1> Дело связано с исторической ситуацией, сложившейся в Республике Кипр начиная с государственного переворота в 1974 г. и последующего вторжения на остров Турции, что стало причиной перемещения населения с севера на юг и с юга на север страны. На северной (турецкой) части острова состоялось провозглашение так называемой Турецкой Республики Северного Кипра (ТРСК). Мировое сообщество отказалось признать ее в качестве суверенного государства. Результатом произошедших событий стало установление своего рода "железной стены", а ситуация на границе контролировалась силами ООН, что сделало невозможным передвижение людей из одной зоны в другую.

<2> Постановление Европейского суда по правам человека по делу "Лоизиду против Турции" (Loizidou v. Turkey) от 18 декабря 1996 г. ECHR 1996-VI. § 31 // Европейский суд по правам человека: Избранные решения. Т. 2. См. также: Постановление Европейского суда по правам человека по делу "Ксенидес-Арестис против Турции" (Xenides-Arestis v. Turkey) от 22 декабря 2005 г. Жалоба N 46347/99 // Бюллетень Европейского суда по правам человека. Российское издание. 2006. N 6.

<3> Турецкая Республика Северного Кипра.

<4> Постановление Европейского суда по правам человека по делу "Лоизиду против Турции" (Loizidou v. Turkey) от 18 декабря 1996 г. ECHR 1996-VI. § 58 // Европейский суд по правам человека: Избранные решения. Т. 2.

Результатом рассмотрения дела Европейским судом стала квалификация обстоятельств не в рамках второго предложения п. 1 ст. 1 Протокола N 1 и лишения de facto, как в деле "Папамихалопулос и другие против Греции", а в качестве ситуации, подпадающей под общее правило о праве каждого беспрепятственно пользоваться своим имуществом. Страсбургский суд указал, что, "поскольку заявительнице начиная с 1974 года было отказано в праве доступа к собственности, она фактически полностью утратила над ней контроль, равно как и возможность пользоваться ею. Этот длящийся отказ должен рассматриваться как вмешательство в права, предусмотренные статьей 1 Протокола N 1. Подобное вмешательство с учетом исключительных обстоятельств настоящего дела... не может рассматриваться как лишение собственности или контроля за ее использованием в рамках первого и второго пунктов статьи 1 Протокола N 1. Однако оно, вне всякого сомнения, подпадает под действие нормы, содержащейся в первом предложении этой статьи, а именно является нарушением права на беспрепятственное пользование своим имуществом. В этой связи Суд считает, что фактическая невозможность осуществления этого права является таким же нарушением Конвенции, как и препятствие юридического характера" <1>.

--------------------------------

<1> Постановление Европейского суда по правам человека по делу "Лоизиду против Турции" (Loizidou v. Turkey) от 18 декабря 1996 г. ECHR 1996-VI. § 63 // Европейский суд по правам человека: Избранные решения. Т. 2. См. также: Постановление Европейского суда по правам человека по делу "Демадес против Турции" (Demades v. Turkey) от 31 июля 2003 г. Жалоба N 16219/90 // Бюллетень Европейского суда по правам человека. Российское издание. 2003. N 12; Постановление Европейского суда по правам человека по делу "Компания "Евгения Микаэлиду девелопментс" и Майкл Тимвиос против Турции" (Eugenia Michaelidou Developments Ltd and Michael Tymvios v. Turkey) от 31 июля 2003 г. Жалоба N 16163/90 // Бюллетень Европейского суда по правам человека. Российское издание. 2003. N 12.

Судьи Европейского суда не были единогласны в юридической квалификации обстоятельств дела "Лоизиду против Турции" в отношении ряда моментов <1>, из которых больший интерес, учитывая анализируемую предметную область ст. 1 Протокола N 1, представляет вопрос, связанный с оценкой экспроприации de facto и de jure. При этом при аргументации был затронут вопрос о правовом статусе документов, принятых "непризнанной" Турецкой Республикой Северного Кипра.

