§2. Институты, направленные на совершение юридических действий

Договор поручения

В отношении предмета данного договора приобретает особое значение проведенное во второй главе работы разграничение юридических и фактических действий, поскольку только то действие, которое носит юридический характер, может быть возложено на поверенного (п. 1 ст.971 ГК РФ).

Применяя сделанные ранее выводы к договору поручения, мы должны признать, что исполнение обязательства, взятое в отрыве от сделки, установившей данное обязательство, не обладает признаками юридического действия и не может являться предметом договора поручения по российскому праву. Это вывод очевиден для случаев, когда обязательство доверителя состоит в оказании какой-либо услуги третьему лицу, например, в экскурсионном обслуживании третьего лица. В ситуации же, когда один контрагент поручает другому передать третьему лицу известную вещь (или уплатить деньги), т.е. фактически возлагает на него исполнение собственных обязанностей перед этим третьим лицом, может возникнуть сомнение - не способен ли договор поручения служить основой для такой передачи вещи? Придерживаясь занятой нами позиции, ответ на данный вопрос может быть только отрицательным.

Основанием для совершения фактических действий в российском праве мы можем признать только договорный тип возмездного оказания услуг или какой-то иной, непоименованный в действующем законе, договорный тип.

Вместе с тем, нельзя отрицать, что в определенных случаях поверенный обязан не только совершить сделку с третьим лицом, но и исполнить ее_? в частности, уплатить цену за закупленный для доверителя товар. Можно ли говорить, что в данном случае договор поручения приобретает смешанный характер, т.е. в нем присутствуют элементы договора на оказание фактических услуг?

По всей видимости, такого рода вывод был бы преждевременным. Следует считать, что в действительности предмет договора поручения не состоит только из юридических действий, как указывается в действующем законе. Поверенный может выполнять всевозможные фактические действия, не сводимые только к исполнению обязательства доверителя по передаче вещей (уплате денег). К ним относятся поездка к месту совершения сделки, осмотр какого-либо объекта, телефонные переговоры, изучение всякого рода аналитических документов и прочие действия. Не случайно, что вряд ли можно найти аргументированные возражения против того, что поверенный вправе получить возмещение собственных расходов, направленных на совершение фактических действий. В частности, поверенному подлежат возмещению его расходы на проезд к месту заключения сделки или к месту расположения объекта недвижимости, который поверенный должен приобрести для доверителя, с целью его осмотра.

Как отмечал Б.С. Антимонов, наряду с действиями от имени доверителя любой поверенный в каждом договоре поручения совершает и обязан совершить такие действия, которые от чужого имени совершить нельзя. Поверенный ведет переписку с доверителем, отчитывается перед ним, дает ему советы, совершается поездки, осмотры и т.п.²⁹³ По результатам собственного исследования автор предлагал включать в предмет договора поручения не только действия поверенного от имени доверителя, как было указано в ГК РСФСР 1922 года, но и все другие действия поверенного, которые необходимы для исполнения поручения, независимо от чьего имени эти сопряженные действия совершаются и совершаются ли они вообще от чьего-либо имени²⁹⁴.

По мнению Б. И. Путинского поверенному приходится наряду с юридическими совершать определенные фактические, предметные действия, однако это не меняет природы обязательства. «Видовая сущность каждого договора определяется его основной целью, а не сопутствующими моментами. Поскольку выполнение одних лишь фактических действий не обеспечивает достижение цели поручения, то основными в нем приходится признавать юридические обязанности поверенного»²⁹⁵.

Таким образом, исполнение обязательств доверителя поверенным должно быть отнесено к фактическим действиям, совершаемым поверенным, тем более, что для этого не требуется изобретать новой категории, а можно отнести эти действия к числу ранее известных фактических действий поверенного, «сопряженных» с исполнением основного поручения.

Однако это не означает, что поверенный может исполнять любое обязательство доверителя по сделке, заключенной поверенным. Предположим, что поверенный заключил с третьим лицом от имени доверителя договор подряда, по которому у доверителя возникла обязанность отремонтировать вещь третьего лица. В данном случае исполнение такой сделки самим поверенным будет противоречить природе договора поручения, поскольку фактически отношения сторон будут направлены на самостоятельное выполнение работ поверенным и будут тождественны отношениям между генеральным подрядчиком, в роли которого выступает доверитель, и субподрядчиком, на место которого вступает поверенный. Таким образом, в предмет договора поручения могут входить лишь действия, связанные с передачей третьим лицам или с получением от третьих лиц соответствующего имущества.

Этот пример служит дополнительным подтверждением того, что исполнение каких-либо обязательств носит факультативный, дополнительный характер по отношению к основному предмету поручения - юридическим действиям, и тем более не может поручаться поверенному отдельно от них.

Затронутая проблема имеет непосредственное отношение к теме исследования, поскольку изучение договора поручения на предмет наличия в фигуре поверенного черт посредника может происходить только в отношении договора, в полной мере отвечающего законодательной конструкции поручения. Это означает, что постановка вопроса о том, является ли лицо, - на которое другим лицом было возложено исполнение своих обязательств, - юридическим посредником между последним и получателем исполнения, будет некорректной. Учитывая, что действия по исполнению обязательства третьим лицом, не отвечают признакам как юридического, так и фактического посредничества, можно сделать общий вывод о недопустимости применения категории «посредничество» к исполнению обязательств третьим лицом.

Практическим следствием такого вывода будет следующее: когда по сделке с заинтересованностью (ст. 81 Федерального закона «Об акционерных обществах») участие в совершенной сделке выражается в исполнении обязательств одной из сторон, это не означает, что в сделке участвует посредник.

Как было установлено во второй главе диссертации, посредническая деятельность заключается в контакте с будущим контрагентом клиента посредника и воздействии на образование воли последнего с той целью, чтобы он вступил в договорные отношения с заказчиком услуг посредника. Представляется, что деятельность поверенного, проистекающая на основании договора поручения, в полной мере отвечает всем из указанных признаков. При совершении сделок поверенный действует от имени своего доверителя и вместо него, поверенный проводит переговоры с третьим лицом и склоняет его к заключению сделки. Контрагентами в данной сделку будут третье лицо и доверитель, поскольку поверенный действует от имени последнего, будучи его представителем, а значит, права и обязанности по этой сделке возникают непосредственно у доверителя -представляемого (п.1 ст. 182 ГК РФ).

Отличие от фактического посредничества заключается лишь в позиции доверителя (клиента поверенного), который лишен возможности принять окончательное решение, вступать ли ему в конкретную сделку с третьим лицом, поскольку, наделив поверенного полномочиями, он передал ему и «последнее слово» при принятии решения. Однако этот аспект можно признать существенным для разграничения посредничества на фактическое и юридическое, но нельзя признавать таковым при решении вопроса об отнесении к числу посредников поверенного.

