III. Понятие юридического лица. Корпорация и учреждение

1

Прежде чем начать изложение своих взглядов о субъекте права, автор одной из лучших :работ о юридиче­ском лице, Салейль предупредил слушателей, которым он читал лекции на эту тему, чтобы они не ожидали от него новой системы или теории юридического лица. «Ничего нет легче, — пишет Салейль,—.как отказаться воспринять идеи других; но сколь бесполезен нередко такой отказ». Задача заключается, указывает Салейль, не «в том, что­бы обязательно создать свою маленькую теорию, представ­ляющую интерес только для любителей, а в том, чтобы, идя широкой дорогой теорий, отображающих жизнь, отобрать и обобщить те идеи, которые соответствуют эпохе, требова­ниям жизни и вскрывают сущность явлений '.

Нельзя не согласиться с этим мнением. Автор этих строк также не ставит перед собой цели создания новой теории юридического лица. Задача заключается в том, чтобы на основе достижений марксистской науки о праве и общих положений материалистической диалектики попытаться рас­крыть содержание понятия юридического лица, определить значение и роль юридических лиц в советском граждан­ском обороте.

¹Saleilles, указ, соч., р. 307.

34

Что касается юридических лиц буржуазного Права, то в настоящей работе преследуются цели скорее методологиче­ского порядка; автор ни в какой мере не претендует на исчерпывающее освещение вопроса. В настоящей главе дается лишь общая характеристика юридического лица и видов юридических лиц, а также выясняются социальная сущность и закономерность развития этого общественного образования в буржуазном¹ государстве.

Юридическое лицо — субъект права. Оно прошло длин­ный путь развития. Процесс его образования своими кор­нями уходит в римское право. Однако юридическое лицо не получило в римском праве значительного развития. Не­смотря на широкое развитие внешней торговли и ростовщи­чества, в основе римского хозяйства, как общества рабо­владельческого, лежало натуральное производство.

Среди исследователей истории развития юридического лица в древнем Риме широко распространено мнение, что понятие юридического лица зародилось; в отношении город­ских общин, имущество которых постепенно было обособ­лено, выделено в самостоятельную единицу, в связи с чем муниципии, как территориальные объединения собственни­ков-рабовладельцев, стали уподобляться субъектам права. По свидетельству Ельяшевича, «для римских юристов муни­ципии не абстрактное единство, а живая совокупность жи­вых людей... муниципии в их представлении — это muni-cipes»; «...в юридическом воззрении римлян община всегда выступает как совокупность живых лиц, ее составляющих» '. Миттейс, который в общем стоит на той точке зрения, что римская общинная корпорация есть совершенно само­стоятельное целое, не связанное какими-либо жизненными нитями со своими членами, однако, также признает, что товарищеская идея (genossenschaftliche Gedanke) не была чужда римскому праву на всех этапах его развития. Дока­зательством этого является трактовка mimera — налогов и обязанностей, лежащих «а муниципии, как обязанностей всех municipes. Связь общины как субъекта права с ее членами Миттейс усматривает также в том, что лесные и луговые угодья общины являются собственностью ее сочле­нов (Gemeindegenossen) как физической совокупности (als physischer Gesamtheit).

¹ Ельяшевич, Юридическое лицо, его происхождение и функции в римском частном праве, СПБ, 1910, стр. 258, 260.

35

Лишь в императорское время, по мнению Миттейса, товарищеская идея полностью исчезла под влиянием формализирующего воздействия римского центрального управ­ления и окончательно утвердилась мысль, что община — это отличный от членов, ее составляющих, субъект права '.

В развитии римского гражданского оборота наступил момент, когда univèrsitas или корпорация стала рассма­триваться как самостоятельное, отличное от членов univèr­sitas единство, уподобляемое физическому лицу — persona (municipium personae vice fungitur). Наступил момент, когда права и обязанности возникли у объединения (корпо­рации) как целого, когда они перестали быть правами и обязанностями участника объединения. «Долг объединению не является долгом отдельным лицам и то, что должно объединение, не должны отдельные лица» ².

Понятие целого, отличного от составляющих его частей, было перенесено и на другие коллективы — союзы римских откупщиков, ремесленные союзы, религиозные общества, похоронные коллегии и т. д. Все эти союзы не достигли той ступени развития, которым характеризуется корпорация нового времени. Хотя имущество союза уже в республикан­ский период и обособилось от личного имущества его чле­нов, однако это обособление имело значение лишь во вну­тренних отношениях союза с его; членами, а не по отноше­нию к третьим лицам. Для третьих существовал не союз как целое, а физические лица, участники союза.

В эпоху принципата за союзами начинают признавать правоспособность, союз уподобляется лицу. Одним из перво­начальных признаков, свидетельствующих о развитии юри­дической личности союзов, явилось усвоение ими процес­суальной правоспособности. Затем за союзами, как тако­выми, стали признавать право собственности на имущество, составленное из взносов членов. Наступает момент, когда изменения в личном составе членов перестают влиять на отношения союза с третьими лицами. Однако полностью союзы не были уравнены в правах с муниципиями. До появления кодификации Юстиниана они не пользовались testamentifactio passiva. Союз для древних юристов не перестает оставаться множественностью. Он трактуется как

¹ Mitteis, Römisches Privatrecht bis auf die Zeit Diokletians, erster Band, 1935, S. 341—345.

² L. 7. § 1. D. 3. 4, перевод И. С. Перетерского.

36

единство лишь вовне, в отношениях с третьими. Союзное имущество — это, однако, не обычная особенность (condominium) объединившихся в союз лиц, а нечто боль­шее, приближающееся к совместной собственности, т. е. собственности общей руки. Для римских союзов характерно «общее обладание, совершенно уклоняющееся от обычного римского condominium'a, но близко подходящее к тем явле­ниям, которые германисты конструировали при помощи сово­купной собственности» (Gesamteigentum)¹. «Товарищеская идея», по мнению Миттейса, гораздо ярче проявляется в союзах, чем в муниципиях. Миттейс утверждает, что в источниках нигде не говорится о том, что имущество союза в такой же мере чуждо его члену, как имущество колонии или муниципии чуждо индивиду, проживающему на терри­тории муниципии или колонии. При роспуске недозволен­ного союза его имущество делилось между членами. Иму­щество союза мыслилось как принадлежащее его сочле­нам ².

Ближе всего к universitas были муниципии и иные терри­ториальные образования. Universitas отлична от коллек­тива, имущество которого — это общая собственность лиц, его составляющих. Universitas не смешивается с совокуп­ностью индивидов, из которых она состоит. По Ульману, universitas может состоять из одного человека. Раб при­надлежит не отдельным гражданам, составляющим муни­ципию, a universitas. Но universitas римлян, как единство во множественности, никогда полностью не отрывалась от индивидов, ее составляющих. Universitas — это и единство и множество. «Этим объясняются тексты,—(говорит Салейль, — которые отличают universitas от ее членов, рассма­триваемых как singuli, отождествляя иногда universitas с последними в той мере, в какой они рассматривались как целостность и коллективность» ³. Поэтому municipes==municipium. Римскому праву было чуждо резкое противопо­ставление universitas индивидам, ее составлявшим: права и обязанности universitas в конечном счете обслуживают интересы реальных пользователей — живых людей ⁴.

¹Ельяшевич, указ, соч., стр. 402.

²Mitteis, указ, соч., S. 345-347.

³ S a l e i 11 e s, указ, соч., р. 89.

⁴ Там же, р. 91. По мнению Суворова, понятия «corpus» и «universitas» не заключают в себе чего-либо фиктивного или вообража­емого. Суворов полагает, что и в римском праве «юридическая лич-

37

Германисты пытались опровергнуть характеристику рим­ской корпорации, данную выше. Гирке, защищая свой излюбленный тезис о коренном различии германского и римского права, утверждал, что римская корпорация — это фингированное лицо, совершенно отличное от индивидов, его составляющих, между тем как средневековые герман­ские союзы (товарищества — Genossenschaften) — объеди­нения, в которых переплетены интересы союзной личности и ее членов таким образом, что права членства не противо­поставляются правам союзной личности. По мнению Гирке, немецкая корпорация — реальное совокупное лицо (reale Gesamtperson); между этим совокупным лицом и физиче­скими лицами существует живое общение и взаимодей­ствие — лично-правовая связь '.

Возвеличенная Гирке немецкая Genossenschaft, трактуе­мая им в качестве идеальной формы общественного обра­зования, является более высокой формой объединения, чем средневековая общность имущества по типу gesamte Hand (en main commune), т, е. собственность общей руки.