--------------------------------

<1> Во-первых, спорными оказались вопрос наличия длящейся ситуации нарушения права и связанный с ним вопрос приемлемости жалобы. Европейский суд принимает к рассмотрению жалобы относительно лишь тех фактов, которые имели место после момента вступления в силу Конвенции для государства, действия которого являются предметом жалобы. Во-вторых, определение государства-ответчика, несущего ответственность за предъявляемые нарушения, с учетом в целом сложной исторической и политической ситуации и создания буферной зоны, контролируемой силами ООН. Большинство судей признали исключительными обстоятельствами дела доводы, приводимые г-жой Лоизиду и Правительством Кипра, "в том смысле, что власти, нарушившие ее право на беспрепятственное пользование имуществом, - это не единственно легитимное Правительство страны, на территории которой находится ее собственность. образование ТРСК является недействительным в юридическом отношении и. за исключением Турции, ни одно государство или международная организация не признали ТРСК. Поскольку совершенно очевидно, что Республика Кипр не может нести ответственность за положение дел на оккупированной Турцией части острова, ответственность за это лежит на Турции. Иначе северная часть Кипра представляла бы собой правовой вакуум в плане ответственности за нарушение прав человека. Признание такого правового вакуума противоречило бы принципу эффективности защиты прав человека, лежащему в основе Конвенции. Существуют убедительные доказательства, что Турция полностью контролирует оккупированную часть острова... Турция осуществляет эффективный военный и политический контроль над северной частью страны. Соответственно, согласно нормам международного права, она не может отказаться от выполнения своих обязательств под предлогом передачи управления северной частью острова незаконному и марионеточному режиму, что исключает возможность утверждать, что только Турция несет ответственность практически за все происходящее в северной части острова" (Там же. § 49 - 50).

В Особом мнении судья Европейского суда Бак подчеркнул, что "г-жа Лоизиду полностью утратила контроль над собственностью в результате военных действий Турции в 1974 г. С того времени она уже не могла владеть и пользоваться собственностью, равно как и получить к ней доступ. Поэтому в данном случае можно говорить об экспроприации de facto ее собственности. Тем не менее в период между 1974 и 1985 гг. заявительница сохраняла свой титул собственника. Она утратила право собственности по формальному акту экспроприации во исполнение статьи 159 (1) Конституции ТРСК от 7 мая 1985 г., целью которой было упорядочение существующей de facto ситуации... нельзя считать, что статья 159 Конституции ТРСК и некоторые другие правовые акты полностью лишены юридической силы лишь потому, что мировое сообщество не признало ТРСК в качестве самостоятельного образования... С учетом характера de facto экспроприации собственности заявительницы в период до 1985 г., равно как и соответствующих положений Конституции ТРСК 1985 г. по вопросам собственности, не могу согласиться с мнением Суда о том, что жалоба заявительницы касается длящейся ситуации" <1>. Следствием вывода судьи об отсутствии длящейся ситуации нарушения прав заявителя является признание жалобы неприемлемой ratione temporis <2>.

--------------------------------

<1> Постановление Европейского суда по правам человека по делу "Лоизиду против Турции" (Loizidou v. Turkey) от 18 декабря 1996 г. ECHR 1996-VI // Европейский суд по правам человека: Избранные решения. Т. 2. См. также Особое мнение судьи Ямбрека в части признания юридической силы правовых актов и действий ТРСК.

<2> Ratione temporis (лат.) - по причинам сроков; ввиду обстоятельств времени события. Один из критериев приемлемости жалобы. Возможно, вывод международного правоприменителя об отсутствии лишения de facto косвенно продиктован именно тем обстоятельством, что лишение является одномоментным действием, не создающим длящейся ситуации, что в условиях обстоятельств дела, безусловно, потребовало бы признания жалобы неприемлемой, чего Суд, учитывая "политический" характер дела и масштабность нарушения, по всей вероятности, допустить не мог.

Сложность фактических обстоятельств дела "Лоизиду против Турции" и их тесная связь с вопросами, касающимися применения международных соглашений, и необходимостью учета политической ситуации в регионе, связанной с усилиями международных организаций, в том числе таких, как ООН и Совет Европы, в деле мирного разрешения кипрской проблемы, дали основания судье Петтити утверждать, что "дело Лоизиду не может рассматриваться с тех позиций, как если бы речь шла о фактической экспроприации в обычных правовых рамках без выплаты компенсации. Переселение людей из одной зоны в другую, коснувшееся жителей обеих кипрских общин, происходило вследствие событий международного плана, причины которых лежат в сфере межгосударственных отношений, а не в тех или иных фактах дела г-жи Лоизиду" <1>, в связи с чем он голосовал против нарушения статьи 1 Протокола N 1.