Применительно к договору поручения находит выражение и такой признак фактического посредничества, как посредническая деятельность при совершении конкретных сделок. Требование конкретности поручаемых поверенному действий присутствует в п. 1 ст. 971 ГК РФ, в котором сказано про «определенные юридические действия», а также в п.1 ст.973 ГК РФ, где установлено требование «конкретности» для указаний доверителя.

Порученные поверенному действия могут быть направлены как на установление обязательственных отношений, так и на изменение или прекращение их. В этом аспекте договор поручения не отличается от договора о фактическом посредничестве.

Далее следует остановиться на вопросе, во всех ли случаях поверенный выступает посредником? По нашему мнению, есть основания для того, чтобы отрицать всеобщность характеристики поверенного как посредника. Эти основания заключаются в том, что поверенному может поручаться не только совершение двусторонней или многосторонней сделки (договора), но и осуществление права доверителя либо изъявление воли в односторонней сделке, связывающей доверителя.

Необходимо подчеркнуть, что действия поверенного при совершении односторонней сделки не отвечают стержневому признаку посредничества, установленному ранее, - вступлению в контакт с контрагентом и воздействию на его волю с целью склонить к заключению договора. Фактически, поверенный при совершении односторонней сделки стоит как бы посреди, между доверителем (субъектом односторонней сделки) и третьим лицом, по отношению к которому совершается данная сделка. Однако это нахождение «посреди» не является достаточным для отнесения такого поверенного к числу посредников. Для посредничества существенное значение имеет «сведение» сторон, которого не наблюдается при односторонних сделках.

Ввиду того, что суть посредничества заключается в сведении двух контрагентов для того, чтобы между ними возникли обязательственные отношения или иной правовой результат, можно утверждать, что посредничество используется при совершении сделок, в которых участвуют две и более стороны, то есть договоров. Совершение односторонних сделок никак не предполагает участие посредника, поэтому в дальнейшем речь об односторонних сделках вестись не будет.

Предметом договора поручения могут быть не только сделки, но и иные правомерные юридические действия, в том числе в качестве самостоятельного предмета этого договора, то есть без связи с какими-либо сделками. В литературе отмечалось, что основным видом правомерных действий, не являющихся сделками, являются волеизъявления представителя (которым выступает в данной ситуации поверенный), адресованные третьим лицам от имени представляемого: сообщения, извещения, предупреждения, требования и т.д²⁹⁶. К действиям такого рода относятся заявления о недостатках купленной или изготовленной вещи, извещения о состоявшейся уступке права требования, предложение принять исполнение и проч. По мнению В.А. Рясенцева, такие действия создают предпосылки для

непосредственного возникновения прав и обязанностей представляемого или их прекращения, к этому сводится их юридический эффект. Указанный правовой результат, вызванный действиями поверенного, засчитывается представляемому²⁹⁷.

Если совершение такого действия поручается поверенному, при его выполнении он не приобретает свойств посредника.

Таким образом, исходя из содержания договора поручения, в каждом конкретном случае надлежит исследовать, имеет ли данный договор посреднический характер.

Следует дать оценку договору поручения с точки зрения того, допустимо ли выступление поверенного в качестве лица, действующего в интересах обеих сторон, как при двустороннем фактическом посредничестве. Как показывает изучение современного российского законодательства, такая ситуация возможна при определенных условиях. Поверенный в договоре поручения становится в результате выдачи ему доверенности уполномоченным лицом, т.е. представителем, а значит, на него распространяется действие п.З ст. 182 ПС РФ, согласно которому представитель не может совершать сделки в отношении другого лица, представителем которого он одновременно является, за исключением случаев коммерческого представительства.

Ввиду этого, правомерно утверждение, что если заключены два договора поручения с профессиональным коммерческим представителем, то такой представитель может в результате своего единственного волеизъявления установить обязательственные отношения между двумя своими доверителями. Ситуация с поверенным - коммерческим представителем являет собой самый своеобразный пример посредничества, при котором не просто один из субъектов сделки не делает волеизъявления, направленного на установление конкретного обязательства, а подобного волеизъявления не делает ни одна из сторон - только обоюдный представитель.

Эта ситуация косвенно подтверждает сделанный вывод, что субъект изъявления воли в сделке не имеет значения для квалификации оказанных услуг как посреднических.

Продолжая исследование посреднических черт в договоре поручения и учитывая, что в отдельных разновидностях договора о фактическом посредничестве вознаграждение посредника ставится в зависимость от совершения сделки, рассмотрим момент возникновения права поверенного на выплату ему вознаграждения.

во:

Фактически, раз последствия возникают в силу действии самого поверенного, здесь не возникает проблема, свойственная для фактического посредничества, где клиент посредника может и не вступить в соответствующие договорные отношения, подготовленные посредником. В договоре поручения поверенный, подготовив сделку и совершив все те действия, которые сделал бы на его месте фактический посредник, изъявляет свою юридически значимую волю и совершает саму сделку (иное юридическое действие). В момент окончания этого действия он признается исполнившим свои обязательства перед доверителем (полностью или в части), а следовательно, получившим право на соответствующее ^награждение. Вместе с тем, выплата вознаграждения поверенному не поставлена законом в зависимость от исполнения третьим лицом заключенной сделки или от иных обстоятельств, что позволяет говорить об отличии поручения от маклерской разновидности фактического посредничества, при которой вознаграждение посреднику поставлено в зависимость от известного условия (заключения сделки клиентом посредника с подысканным контрагентом),

В сравнении с договором комиссии или договором агентирования, которые признаются всегда возмездными, договор поручения содержит более гибкое правило, позволяющее презюмировать его возмездным либо безвозмездным в зависимости от состава участвующих в нем лиц и тех целей, которые эти лица преследуют. Когда договор поручения связан с осуществлением какой-либо из сторон предпринимательской деятельности, он презюмируется возмездным; во всех остальных случаях действует презумпция безвозмездности (п.1 ст.972).

Практически все авторы указывают на лично-доверительный характер отношений, возникающих между доверителем и поверенным по данному договору.

Е.А. Суханов полагает, что поскольку доверитель лишен возможности постоянного контроля за действиями своего поверенного, но автоматически, в силу закона, становится стороной заключенных им сделок, необходима высокая степень доверия в их взаимоотношениях. Утрата доверия к своему партнеру любым из участников договора поручения должна влечь его прекращение. Поэтому отношения сторон данного договора носят лично-доверительный характер, наиболее ярко проявляющийся в возможности одностороннего отказа от его исполнения даже без указания причин (п.2 ст.977 ГК)²⁹⁸. К аналогичным выводам приходит и В.А. Белов: «Договор поручения всегда имеет лично-доверительный характер и его цель - выражение воли доверителя во вне (перед третьими лицами) поверенным»²⁹⁹.