Едва ли необходимо доказывать, что собственность общей руки является живым свидетельством сохранения семейно-подворного имущества в рамках территориальной общины, а также коллективных форм обладания цехового и иных видов сословного имущества. Это' так называемая совместная собственность; совместная собственность или собственность общей руки неделима в том смысле, что каждый из ее участников не имеет заранее определенной доли в этой собственности. В германской совместной соб­ственности каждый из участников имеет одинаковое право совместно со (всеми другими участниками на имущество, общей руки. Доля участника может быть исчислена по об­щему правилу только в момент ликвидации совместной собственности.

Несмотря на это, в отличие от корпорации субъектами права совместной собственности остаются ее участники. Следовательно, отсутствуют предпосылки для того, чтобы

ность — это организованный союз граждан и членов коллегии» — см. Суворов, Об юридических лицах по римскому праву, изд. 2-е, 1900, стр. 23.

¹ Gierke, Deutsches Privatrecht, erster Band, 1895, S. 460—461, 479—480.

38

субъектом права считать коллектив, владеющий имуществом по принципу общей руки. Развитие товарного хозяйства и капиталистических отношений разрушает собственность общей руки. Во Франции эта форма собственности исчезла довольно быстро и не нашла своего отражения во фран­цузском гражданском кодексе. В Германии собственность общей руки была модернизирована и введена в граждан­ский кодеке в форме супружеского имущества, отчасти в форме имущества простого товарищества. Genossenschaften же в собственном смысле в новое время выступают в ка­честве торговых товариществ, — начиная с полного товари­щества и кончая акционерным обществом.

В товариществе проявляется единство коллектива как, особого субъекта права и множественность членов, сохра­няющих за собой права, не поглощаемые единством. По мнению Салейля, являющегося восторженным поклонником Genossenschaftstheorie Гирке, товарищество представляет из себя промежуточную фигуру между юридической лично­стью, поглощающей входящие в ее состав индивидуально­сти (таковы, например, с точки зрения Салейля альтруисти­ческие ферейны, т. е. ассоциации, преследующие идеальные цели), и объединением типа gesamte Hand. Салейль счи­тает идеальным такую форму объединения индивидов, в ко­торой общее имущество рассматривалось бы одновременно «как объединенная собственность коллектива и как неде­лимая сособственность по отношению к каждому из членов ассоциации» '. Модернизированными Genossenschaften являются, по мнению сторонников Genossenschaftstheorie, торговые товарищества. Складочный капитал акционерного общества принадлежит этому обществу, наряду с этим каждый акционер имеет право на долю в капитале, соответ­ствующую внесенному им паю.

Для целей настоящего исследования важно подчеркнуть, что такое модернизированное товарищество имеет мало сходных черт со средневековыми братствами, цехами, гер­манской маркой и т. д. То, что германисты и их последова­тели считают в буржуазном обществе Genossenschaft, есть не что иное, как разновидность общественного образова­ния, являющегося субъектом права, т. е. Юридическим лицом.

¹ Sаеillеs, указ, соч,, р. 205.

39

Римские юристы не доработались до понятия юридиче­ского лица. Они уподобляли муниципии, союзы, император­скую казну (фиск) лицу, но отсюда они не делали вывода о том, что существуют два вида лиц — люди и коллектив­ные образования. Universitas трактовалась как лицо, но лицом (persona) по римскому праву являлся только человек.

Лишь в буржуазном обществе понятие юридического лица получило свою законченность и определенность. Ши­рокое развитие коллективных образований в буржуазном обществе тесным образом связано с процессом концентра­ции и централизации капитала, с появлением разнообраз­ных капиталистических объединений. Таковы различные виды торговых товариществ. Буржуазное законодательство в конце концов признало имущественную правоспособность за различного рода политическими, профессиональными, культурными, научными и т. п. обществами, союзами и учреждениями, поскольку эти организации для достижения своих целей становятся участниками гражданского оборота. Юридическим лицом сделалось и само государство, как казна (фиск). В этом своем качестве государство при­равняло себя к прочим участникам гражданского оборота, выступая как частный собственник.

Французский гражданский кодекс, изданный ,в самом начале XIX в., в эпоху свободной конкуренции, не знает фигуры юридического лица. Правда, Торговый кодекс, изданный вскоре после Кодекса Наполеона, признал торго­вые товарищества юридическими лицами. Отсутствие каких-либо упоминаний о юридическом лице в общегражданском законодательстве объясняется боязнью французской бур­жуазии перед организациями рабочего класса и ее нена­вистью ко 1всякого рода феодальным сословно-корпоративным образованиям. Наконец, нельзя не учитывать и влия­ние на создателей кодекса французской просветительной философии и ее индивидуалистических учений о праве и государстве.

Новейшие буржуазные кодексы — германский, швейцар­ский, китайский, итальянский « другие — официально при­знали удовлетворяющие определенным требованиям коллек­тивные образования субъектами права — моральными или юридическими лицами.

40

Чем вызвано признание различных общественных обра­зований, определенным образом организованных коллекти­вов субъектами права?

Ответ на этот вопрос облегчается предыдущим изложе­нием. Если данная выше характеристика соотношения права и экономики, значения волевого момента в праве, понятия субъекта права и субъективного права правильна, то задачу определения понятия юридического лица на три четверти (можно считать решенной.

Выше было установлено, что правосубъектность чело­века не прирожденное его качество, но общественное свой­ство. Юридическая личность — общественное отношение. Выше мы пришли к выводу, что право в объективном смысле, являясь формой выражения производственных от­ношений, регулирует поведение людей, что воля в юриди­ческом смысле имеет своей предпосылкой психологическую волю, что право как выражение этой воли приобретает относительно самостоятельное по отношению к первона­чально реализуемым через нее целям и задачам существо­вание. Право же в субъективном смысле — это принадле­жащая лицу юридическая власть, обеспечивающая опреде­ленное поведение обязанного субъекта и реализующаяся в поведении (деятельности) носителя этой власти. Подчиня­ясь общим условиям производства и обмена, индивид вы­нуждается и к соответствующему поведению. Его способ­ность иметь права и обязанности и возникающее на этой основе субъективное право, т. е. способность к определен­ному поведению, одновременно являющаяся и способно­стью вызывать определенное поведение других лиц, отнюдь не определяется личным произволом индивида, его инди­видуальной волей, но есть лишь проекция воли господ­ствующего класса.

В какой мере эти условия образования субъективного права и его носителя субъекта права — физического ли­ца — пригодны для объяснения того, почему не только люди, но и определенным образом организованные и при­знанные государством коллективы людей обладают субъ­ективными правами и являются субъектами права? В даль­нейшем эти организованные человеческие коллективы мы будем именовать общественными образованиями. К обще­ственным образованиям следует отнести не только союзы и объединения физических лиц, но и так называемые учре­ждения, а в социалистическом государстве и его органы.

41

В буржуазном обществе развитие юридических лиц — хозяйственных союзов, связано с процессом аккумуляции капитала, с универсальностью товарного производства и рыночного обращения. Предпринимательские союзы осу­ществляют общий интерес собственников, объединяемых самим процессом капиталистического развития — конкуренцией, порождающей монополию. Экономические пред­посылки таких объединений, коренящиеся в самих усло­виях капиталистического производства, были охарактери­зованы еще Марксом и Энгельсом. По поводу акционер­ного общества как важнейшей формы концентрации и централизации капитала Маркс писал: «Колоссальное расширение размеров производства и возникновение пред­приятий, которые были невозможны .для отдельного капи­тала». По мнению Маркса, в акционерном обществе проис­ходит превращение действительно функционирующего капиталиста в простого управляющего, распоряжающе­гося чужими капиталами, и собственников капитала в чистых собственников, чистых денежных капиталистов >. В акционерном обществе функция управления процессом производства отделяется от собственности на капитал. «Ка­питалистическое производство, ведущееся акционер­ными обществами, — пишет Энгельс, — это уже вовсе не частное производство, а производство в инте­ресах многих объединившихся лиц» ².

В акционерном обществе в наибольшей степени прояв­ляется то противоречие между общественным характером производства и частной формой присвоения, которое яв­ляется основным противоречием капиталистического обще­ства. Но юридически, т. е. с точки зрения закрепления того поведения, которое обеспечивает порядки, выгодные и угод­ные господствующему классу, акционерные общества, равно как и другие экономические объединения частных собственников средств производства, выражают и закреп­ляют те же частнособственнические интересы, которые те­перь представлены как общие интересы определенным об­разом организованной группы лиц. «Средства производ­ства и само производство по существу своему стали обще­ственными; но они были подчинены форме присвоения, ос­нованной на частном единичном производстве, свойствен­ном тому времени, когда каждый владел своим собствен-

¹ Маркс и Энгельс, Соч., т. XIX, ч. 1, стр. 475.

² Маркс и Энгельс, Соч., т. XVI,1ч. 2, стр. 105.

42

ным (Продуктом и сам выносил его на рынок» '. Этим и объясняется живучесть юридических форм, в частности, акционерной формы объединения частных собственников.

