Учебный год 22-23 / КНИГИ2б1 / Степанов Д.И. - статьи / ДИС - Проблемы законодательства о юридических лицах

ПРОБЛЕМЫ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА О ЮРИДИЧЕСКИХ ЛИЦАХ

© Д.И. Степанов 2002 г.

Все права защищены.

Опубликовано в Журнале российского права 2002 №10 с.40-51.

В настоящее время мнение, согласно которому юридическое лицо является одним из основных, важнейшим участником гражданского оборота, не нуждается, очевидно, в специальном обосновании. Несмотря на это, среди практикующих юристов зачастую можно обнаружить несколько пренебрежительное отношение к деятельности по созданию и реорганизации юридических лиц. Между тем, в науке гражданского права наблюдается обратная тенденция: стремительно растет число публикаций, посвященных различным аспектам функционирования юридических лиц.

В современном гражданском правопорядке России назрела необходимость в критическом анализе законодательства о юридических лицах с целью его усовершенствования. В этой связи наиболее полезным, эффективным для юриспруденции является изучение отечественной правовой политики в названной сфере, что подразумевает выявление существующих тенденций развития корпоративного права, а, кроме того, поиск новых магистральных направлений в регулировании основополагающих вопросов деятельности юридических лиц. Закономерным итогом подобного подхода в исследуемой области будет выступать анализ и развитие юридической техники права юридических лиц, то есть анализ приемов, методов и правовых конструкций, используемых в нормативных правовых актах.

I.

Система законодательства о юридических лицах не есть хаотично составленное образование, а представляет собой рационально сконструированное единство нормативных правовых актов. Конструирующую роль в системе источников права юридических лиц играет норма п. "о" ст. 71 Конституции Российской Федерации, в силу которой гражданское законодательство относится к ведению Российской Федерации, а потому правовое положение, создание, реорганизация и ликвидация юридических лиц определяются федеральным законодательством.

Ключевую роль в законодательстве о юридических лицах играет, конечно же, Гражданский кодекс Российской Федерации (далее: ГК РФ, Кодекс). Между тем, ГК РФ имеет особое функциональное назначение и занимает специфическое место в гражданском законодательстве, что предопределяет известный уровень абстрактности содержащихся в нем норм. Соответственно, семантический уровень Кодекса находится где-то в промежутке между казуистическим подходом, присущим англо-американскому общему и статутному праву, с одной стороны, и чрезмерной абстракцией, характеризующей традицию гражданско-правовой научной мысли, с другой стороны.¹

Следующим фактором, определяющим высокую обобщенность норм, содержащихся в ГК РФ, является построение Кодекса по пандектной системе. Пандектное начало, заложенное в концепции ГК РФ, предполагает не только выделение так называемой общей части Кодекса, распространяющей действие на все прочие его разделы, но и конструирование каждой главы таким образом, чтобы в начале ее располагались нормы, общие для всей группы отношений, а затем – специфические положения.

Как следствие подобного подхода в ГК РФ применительно к юридическим лицам содержатся неодинаковые по степени детализации нормы. Так, значительная часть норм, содержащихся в части первой ГК РФ, несмотря на то, что они посвящены общим вопросам функционирования юридических лиц, являются нормами прямого действия и не нуждаются в развитии в иных нормативных актах. Среди таковых выделяются нормы, содержащиеся в параграфе 1 главы 4 ГК РФ (основные положения о юридических лицах: определение и классификации юридических лиц, правила определения их наименований и места нахождения, общие вопросы правопреемства, основания ликвидации и проч.). Кроме того, в ГК РФ содержится исчерпывающий набор правил, непосредственно регулирующих деятельность отдельных организационно-правовых форм юридических лиц (нормы о полных и коммандитных товариществах).

Различная интенсивность правового регулирования и степень детализации тех или иных положений, применимых к юридическим лицам, объясняется неравномерным развитием гражданского оборота, невыдержанностью правовой политики на различных ее участках.