Представляется, что лично-доверительный характер отношений сторон по договору поручения не влияет на отнесение данного договора к числу посреднических, поскольку интересующая нас классификация проводится по признаку предметной деятельности услугодателя, а не по признаку каких-либо особенностей в отношениях между сторонами обязательства, примером которых является доверительность.

Поскольку договор поручения тесно связан с представительством, на поверенного может быть возложено совершение только таких действий, которые допускается совершать через представителя. По данному вопросу применяется п.4 ст. 182 ГК РФ: не допускается совершение через представителя сделки, которая по своему характеру может быть совершена только лично, а равно других сделок, указанных в законе.

Однако личный характер волеизъявления, образующего сделку, нельзя отождествлять с личным характером возникающего на основе сделки обязательства. В частности, в силу ст. 780 ГК РФ исполнитель в договоре возмездного оказания услуг, если иное не предусмотрено договором, обязан оказать услуги лично. Следовательно, заключенный без специальной оговорки договор будет носить личный характер. Но это не означает, что при совершении данного договора возмездного оказания услуг исполнитель не может прибегнуть к помощи представителя (поверенного).

Ввиду того, что установленное в п.4 ст. 182 ГК РФ ограничение применяется к деятельности поверенного, в этом можно видеть специфику посреднической деятельности поверенного по сравнению с фактическим посредником, который может оказывать содействие при совершении любой личной двусторонней сделки.

Рассмотрим институт передоверия, поскольку в результате осуществления передоверия в отношения с доверителем вступает новый субъект, что являет собой предусмотренное законом исключение из строго личного характера договора поручения. Согласно п.1 ст.976 ГК РФ поверенный вправе передать исполнение поручения другому лицу (заместителю) лишь в случаях и на условиях, предусмотренных статьей 187 ГК.

Не вдаваясь в детальное рассмотрение условий передоверия, мы предположим, что оно было правомерным. Если это так, то у доверителя возникает второй поверенный (представитель), и, поскольку отношения доверителя с первым поверенным не прекратились, в отношениях будут участвовать уже два посредника.

Мнение о том, что в результате передоверия изначальный договор поручения не прекращается, можно считать наиболее обоснованным из всех, которые представлены в литературе по этому поводу. Так, Б.С. Антимонов указывал, что если поверенный не отказался от поручения, он остается обязанным по договору и, как только отпадут препятствия, мешавшие личному исполнению поручения, должен продолжить исполнение, устранив ненужного теперь заместителя. Передоверие не фигурирует в качестве основания прекращения ни договора поручения, ни полномочия поверенного, основанного на доверенности. При передоверии нельзя говорить, что на стороне должника появляется новое лицо, так как здесь доверитель заключает через своего представителя новый договор поручения³⁰⁰.

Институт передоверия означает возможность включения посредника в отношения сторон даже без учета воли доверителя (например, первый представитель вынужден к этому силой обстоятельств для охраны интересов доверителя на основании п. 1 ст. 187 ГК РФ). Вместе с тем отсутствие воли доверителя восполняется волей первого поверенного, который заключает договор со своим заместителем от имени доверителя, а следовательно, основанием для действий нового поверенного служит точно такой же договор поручения. Таким образом, специфика передоверия нисколько не отражается на посредническом характере действий нового поверенного.

С учетом данного замечания следует полагать, что к заместителю первоначального поверенного, действующему на основании передоверия, применяются все сделанные в диссертации утверждения в адрес основного поверенного.

Следует подчеркнуть, что передоверие имеет в виду передачу основных действий, предусмотренных договором, поэтому передача другим лицам выполнения подсобных действия вполне допускается³⁰¹. По мнению Б.С. Антимонова, определять, какие действия поверенного являются подсобными необходимо в каждой конкретном случае. К числу последних относятся, с нашей точки зрения, любые фактические действия, возложенные на поверенного в связи с осуществлением юридических действий. Например, поверенный вправе поручить

другим лицам перепечатку или перевод текста договора; перевозку или переноску купленной вещи и т.п. Здесь речь идет не о заместителях, а о помощниках поверенного³⁰².

Представительство

Несмотря на то, что институт представительства уже был затронут применительно к отдельным вопросам, связанным с договором поручения, необходимо обратиться к этому институту более подробно.

Как отмечается в немецкой доктрине, сам по себе договор поручения устанавливает правовые отношения лишь между его участниками. У поверенного нет правовой власти действовать в отношении третьих лиц от имени доверителя. Если такая власть необходима для исполнения поручения, то поверенный должен получить полномочие на совершение сделок (§ 167 ГГУ) или, если речь идет только о распоряжениях имуществом, полномочие на распорядительные действия (§ 185 ГГУ). Полномочие и поручение, будучи в жизни тесно связанными между собой, строго различаются законом и по своему возникновению, основаниям и правовым последствиям всегда должны проверяться обособленно друг от друга³⁰³.

Тот же подход представляется наиболее разумным и в отечественной правовой системе. Более того, вслед за немецкими учеными этот подход высказывался отечественными цивилистами еще в начале XX века³⁰⁴.

Поскольку выше уже был сделан вывод о том, что поверенный, как правило, обладает признаками посредника, и что поверенный является добровольным представителем доверителя, можно предположить, что добровольный представитель в ряде случаев является посредником, и не будучи поверенным, если для этого не существует дополнительных препятствий.

Вместе с тем следует отметить, что случаи добровольного представительства, не основанного на договоре поручения (агентском договоре, построенном по модели поручения), крайне редки на практике, и даже те из них, которые можно выделить, оспариваются со стороны ряда авторов.

Так, по договору простого товарищества (договору о совместной деятельности) ведение общих дел товарищей может быть возложено на одного из них, при этом ему выдается доверенность на совершение действии от имени остальных участников товарищества.

Согласно п.2 ст. 1044 ГК РФ в отношениях с третьими лицами полномочие товарища совершать сделки от имени всех товарищей удостоверяется доверенностью, выданной ему остальными товарищами, или договором простого товарищества, совершенным в письменной форме. Таким образом, есть основания, чтобы рассматривать такого товарища как добровольного представителя остальных товарищей, и, следовательно, как посредника, если совершаемая им деятельность отвечает выделенным ранее признакам посредничества.