Живучесть юридических институтов, созданных в усло­виях одной экономической формации и нередко исполь­зуемых в другой, экономической формации, является резуль­татом того, что экономика и право вступают на неодинако­вый путь развития. В знаменитом Введении к «К критике политической экономии» Маркс записал: «...Собственно трудный пункт, который надлежит здесь разобрать, заклю­чается в следующем: каким образом производственные отношения, как правовые отношения, вступают в неравное развитие. Следовательно, например, отношение римского частного права (к уголовному и государственному праву это относится меньше) к современному производству» ². Ру­ководствуясь при познании общественных явлений методом восхождения от абстрактного к конкретному, Маркс пришел к выводу, что «...простые категории суть выражения усло­вий, в которых может реализоваться неразвившаяся конкретность, до установления более многостороннего отноше­ния или связи, которые идеально выражаются в более кон­кретной категории, в то время как более развитая конкрет­ность сохраняет эту же категорию как подчиненное отно­шение» ³. Таково, например, владение, которое играет подчиненную роль в условиях развившейся собственности и самостоятельную роль в тот период, когда частная соб­ственность только начинала зарождаться. Деньги историче­ски возникли и существовали раньше капитала, банков, наемного труда и т. д.: «Чистота (абстрактная определен­ность), с которой в древнем мире выступают торговые на­роды — финикийцы, карфагеняне, — дана как раз самим преобладанием земледельческих народов» ⁴. В подтвержде­ние своих выводов о значении абстрактных категорий в не­развившейся конкретности Маркс в качестве примера при­водит и акционерные компании: «...одна из последних форм буржуазного общества, акционерные компании, выступает также и в начале последнего, в виде больших привилегированных и наделенных монополиями торговых компаний» ⁴.

¹ Маркс и Энгельс, Соч., т. XIV, Стр. 273.

²Маркс и Энгельс, Соч., т. XII, ч. 1. стр. 200.

³Там же, стр. 192.

⁴ Там же, стр. 198.

43

Вот почему в своей самой абстрактной форме право ча­стной собственности как владение, пользование и распоря­жение вещью существует уже там, где еще не вполне раз­вились условия, в которых она (частная собственность) мо­жет полностью реализоваться. Но именно в неразвившейся конкретности, в античном мире, в основе которого лежало натуральное производство, частная собственность высту­пает во всей своей чистоте и определенности.

По той же причине и юридическое лицо, будучи абстракт­ным выражением единства поведения организованного че­ловеческого коллектива, зародившись как понятие universitas еще в древнем Риме, было использовано и получило свое полное развитие в буржуазном обществе.

Право в своих самых абстрактных проявлениях выра­жает общие, внешние условия существования данного об­щества. Юридические институты, как и право в целом, в особенности гражданское право, не отражают полностью производственных отношений. Абстрактные, т. е. общие, черты права собственности как владения, пользования и рас­поряжения вещью являются необходимыми и достаточными как для закрепления античных, основанных на рабском труде отношений, так и для закрепления и развития отноше­ний капиталистической эксплоатации. Иное дело, что содер­жание понятий владения, пользования и распоряжения вещью существенно изменилось и в буржуазном обществе весьма далеко от их первоначального натуралистического смысла. Эти абстрактные черты права делают также возмож­ным использование и расцвет акционерной формы, возник­шей на заре развития буржуазного общества, на более позд­них этапах его развития¹.

Общий интерес участников данного коллектива, выра­женный в единой цели, для достижения которой он органи­зован, и определяемая этой целью общая воля участников объективируются в определенной хозяйственной деятельно­сти этого коллектива. В связи с этим организованный кол­лектив выступает в гражданских правоотношениях не как простая сумма отдельных собственников, но как единство, т. ё. как субъект гражданских прав и обязанностей.

¹ Более развернутая попытка объяснения причин использования юри­дических форм, созданных в древнем Риме, в буржуазном обществе предпринята мной в статье— Вопросы собственности в рукописи Маркса «Формы, предшествующие капиталистическому способу производству», «Советское государство и право», 1940, №11.

44

Эти права и обязанности вытекают из общей для Всех участников данного союза деятельности, приобретающей поэтому самостоятельное значение. В качестве юридических лиц в буржуазном обществе выступают не только союзы лиц (корпорации), но и учреждения, преследующие культур­ные, лечебные, благотворительные и иные цели и обслужи­вающие неопределенный круг лиц (больницы, музеи и т. д.). Но и в основе деятельности учреждения как юридического лица лежит обособление определенного вида деятельности людей, объединяемых общей целью.

Сказанное выше относится и к деятельности государства как организации господствующего класса, ибо для выполне­ния своих функций и государство должно иметь соответ­ствующую материальную базу, а поскольку оно существует для поддержания существующих условий производства, оно включается в господствующую систему имущественных отно­шений в качестве юридического лица. Различного рода куль­турные объединения и общества, наконец, рабочие союзы в буржуазно-демократическом государстве являются осо­быми субъектами гражданского права потому, что для дости­жения общих для членов данных объединений целей они обособляют соответствующее имущество и совершают иму­щественные сделки.

Обособление определенной группы людей в целях обеспе­чения и осуществления тех или иных, продиктованных дан­ными общественными условиями интересов должно вылиться в надлежащую организационную форму. Эта организацион­ная форма создает необходимые для данного общественного образования единство и порядок в его деятельности, делает его организацией.

Государство всегда решало и решает вопрос о том, при каких условиях степень обособленности тех или иных об­щих интересов, выражающих общественные, в первую оче­редь производственные, отношения людей, является осно­ванием для признания за тем или иным общественным об­разованием (организацией) возможности быть самостоя­тельным носителем прав и обязанностей.

Разумеется, решающее значение в этом процессе играют интересы господствующего класса. Поэтому бур­жуазное государство, признав на заре своего развития капиталистические объединения (торговые товарищества) юридическими лицами, долго отказывалось признать право­способность за рабочими союзами, за культурными ассо-

45

циациями и иными, преследующими не хозяйственные, а «идеальные» цели, общественными образованиями. Энгельс в письме к Бебелю от 30 декабря 1884 г. отметил, что в из­бирательной программе рабочего класса Англии должно также содержаться требование полной свободы для про­фессиональных союзов (трэд-юнионов) и '«...признание их в качестве юридических лиц со всеми правами послед­них» '.

Таковы общие «сходные положения, от которых надо отправляться при уяснении сущности юридического лица. Юридическое лицо—общественное образование. Основой или «субстратом» его являются люди, находящиеся в опре­деленных отношениях между собой. Будучи субъектом права, юридическое лицо способно формировать и изъявлять волю, составляющую необходимую предпосылку механизма действия права. Эта воля определяется и направляется целью, ради которой создано юридическое лицо. Психологи­ческая воля и в данном случае является той предпосылкой, без которой немыслима юридическая воля общественного образования как объективированной и независимой от от­дельных волений сферы возможного и осуществляемого поведения человеческого коллектива. Единство поведения этой группы людей является следствием общих для них ус­ловий материальной и духовной жизни, определяется общей целью, поставленной перед ним государством, и т. д.

Изложенные выше положения, совпадающие с теорией реальности юридического лица как социального явления, защищаемой многими буржуазными юристами, справедли­вы не только по отношению к союзам лиц (корпорациям), но и пригодны для обоснования юридической личности учреж­дений. Единое понятие юридического лица должно отразить единство общих условий его образования. Для обоснования правильности этого утверждения необходимо в кратких чер­тах ознакомиться с историей развития учреждений и с тео­риями учреждения в буржуазной науке права.

В гражданском законодательстве некоторых капитали­стических стран (например, в германском и швейцарском гражданских кодексах) и в буржуазной теории различают два вида юридических лиц: а) корпорации (союзы лиц) и

¹ Маркс и Энгельс, Соч., т. XXVII, стр. 442.

46

б) учреждения (установления). В литературе, однако, нет единого мнения о критериях разграничения понятий «корпо­рация» и «учреждения». Различными авторами на первый план выдвигается один из следующих критериев:

1. Корпорация — это союз лиц, который существует и действует в интересах этих лиц, непосредственно связанных между собой и корпорацией членскими правами и обязанно­стями; учреждение — общественное образование, действую­щее в интересах пользователей (дестинатаров), не свя­занных непосредственно между собой и учреждением в качестве его членов (больницы, музеи и т. д.).

2. Состав членов корпорации заранее известен и опре­делен, между тем как круг лиц, пользующихся услугами учреждения, является неопределенным (больница обслу­живает больных, которые по выздоровлении уступают свое место другим больным, неопределенным является круг лиц, пользующихся различными культурными, бла­готворительными учреждениями, и т. д.).

3. Основой (субстратом) корпорации являются люди, основа же учреждения — это так называемое целевое имущество, предназначенное для удовлетворения тех це­лей, ради которых учреждение создано.