Принципиальным в рассматриваемой сфере является положение, в силу которого ГК РФ закрепляет исчерпывающий перечень организационно-правовых форм коммерческих организаций (п.2 ст. 50 ГК РФ), а в отношении некоммерческих организаций используется противоположный принцип, при котором допускается их создание и в иных, не предусмотренных ГК РФ, формах, определяемых прочими федеральными законами (п.3 ст. 50 ГК РФ). Как следствие, общим правилом для коммерческих организаций является наделение их общей правоспособностью, а некоммерческих – специальной.² Вместе с тем, отдельные формулировки Федерального закона «О некоммерческих организациях»³ (в частности, п.2 ст. 4, ст. ст. 8, 10) допускают существование некоммерческих организаций с чрезвычайно широкой правоспособностью, граничащей с общей правоспособностью, поэтому в отношении большего числа некоммерческих организаций правильнее вести речь об ограниченной федеральным законом правоспособности, тем более, что такая позиция согласуется с п.2 ст. 49 ГК РФ. Вместе с тем, понятие специальной правоспособности применимо в отношении унитарных предприятий и других организаций, которым в силу федерального закона предписывается осуществление лишь отдельных видов деятельности.

Зачастую обобщенный характер отдельных норм ГК РФ приводит к негативным результатам. В качестве примеров можно привести ситуацию с оплатой акций АО или вопрос соотношения размера складочного капитала с совокупным размером вкладов в товариществе на вере. Применительно к оплате акций следует указать на содержание п.2 ст. 99 ГК РФ, который предусматривает, что не допускается освобождение акционера от обязанности оплаты акций общества, в том числе освобождение его от этой обязанности путем зачета требований к обществу. Очевидно, цель данной нормы состоит в запрещении неоплаты акций при их размещении, в том числе на принятие к зачету встречных денежных требований, однако уточнение, что такое правило действует лишь при размещении акций, то есть при отчуждении акций их первым владельцам, в действующей редакции ГК РФ и Федерального закона «Об акционерных обществах»⁴ отсутствует, что ставит под сомнение действительность сделок по отчуждению акций на вторичном рынке, то есть не при размещении акций, а при их обращении.⁵ В таком случае можно оспаривать сделки по отчуждению акций, если за них не было предоставлено контрагенту имущество, либо акции, по тем или иным причинам находящиеся на балансе АО, были безвозмездно (для акционеров) распределены среди акционеров за счет средств фонда акционирования либо иных фондов акционерного общества. Аналогичные проблемы связана с оплатой долей в уставном капитале общества с ограниченной ответственностью (ср. п.2 ст. 90 ГК РФ).

В силу п.2 ст. 83 ГК РФ учредительный договор товарищества на вере среди прочих должен содержать сведения о размере и составе складочного капитала товарищества, о совокупном размере вкладов, вносимых вкладчиками. При подобных формулировках вполне возможна ситуация, когда вновь созданное коммандитное товарищество будет иметь оплаченный складочный капитал, составляющий несколько рублей. В то же время, совокупный размер вкладов, вносимых вкладчиками, определенный в учредительном договоре фиксированной суммой или в пропорциональном отношении к складочному капиталу, может составить десятки миллионов рублей. В таком случае, коммандитное товарищество при существующем уровне юридической техники может использоваться как удобное средство для свободного и не лицензируемого сбора денежных средств, привлекательность которого не уменьшается даже от ограничения срока вклада одним финансовым годом (п.3 ст. 85 ГК РФ) и неограниченной ответственностью полных товарищей (п.1 ст. 82 ГК РФ). При нынешней «юридической экономии» Кодекса ограничение по сроку возврата вклада можно вполне легко обойти специальным указанием о порядке выплате вклада в течение непродолжительного периода времени по окончании финансового года с пролонгацией в противном случае отношений вкладчика, а норма о полной ответственности не достигает своей цели, если полными товарищами выступают прочие организации, прикрывающие создателей коммандиты, а не действительные инициаторы создания такого товарищества.

Эта и многие другие проблемы ждут своего скорейшего решения, причем, вероятно, нельзя ограничиться внесением отдельным изменений в ГК РФ, а следует изменить концептуальный подход и включить в ГК РФ отсылку к специальному закону также в отношении коммандитных товариществ (полных товариществ) и издать соответствующий федеральный закон.