Соглашаясь с тем, что участник договора о совместной деятельности, ведущий общие дела, является представителем остальных участников данного договора, Е.Л. Невзгодина высказала мнение, что данный договор сам по себе отношений представительства не создает. Если каждый участник договора в течение всего времени действия договора принимает личное участие в ведении общих дел, договор прекратит свое действие с достижением поставленной цели, а отношения представительства так и не возникнут. Когда же ведение общих дел поручается одному из участников договора с выдачей ему для этих целей доверенности, подписанной остальными участниками, к договору о совместной деятельности присоединяется другой договор - поручения, и представительство возникает в силу последнего³⁰⁵.

Е.Л. Невзгодина совершенно верно обосновала, что сущность отношений по ведению дел товарищей лежит в сфере добровольного представительства, но она необоснованно, на наш взгляд, свела все случаи добровольного представительства только к договору поручения.

В условиях действующего регулирования с данным подходом нельзя согласиться. Если в договоре простого товарищества установлены полномочия какого-либо участника этого договора, возникают отношения, родственные отношениям поверенного и доверителя, но все же характерные для специального договорного типа, урегулированного законом, - договора простого товарищества.

В отношении посредничества представительство, которое не всегда связано с волей представляемого, как при договоре поручения, может иметь интерес в них, при этом ему выдается доверенность на совершение действий от имени остальных участников товарищества.

Согласно п.2 ст. 1044 ГК РФ в отношениях с третьими лицами полномочие товарища совершать сделки от имени всех товарищей удостоверяется доверенностью, выданной ему остальными товарищами, или договором простого товарищества, совершенным в письменной форме. Таким образом, есть основания, чтобы рассматривать такого товарища как добровольного представителя остальных товарищей, и, следовательно, как посредника, если совершаемая им деятельность отвечает выделенным ранее признакам посредничества.

Соглашаясь с тем, что участник договора о совместной деятельности, ведущий общие дела, является представителем остальных участников данного договора, Е.Л. Невзгодина высказала мнение, что данный договор сам по себе отношений представительства не создает. Если каждый участник договора в течение всего времени действия договора принимает личное участие в ведении общих дел, договор прекратит свое действие с достижением поставленной цели, а отношения представительства так и не возникнут. Когда же ведение общих дел поручается одному из участников договора с выдачей ему для этих целей доверенности, подписанной остальными участниками, к договору о совместной деятельности присоединяется другой договор - поручения, и представительство возникает в силу последнего³⁰⁵.

Е.Л. Невзгодина совершенно верно обосновала, что сущность отношений по ведению дел товарищей лежит в сфере добровольного представительства, но она необоснованно, на наш взгляд, свела все случаи добровольного представительства только к договору поручения.

В условиях действующего регулирования с данным подходом нельзя согласиться. Если в договоре простого товарищества установлены полномочия какого-либо участника этого договора, возникают отношения, родственные отношениям поверенного и доверителя, но все же характерные для специального договорного типа, урегулированного законом, - договора простого товарищества.

В отношении посредничества представительство, которое не всегда связано с волей представляемого, как при договоре поручения, может иметь интерес в части поиска черт посредника у представителя, не являющегося поверенным. К числу последних относятся законные представители.

Законным представителем является лицо, которое основывает свое полномочие не на сделке, совершенной представляемым, а на предписании закона. К их числу относятся, например, родители, усыновители или опекуны малолетних (п 1 ст.28 ГК РФ). Теоретически, законный представитель совершает те же действия, что и добровольный представитель, т.е. предмет их деятельности может быть одинаков.

Однако совпадение предметов деятельности само по себе не является достаточным для установления признаков посредничества в обоих случаях. Для случаев законного представительства мы не находим такого признака посредничества, как оказание посредником услуг клиенту на основании сложившегося между ними обязательственного отношения. Подробнее об этом речь шла в первой главе диссертации, и поэтому здесь мы лишь повторим сделанный ранее вывод.

К законному представительству некоторые авторы, в числе которых А.А. Кузьмишин³⁰⁶, относят случаи мнимого (кажущегося) полномочия одного лица на выступление от имени другого. Существо мнимого полномочия заключается в том, что представляемый в действительности представителя таким полномочием не наделял, но из внешних обстоятельств третьи лица могли рассматривать данного представителя как действующего с одобрения и по уполномочию представляемого.

В.А. Рясенцев указывал, что «определенные действия, выражающие или подтверждающие наличие уполномочия, состоят обычно в несовершении представляемым тех действий, которые совершил бы всякий, кто не желал бы, чтобы другое лицо выступало его представителем. В этом случае каждый на месте представляемого либо запретил бы этому лицу называть себя его представителем, либо помешал бы совершать сделки, либо оповестил третьих лиц, если были основания предполагать, что у них могло создаться неправильное мнение, что это лицо уполномочено представляемым»³⁰⁷.

Часто приводимый пример мнимого уполномочия - мошенник, проникшим в торговое помещение и реализующий товар владельца магазина под видом работника с целью присвоить выручку.

Основанием мнимого полномочия является, на наш взгляд, определенное вменение правопорядком неосторожно ведущему себя лицу правовых последствий от действий другого лица, что происходит исключительно в интересах добросовестных третьих лиц. При мнимом полномочии, как правило, нельзя вести речь о том, что такой «представитель» действует в интересах своего «представляемого». Практика показывает, что все бывает с точностью до наоборот: лицо, признаваемое правом представителем, действует в собственных интересах и нарушает интересы своего «представляемого». В таких действиях мнимого представителя часто присутствует неправомерный характер. Именно поэтому представителя, обладающего мнимым (кажущимся) полномочием, мы можем отнести к числу посредников только в случае его правомерного и целенаправленного выступления от имени представляемого, которое не направлено на причинение вреда последнему.

При правомерности действий мнимого представителя само правовое явление мнимого полномочия охватывается более общим институтом ведения чужого дела без поручения, при котором гестор может выступать в роли как фактического, так и юридического посредника. Частично предваряя выводы, которые будут сделаны далее по тексту, отметим, что гестор, совершающий двустороннюю сделку с третьим лицом в интересах хозяина дела на основании мнимого полномочия, может быть признан посредником.

Договор комиссии

Предметом данного договора является совершение комиссионером одной или нескольких сделок от своего имени, но за счет и по поручению комитента (п.1ст.990 ГК РФ).

По всем обязательствам, вытекающим из сделки, заключенной комиссионером от своего имени во исполнение договора комиссии, непосредственно отвечает перед своими контрагентами сам комиссионер, а комитент лишь принимает экономические последствия сделки. Как исполнитель поручения комитента, комиссионер может потребовать от последнего освободить его от тех обязательств, которые он принял на себя во исполнение комиссионного поручения (абз.4 ст. 1000 ГК РФ), а все уплаченные от своего имени суммы вправе взыскать с комитента.