4. Цель и содержание деятельности корпорации опре­деляются общей волей самих членов корпорации, учреж­дение же организуется по воле лица, стоящего вне учреж­дения, а возможно, уже и переставшего существовать: цель здесь привнесена извне (создание библиотеки, больницы или иного учреждения в силу акта завещательной воли учредителя); поэтому органом, вырабатывающим волю учреждения после его образования, является назначенная либо учредителем, либо органами государственной власти администрация, высшим же органом корпорации считает­ся общее собрание членов или аналогичный ему орган '.

Указывают также, что между корпорацией и учрежде­нием существуют образования переходного типа: имеются учреждения с корпоративным устройством и корпорации, сближающиеся по своему устройству с учреждениями. В качестве примера можно указать на университеты. По­следние в средние века являлись корпорациями, затем в новое время стали учреждениями с корпоративным уст-

'О теориях корпорации и учреждения см. Sа1еilles, указ, соч., р. 116-126, 231-233.

47

ройством. Тип корпоративного учреждения или корпора­ции, близкой по своему устройству к учреждению, возни­кает главным образом из корпораций, преследующих так называемые идеальные, т. е. культурные, научные, воспи­тательные и тому подобные цели, сходные с целями, осуществляемыми учреждениями.

Не все иностранные законодательства знают деление на корпорации и учреждения. Например, оно неизвестно английскому праву. Английское право все юридические лица считает корпорациями.

Понятие учреждения было чуждо римскому праву. Поскольку речь идет о целокупности, выступающей вовне как единство, уподобляемое лицу, римские юристы гово­рят об universitas или corpus. Если кто-либо предназначал имущество для какой-нибудь общеполезной цели, он пере­давал его или физическому лицу или корпорации sub modo. Учреждения в собственном смысле начали разви­ваться в древнем Риме лишь с того момента, когда офи­циальной религией было признано христианство. Христи­анская община постепенно превратилась в учреждение. Произошло это тогда, когда община накопила достаточное количество имущества, предназначенного для рели­гиозных, а затем и нерелигиозных щелей, и это имущество стало рассматриваться как собственность церкви, а цер­ковь — как особое установление, через которое осуще­ствляется божье попечение о верующих на земле. Обособ­ление церкви от ассоциации верующих сделалось воз­можным и по той причине, что в связи с обращением в христианство больших масс людей и превращением христианствa в господствующую религию, непосредственное участие рядовых верующих в управлении делами церкви значительно уменьшилось, а затем и вовсе было сведено на нет. Церковь перестала быть коллегией верующих, она получила вневременное, отчужденное от воли и интересов верующих существование; ее имущество принадлежит не коллективу верующих, но божественной и вечной цели. Сами верующие суть только дестинатары этого имуще­ства. «Институтная идея (т. е. идея учреждения. —С. Б.), — говорят Суворов, — выросла на основе развития церковных учреждений» ¹.

¹ Суворов, Об юридических лицах по римскому праву, изд. 2-е, 1900, стр. 46.

48

Идея учреждения распространяется и на другие, зависящие от церкви благотворительные общественные обра­зования — госпитали, богадельни, приюты, убежища и т. д. Эти организации в своем развитии превращаются в субъек­тов имущественных прав и обязанностей, обладающих са­мостоятельным :по отношению к дестинатарам существова­нием. Сначала имущество этих учреждений считалось либо собственностью Христа, либо собственностью церкви, либо собственностью бедных. В дальнейшем имущество, заве­щанное для благотворительных целей, управляемое специ­ально назначенной завещателем администрацией, становит­ся автономным по отношению к 'церкви, хотя епископы и осуществляют контроль за расходованием этого имуще­ства и над деятельностью благотворительного учреждения¹.

Однако римские юристы не создали теории учрежде­ния. Различные благотворительные общественные обра­зования трактуются ими как universitas, но не personarum a rerum. Была создана персонификация по признаку той цели, для достижения которой выделено имущество. Бед­ные, больные, бесприютные и т. д. рассматривались как personae incertae².

Не создали понятия учреждения и средневековые юри­сты, изучавшие, пропагандировавшие и применявшие рим­ское право. По-прежнему всякое общественное образование трактовалось как universitas.

Канонисты впервые назвали корпорацию лицом; вна­чале наименование лица применялось только по отноше­нию « церкви. У легистов корпорация—это всякое челове­ческое соединение. Имущество легистами не олицетворя­лось. До Савиньи понятие юридического лица совпадало с понятием корпорации. Однако уже канонисты вкладывали в

¹ О развитии понятия учреждения в связи с деятельностью церкви и церковных благотворительных организаций см. Sa l e i 11 es, p. 135—151; Суворов, стр. 30—36, 45, 47.

² В конечном итоге Салейль приходит к выводу, что римское право поздней империи знало настоящие учреждения, действующие под контролем публичного церковного права, хотя само понятие учреждения и не было выработано римскими юристами (указ, соч., р. 151), Суво­ров также считает, что юриспруденция эпохи христианства не оказалась в Силах сконструировать понятие учреждения: ...«она (юриспруденция.— C.B.) решительно оставалась на прежней римской точке зрения, что юридическим субъектом гражданского права, кроме отдельных лиц, может быть только союз людей» (указ, соч., стр. 32—33).

49

понятие корпорации (поскольку речь шла о церковных ор­ганизациях), по выражению Суворова, институтное содер­жание '.

Понятие учреждения не привилось во французском праве. Во Франции юристами было затрачено много уси­лий для того, чтобы создать понятие, адэкватное немецкому понятию Stiftung, »о эти усилия оказались напрасными. То, что во Франции называют établissement d'utilité publique, есть либо признанная общественно-полезной (d'utilité pub­lique) ассоциация, преследующая так называемые идеаль­ные или альтруистические цели, либо) связанная с опреде­ленным материальным субстратом (здание госпиталя, школы, музея и т. д.) организация, могущая быть образо­вана актом воли одного лица (путем пожертвования) в том случае, если она также признается d'utilité publique Государственным советом. Хотя такое решение вопроса и не является последовательным, ибо, как правильно заме­чает Салейль, правосубъектность не воплощается в зда­ниях, однако французское право не знает понятия частного учреждения (Stiftung), образованного за счет пожертвова­ния для достижения постоянно действующей общеполезной цели. В этих случаях приходится удовольствоваться по­жертвованиями и возложениями (libéralités и legs sub modo), не создающими новых субъектов права².

Как уже указывалось выше, английское право также не знает понятия учреждения. Оно довольствуется поня­тием корпорации и понятием trustee, т. е. доверенного упра­вления чужим имуществом. Trustee — это те, кому имуще­ство передается in trust, т. е. в доверенное управление; trustees становятся формальными собственниками этого имущества (trust property), но управляют им исключи­тельно в интересах другого лица, подлинного собственника, именуемого бенефициантом. На правах доверительной соб­ственности осуществляется управление имуществом, пред­назначенным для благотворительных или культурных це­лей, т. е. институт trustee заменяет собой учреждение. По общему правилу trustees не приобретают прав юридиче­ского¹ лица. Для того чтобы принять форму юридического

¹ Суворов, указ, соч., стр. 45; см. также Л. Л. Герваген, Развитие учения о юридическом лице, СПБ, 1888, стр. 18—24.

² Planiol, Traité élémentaire de droit civil, t. I, 1937, p, 1061; см. также Saleilles, указ, соч., p. 117, 128—131.

50

лица, о«и должны быть организованы в форме корпорации '.

Из вышесказанного вытекает, что учреждение выросло из корпорации, что субстратом и учреждения и кор­порации являются люди. И корпорация и учреждение — общественные образования, охватываемые единым поня­тием юридического лица.

В отличие от физического лица необходимой предпо­сылкой (или условием (возникновения юридического лица является сознательная волевая деятельность людей — орга­нов государственной власти, определенной группы или, наконец, одного физического дееспособного лица. Те юридические отношения, которые связывают определенный или неопределенный круг лиц при наличии поставленной ими «ли перед «ими единой щели, общих интересов, (вызы­вающих одинаковое поведение, а стало быть, одинаковые права и обязанности, обособляясь от физических субъектов этих отношений, приобретают новое качество: участником правоотношения является новый субъект права — юриди­ческое лицо. Юридическое лицо является носителем новых субъективных прав, отличных от субъективных орав людей, создавших организацию.

Процесс образования и деятельности юридического лица невозможен вне государственной воли в той или иной форме ее проявления. Но этот процесс немыслим и вне проявления воли определенной группы людей или даже воли одного че­ловека. В этом и заключается отличие юридического лица от общественного класса, как и от всякой иной, независимо от воли людей объективно сложившейся однородной чело­веческой группы, члены которой занимают одинаковую позицию в общественном разделении труда или в иных от­правлениях общественной жизни.