--------------------------------

<1> Постановление Европейского суда по правам человека по делу "Лоизиду против Турции" (Loizidou v. Turkey) от 18 декабря 1996 г. ECHR 1996-VI // Европейский суд по правам человека: Избранные решения. Т. 2.

Делом, на примере которого можно с большей очевидностью попытаться показать различия лишения de facto и общего правила уважения собственности, является дело "Спорронг и Лоннрот против Швеции" <1>. Европейский суд столкнулся с ситуацией, связанной с земельными участками заявителей, расположенными в центральной части г. Стокгольма, в отношении которых Правительством Швеции муниципалитету г. Стокгольма было выдано разрешение на отчуждение в соответствии с положениями Закона об отчуждении 1917 г. Разрешение на отчуждение неоднократно продлевалось и действовало в период с 1956 по 1979 г. для наследников г-на Спорронга и с 1971 по 1979 г. - для г-жи Лоннрот. Одновременно на земельные участки наследников г-на Спорронга и г-жи Лоннрот распространялось запрещение на строительство сроком с 1954 по 1979 г. и с 1968 по 1980 г. соответственно.

--------------------------------

<1> Постановление Европейского суда по правам человека по делу "Спорронг и Лоннрот против Швеции" (Sporrong and Lonnroth v. Sweden) от 23 сентября 1982 г. Серия А. Т. 52 // Европейский суд по правам человека: Избранные решения. Т. 1; см. также: Постановление Европейского суда по правам человека по делу "Скибиньский против Польши" (Skibinscy v. Poland) от 14 ноября 2006 г. Жалоба N 52589/99 // Бюллетень Европейского суда по правам человека. Российское издание. 2007. N 5.

В период действия ограничений муниципалитет г. Стокгольма должен был совместно с собственниками участка определить в Земельном суде сумму компенсации в случае отчуждения земли. Размер компенсации, однако, определен не был, а в 1979 г. разрешение на отчуждение по просьбе самих местных властей г. Стокгольма было отменено в связи с принятием решения о сохранении существующей схемы застройки города.

Заявители по делу утверждали, что продолжительность периода, в течение которого действовали разрешения на отчуждение, сопровождавшиеся запрещениями на строительство, нанесла ущерб их недвижимости. Не оспаривая по существу правомерности вынесенных в отношении их владений ограничений, они полагали, что "утратили возможность продать свои земельные участки по нормальной рыночной цене... подвергли бы себя слишком большому риску, если бы вложили средства в свои участки и начали бы осуществлять строительные работы после получения разрешения на строительство, им пришлось бы тогда - в случае отчуждения - отказаться от претензий на какое-либо возмещение полученного прироста стоимости. Они также утверждали, что столкнулись бы с трудностями, если бы попытались заложить свою недвижимость. Наконец, они напомнили, что всякое "новое строительство" на их собственной земле было запрещено. Хотя собственники наследия Спорронг и г-жа Лоннрот и не заявляли о том, что были формально и окончательно лишены своего имущества, они утверждали, что оспариваемые разрешения и запрещения накладывали на использование и распоряжение собственностью такие ограничения, которые были чрезмерными и делали невозможным получение какого-либо возмещения. Соответственно, как они заявили, в то время, когда действовали обсуждаемые меры, их право собственности было тем, что называют "голым правом" <1>.

--------------------------------

<1> Постановление Европейского суда по правам человека по делу "Спорронг и Лоннрот против Швеции" (Sporrong and Lonnroth v. Sweden) от 23 сентября 1982 г. Серия А. Т. 52. § 58 // Европейский суд по правам человека: Избранные решения. Т. 1.