Комиссионер продолжает оставаться стороной по договору, заключенному им с третьим лицом и после передачи комитенту предмета этой сделки (например, купленного для комитента товара), даже если он не получает от комитента удовлетворения по тем обязательствам, которые он принял на себя по отношению к третьему лицу при заключении с последним соответствующей сделки.

В этой связи особое значение приобретает вопрос о том, насколько правомерно признавать договор комиссии посредническим, если в результате осуществления этого договора не устанавливаются никаких обязательственных отношений между комитентом и третьим лицом. Разрешить кажущееся противоречие помогает взгляд на комиссионера как на лишь формально-юридического участника сделки с третьим лицом, в том время как действительной, экономической стороной является комитент. Именно в силу этого обстоятельства закон в п.1 ст.996 ГК РФ признает вещи, поступившие к комиссионеру от комитента либо приобретенные комиссионером за счет комитента, собственностью последнего.

С экономической точки зрения, воспользовавшись услугами комиссионера, собственник товара получает тот же экономический эффект от продажи товара, какой был бы получен при самостоятельной продаже или при продаже с помощью услуг представителя (поверенного). Такой взгляд на договор комиссии под углом зрения достигаемого экономического эффекта позволяет установить в нем признаки посредничества как деятельности, направленной на сведение контрагентов (сведение, понимаемого не только буквально, но и как обеспечение контакта имуществ двух контрагентов). Посредничество заключается и в воздействии на волю потенциального контрагента, чтобы он вступил в товарообмен, внешне - с комиссионером, но в действительности - с комитентом.

Если рассуждать абстрактно, то действия комиссионера, взятые в их предметной сущности, ничем существенно не отличаются от действий поверенного, о котором шла речь выше. Комиссионер точно также подыскивает контрагента, ведет с ним переговоры, склоняет его к вступлению в договорные отношения. Следовательно, его деятельность и по своим содержательным показателям отвечает признакам юридического посредничества.

Так как комитент не является участником договора, заключаемого комиссионером с третьим лицом, то между ним и этим третьим лицом не возникает из этого договора никаких правоотношений³⁰⁸. Права требования, вытекающие го такого договора, комитент может предъявить к этому третьему лицу лишь по переуступке их ему комиссионером. Само по себе вступление комитента в непосредственные отношения с контрагентом его комиссионера не является обновлением (новацией) сделки, заключенной между комиссионером и третьим лицом. Вне всяких сомнений, что вступление комитента в непосредственные отношения с контрагентом комиссионера может сопровождаться трехсторонним соглашением о переходе всех прав и обязанностей комиссионера на комитента, это будет означать выбытие комиссионера из данного отношения и замену его комитентом. Но такое соглашение, являясь уступкой прав требования и переводом долга одновременно, нисколько не влияет на природу первоначального комиссионного обязательства.

Все указанные правила закона направлены на то, чтобы максимально сблизить юридическую форму с лежащими в ее основе экономическим отношениями товарообмена. Комитент, являющийся субъектом товарообмена с третьим лицом (покупателем или продавцом товара), получает при неисполнении этим лицом своих обязательств точно такое же право требования, какое он имел бы к нему при заключении с ним договора купли-продажи. Согласно п.2 ст.993 ГК РФ комитент вправе требовать от комиссионера передачи ему прав требования к третьему лицу, если последнее не исполняет заключенную с комиссионером (посредником) сделку, интерес в которой имеет комитент. Указанное требование комитента может быть осуществлено в принудительном порядке, то есть уступка может состояться на основании решения суда, о чем указывали еще дореволюционные исследователи³⁰⁹.

Сказанное о правах по сделке во исполнение комиссионного поручения в полной мере касается обязанностей, принятых на себя комиссионером. Поскольку он действует от своего собственного имени, то третье лицо рассчитывает только на его кредитоспособность и не может предъявлять требований, вытекающих из договора, заключенного с комиссионером, непосредственно к комитенту. В этом проявляется требование устойчивости оборота, с которым необходимо считаться при выборе такой формы юридического посредничества, как договор комиссии. Но все же и по вопросу об обязанностях комиссионера перед третьим лицом законодатель делает уточнение, которое отчетливо характеризует природу отношений комитента и комиссионера как ведение одним лицом дел другого лица. Имеется в виду правило абз.6 ст. 1002 ГК РФ, согласно которому в случае объявления комиссионера несостоятельным (банкротом) его права и обязанности по сделкам, заключенным им для комитента во исполнение указаний последнего, переходят к комитенту.

В данной норме проявлено стремление к тому, чтобы обязанность, принятая на себя комиссионером по сделке, заключенной им для комитента, в конечном итоге не оказалась не исполненной, а права третьего лица, вступившего в отношения с посредником - нарушенными. Соответствующую обязанность принимает на себя в силу прямого указания закона комитент, поскольку только его можно признать субъектом происходящего товарообмена.

Несколько иначе расставляет акценты при толковании данной нормы кодекса В.Ф. Яковлев. По его мнению, абз.6 ст. 1002 ГК РФ был введен в закон с целью защиты прав комитента³¹⁰. Однако такой вывод правомерен, на наш взгляд, лишь для получения комитентом прав по сделке, заключенной комиссионером, но не для перехода на комитента обязанностей по ней, поскольку в последнем заинтересованы иные участники оборота, а не сам комитент.

Следует остановиться на вопросе, какие сделки могут являться предметом договора комиссии, поскольку абстрактное понятие «сделка» в п.1 ст. 990 ГК РФ требует толкования.

В односторонней сделке волю изъявляет лишь одна сторона, по общему правилу односторонняя сделка создает обязанности для лица, ее совершившего. В силу такой сделки какому-либо третьему лицу может оыть предоставлено право в отношении изъявившего волю лица, этому праву будет корреспондировать соответствующая обязанность последнего. Согласно ст. 155 ГК РФ односторонняя сделка может создавать обязанности для других лиц лишь в случаях, установленных законом или соглашением с этими лицами.

Анализ норм ГК РФ о договоре комиссии, с нашей точки зрения, однозначно свидетельствует о необходимости встречных обязанностей у третьего лица по его сделке с комиссионером во исполнение комиссионного поручения. При неисполнении третьим лицом своих обязанностей по сделке с комиссионером, а значит, невозможности для комиссионера передать результат совершенной им сделки комитенту, последний вправе получить права по этой сделке с соблюдением правил об уступке требования (ст.993 ГК РФ). Таким образом, поскольку по односторонней сделке никаких прав или выгод, которые возможно передать комитенту, комиссионер не получает, односторонние сделки не могут входить в предмет договора комиссии ввиду противоречия существу этого договора, его социально-экономическим основам и всей истории его возникновения.

