Тихомиров ю.А. Публичное право. М., 1995

1 Критикуя либерально-демократическую веру в мудрость естественно-социальных процессов, призванных «снимать» возникающие в обществе противоречия, евразийцы предлагали разумное осмысление этих процессов и разумное руководство ими. Для этой цели, полагали они, нужна единая «культурно-государственная» идеология. Одним из ее теоретиков был Л.П. Карсавин. По его убеждению, такая единая культурно-государственная идеология вполне возможна без насилия над свободою индивидуумов. Но это возможно лишь в том случае, если культура едина и едино олицетворяющее культуру государство. В любом здоровом государстве, полагал Карсавин, дело так и обстоит. «Если выражающая себя через государство культура является действительным единством, определяемым ее мировым заданием и, в конце концов, обоснованным абсолютно, если культура и государство не разваливаются, как может это единство остаться без внешнего выражения, т.е. без идеологии? А мы хотим строить и раскрывать нашу культуру не на индивидуалистических предпосылках и видим, что не на них она строиться. Для нас Россия-Евразия не случайный продукт взаимной борьбы между нациями, социальными группами, индивидуумами, а живое, органически раскрывающееся целое. Как же может оно не обладать единою волею и единым миросозерцанием, не отвлеченно-едиными, конечно, а соборно-едиными? Отрицать это – значит отрицать истину, хотя бы и в лукавой форме утверждения, будто истина непознаваема. Отрицать это – значит быть или нигилистом или скептиком – релативистом. Но релативизм опять-таки характерен для европейской индивидуалистической культуры, а не для России. Он является следствием и проявлением эгоистического самоутверждения, которое пытается обосновать себя ложью – мнимою непознаваемостью истины, но в свою-то «истину» верит как в абсолютную, если, впрочем, не отказывается от всякого действия. Пора бросить либерально-демократическую расслабленность и коммунистический узкий фанатизм! Перед нами, русскими людьми, стоит ясно и резко поставленный вопрос. Хотим ли мы строить великую и потому единую Россию и верим ли мы в будущее ее величие и единство? Если же да, так неужели мы не сойдемся на некоторых общих целях и задачах? Неужели, стремясь к единству, мы будем мечтать о многопартийности и борьбе партий, т.е. утверждать, что единства нет или что оно неопределимо даже в основных своих чертах? Если мы так думаем, мы в творческом труде России участия не примем, но будем ему только мешать. Она то, конечно, и тогда себя раскроет, только… не через нас и не нашими руками». (Карсавин Л.П. Основы политики // Россия между Европой и Азией: Евразийский соблазн. М., 1993. С. 200-201).