Европейский суд в решении, вынесенном по делу, указал, что "шведские власти не осуществили отчуждение земельных участков заявителей. Поэтому заявители не были формально "лишены своего имущества" в какой-либо период времени: они имели право пользоваться им, продавать, завещать, дарить или закладывать свои участки" <1>, таким образом, "реального отчуждения, т.е. передачи собственности, не было" <2>, однако, "поскольку Конвенция имеет своей целью гарантировать права, которые являются "реальными и эффективными"... следует установить, действительно ли ситуация была равносильна отчуждению de facto, как утверждали заявители... По мнению Суда, все обжалуемые последствия... были результатом сокращения возможности распоряжаться рассматриваемыми земельными участками. Причиной этого были ограничения, наложенные на право собственности, а также влияние этих ограничений на стоимость недвижимости. Однако, хотя обсуждаемое право было урезано, оно не исчезло вовсе. Воздействие принятых мер не было таковым, чтобы его можно было приравнять к лишению имущества. Суд отмечает в этой связи, что заявители могли продолжать пользоваться своей собственностью и что, хотя из-за разрешений на отчуждение и запрещений на строительство стало труднее продать земельные участки, возможность продажи все-таки существовала; по информации, предоставленной Правительством, были осуществлены десятки таких продаж. Поэтому в данном деле нет места для применения второго предложения первого абзаца" <3>.

--------------------------------

<1> Постановление Европейского суда по правам человека по делу "Спорронг и Лоннрот против Швеции" (Sporrong and Lonnroth v. Sweden) от 23 сентября 1982 г. Серия А. Т. 52. § 62 // Европейский суд по правам человека: Избранные решения. Т. 1.

<2> Там же. § 63.

<3> Там же.

Таким образом, лишение, в том числе de facto, не может представлять собой длящуюся ситуацию и влечет переход права собственности de jure либо создание ситуации, при которой формальный собственник полностью лишен всех выгод от своей собственности <1> (выделено мной. - С.Л.). При этом необходимо помнить, что правила, составляющие содержание ст. 1 Протокола N 1, связаны между собой в том отношении, что каждое из них подчинено одинаковым условиям, что с точки зрения результата правоприменения нивелирует частично строгость квалификации конкретной ситуации.

--------------------------------

<1> См.: Постановление Европейского суда по правам человека по делу "Вебер против Германии" (Weber v. Germany) от 23 октября 2006 г. Жалоба N 55878/00 // Бюллетень Европейского суда по правам человека. Российское издание. 2007. N 4.

В деле "Берекчиогуллари (Чекмез) и другие против Турции" <1> заявитель был лишен прав в отношении своего земельного участка в 1942 г., когда Министерство обороны Турции фактически захватило его и создало на нем военную базу. Формально собственником земли оставался Мустафа Чекмез. Наследники последнего, являющиеся заявителями по делу, продолжали ежегодно оплачивать налог на землю вплоть до вынесения судом г. Анкары решения от 23 декабря 1998 г.

--------------------------------

<1> См.: Постановление Европейского суда по правам человека по делу "Берекчиогуллари (Чекмез) и другие против Турции" (Borekciogullari (Cokmez) and others v. Turkey) от 19 октября 2006 г. Жалоба N 58650/00 // СПС "КонсультантПлюс".

В 1990 г. власти Турции предприняли попытку формализовать ситуацию и официально обратить занимаемый Министерством обороны Турции земельный участок в государственную собственность. Однако позднее они отказались от решения об экспроприации и в судебном порядке в 1998 г. добились применения ст. 38 Закона об экспроприации от 4 ноября 1983 г. N 2942, в соответствии с которой в ситуации экспроприации de facto права собственников или их наследников на подачу иска о защите своих прав в отношении занятой для использования в общественных интересах собственности теряют силу по истечении 20 (двадцати) лет со дня ее оккупации <1>. На основании вынесенного решения суда общей юрисдикции г. Анкары об удовлетворении иска Министерства обороны Турции, подтвержденного в 1999 г. Кассационным судом Турции, была произведена регистрация земельного участка наследников заявителя в земельном кадастре Министерства финансов Турции.

--------------------------------

<1> См. также: Постановления Европейского суда по правам человека по делу "I.R.S. и другие против Турции" (I.R.S. and others v. Turkey) от 20 июля 2004 г. Жалоба N 26338/95 // Бюллетень Европейского суда по правам человека. Российское издание. 2004. N 12; по делу "Ари и другие против Турции" (Ari and others v. Turkey) от 3 апреля 2007 г. Жалоба N 65508/01 // Бюллетень Европейского суда по правам человека. Российское издание. 2007. N 10.