Что касается двусторонних сделок, то, принимая во внимание историю возникновения комиссионных обязательств и их тесную связь с торговлей, полагаем, что договор комиссии должен иметь своим предметом лишь ограниченный круг сделок. К их числу необходимо отнести куплю-продажу или иную сделку, которая может быть исполнена самим комиссионером без помощи комитента, а также самому комиссионеру без привнесения каких-либо личных начал. Такой подход базируется на следующем.

Во-первых, цель и существо комиссионного договора состоит в самостоятельном приобретении комиссионером прав и обязанностей и передаче комитенту имущественного результата, поэтому предметом комиссионного обязательства может служить совершение лишь таких сделок, последствия которых могут быть, в случае надобности, переносимы на другое лицо, и которые могут оыть исполнены комиссионером без участия комитента. К числу такого рода сделок могут быть отнесены практически любые договоры, в которых комиссионер выступает лицом, вносящим в оплату встречного предоставления деньги.

Например, заказчиком в договоре подряда³¹¹ или возмездного оказания услуг, грузоотправителем в договоре перевозки, заказчиком по авторскому договору заказа, поклажедателем в договоре хранения, страхователем в договоре страхования, а также во всех иных аналогичных случаях.

На практике суды не усматривают каких-либо нарушений законодательства, когда комиссионеру дается поручение выступить от своего имени заказчиком по контракту на постройку судов³¹², заказчиком по контракту на переработку нефтепродуктов³¹³, пшеницы³¹⁴, заказчиком при капитальном ремонте недвижимости³¹⁵.

Во-вторых, комиссионеру может быть поручено совершить только такую сделку, в которой не присутствуют особые лично-доверительные отношения между ее сторонами, препятствующие исполнению этой сделки, как комитентом третьему лицу, так и третьим лицом в адрес комитента, а равно передаче комиссионером комитенту прав по данной сделке.

И, в-третьих, с практической точки зрения, чаще всего предметом выступает купля-продажа и сходные сделки, так как обязательства по отправке и страхованию грузов отошли от договора комиссии и стали предметом договора экспедиции; сделки по производству платежей и предоставлению кредита отнесены законодателем к институтам расчетно-кредитных правоотношений³¹⁶

Наиболее близкое нашей правовой системе германское право толкует договор комиссии непосредственно после купли-продажи, как особый ее вид. § 383 ГТУ определяет комиссионера как лицо, принимающее на себя в качестве промысла продажу или покупку товаров или ценных бумаг за счет другого лица (комитента), но от собственного имени. В то же время, предмет договора комиссии по германскому торговому праву не ограничивается сделками купли-продажи, как это может показаться, если не анализировать весь комплекс норм о договоре комиссии. Согласно абз.1 § 406 ПТУ, имеющему название «подобные (схожие) сделки», предписания раздела о договоре комиссии находят свое применение и в тех случаях, когда комиссионер в процессе осуществления своей торговой деятельности принимает на себя заключение за счет другого лица, но от собственного имени, сделки иного рода, нежели обозначено в параграфе 383 ГТУ. В качестве примеров в немецкой литературе приводят договоры о сдаче в прокат видеофильмов и иные подобные сделки.

Более строго подходит к вопросу о сделках, поручаемых комиссионеру, польский законодатель, включивший в предмет договора комиссии лишь сделки по покупке и продаже движимых вещей (ст. 765 ГК Польши)³¹⁷.

Тем не менее, по действующему российскому законодательству и в силу природы комиссионных отношений, комиссионер вправе совершить за счет комитента не любую двустороннюю сделку³¹⁸, что само по себе свидетельствует о специфике договора комиссии по сравнению с фактическим посредничеством. Фактический посредник может оказывать содействие своему клиенту при заключении любого договора.

По классификации, традиционно проводимой в законе и научной литературе двусторонняя сделка (договор) может быть направлена на установление обязательства; она может быть направлена на изменение существующего обязательства (например, соглашение об отсрочке платежа по договору займа, соглашение об изменении пределов поручения, возложенного по договору на данное лицо и т.д.); наконец, сделка может быть направлена на прекращение существующего обязательства³¹⁹. Следует признать, что в предмет договора комиссии может входить лишь сделка, направленная на установление прав и обязанностей. Комиссионер не может от своего имени совершать какие-либо действия, направленные на изменение либо прекращение уже существующих отношений между комитентом и третьим лицом, с тем, чтобы эти действия комиссионера производили свой эффект, поскольку это противоречит природе обязательства, в котором комиссионер не участвует. Изменять или прекращать свои отношения могут только соответствующие стороны или действующие от имени сторон представители. Аналогичный подход был использован для сходных отношений в п.6 информационного письма Президиума ВАС РФ № 57 от 23 10.2000 «О некоторых вопросах практики применения статьи 183 ГК РФ»: соглашение, заключенное во изменение или дополнение основного договора представителем, не имеющим надлежащих полномочий, не может обязывать самого представителя, а признается ничтожным по ст. 168 ГК РФ, поскольку «по своей природе является неотъемлемой частью упомянутого договора и не может существовать и исполняться отдельно от него»³²⁰.

Заметим, что в этом аспекте договор комиссии полностью соответствует договору фактического посредничества, для которого нормальным является содействие при установлении отношений между клиентом посредника и третьим лицом, а не при изменении или прекращении этих отношений. Возможность привлечения посредника для ведения переговоров об изменении или прекращении существующего договора нами не отрицалась, но распространенность в обороте такого фактического посредничества вызывает большие сомнения.

Договор комиссии не носит лично-доверительного характера, в связи с чем его исполнение может возлагаться на субкомиссионера, если в договоре комиссии это прямо не запрещено (п.1 ст.994 ГК РФ). Этот случай - пример возложения исполнения на третье лицо (п. 1 ст.313 ГК РФ)³²¹.

С момента привлечения субкомиссионера в отношениях появляется еще один посредник, действующий за чужой счет, но в интересах собственного комитента, которым является изначальный комиссионер. Комиссионер остается ответственным перед комитентом за действия избранного им субкомиссионера, с одной стороны, и, если он сам будет предпринимать действия по исполнению комиссионного поручения одновременно с субкомиссионером, несет риск заключения вместо одной нескольких сделок для комитента. Но в целом субкомиссия имеет тот же режим, что и основной договор комиссии, а значит, все выводы в отношении комиссии сохраняют свое значение для субкомиссии.