Потребность в детальном правовом регулировании частных вопросов создания и функционирования организаций приводит к необходимости принятия специальных федеральных законов, посвященных отдельным организационно-правовым формам. В этом заключается следующий принципиальный момент в построении системы законодательства о юридических лицах: в силу прямых указаний в тексте ГК РФ принимается специальный федеральный закон направленный на диверсификацию правового регулирования.

Содержание подобных законов логично, на первый взгляд, определяется исключительно предметом правового регулирования данного закона и по общему правилу не выходит за рамки конкретной организационно-правовой формы: Федеральный закон «Об акционерных обществах» определяет порядок создания, функционирования, реорганизации и ликвидации только акционерных обществ, Федеральный закон «Об обществах с ограниченной ответственностью»,⁶ – таких обществ, Федеральный закон «О производственных кооперативах»,⁷ – только таких кооперативов, Федеральный закон «О некоммерческих организациях» – существование некоммерческих организаций и т.д. Как будет показано ниже, ограничение сферы действия специального закона лишь конкретной организационно-правовой формой является неоправданным, в связи с чем назрела необходимость в существенном обновлении всех специальных законов.

Таким образом, ГК РФ использует три варианта изложения правовых норм о юридических лицах: общие нормы прямого действия для всех юридических лиц, общие нормы для отдельных организационно-правовых норм с отсылкой к специальному закону и, наконец, конкретные, иногда не совсем проработанные, нормы, непосредственно применяемые в отношении ограниченного числа организаций.

При этом следует помнить, что в соответствии с п.2 ст. 3 ГК РФ специальные законы не должны противоречить ГК РФ, а потому правило lex specialis derogat generali не применимо, если по одному вопросу существуют различные правовые конструкции в ГК РФ и специальном законе, в любом случае приоритет отдается правилам ГК РФ.

Все специальные федеральные законы, посвященные отдельным организационно-правовым формам, по связи с ГК РФ и той роли, которую они играют в построении системы законодательства о юридических лицах, могут быть условно разделены на те, что регулируют деятельность основных форм коммерческих (или некоммерческих) организаций, а также те, что посвящены отдельным разновидностям тех или иных организационно-правовых форм (так, п.2 ст. 1 ФЗ «Об обществах с ограниченной ответственностью» предполагает издание закона, посвященного сельскохозяйственным обществам с ограниченной ответственностью).

Цель издания специальных законов о юридических лицах состоит в построении завершенной и рационально организованной системы законодательства о юридических лицах, а не разрозненной и противоречивой совокупности правовых актов, а потому подобные законы допустимы постольку, поскольку предусматривают лишь особенности отдельных видов организаций в рамках закрепленных ГК РФ организационно-правовых форм коммерческих организаций либо предусматривают разновидности существующих или новые формы некоммерческих организаций.

В то же время недопустимы такие «мутанты», как организации, предусмотренные Федеральным законом от 19 июля 1998 г. «Об особенностях правового положения акционерных обществ работников (народных предприятий)».⁸ Юридические построения, предусматриваемые этим законом, не поддаются никакой критике, а предусмотренная им организационно-правовая форма размывает описанные выше концептуальные устои гражданского законодательства Российской Федерации, так как de facto под видом разновидности акционерного общества вводится принципиально новая форма коммерческой организации, не предусмотренная ГК РФ.

II.

Среди ряда специальных законов, принятие которых предусмотрено ГК РФ,⁹ особое значение для развития и детализации норм Кодекса имеет федеральный закон о регистрации юридических лиц, необходимость принятия которого закрепляется в п.1 ст. 51 ГК РФ. После многолетних попыток принятия указанного закона стремительно и неожиданно был принят Федеральный закон «О государственной регистрации юридических лиц»,¹⁰ который существенно уступает ранее отвергнутым законопроектам посвященным этому вопросу как по содержанию, так и по юридической технике его исполнения.

Названный закон является типичным представителем пакета законодательных актов, направленных на дебюрократизацию экономики и снятие административных барьеров. Однако либеральный закон отнюдь не всегда тождественен хорошему закону, а потому нельзя оставить без внимания множество недостатков указанного нормативного акта, которые во многом затмевают все его достоинства.