В 2003 г. Конституционный суд Турции признал ст. 38 Закона об экспроприации от 4 ноября 1983 г. N 2942 противоречащей Конституции Турции, указав, что "экспроприация... является конституционным ограничением права собственности по смыслу ст. 35 Конституции Турции. Административные органы власти не могут ограничивать данное право незаконно, в нарушение соответствующего законодательства и принципов экспроприации. В соответствии с обжалуемым положением по прошествии двадцати лет после занятия de facto, совершенного без прохождения соответствующей процедуры экспроприации... данное противоправное деяние приводит ко всем результатам законной экспроприации и может дать ход регистрации собственности в земельном кадастре на имя административных органов власти. Однако занятие de facto не предусмотрено Конституцией. Допущение того, что право владельца на возбуждение иска истекает и что собственность должна быть передана административным органам власти спустя двадцать лет после занятия без вынесения какого-либо решения, будет противоречить праву собственности и умалять саму суть данного права... Уполномочивание государственных или общественно-правовых корпораций на произвольное лишение частных лиц их права на собственность и их права на получение компенсации противоречит принципу господства права. Более того, государство, управляемое в соответствии с принципом господства права, должно соблюдать общепринятые правовые принципы в своих актах. Одним из общих правовых принципов является "бесконечный" характер права собственности, другими словами, оно не ограничено временными рамками. Тот факт, что за двадцатилетний период владельцы недвижимого имущества, их правопреемники или их наследники не осуществляли своих прав в отношении данной собственности, что в предоставленных им Гражданском кодексе Турции и Обязательственном кодексе может считаться отсутствующей связью de facto с данным правом. Однако это не означает, что эта связь de jure исчезла. Государство, управляемое по принципу господства права, должно в своих актах уважать приобретенные права... Более того, Европейский суд по правам человека в ряде своих дел установил, что лишение собственности без экспроприации нарушает право собственности, гарантированное статьей 1 Протокола N 1 к Европейской Конвенции. В делах Европейского суда "Папамихалопулос против Греции" (Papamichalopoulos v. Greece) (жалоба N 14556/89), "Карбонара и Вентура против Италии" (Carbonara and Ventura v. Italy) (жалоба N 24638/94) и "Бельведере Альбергьера С.Р.Л." против Италии" (Belvedere Alberghiera S.R.L. v. Italy) (жалоба N 31524/96) было установлено, что занятие de facto военно-морскими силами Греции или местными органами власти Италии противоречит праву на собственность" <1>.

--------------------------------

<1> Постановление Европейского суда по правам человека по делу "Берекчиогуллари (Чекмез) и другие против Турции" (Borekciogullari (Cokmez) and others v. Turkey) от 19 октября 2006 г. Жалоба N 58650/00. § 28 // СПС "КонсультантПлюс".

Европейский суд, рассматривая дело по существу, указал на решение Конституционного суда Турции и согласился с его выводами <1>, однако не стал давать оценку обстоятельствам, фактически сложившимся до 1999 г. Он просто признал решение суда общей юрисдикции г. Анкары в качестве официального акта лишения: "Оспариваемая территория была зарегистрирована на имя г-на Чекмеза, а впоследствии беспрерывно регистрировалась на имя заявителей вплоть до 1999 г. Документы о праве собственности были переданы в Министерство финансов Турции по решению от 23.12.1998 гражданского суда общей юрисдикции г. Анкары, которое было оставлено без изменения 08.03.1999 Кассационным судом Турции. Таким образом, решение внутригосударственных судебных инстанций явно имело своей целью лишение заявителей их собственности по смыслу второго предложения статьи 1 Протокола N 1 к Европейской конвенции" <2>.

--------------------------------

<1> См.: Там же. § 41.

<2> Там же. § 38.

Гарантии против произвольного лишения лица его имущества на национальном уровне установлены ст. 35 Конституции РФ, в соответствии с ч. 3 которой никто не может быть лишен своего имущества иначе как по решению суда, а принудительное отчуждение имущества для государственных нужд может быть произведено только при условии предварительного и равноценного возмещения.