В русле проведенного для договора поручения сравнения изучим, в какой момент возникает у такого посредника, как комиссионер, право на вознаграждение

за оказанные услуги.

Как и в случае с договором поручения следует констатировать, что право на вознаграждение комиссионер получает с момента исполнения принятого на себя поручения, т.е. с момента совершения сделки с третьим лицом. А если комиссионер не исполнил свои обязательства (т.е. не совершил сделку), по причинам, зависящим от комитента, он также вправе претендовать на уплату ему вознаграждения, как указано в п.2 ст.991 ГК РФ. Было бы неправильно толковать указанную норму, как устанавливающую зависимость вознаграждения комиссионера от факта исполнения третьим лицом сделки с комиссионером, поскольку в ней речь идет об исполнении самого договора комиссии, а не заключенных во исполнение этого договора сделок.

Сказанное не означает, что если по условиям договора комиссии на комиссионера возлагается не только заключение сделки, но принятие по ней исполнения с передачей полученного комитенту (ст. 999 ГК РФ), договор признается исполненным комиссионером для целей появления у него права на вознаграждения только с момента передачи полученного комитенту. Такой подход, в частности, не мог бы объяснить правило п.2 ст.996 ГК РФ о праве удержания комиссионером вещей комитента в обеспечение требований комиссионера к комитенту (в счет права, которое возникнет в результате передачи имущества, само это имущество удерживать никак нельзя). Поэтому право на вознаграждение должно возникать у комиссионера с момента совершения основного действия, свидетельствующего об исполнении принятых обязательств, - заключения сделки с третьим лицом. Защита комитента от каких-либо недобросовестных действий комиссионера в этой связи, по-видимому, должна осуществляться через институт задержки комитентом собственного исполнения по выплате вознаграждения до исполнения по передаче всего полученного, которое последует от комиссионера.

Таким образом, возникшее право комиссионера при определенных обстоятельствах не может быть им реализовано.

То обстоятельство, что вознаграждение комиссионера не поставлено в зависимость от исполнения заключенной сделки, роднит комиссионера с маклером (фактическим посредником), на что указывал А.Г. Гусаков. Сн же отмечал, что если сделка заключена с отлагательным условием, то маклер не приобретает права на вознаграждение³²². Тот же самый принцип может быть, с нашей точки зрения, применен и в отношении комиссионера, что еще раз подтверждает единую природу фактических и юридических посредников.

В зарубежном законодательстве можно встретить иной подход. Согласно абз. 1 ст.432 ШОЗ комиссионер вправе требовать уплаты ему провизии только в том случае, когда исполнена совершенная им сделка, или она не исполнена, но по причинам, относящимся к комитенту. Согласно абз.2 той же статьи при неисполнении сделки по какой-либо другой причине комиссионеру причитается только возмещение за его труды в размере, обычном для соответствующей местности³²³.

В польском гражданском праве комиссионер приобретает право на выплату провизии в тот момент, когда комитент получает товар или уплачивает покупную цену. Если договор исполняется частично, то комиссионер получает право на вознаграждение соответственно степени исполнения договора. Комиссионер может требовать выплаты вознаграждения и тогда, когда договор не исполнен по причинам, которые касаются комитента (§ 1 и § 2 ст.772 ГК Польши)³²⁴.

Значительный интерес представляет вопрос о праве комиссионера самому выступить контрагентом по порученной ему сделке купли-продажи. Указанное право не закреплено действующим российским законом, но известно иностранному и дореволюционному законодательству, а также доктрине.

Согласно § 400 абз. 1 ГТУ, если комитент не установил иного, комиссия на покупку или на продажу товаров, которые имеют биржевую или рыночную цену, а равно ценных бумаг, рыночная или биржевая цена которых устанавливается официально, может быть исполнена комиссионером таким образом, что он сам поставит товар, подлежащий закупке, или сам приобретет товар, подлежащий продаже.

Аналогичное правило было воспринято дореволюционным российским законодательством (ст.54 Закона о договоре торговой комиссии от 14.04.1910 года), а также содержалось в проекте Гражданского уложения (ст.2093)³²⁵.

Как видно из содержания нормы, она позволяет комиссионеру выступать самостоятельным контрагентом не во всех случаях, а только тогда, когда товар имеет цену, которая может быть установлена объективно. Направленность ее на облегчение оборота видна невооруженным взглядом. А.Г. Гусаков писал: «Уклонение от строгих принципов комиссионного поручения, которое здесь допускается, в значительной степени оправдывается теми удобствами, какие проистекают из совмещения комиссионной торговли с собственной. Для комитента в большинстве случаев безразлично, у кого купит и кому продаст товар комиссионер. Ему необходимо лишь, чтобы сделка была заключена сообразно его указаниям, интересам и принесла ему те выгоды, которые он вправе был ожидать»³²⁶.

По поводу такого рода нормы в литературе А.Ф. Федоровым отмечалось, что комиссионное вознаграждение полагается за труд комиссионера по совершению порученной ему операции, по общему правилу комиссионеру запрещалось самому для себя покупать или сбывать, вместо купленного на стороне, свой собственный товар со взысканием соответственной в свою пользу комиссии³²⁷. Далее тот же автор указывал, что в тот же момент он теряет свойство комиссионера, а «...относящимся сюда ограничением обычай старается обеспечить возможное беспристрастие при выполнении поручения комитента»³²⁸.

С этой позицией следует согласиться. Более того, сомнительно, чтобы в рамках действующего российского законодательства у комиссионера было право выступить самостоятельным продавцом или покупателем по отношению к своему комитенту. Говорить о наличии такого права сложно даже в том случае, если стороны прямо оговорили данное право комиссионера. Исследуя правовую природу этого права, можно вести речь о происходящей вследствие реализации данного прав новации обязательства из договора комиссии в обязательство из договора купли-продажи. Происходить такая новация должна не по соглашению сторон, а в силу одностороннего волеизъявления комиссионера, что противоречит буквальному содержанию п.1 ст.414 (замена первоначального обязательства новым допускается лишь по соглашению сторон). Нормы общей части кодекса, посвященные изменению договоров, также не предусматривают возможности одностороннего изменения, что можно расценивать либо как недоработку законодателя, либо как его принципиальную позицию. В любом случае, для выступления комиссионера самостоятельным продавцом или покупателем по отношению к комитенту необходимо изменение заключенного договора комиссии³²⁹.