Конечно, юридическое лицо не есть телеологический продукт деятельности людей. Право, субъект права, в част-

¹ О доверенном управлении по англо-американскому праву см. А. В. Венедиктов, Правовая природа государственных предприя­тий, стр. 90—96 и Jenks, The Book of english law, fourth, revised, edition, p. 379. Английское право признает и так называемую едино­личную корпорацию (corporation sole), состоящую не из группы едино­временных членов, но из последовательно сменяющих друг друга едино­личных членов, из которых в каждую данную минуту существует только один; например, каждый епархиальный епископ и каждый насто­ятель прихода представляет единоличную корпорацию (см. § 17 Свода английского гражданского права, под ред. Э. Дженкса, перевод Л. А. Лунца, стр. 22, и Jenks, указ, соч., Юриздат, М., 1940, р. 146—147).

51

ности юридическое лицо, — это социальная реальность, не­обходимый продукт развития общества. Но история делается живыми людьми, жизнь общества немыслима вне воли людей. Вне волевой деятельности немыслимо и право. Та цель, для достижения которой объединяется группа людей или которая ставится перед «ими государством и поэтому обособляется от других целей, (Продиктована общественны­ми условиями и поэтому общественно необходима. Но дости­жение этой цели требует соответствующих волевых усилий людей, их интересы, предопределенные (классовым инте­ресом, общностью условий производства и т. д., должны быть осознаны. Цель, будучи объективно обусловлена, в со­знания людей, которые хотят ее достичь, выступает в каче­стве фактора, определяющего их деятельность. Поэтому не только воля данной группы людей или отдельного человека определяет цель юридического лица, но и сама цель, по­скольку она возникла, определяет и направляет деятель­ность этой воли.

Выше было отмечено, что правила поведения, установленные для членов данного общества, являются не сум­мой и не равнодействующей воль одинаково и с одинаковой степенью сознательности болящих индивидов. В действи­тельности (эти правила поведения—результат объектив­ного осознания общих интересов класса его передовыми представителями. G точки зрения механизма образования норм они — продукт психологической волевой деятельно­сти этих представителей. Поэтому юридические нормы обязывают индивида к тому поведению, (которое объективно обеспечивает господство данного класса, хотя с точки 'Зре­ния отдельного члена этого класса, субъективно, его устре­мления и интересы требуют иного поведения.

Нет необходимости доказывать, что сказанное выше справедливо вдвойне по отношению к членам подавляемого класса. Поскольку интересы господствующего класса отождествляются с интересами всего общества, постольку поведение, предписываемое и дозволяемое члену подчинен­ного класса, с точки зрения юриста имеет то же содержа­ние, что и поведение, предписываемое и дозволяемое про­чим гражданам. Однако, как известно, в (буржуазном об­ществе объем действительных субъективных прав трудя­щегося уже объема субъективных прав буржуа. Объек­тивно представленная субъекту юридическая власть для рабочего есть только юридическая возможность, превра-

52

щаемая в действительность лишь в той мере, в какой это позволяют интересы (господствующего класса, соотношение классовых сил, существующие условия производства и вос­производства материальной жизни.

Оказанное выше mutatis mutandis относится и к юриди­ческому лицу. Далеко не все члены соединения лиц, именуемого корпорацией, в одинаковой мере осознают и пре-дусматривают цель, для достижения которой создается корпорация и вытекающие из этой цели последствия. Лицо, становящееся акционером путем покупки акции, зачастую преследует только одну цель — оно желает вложить в 'цен­ную бумагу свои сбережения; (нередко с уставом и зада­чами акционерного общества новоиспеченный акционер не •знаком, хотя с момента покупки акции он становится чле­ном общества и формально имеет все те права и несет все те обязанности, которые предусмотрены уставом. Чем шире круг лиц, вовлекаемых в корпорацию, чем текучее их со­став, тем слабее становятся связи между членом ее и кор­порацией в целом, тем сильнее обособляется данное обще­ственное образование в качестве особого субъекта права; тем скорее единство поведения данного, все расширяюще­гося и сменяющегося круга лиц, объективируется как сфера субъективных прав постоянного и неизменяемого по своим специальным целям и задачам целого. Однажды образо­вавшееся единство имеет свою логику развития, свое само­стоятельное движение, свое самостоятельное существова­ние. Чем уже круг лиц, составляющих корпорацию, тем сильнее связи между ними и целым, тем яснее те движущие силы, которые создают феномен юридического лица. Тем легче в этих случаях государству отказать в признании правосубъектности за данным соединением лиц.

И все же слагаемые корпорации — люди являются ее членам». Права и обязанности членов корпорации по отношению к ней и друг к другу с юридической точки зрения определяются не посторонней по отношению к ним волей, но их действительной или (предполагаемой волей. Поэтому имеются основания признать именно корпорацию как соединение лиц, образующее по изложенным выше причинам юридическую личность, собственником корпоративного имущества.

Инициатива создания общественного образования, ко­торое смогло бы обеспечить достижение постоянно дей­ствующей общеполезной цели, затрагивающей интересы

53

неопределенного круга лиц, может принадлежать государ­ству в целом, группе физических лиц или одному лицу. Если призванная к жизни в результате этой инициативы организация те может изменить поставленную цель и упо­требить имущество иным, чем предуказано учредителем, образом,—возникает учреждение. Частные учреждения в буржуазном государстве (Stiftungen, fondations), создавае­мые законодательной волей или в силу пожертвования, по общему правилу выполняют функции, в осуществлении ко­торых заинтересовано государство в целом как организа­ция господствующего класса. Деятельность учреждения по призрению бедных, больницы, школы и т. д. перерастает индивидуальную или коллективную волю лица или лиц, учредивших эти организации. Не случайно поэтому в боль­шинстве буржуазных государств учреждения приобретают правоспособность в разрешительном порядке.

Лишь Швейцарский гражданский кодекс допустил сво­бодное образование частных учреждений. Контроль, осу­ществляемый государством над деятельностью учрежде­ний, по мнению буржуазных ученых, находит свое объяс­нение в том, что государство опасается сосредоточения имуществ «мертвой руки» и отставания деятельности учрежде­ния, определяемой раз навсегда застывшей волей учреди­теля, от изменившейся социальной обстановки '.

Во Франции, например, еще в XVIII в., в 1749 г., был из­дан эдикт, направленный против сосредоточения имуществ в распоряжении «мертвой руки», т. е. против сосредоточения в учреждениях иммобильного, находящегося вне оборота имущества. Было разрешено предоставлять имущество для общеполезной цели только уже существующему учрежде­нию. Но и в этом случае предоставление имущества путем завещательного акта было исключено. Более того, требо­валось специальное разрешение (lettre patente) в качестве необходимого условия приобретения имущества уже суще­ствующим учреждением. Новый режим распространил этот принцип и на прочее имущество. В силу ст. 910 Француз­ского гражданского кодекса «распоряжения между живыми или завещательные распоряжения, сделанные в пользу приютов, в пользу бедных какой-либо коммуны или в пользу учреждений, представляющих общественную пользу, могут

¹ См. например, M i с h o u d, La théaris de la personnalité morale. t. I, p. 210—211; Sale il les, p. 232—233.

54

получить действие лишь поскольку они будут утверждены декретом президента республики». Завещательные пожерт­вования недвижимостей независимо от целей, которые пре­следовал завещатель, были запрещены. Французский закон об ассоциациях 1901 г. воспринял принципы эдикта 1749 г.¹ Эти данные, о методах государственного регулирования деятельности учреждений во Франции показывают, на­сколько ревниво государство относится к тому, в какой форме и для каких целей создано данное учреждение. Деятельность учреждения должна быть согласована с обще­государственными интересами и допускается лишь в той мере, ib какой она восполняет осуществление функций, ле­жащих на самом государстве. Это понимают и буржуазные ученые. По словам Салейля, воля учредителя — индиви­дуальна, но цель, на достижение которой направлена эта воля, социальна. Создание учреждения означает выход за пределы индивидуального интереса. Любопытен ход рас­суждения Салейля, который привел его к этому заключе­нию. Если бы признать, рассуждает Салейль, что благотво­рительность должна быть уделом всех и что для выполне­ния этой и других общеполезных функций необходима ассо­циация, то каждый гражданин должен был бы сделаться членом бесконечного количества ассоциаций, преследующих цели призрения бедных, распространения образования среди населения, лечебные цели, научные цели и т. д. Конечно, все граждане путем уплаты налогов становятся участни­ками строительства школ, больниц и т. п., а также расхо­дов, связанных с деятельностью этих учреждений.