В Определении Конституционного Суда РФ от 7 февраля 2008 г. N 242-О-О "Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы граждан Сангаджиева Анатолия Анатольевича и Сидорова Олега Анатольевича на нарушение их конституционных прав абзацем вторым пункта 4 статьи 252 Гражданского кодекса Российской Федерации" <1> встал вопрос о возможности применения абз. 2 п. 4 ст. 252 ГК РФ, предусматривающего право суда и при отсутствии согласия собственника обязать остальных участников долевой собственности выплатить ему компенсацию в случаях, когда доля такого собственника незначительна, не может быть реально выделена и он не имеет существенного интереса в использовании общего имущества по инициативе не только выделяющегося собственника, но и по инициативе остальных сособственников. Конституционный Суд РФ на этот счет указал, что "оспариваемое положение пункта 4 статьи 252 ГК Российской Федерации не предполагает... лишение собственника, не заявлявшего требование о выделе своей доли из общего имущества, его права собственности на имущество помимо его воли путем выплаты ему остальными сособственниками компенсации, поскольку иное противоречило бы принципу неприкосновенности права собственности" <2> (выделено мной. - С.Л.).

--------------------------------

<1> См.: Определение Конституционного Суда РФ от 7 февраля 2008 г. N 242-О-О // СПС "КонсультантПлюс".

<2> Определение Конституционного Суда РФ от 7 февраля 2008 г. N 242-О-О; см. также: Постановление Конституционного Суда РФ от 30 июня 2006 г. N 8-П: "Порядок передачи имущества из собственности субъекта Российской Федерации включает... направление органом государственной власти субъекта Российской Федерации предложений федеральному органу исполнительной власти... о передаче имущества... Тем самым... законодатель, обеспечивая... баланс интересов Российской Федерации и интересов ее субъектов, исключил возможность принятия федеральным органом исполнительной власти решения о безвозмездной передаче... имущества, находящегося в собственности субъекта Российской Федерации, в федеральную собственность в одностороннем порядке" (выделено мной. - С.Л.).

Раскрываемый в ст. 35 Конституции РФ принцип неприкосновенности собственности (п. 1 ст. 1 ГК РФ) <1> в части такого аспекта, как "лишение собственника имущества", устанавливает общее требование для принудительного прекращения права собственности - обязательное наличие судебного решения, чем обеспечиваются конституционные гарантии соблюдения принципа неприкосновенности собственности и предусматривается более строгое по сравнению с положениями Конвенции условие применительно к п. 1 ст. 1 Протокола N 1.

--------------------------------

<1> СЗ РФ. 1994. N 32. Ст. 3301.

В Определении Конституционного Суда РФ от 10 марта 2005 г. N 97-О "По жалобе гражданина Головкина Александра Ивановича на нарушение его конституционных прав положениями пункта 3 части второй статьи 82 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, части 12 статьи 27.10 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях и постановления Правительства Российской Федерации "Об утверждении Положения о направлении на переработку или уничтожение изъятых из незаконного оборота либо конфискованных этилового спирта, алкогольной и спиртосодержащей продукции" <1> Конституционным Судом РФ был рассмотрен вопрос правомерности передачи для технологической переработки или уничтожения изъятых из незаконного оборота этилового спирта, алкогольной и спиртосодержащей продукции, приобщенных к уголовному делу в качестве вещественного доказательства, без судебного решения. Он подчеркнул, что "статья 82 УПК Российской Федерации <2>, регулирующая хранение вещественных доказательств, приобщенных к уголовному делу, наряду с положениями, закрепляющими порядок и условия временного хранения этих доказательств лишь на период проведения предварительного расследования или судебного разбирательства по уголовному делу, содержит положения, позволяющие окончательно определять судьбу вещественных доказательств еще до завершения производства по делу <3>. В результате происходит не временное изъятие имущества, а его отчуждение, лишение собственника или владельца его имущества, в связи с чем последующий судебный контроль за законностью и обоснованностью применения этих мер не может быть признан эффективной гарантией права собственности (выделено мной. - С.Л.). В таком случае закрепленное в статье 35 (часть 3) Конституции Российской Федерации право может считаться обеспеченным лишь при условии, что решение о технологической переработке или уничтожении этилового спирта, алкогольной и спиртосодержащей продукции будет принято судом исходя из конституционно признанных целей (часть 3 статья 55, Конституции Российской Федерации) и с учетом обстоятельств конкретного уголовного дела" <4>.

--------------------------------

<1> См.: Определение Конституционного Суда РФ от 10 марта 2005 г. N 97-О // Вестник Конституционного Суда РФ. N 5. 2005.