В момент такой новации, происходящей по соглашению обеих сторон, следует считать, что посредничество прекращается. Бывший комиссионер, поставляющий товар бывшему комитенту, действует как продавец, и каких-либо черт посредничества обнаружить уже нельзя. Аналогичных взглядов придерживался А.Г. Гусаков³³⁰. Однако, соглашаясь с тем, что выступивший самостоятельным контрагентом комиссионер перестает быть посредником, ученый не рассматривает действие комиссионера в качестве новации ранее существовавшего обязательства. По его мнению, выступление комиссионера в той сделке, заключение которой ему поручено, есть исполнение договора комиссии; «Всякая комиссия может быть исполнена либо через заключение сделки с третьим лицом, либо путем выступления комиссионера в качестве самостоятельного контрагента... ^Поэтому нет никаких оснований определять отношения комиссионера к комитенту, в случае самостоятельного выступления первого, иначе, чем в других случаях...»³³¹. Придерживаясь такого мнения, следует сказать, что комиссионер, выступивший продавцом, сохраняет право на комиссионное вознаграждение, возмещение понесенных расходов и т.п. Это вызывает возражение, т.к. конструкции договора купли-продажи противоречит получение продавцом от покупателя помимо покупной цены вознаграждения за услуги, которые фактически не были оказаны.

Фактически та же проблема обнаруживается в случае, если комиссионер не сообщает в отчете имя контрагента, с которым он заключил сделку. В проекте Гражданского уложения Российской Империи (абз.4 ст.2093) было записано: если комиссионер, уведомляя препоручителя об исполнении поручения, не назовет лица, с коим заключен договор, то препоручитель имеет право считать самого комиссионера покупателем или продавцом³³².

Следует ли здесь признавать заключенный договор между сторонами договором купли-продажи, а не комиссии? С точки зрения de lege ferenda, на этот вопрос следует дать положительный ответ. Но как следует поступить в рамках действующего российского законодательства? Заключен договор комиссии, но одна из сторон не исполняет по нему одну из своих обязанностей, что в обычной ситуации никогда не способно изменить юридическую природу заключенного договора. Ни законодательство, ни современная теория не рассматривают ненадлежащее исполнение одной из сторон своего обязательства как основание для происходящей в силу закона новации этого обязательства. Однако интересы комитента диктуют, чтобы он всегда имел перед собой обязанное лицо: либо самого комиссионера, либо лицо, с которым последний заключил сделку. В этой связи можно говорить о необходимости изменений в действующий российский Гражданский кодекс, направленных на разрешение такой проблемы.

В дореволюционной литературе по данному вопросу были высказаны два противоположных мнения. М.В. Кечеджи-Шаповалов воспроизводил в своей работе позицию, вошедшую потом в проект Гражданского уложения (цитированная выше норма)³³³. По мнению А.Г. Гусакова отказ комиссионера отрыть имя его контрагента комитенту являлся неправомерным³³⁴. Напротив, по мнению А.Ф. Федорова, комиссионер не обязан был сообщать имени своего контрагента комитенту в силу установившегося обычая - для предупреждения возможности комитенту войти в непосредственные сношения с найденным комиссионером лицом, миновав комиссионера и таким путем лишив его должного вознаграждения³³⁵.

С нашей точки зрения, если комиссионер не представит комитету доказательств того, что он совершил во исполнение поручения комитента сделку с третьим лицом, передаваемое комиссионером комитенту исполнение (закупленный товар или вырученные от продажи товара деньги) не будет связано с осуществлением договора комиссии. Такое исполнение необходимо будет рассматривать в рамках другого обязательственного отношения (по-видимому, купли-продажи), которое не будет обладать признаками юридического посредничества.

Даже если спрогнозировать, что в результате будущих изменений в законодательстве появится норма, допускающая самостоятельное вступление комиссионера в сделку купли-продажи с комитентом, деятельность такого комиссионера нельзя будет расценивать как посредническую, а значит, комиссионер не всегда должен будет признаваться юридическим посредником, как это происходит в современных условиях.

В начале данного параграфа рассматривался вопрос о возможности двустороннего посредничества применительно к договору поручения. То же самое целесообразно проделать для договора комиссии.

Выступление лица одновременно комиссионером как продавца товара, так и его покупателя, по двум самостоятельным договорам комиссии, строго говоря, не отвечает модели комиссионного договора. Такой вывод можно сделать, имея в виду, что комиссионеру поручается совершить сделку купли-продажи, действуя от своего имени, но за счет комитента.

Когда же комиссионер получает и передает своему комитенту товар, который ему поручено приобрести по договору комиссии, не в результате покупки этого товара у третьего лица, а в силу заключенного с последним договора комиссии на продажу, комиссионное поручение по первому договору комиссии нельзя считать исполненным, т.к. сделки купли-продажи не заключалось.

Здесь допускается выпадение своеобразного промежуточного звена, не нужного для экономической стороны отношений, но имеющего значение для юридического оформления. Однако такое выпадение сделки купли-продажи нельзя признать допустимым для комиссионной модели договорных отношений. В этой связи выступление лица двусторонним комиссионером, если такая потребность существует на практике, должно получить иное правовое закрепление.

Обращаясь к правовой природе такого двустороннего комиссионерства, мы должны признать, что комиссионер выступает самостоятельным контрагентом (покупателем или продавцом) в сделке с одним из своих комитентов. Это означает, что, в приведенном примере, продолжая оставаться комиссионером собственника товара (экономического продавца), он новирует второй договор комиссии с собственником денег (экономическим покупателем) в договор купли-продажи. Однако, поскольку такая новация по действующему российскому праву не допускается, что было показано вьше, невозможно и так называемое двустороннее комиссионерство.

Причем оно было бы невозможным именно как двустороннее и в том случае, если бы такая односторонняя новация признавалась допустимой, поскольку тогда бы комиссионер прекращал быть посредником для второго комитента (экономического покупателя) и оставался таковым только в отношениях с экономическим продавцом (первым комитентом).

По данному вопросу А.Ф. Федоров полагал, что комиссионер сразу сделает две операции: продаст товар по отношению к одному комитенту и купит его по отношению к другому, удержав в свою пользу с каждого из комитентов подлежащее комиссионное вознаграждение полностью³³⁶. С этим мнением нельзя согласиться по той причине, что комиссионер должен заключить две сделки купли-продажи, о которых говорит указанный автор, с реальным, а не воображаемым лицом. Если же он заключит две такие реальные сделки со своими комитентами, стороны новируют два обязательства из договора комиссии в два обязательства из договора купли-продажи.

Затронутая проблема является дискуссионной и заслуживает самостоятельного исследования, однако, для целей работы, посвященной посредничеству, можно сделать вывод о том, что двустороннее посредничества комиссионера, будучи представленным в практике иностранных государств, по действующему российскому законодательству вызывает сомнение.

$ 3. Институты, направленные на совершение юридических и фактических действий