Гк России. Проблемы. Теория Практика: Сборник памяти с.А. Хохлова / Отв. Ред. А. Л. Маковский; – м.,Родос, 1998. С. 360

Отвергнув в октябре 1917 года прежнюю правовую систему, законодатель вынужден был в первое время пользоваться «гражданскими законами свергнутых правительств», оговорив их применение непротиворечием «революционной совести и революционному правосознанию»[24]. Теперь трудно судить, насколько соответствовала указанным принципам интересующая нас норма о прощении долга и насколько широко она применялась. Как бы то ни было, но в ГК РСФСР 1922 г норма, подобная содержавшейся в статье 1547 Свода законов гражданских и в статье 165 проекта Гражданского уложения, включена не была. В статье 129 ГК, посвященной прекращению обязательства, указывались такие основания, как исполнение, зачет, совпадение должника и кредитора в одном лице, соглашение сторон, в том числе новация, невозможность исполнения[25]. Однако принятый в годы НЭПа ГК РСФСР достаточно широко допускал частную инициативу в хозяйственной жизни, что привело к возникновению и развитию довольно оживленного частного оборота. В таких условиях стало возможным использование в обороте многих институтов отвергнутого революцией частного права, в том числе и прощения долга. В одной из первых работ, посвященных ГК РСФСР, И.Б. Новицкий, комментируя статью 129, упоминает и о прощении долга среди оснований прекращения обязательств по соглашению сторон «сложение (прощение) долга представляет собой договор, по которому кредитор отказывается от своего права требования без передачи его кому-либо другому»[26].

В дальнейшем ограничение государством «частных начал» гражданского оборота, вытеснение их плановыми – «публичными началами»[27] в деятельности хозяйствующих субъектов привели к тому, что с начала 1930-х годов гражданский оборот в нашей стране при-

Гк России. Проблемы. Теория Практика: Сборник памяти с.А. Хохлова / Отв. Ред. А. Л. Маковский; – м.,Родос, 1998. С. 361

обретает планово-распределительный характер[28]. Это означало, что возникновение (завязка) отношений между организациями и во многом содержание этих отношений определялись не волей сторон, а плановыми актами и заданиями и, следовательно, в этой широчайшей области экономического оборота теряли практическое значение инициатива и самостоятельность субъектов, выходящие за пределы плана[29]. В таких условиях не было никаких оснований для применения института прощения долга. Соответствующий экономический (имущественный) результат достигался через жесткое государственное планирование. Прощение долга могло иметь прямым следствием искажение или недостижение запланированных результатов. Однако доктрина гражданского права как будто бы по-прежнему признавала допустимым этот институт. Так, М.М. Агарков писал о сложении долга как разновидности прекращения обязательства соглашением сторон. При этом соглашение о прекращении обязательства, если кредитором являлась социалистическая организация, допускалось лишь в тех случаях, когда «от этого не страдают план и финансовая дисциплина»[30]. Такого же взгляда придерживались Л.А. Лунц, указывавший, что «прекращение обязательства имеет место, когда стороны соглашаются прекратить обязательственные отношения, освободив должника от исполнения»[31], и 3.И. Шкундин, отмечавший, что «по соглашению сторон кредитор может отказаться от своего требования (прощение долга)»[32]. Мнение о договорной природе прощения долга являлось преобладаю-