Но этого недостаточно. Справедливо возложить часть бремени и на богатых, а для этого существует лишь один

¹ Деятельность благотворительных учреждений абсолютной монархии еще в XVIII в. подверглась сокрушительной критике со стороны физиократа Тюрго. Тюрго считал эти учреждения вредными, во-первых, потому, что бедность они не могут уничтожить; вместо того, чтобы заставить бедняков работать, они лишь порождают паразитизм, во-вторых, потому, что они отстают от жизни, последняя требует изме­нения цели, между тем как эта цель не может быть изменена — учреж­дение окостеневает; в-третьих, потому, что отсутствует орган, который мог бы регулировать расходование имущества учреждения в меру его социальной полезности. В качестве идеолога стремящейся к власти буржуа­зии Тюрго противопоставляет учреждению свободную ассоциацию инди­видов, объединение частных лиц, идущих в ногу с требованиями жизни, свободно творящих и выражающих свою волю в ассоциации. См. Sa Ici lies, p. 248 — 266.

55

путь — образование соответствующего учреждения. Далее Салейль защищает необходимость государственного конт­роля «ад деятельностью учреждения. Контроль, осущест­вляемый государством, должен исправить несовершенную организацию учреждения и приспособить ее, равно как и самую деятельность учреждения, к требованиям жизни. В качестве образца, достойного подражания, может быть взята система регулирования деятельности учреждения в Англии, где благодаря институту commissioners of charités допускается изменение цели и устройства учреждения. На­конец, учреждение, потерявшее свое значение, по мнению Салейля, может быть государством упразднено '.

Те же мысли развивает и Суворов. Лишь государство, давая санкцию на создание учреждения, (призывает его (институт или заведение — по терминологии Суворова) к жизни. Устав заведения поддерживается не волей учреди­теля, но волей (государства. Этим объясняется характер правомочий администраторов заведения: это — правомочия общественные, а не гражданско-правовые. Государство, признавая учреждение, принимает на себя известные га­рантии постоянного достижения поставленной учредителем цели².

По мнению Салейля, учреждение — это дань, которая уплачивается обществу богачом за то, что оно позволило ему сделаться богатым. Государство, утверждает Салейль, заботится лишь о самом необходимом и неотложном. Все остальное предоставлено благородной и разумной инициа­тиве частных лиц ³.

Функции, осуществление которых является необходимым условием сохранения и поддержания развитого буржуаз­ного общества (функции воспитательные, лечебные, функ­ции по призрению бедных и т. д.), выполняются не только государством, но и отдельными частными лицами или их объединениями. Кроме того, эти функции децентрализуются государством, возлагаются на исторически сложившиеся или созданные самим государством общественные образо­вания (например, местные самоуправления — коммуны, му­ниципалитеты, земства и т. д.), которые поэтому также ста­новятся учреждениями, хотя в своем первоначальном виде

¹ Sa lei lies, р. 272—282.

² Суворов, стр. 161—163.

³ Saleilles, p. 41.

56

они могут выступать и выступают в качестве ассоциаций. "По правильному замечанию Суворова, закон имеет для го­родской общины то же значение, что и учредительный акт для администраторов учреждений. Городовое положение не делает, однако, излишней волю городских администраторов, управляющих городским хозяйством.

Административно-территориальные образования в со­временном буржуазном государстве лишь с большой натяж­кой можно считать корпорациями. Хотя при выборности органов местного самоуправления в (буржуазно-демокра­тическом государстве конституирующим элементом его деятельности является воля избирателей, однако самоупра­вляющаяся единица отнюдь не является продуктом воли только избирателей. Она объединяет и обслуживает своей деятельностью не только избирателей, но и всех лиц, жи­вущих на данной территории, включая и недееспособных.

Неопределенность круга лиц, обслуживаемых муници­палитетом, превращает самоуправляющуюся единицу в учреждение с корпоративным устройством. Точнее говоря, самоуправляющаяся единица с точки зрения характери­стики ее юридической личности есть то переходное от кор­порации к учреждению общественное образование, которое, как в фокусе, отражает в себе и корпоративные и институтные черты, что еще раз подтверждает принципиальное единство обоих видов юридических лиц.

Итак, в основе деятельности учреждения лежит не только воля учредителя и администраторов, реализующих эту волю, но и государственная воля, ибо в конечном счете интересы дестинатаров обеспечиваются учреждением в той мере, в какой они не противоречат общегосударственным интересам. Конечно, при отсутствии пользователей стано­вится бесполезным существование учреждения. Но точно так же отпадает необходимость и в государственном учре­ждении в связи с тем, что потребности, для удовлетворения которых оно было образовано, отпали. Но подобно тому, как за государственным учреждением стоит господствую­щий класс, организованный в государство, а не те или иные граждане, обслуживаемые учреждением, за частным учреждением стоят не конкретные пользователи, а бур­жуазное общество в целом.

Это обстоятельство необходимо иметь в виду при ре­шении вопроса о том, кто же стоит за учреждением как соб­ственником имущества, находящегося в управлении адми-

57

нистраторов. С точки зрения некоторых буржуазных иссле­дователей учреждение — это обширная анонимная ассоциа­ция с неопределенным кругом лиц. Эти исследователи вклю­чают только администраторов и пользователей в коллектив, который, будучи признан государством юридической лич­ностью, является собственником имущества учреждения. С точки зрения других само учреждение становится модаль­ностью этого имущества, предназначенного для определен­ной цели; воля учредителя продолжает пребывать в учре­ждении. Наконец, третьи склоняются к тому, что формаль­ными собственниками указанного имущества следует приз­нать администраторов учреждения '.

Необходимо прежде всего решительно отвергнуть тео­рию, считающую, что имущество учреждения принадлежит цели. Неправильность этой точки зрения очевидна. Имущество не может принадлежать целям, которыми пред­определяется человеческая деятельность. Цель не может быть собственником, им могут быть только отдельные люди или общественные образования, за которыми стоят те же люди.

Но тогда нельзя ли считать собственником имущества администрацию учреждения, исходя из того, что именно она распоряжается этим имуществом, управляет им? Однако при ближайшем рассмотрении и эта точка зрения должна быть отвергнута. Администраторы обязаны употребить иму­щество в соответствии с целью. Доверенное управление не создает права собственности администрации на имущество учреждения. Право собственности — это право присвоения вещи своей властью и в своем интересе. Оно предполагает, отношение лица к вещи, как к своей ². Таким правом адми­нистрация учреждения не обладает. Конструкция довери­тельной собственности удобна для практических целей, по-

1. На этой позиции, например, стоит Серман —см. Суворов, стр. 190—193.

²См. отчет о докладе А. В. Венедиктова на тему «Государ­ственная социалистическая собственность и органы управления ею», помещенный в журн. «Советское государство и право» за 1941 г., №. 4, стр. 136, 139, ст. А. В. Венедиктова, Право госу­дарственной социалистической собственности в сб. «Вопросы граждан­ского права», М., изд. Академии наук СССР, 1945, стр. 76—77 и мою статью Вопросы собственности в рукописи Маркса «Формы, предше­ствующие капиталистическому способу производства», «Советское го­сударство и право», 1940, № 11, стр. 39.

58

скольку администрация выступает в роли собственника для третьих лиц, но сущности явления она не вскрывает.

Не может (быть признана правильной и теория должно­стного имущества Гельдера и Биндера, хотя в ней есть доля истины. Эти два автора при всем остроумии их конструк-ции также не дают ответа «а вопрос о том, кто же является собственником должностного имущества. 'Компетенция администраторов, но мнению обоих названных авторов, является должностной, потому что права и обязанности, им принадлежащие, суть должностные права и обязанности, употребляемые не в их интересах, а в интересах обслужи­ваемых администраторами людей '. Биндер расходится с Гельдером только в вопросе о юридической природе аль­труистических ферейнов. Гельдер считает эти ферейны учреждениями и имущество, находящееся в управлении органов ферейна, должностным имуществом. Биндер же полагает, что альтруистические ферейны продолжают оста­ваться союзами лиц со всеми вытекающими отсюда послед­ствиями в отношении правовой судьбы имущества ².

Конструкция должностного имущества, на первый взгляд весьма близкая к раз-витым озыше взглядам на учреждение, как на такое общественное образование, которое воспол­няет деятельность государства в социально-культурной об­ласти, все же не является решением проблемы. Как пра­вильно отметил А. В. Венедиктов, «...для марксистской тео­рии права неприемлемы... попытки отдельных буржуазных ученых раскрыть «сущность» юридического лица путем полного отрыва проблемы управления имуществом юриди­ческого лица от проблемы права собственности на него. Мы имеем в виду теории, признающие подлинным субъек­том права в юридическом лице его администраторов ³.

Но, может быть, более приемлемой является теория, изображающая учреждение корпорацией с неопределенным составом членов и приписывающая этому объединению живых людей как единому целому право собственности на имущество корпорации?

¹ Holder, указ, соч., S. 261, 305 и др.; Binder, указ, соч., S. 132.