В качестве принципиальных замечаний к названному закону следует указать на следующее. Любой правопорядок¹¹ при определении процедуры создания юридического лица сталкивается с необходимостью нормирования специального реестра юридических лиц, а в отношении коммерческих организаций - торгового реестра.¹² При этом по сфере действия различаются общегосударственные, а также локальные или местные реестры, общие и специальные реестры, единые и торговые, реестры юридических лиц и частных предпринимателей (коммерсантов).

В соответствии со ст. 4 закона предусматривается создание государственного реестра юридических лиц, сведения из которого являются общедоступными (ст. 6). Вместе с тем, закон не определяет дифференциации реестра юридических лиц по территориальному признаку, в рамках различных субъектов Российской Федерации. Дважды (п.1 ст. 15 и п.4 ст. 18) закон упоминает об изменении одного реестра юридических лиц на другой, но при этом закон не разрешает вопроса смены одного реестра на другой при реорганизации юридического лица, не определяет, что обязан делать регистрирующий орган при смене места нахождения юридического лица в реестре, в который будет внесено юридическое лицо (п.4 ст. 18). Совершенно не затрагивается проблема смены специального реестра на общий, и наоборот. К примеру, хозяйственные общества с иностранным участием регистрируются не в общем реестре юридических лиц, а в специальном, при выбытии иностранных участников такое общество не подлежит ликвидации как юридическое лицо, хотя при этом существенно изменяется его статус, соответственно, подобное общество должно быть переведено в общий реестр юридических лиц, однако процедуры и сроки такого перевода порядок передачи и хранения документов не разработаны. При неразработанности процедур перевода юридического лица из одного реестра в другой внутри страны, очевидно, не приходится говорить о наличии каких-либо норм, связанных с взаимодействием с реестрами юридических лиц иностранных государств. Отечественное законодательство лишний раз показывает здесь слабый уровень развития, в то время как зарубежные правопорядки существенно продвинулись в этом вопросе, допуская не только перевод юридических лиц из реестра одной страны в другой и forum для инкорпорации,¹³ но также и двойную инкорпорацию, при которой в реестрах двух государств регистрируется два юридические лица, составляющие одну корпорацию.¹⁴

Хотя ГК РФ говорит лишь о специальном законе, посвященном государственной регистрации юридических лиц, в закон следовало включить также положения о государственной регистрации индивидуальных предпринимателей, однако этого не было сделано, так что законодателю теперь надлежит принимать еще один закон, сходный по содержанию. Более того, вскоре будет создан реестр юридических лиц, а для реестра индивидуальных предпринимателей, вероятно, законодательная основа будет создана нескоро.

Либерализм, заложенный в законе, среди прочего, находит свое выражение не только в одноступенчатой процедуре регистрации юридических лиц, при которой юридическое лицо создается одноактным образом с момента внесения в реестр сведений о зарегистрированном лице (ст. 11 закона), но также и в том, что не заявитель, представляющий юридическое лицо, а сам регистрирующий орган осуществляет уведомление все прочие контрольные органы и внебюджетные фонды о состоявшейся регистрации (п.4 ст. 11). При этом закон придерживается модели (ст. 10), свойственной многим развитым корпоративным правопорядкам, согласно которой особые процедуры регистрации устанавливаются лишь для отдельных организационно-правовых форм¹⁵.

Закон фактически лишает регистрирующие органы правовых оснований для отказа в государственной регистрации юридического лица, поскольку согласно п.1 ст. 23 названого закона отказ в государственной регистрации допускается лишь в случае непредставления полного пакета документов, указанных в законе, либо при предоставлении документов в ненадлежащий регистрирующий орган. Как видно, основания для отказа в регистрации чрезвычайно формальны, а потому законом серьезно ограничивается произвол регистрирующих органов.