<2> Статья 82 УПК РФ трижды была предметом рассмотрения Конституционного Суда РФ; см. также: Постановление Конституционного Суда РФ от 16 июля 2008 г. N 9-П, Определение Конституционного Суда РФ от 16 декабря 2008 г. N 1036-О-П.

<3> См.: положения п. 3 ч. 2 ст. 82 УПК РФ в редакции, действующей на момент рассмотрения дела Конституционным Судом РФ.

<4> Федеральным законом от 11 июля 2011 г. N 195-ФЗ "О внесении изменений в статьи 82 и 165 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации" п. 3 ч. 2 ст. 82 был изложен в следующей редакции: "Вещественные доказательства в виде... 3) изъятых из незаконного оборота этилового спирта, алкогольной и спиртосодержащей продукции, наркотических средств, психотропных веществ, растений, содержащих наркотические средства или психотропные вещества либо их прекурсоры, или их частей, содержащих наркотические средства или психотропные вещества либо их прекурсоры, а также предметов, длительное хранение которых опасно для жизни и здоровья людей или для окружающей среды, после проведения необходимых исследований передаются для их технологической переработки или уничтожаются по решению суда..." (выделено мной. - С.Л.).

Приведенная правовая позиция Конституционного Суда РФ, на наш взгляд, отличается от правовой позиции, изложенной в Постановлении от 24 февраля 2004 г. N 3-П "По делу о проверке конституционности отдельных положений статей 74 и 77 Федерального закона "Об акционерных обществах", регулирующих порядок консолидации размещенных акций акционерного общества и выкупа дробных акций, в связи с жалобами граждан, компании "Кадет Истеблишмент" и запросом Октябрьского районного суда города Пензы" <1> и принятых позднее по другому предмету, но в аргументации полностью основывающихся на указанном Постановлении, Определениях от 3 июля 2007 г. N 681-О-П <2>, N 713-О-П <3>, N 714-О-П <4>.

--------------------------------

<1> См.: Постановление Конституционного Суда РФ от 24 февраля 2004 г. N 3-П // СЗ РФ. 2004. N 9. Ст. 830.

<2> См.: Определение Конституционного Суда РФ от 3 июля 2007 г. N 681-О-П // СЗ РФ. 2007. N 46. Ст. 5643.

<3> См.: Определение Конституционного Суда РФ от 3 июля 2007 г. N 713-О-П // СПС "КонсультантПлюс".

<4> См.: Определение Конституционного Суда РФ от 3 июля 2007 г. N 714-О-П // СПС "КонсультантПлюс".

Предметом рассмотрения в Постановлении от 24 февраля 2004 г. N 3-П являлись положения абз. 2 п. 1 ст. 74 Федерального закона от 26 декабря 1995 г. N 208-ФЗ "Об акционерных обществах" <1> (в редакции, действовавшей до 1 января 2002 г.), согласно которым в случае образования при консолидации дробных акций последние подлежат выкупу акционерным обществом по рыночной стоимости, определяемой в соответствии со ст. 77 данного Федерального закона, что, по мнению заявителей, нарушает их конституционные права, закрепленные в ст. 35 Конституции РФ, так как предусматривает принудительный, без согласия акционеров, выкуп дробных акций, а также лишает их права на судебную защиту, что противоречит ч. 1 ст. 46 Конституции РФ.

--------------------------------

<1> СЗ РФ. 1996. N 1. Ст. 1.

Федеральным законом от 7 августа 2001 г. N 120-ФЗ "О внесении изменений и дополнений в Федеральный закон "Об акционерных обществах" <1>, вступившим в силу 1 января 2002 г., наряду с другими изменениями абз. 2 п. 1 ст. 74 ФЗ "Об акционерных обществах" был исключен, однако правовая позиция Конституционного Суда РФ, изложенная в указанном Постановлении, не потеряла своей актуальности, так как почти дословно была положена в основу аргументации его Определений от 3 июля 2007 г. N 681-О-П, N 713-О-П, N 714-О-П, предметом рассмотрения в которых послужили положения ст. 84.8 ФЗ "Об акционерных обществах", регулирующие выкуп ценных бумаг открытого акционерного общества по требованию лица, владеющего более чем 95% акций данного общества <2>, что, по мнению заявителей, нарушает гарантированные ст. 35 Конституции РФ права, поскольку устанавливает право мажоритарного акционера в одностороннем внесудебном порядке лишить миноритарного акционера принадлежащих ему акций, а также предусматривает формальную внесудебную процедуру лишения миноритарного акционера принадлежащих ему акций без какого-либо учета его интересов и без эффективного судебного контроля.