² Binder, S. 134—135.

³ A.B. Венедиктов, Государственные юридические лица в СССР, «Советское государство и право», 1940, № 10, стр. 70.

59

Эта теория имеет то достоинство, что она исходит из подлинного субстрата всех общественных образований — живых людей и, как это видно из приведенных выше дан­ных о развитии понятия учреждения, правильнее, чем ос­тальные теории, отображает факты исторической действи­тельности. Однако я корпоративная теория учреждения не может быть принята. Ошибка, допускаемая этой теорией, заключается в том, что неопределенный круг дестинатаров (например, посетителей музея или пациентов больницы) превращается ею в членов корпорации. Между тем, что уже было отмечено выше, понятие членства, в какой-то мере предполагающее изъявление воли лица, связывающего себя с целым членскими правами и обязанностями, непри­менимо к отношениям, складывающимся между пользова­телем и учреждением. Еще труднее обосновать корпора­тивную природу учреждения, преследующую задачу разви­тия науки, оперного искусства и т. д., т. е. непосредственно не предусматривающего какого-либо круга пользователей.

Наконец, — и это едва ли не самое существенное воз­ражение по адресу корпоративной концепции учреждения— эта концепция пытается растворить понятие учреждения в понятии корпорации и тем самым свести к чисто количест­венным изменениям качественно новое явление.

Понятие учреждения выражает более высокую ступень развития юридической личности общественного образова­ния. Если деятельность органов корпорации первоначально определяется действительной или предполагаемой волей ее членов, то деятельность руководителей учреждения, по­лучив первоначальный толчок от воли учредителя, в даль­нейшем определяется общественными потребностями, в конечном счете волей государства. Так называемые аль­труистические корпорации по содержанию своей деятель­ности ближе к учреждениям, чем к корпорациям, пресле­дующим цели извлечения прибыли. Однако с точки зре­ния способа и формы механизма волеобразования альтруи­стическая корпорация принципиально находится в том же положении, что и торговое товарищество, являющееся юридическим лицом. Она есть результат объединения лиц, и от воли лиц, объединившихся в ней, зависит ее дальней­шее существование.

Иначе протекает деятельность учреждения. Первона­чальная воля учредителя, которого возможно уже нет в живых, становится социальным фактом. Учреждение не мо-

60

жет быть прекращено по воле администраторов. Основа­ниями прекращения учреждения, коль скоро его существо­вание санкционировано государством в силу ли особого правительственного акта или в силу закона, допускающего свободное образование учреждения (по швейцарскому праву), являются только либо израсходование тех средств, которые составляют материальную базу деятельности уч­реждения, либо уклонение его от предначертанной основа­телем и одобренной государством цели его существования. В основе деятельности учреждения лежит обеспечение социально-культурных интересов буржуазного общества. Однако имущество учреждения не включается в состав казны — оно не является государственной собственностью, это собственность учреждения, как такового.

Учреждение — это своеобразный орган буржуазного общества, но это еще не государственный орган. В против­ном случае оно перестало бы считаться юридическим соб­ственником (находящегося в его управлении »имущества и последнее превратилось бы в имущество казны.

Учреждение выросло из корпорации; в процессе своего развития оно переросло .корпоративную форму. Для эпохи буржуазного индивидуализма характерно отрицательное отношение к учреждению. Объясняется это тем, что оно (имущество «мертвой руки») использовалось феодальны­ми элементами вразрез с интересами развивающегося ка­питализма. Но коль скоро буржуазное общество допустило под контролем своего государства организованные по воле частных лиц общественные образования, предназначен­ные для удовлетворения общественных потребностей, со­держание этой деятельности приняло публично-правовой характер. Выделение учредителем всего или части своего имущества для какой-либо общеполезной цели коренным образом изменяет юридическую судьбу этого имущества. Однако имущество не передается государству, как тако­вому, или его органу (имеют место и такие случаи, но не о них идет речь), а поступает в .непосредственное управле­ние, во владение, пользование и распоряжение специально для этой цели созданной юридической личности, субстра­том коей является не только определенным образом организованный, постоянно функционирующий коллектив людей — администраторов и служащих, но и все те, кого обслуживает учреждение. (Конечно, необходимо различать администраторов и пользователей. Администраторы, яв-

61

ляющиеся органом учреждения, исполняют волю учреди­теля. Как уже неоднократно подчеркивалось, эта воля кор­ректируется и преобразовывается в процессе деятельности учреждения. Пользователи не являются ни творцами, ли исполнителями этой воли. Учреждение не является корпо­рацией с неопределенным кругом лиц. Но воля учредителя реализуется, а деятельность администраторов возможна лишь в том случае, если те лица, для обслуживания кото­рых учреждение создано, пользуются его услугами и тем самым обеспечивают достижение цели, поставленной учредителем. В итоге возникает организация. Единство по­ведения этого коллектива, обусловленное волей учреди­теля, санкционированной и одобренной государственной волей, и создает особую юридическую личность — учреж­дение. А так как в условиях буржуазного общества субъек­том права собственности могут быть либо физические лица, либо организованные их объединения, либо государство в целом (казна), причем во всех этих случаях речь идет о различных модификациях права частной собственности, необходимо признать собственником имущества, предна­значенного для удовлетворения общественно-полезной цели, именно учреждение, как таковое, т. е. новую юриди­ческую личность, которая возникла в результате охаракте­ризованного выше процесса общественного развития. Уч­реждение (фундация) переросло форму корпорации, но не доросло до государственного органа.

«Истинным» собственником имущества учреждения яв­ляется само учреждение, так же как «истинным» собствен­ником имущества корпорации является корпорация. При­надлежащее администраторам, как органу учреждения, право распоряжения имуществом — это не право распоря­жения, принадлежащее собственнику, а право управления имуществом, принадлежащее органу юридического лица. Конечно, действия органа и в данном случае — это дей­ствия юридического лица.

5

С точки зрения характера и значения своей деятельно­сти не только в теории, но и в законодательстве юридиче­ские лица буржуазного права делятся на: а) публичные и б) частные. Публичными юридическими лицами признаются государство, административно-территориальные образова­ния, некоторые государственные учреждения и так назы-

62

ваемые публично-правовые корпорации (например, адвока­тура). Частными юридическими лицами называют все иные общественные образования — корпорации и учреждения; деятельность которых не поднята до уровня деятельности, имеющей общегосударственное, публично-правовое значе­ние.

Деление юридических лиц «а (публичные и частные с точки зрения гражданско-правовых последствий яв­ляется бесплодным. Понятие юридического лица имеет тео­ретическую и практическую ценность только как граждан­ско-правовое понятие. Нет необходимости подробно обосно­вывать это утверждение, поскольку соответствующую ра­боту в этом направлении уже выполнил А. В. Венедиктов ¹. Для того чтобы не возвращаться более к этому вопросу, уместно добавить лишь следующее,

С точки зрения гражданско-правовой характеристики юридического лица как субъекта имущественных прав и обязанностей наименование его публичным или частным не имеет значения. В тех случаях, когда государство и пуб­личные установления выступают в качестве субъектов иму­щественных прав и обязанностей, они действуют как юри­дические лица гражданского права. Характерно, что бур­жуазные ученые, защищающие деление юридических лиц «а публичные и частные, не находят убедительных до­водов для обоснования полезности и необходимости этого деления с точки зрения (Гражданского права. Так, напри­мер, Мишу, затративший много усилий для того, чтобы до­казать правомерность указанного выше деления, в конечном счете пришел к выводу, что точных критериев отгра­ничения публичных юридических лиц от частных нет. Су­ществует столько промежуточных образований между этими двумя видами, признает Мишу, что и французская и немецкая доктрины до сих пор не выработали по этому во­просу какой-либо определенной точки зрения.

Отличительными привязками публичных юрисдикционных лиц считают: более строгие требования, предъявляемые к условиям действительности сделок, совершаемых ими, спе­цифическое положение органов (органами являются госу­дарственные чиновники, осуществляющие функции власти), наличие у публичных лиц не только имущественных прав,

¹ См. А; В. Венедиктов, Органы управления государственной социалистической собственностью, «Советское государство и право», 1940, № 5—6, стр. 46—51.

63

но и публичных правомочий (права полиции, обложения налогами, предоставление налоговых льгот и т. д.) '.