Из п.1 ст. 23 указанного закона вытекает, что не могут служить основаниями для отказа в государственной регистрации как юридического лица, так и последующих изменений и (или) дополнений в его учредительные документы ни противоречие учредительных документов (изменений / дополнений к ним) закону, ни принятие решения о внесении изменений в учредительные документы некомпетентным органом юридического лица, ни нарушение порядка принятия таких изменений, ни также включение недостоверных сведений в учредительные документы (сведений фактического характера, в отличие от положений, противоречащих законодательству). При этом если три первые группы оснований для отказа в государственной регистрации охватывались в той или иной мере нормой абз.2 п.1 ст. 51 ГК РФ в прежней редакции (несоответствие учредительных документов закону), то последнее из указанных оснований не имело какого-либо законодательного закрепления. Однако в новой редакции ст. 51 ГК РФ исчезли даже такие основания¹⁶.

Таким образом, логика законодателя в данном случае сводится к переложению ответственности за нарушение законодательства при создании юридического лица всецело на него самого (его учредителей и последующих участников), государство самоустраняется от проверки правомерности учреждения юридического лица, но оставляет за собой возможность ликвидировать юридическое лицо в будущем.

Здесь открывается чрезвычайно важная практическая проблема, которая не находит какого-либо решения в названном законе. Если действующему законодательству в качестве самостоятельных оснований принудительной ликвидации юридического лица известны такие случаи, как нарушение действующего законодательства юридическим лицом при осуществлении им своей деятельности, а также грубые нарушения, допущенные при создании юридического лица (п.2 ст. 61 ГК РФ), то законодатель должен недвусмысленно определить соотношение таких требований между собой с тем, чтобы не допускать конкуренции исковых требований. Кроме того, этого требует элементарная справедливость, иначе юридическое лицо, в ликвидации которого было отказано арбитражным судом по одному основанию, может быть ликвидировано по множеству иных оснований.

Представляется, что в данном случае следовало бы установить следующее соотношение рассматриваемых правовых конструкций. Нарушение установленного порядка образования юридического лица и противоречие его учредительных документов могут служить основанием для отказа в государственной регистрации (при создании в форме учреждения вновь, при создании юридического лица в результате реорганизации, изменений в учредительные документы). После государственной регистрации юридического лица неустранимые нарушения законодательства (иных нормативных правовых актов, а не любых правовых актов, как это указано в п.2 ст. 25 закона) могут служить основаниями для его принудительной ликвидации, при этом такое основание должно быть добавлено в Кодекс к основаниям принудительной ликвидации, содержащимися в п.2 ст. 61 ГК РФ.

После государственной регистрации учредительные документы в части, противоречащей законодательству либо содержащей недостоверные фактические сведения, могут быть признаны недействительными по иску любого заинтересованного лица, при этом в целях стабилизации оборота следовало бы закрепить сокращенный срок исковой давности, как это делалось ранее,¹⁷ для обращения с подобным иском в суд, установив, его, к примеру, в шесть месяцев или один год с момента совершения регистрационных действий. При этом следовало бы предусмотреть специальные правила о порядке исчисления начала течения сроков исковой давности для признания недействительными учредительных документов или изменений к ним. Срок исковой давности необходимо начинать исчислять с момента совершения регистрационных действий, зафиксировавших определенное положение, противоречащее закону, либо какие-либо сведения, не соответствующие действительности. Вместе с тем, если при внесении изменений то или иное положение повторяется в учредительных документах без изменения по существу, но лишь изменяется его формулировка или место расположения в учредительных документах, то исчисление срока исковой давности необходимо исчислять не с момента совершения последних по времени регистрационных действий, а с момента, когда такое положение (фактические сведения) было впервые внесено в учредительные документы и зарегистрировано.

Факт наличия в учредительных документах положений, противоречащих действующему законодательству или недостоверных сведений, в том числе неоднократное их включение в учредительные документы, не может являться основанием для принудительной ликвидации юридического лица по причине неоднократного или грубого нарушения закона (п.2 ст. 61 ГК РФ), а только основанием для признания недействительными учредительных документов. Если недействительными признаются учредительные документы не в части, а в целом, это также не должно автоматически влечь принудительную ликвидацию юридического лица, ему должен предоставляться разумный срок, который также следует предусмотреть в законе о государственной регистрации, который обеспечивал бы принятие изменений в учредительные документы путем принятия их в новой редакции и направление их на государственную регистрацию.