--------------------------------

<1> СЗ РФ. 2001. N 33 (ч. 1). Ст. 3423.

<2> Так называемое the squeeze-out right (см.: Гаджиев Г.А. Указ. соч. С. 40-41).

Анализируя норму ч. 3 ст. 35 Конституции РФ о том, что никто не может быть лишен своего имущества иначе как по решению суда, Конституционный Суд РФ приходит к отличному выводу. Используя категорию "публичные интересы" <1>, Конституционный Суд РФ указывает, что "в силу особенностей предпринимательской деятельности в форме акционерного общества основанием для отчуждения у части акционеров принадлежащего им имущества могут быть интересы акционерного общества в целом, в той мере, в какой оно действует для достижения общего для акционерного общества блага" <2> (выделено мной. - С.Л.). Не отрицая, что "в случаях принудительного изъятия имущества у собственника - независимо от оснований такого изъятия - должен осуществляться эффективный судебный контроль как гарантия принципа неприкосновенности собственности" <3>, Конституционный Суд РФ, однако, отмечает, что судебный контроль в этом случае, т.е. в случае лишения как принудительного прекращения права частной собственности, может быть либо предварительным, либо последующим <4>. Высказав правовую позицию о возможности последующего судебного контроля при лишении собственника принадлежащего ему имущества, правоприменитель приходит к заключению, что "по смыслу второго предложения части 3 статьи 35 Конституции Российской Федерации принудительное отчуждение имущества по общему правилу может быть произведено только при условии предварительного и равноценного возмещения" <5>.

--------------------------------

<1> Позиция Конституционного Суда РФ отличается от позиции Конституционного суда ФРГ и Европейского суда в вопросе принудительного выкупа акций, которая сводится к тому, что "при принятии законодательства такого типа законодательная власть преследует общую цель формирования системы регулирования, благоприятной для тех интересов (необязательно публичных. - С.Л.), которые она считает наиболее заслуживающими защиты, что, однако, никак не связано с понятием общественного "интереса" в его обычном понимании в сфере экспроприации" (Дедов Ю.Д. Конфликт интересов. М.: Волтерс Клувер, 2004; цит. по: Архипов Д.А. Принудительный выкуп голосующих акций - инструмент непропорционального ограничения прав миноритарных акционеров. Так ли это на самом деле? // Вестник ВАС РФ. 2005. N 12. С. 115 - 116). Таким образом, "возможность передачи акций миноритарных акционеров (против их воли) основному акционеру... по мнению ФКС Германии, означает не экспроприацию собственности... а определение содержания и границ собственности... Коренное отличие аргументации, избранной Конституционным Судом РФ, состоит в признании возможным объективирования (присутствия) в частном интересе публичного интереса" (Гаджиев Г.А. Указ. соч. С. 41).

<2> Постановление Конституционного Суда РФ от 24 февраля 2004 г. N 3-П // СЗ РФ. 2004. N 9. Ст. 830.

<3> Там же.

<4> Ср. с правовой позицией Конституционного Суда РФ в Постановлении Конституционного Суда РФ от 16 июля 2008 г. N 9-П: "Принудительное изъятие имущества, влекущее за собой прекращение права собственности на это имущество, по сути, является лишением имущества и, следовательно, в силу требований полной и эффективной судебной защиты права собственности и критериев справедливого судебного разбирательства (статьи 35 и 46 Конституции Российской Федерации, статья 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод), невозможно без предварительного судебного контроля и принятия соответствующего судебного акта" (выделено мной. - С.Л.).

<5> Постановление Конституционного Суда РФ от 24 февраля 2004 г. N 3-П // СЗ РФ. 2004. N 9. Ст. 830. Хотя во втором предложении ч. 3 ст. 35 Конституции РФ недвусмысленно речь идет о принудительном отчуждении имущества для государственных нужд, распространение требования обеспечения баланса публичных и частных интересов на сферу частных интересов между собой, на наш взгляд, является правильным.