Большую практическую проблему, которая также не решена в законе, составляет вопрос о соотношении места нахождения юридического лица и его почтового адреса. В силу п.2 ст. 54 ГК РФ место нахождения юридического лица определяется местом его государственной регистрации, при этом возникает неясность, возможно ли наличие почтового адреса организации, который располагался бы вне пределов территориального образования, являющегося местом нахождения юридического лица. Кроме того, возможен ли почтовый адрес как почтовый ящик в отделении связи или это может быть лишь адрес конкретного офиса, конторы или квартиры? Те же вопросы применимы и в отношении адреса, по которому хранятся документы юридического лица. Вместе с тем, указанные проблемы не были решены в новой редакции п.2 ст. 54 ГК РФ.

Внесение ясности в вопрос точного определения места нахождения юридического лица позволяет однозначно решать вопрос о месте регистрации юридического лица, однако как видно из рассматриваемого закона в нем не только отсутствует однозначное решение названной проблемы, но она лишь усложняется: так, подп. "в" п.1 ст. 5 закона отождествляет место нахождения юридического лица и адрес постоянно действующего исполнительного органа юридического лица, а в других – их разводит (ср. п.1 ст. 15, п.4 ст. 18). Представляется, что отправным моментом в данном случае должно выступать место нахождения исполнительного органа юридического лица и хранения его документов, к этому месту должна производиться привязка соответственно почтового адреса и места государственной регистрации юридического лица (отчасти это и было сделано в новой редакции п.2 ст. 54 ГК РФ). При этом местом нахождения будет выступать административно-территориальное образование, в рамках которого будет производиться государственная регистрация юридического лица.

Кроме того, в подобном законе следовало бы предусмотреть порядок публикации регистрирующими органами сведений о государственной регистрации юридических лиц, правила определения официального печатного издания конкретного регистрирующего органа, нормы об аутентичности экземпляров учредительных документов, сданных в регистрирующий орган, и о приоритете их над другими экземплярами учредительных документов. Необходимо также установить степень обязательности указаний регистрирующих органов при внесении исправлений и дополнений в документы юридического лица (решения, принятые органами юридического лица, а также представленные на рассмотрение учредительные документы или изменения в них).

В качестве технических замечаний к рассматриваемому закону необходимо указать на крайне неудовлетворительный уровень юридической техники и слабый профессиональный язык, что недопустимо в отношении федерального закона, тем более такого значимого закона. В качестве примера можно указать хотя бы на включение в понятие государственного реестра юридических лиц как сведений, содержащихся в нем о создании, реорганизации и ликвидации юридических лиц (п.1 ст. 4), так и соответствующих документов, однако такие документы не входят собственно в реестр, поскольку они образуют систему ведения указанного реестра. В числе сведений, которые включаются в реестр юридических лиц, согласно подп. "д" п.1 ст. 5 закона указывается способ образования юридического лица (создание или реорганизация), при этом забывается, что реорганизация также является способом создания юридического лица, а потому в соответствии с установившимся в законодательстве словоупотреблением следовало вести речь об учреждении вновь организации. Те же замечания применимы к Главе VII закона, озаглавленной как «Государственная регистрация юридического лица в связи с его ликвидацией», однако понятно, что при ликвидации никакой регистрации юридического лица не производится, а происходит регистрация ликвидации юридического лица, что не одно и то же. В законе множество и других небрежностей, которые только предстоит почувствовать правоприменительной практике. Уже в ближайшее время даст о себе знать одно из таких небрежных, с точки зрения техники его исполнения, построений, содержащееся в п.3 ст. 26 указанного закона, в силу которого невыполнение уполномоченным лицом юридического лица требования закона о предоставлении в течение шести месяцев со дня вступления в силу указанного закона сведений, включаемых в государственный реестр, влечет принудительную ликвидацию юридического лица. Дефектность подобного подхода уже была выявлена ранее на практике¹⁸ в связи с приведением учредительных документов акционерных обществ в соответствие с Федеральным законом «Об акционерных обществах», однако негативный опыт ничему не научил законодателя.