Правильно, что органы государственной власти обла­дают правомочиями, недоступными юридическим лицам гражданского нрава. Но какое это имеет значение с точки зрения имущественной правосубъектности? Разве только то, что публичные учреждения пользуются некоторыми про­цессуальными и налоговыми преимуществами, но это об­стоятельство не меняет положения дела — публичные лица в имущественном обороте приравнены к прочим юридиче­ским лицам, т. е. являются субъектами гражданского права. Последовательно отвергая признаки, которые некоторыми авторами кладутся в основу разграничения: принуди­тельный характер образования публичных юридических лиц и добровольный характер возникновения частных юридических лиц; участие в публичном юридическом лице всех граждан, в частном — лишь известной группы; публич­ную цель в первом случае в отличие от обусловленной оп­ределенным коллективом и поэтому имеющей частно-пра­вовой характер цели деятельности во втором случае и т. д., Мишу приходит к выводу, что лишь совокупность всех этих признаков, в числе которых решающим является наличие публичной власти у юридического лица публичного права, может послужить основой для соответствующего разграни­чения ².

Совершенно ясно, что все эти признаки или совокуп­ность их не оказывают какого-либо существенного влия­ния на имущественную правоспособность органов буржуаз­ного государства, выполняющих те или иные его функции. Конечно, осуществляя эти функции, государство- в целом или его органы выступают как носители определенных прав и обязанностей, но содержание этих прав и обязанностей относится к сфере государственного и административного, т. е. публичного, права и не связано с понятием юридиче­ского лица гражданского права. (Кроме того, лишь только некоторые облеченные публичной властью органы государ­ства выступают в гражданских правоотношениях как юри­дические лица, в основном же имущественная правоспособ­ность государственных органов концентрируется в едином лице государства, действующего в качестве фиска (см. гл.

¹ Michoud, указ, соч., р. 233—234.

² Там же, р. 237—240.

64

VII). Поэтому, правильно поступают те, кто при определе­нии круга юридических лиц изучают публичные учрежде­ния прежде всего с точки зрения их имущественной право­способности и рассматривают их как публичные юридиче­ские лица лишь постольку, поскольку государство, само­управления и т. д. в силу присущих им функций относятся к сфере публичного, а не частного права.

Характерен, наконец, и тот факт, что классификация юридических лиц на корпорации и учреждения оказалась мало пригодной для публичных юридических лиц ввиду на­личия бесконечного ряда переходных ступеней во внутрен­нем устройстве публичных организаций. Это обстоятельст­во вынужден признать и горячий защитник самобытности юридической личности публичных учреждений — Мишу '.

Подытоживая сказанное о сущности понятия юридиче­ского лица и видах юридических лиц в буржуазном праве, мы приходим к следующим выводам.

Юридическое лицо всегда предполагает определенным образом организованную связь людей. Так называемый имущественный субстрат не является решающим для ха­рактеристики юридического лица, но есть лишь проявление этой связи. Воля юридического лица как организованного коллектива — это не сумма отдельных человеческих воль, но санкционированная государством воля общественного образования, как единого целого. Юридическое лицо не есть просто точка (вменения признаваемой объективным, правом юридической власти за группой людей, связанных единством поставленной ими или перед ними цели. Условием возникновения юридической личности является во­левая деятельность людей, направленная на ее создание. Поэтому юридическое лицо предполагает и в той или иной степени включает в себя юридические отношения как меж­ду составляющими его людьми, так и между ними и це­лым. В силу организации единство прав и обязанностей совокупности людей превращается ,в новое качество — в права и обязанности этой совокупности как самостоятель­ного целого. Целое хотя и отлично от составляющих его частей, но и не оторвано от них.

Волевая деятельность людей проявляется в различных формах и различной степени. Она не охватывает и не

¹ Miсhoud, p. 218-220.

65

Должна охватывать одинаково в равной мере всех, кто причастен к данному общественному образованию. Эта воле­вая деятельность, объективирующая и обеспечивающая общий интерес связанных в единое целое людей, не совпа­дает с волей в психологическом смысле каждого из участ­ников этого целого. Общая цель и общие интересы кристал­лизуют и направляют такое поведение органов юридиче­ского лица, которое зачастую отображает единство цели и интересов независимо от того, осознавались ли они полно­стью или частично участвовавшими тем или иным способом в создании юридического лица людьми.

Для корпорации является характерным то, что ее цель определяется, а первоначальный толчок, вызывающий деятельность ее органов, возникает на основании акта общей воли ее учредителей. Учредители и после образования корпорации находятся во взаимодействии с ней в качестве ее членов. Этот признак является общим для любой кор­порации независимо от того, создана она для обеспечения имущественных или культурных интересов. Учреждение создается актом воли лица (или лиц), предоставляющего определенное имущество для достижения поставленной учредителем какой-либо социально-культурной цели, при­чем на этом по общему правилу и завершается деятель­ность учредителя. Эта цель приобретает самостоятельное значение и становится достоянием неопределенного количества лиц. Содержание деятельности учреждения в конечном счете определяется общественным интересом и направляется волей государства. В дальнейшем как в корпорации, так и в учреждении сама реализация созидающей их воли, т. е. жизнедеятельность юридического лица, пред­полагает и включает в себя новый и бесконечно соверша­ющийся процесс волеобразования, определяемый государ­ственными потребностями и конкретными условиями осу­ществления цели. Но вырабатываемая в деятельности об­щественного образования воля это не только воля органов, т. е. живых людей, но и воля целого, воля организации, признанной государством самостоятельной юридической личностью. Воля органов — это воля юридического лица ⁴ Суворов, разделяющий теорию реальности юридиче­ского лица как общественного образования, считает, однако, логической погрешностью утверждение, что воля орга­нов является волей юридического лица. По мнению Суво­рова, «правильнее было бы в органическом составе юриди-

66

ческого лица различать тех, кто образует волю, чья воля есть воля юридического лица, от органов в тесном и соб­ственном смысле, которые лишь исполняют волю» '. Раз­личение органов, вырабатывающих волю и исполняющих ее, является уместным, но со следующей поправкой: про­цесс исполнения воли органов, ее вырабатывающей, есть одновременно и процесс преобразования, содержания этой воли; выявляется новое содержание воли в соответствии с объективными условиями существования и деятельности юридического лица. Как уже неоднократно подчеркивалось, право интересуется не психологическим (процессом образования воли, а объективным ее выражением, ее результатом или содержанием, получающим объективное и независимое по отношению к изъявителю воли существование и развитие. Это развитие определяется условиями той общественной среды, в которой эта объективированная в поведении людей воля реализуется. Вот почему ю p и д и ч е с к о е лицо — это социальная реальность и воля юридического лица — это именно его воля, хотя психологически она вырабатывается и изъявляется его органами, т. е. ж и в ы м и людьми.

Человеческие понятия являются формами, ступеньками познания объективно, вне нас существующего мира. Науч­ные понятия отображают объективные связи и отношения, существующие в природе и обществе вне непосредственно (чувственно) воспринимающего сознания человека. В этом смысле наши понятия объективны. «Человеческие поня­тия,— говорит Ленин,—субъективны в своей абстрактно­сти, оторванности, но объективны в целом, в процессе, в итоге, в тенденции, в источнике» ². Понятие юридического лица отображает реально существующее социальное яв­ление. Организационное единство, имущественная обособ­ленность, как правило, (самостоятельная ответственность, выступление в гражданских правоотношениях от своего имени, т. е. все признаки, обычно составляющие содержа­ние понятия юридического лица, отражают действительные, объективно существующие связи и отношения общественного образования, как человеческого коллектива, составляющего в силу неоднократно уже охарактеризованных ус-

¹ Суворов, стр. 176.

² Ленин, Философские тетради, стр. 199.

67

ловий его существования единое целое — организацию. Прав А. В. Венедиктов, утверждающий, что «юридическое лицо (реально как определенная правовая форма общественных отношений людей, как форма правовой организации определенного человеческого коллектива» '. Проблема реальности юридического лица всегда явля­лась неразрешимой проблемой для буржуазной науки. Даже сторонники реальности юридического лица, когда дело доходило до конечных выводов, не будучи диалекти­ками и материалистами, отрывали понятие юридического лица от того объективно существующего общественного отношения, которому соответствует это понятие. Например, Салейль, один из горячих поклонников и защитников тео­рии реальности юридического лица, утверждает, что идея правовой личности (personnalité), как юридическая реаль­ность,—это «la conception juridique». Юридическая же реаль­ность, по его мнению, «implique un rapport, qui s'établit entre une réalité extérieure et une conception de l'esprit, une con-î ception intellectuelle et doctrinale¹». Поэтому юридическая личность, по Салейлю, «это совокупность условий, при наличии которых мы рассматривали какое-либо существо внешнего мира... как способное иметь права». (Власть, предоставляемая недееспособному правовому субъекту, надо понимать интеллектуально, как юридически мыслимое отношение. Так же обстоит дело и с реальностью юридической личности. Когда мы говорим о юридическом лице, не следует думать, что юридическая личность это естественный факт — «Le plus j simple analyse nous montre bien vite, que ce n'est çu'une j création de l'esprit, qui dépend de la conception que l'esprit j humain s'est faite du droit» ².

Конечно, вне сознания как волевой деятельности не­возможно формирование и существование права. Но, как видно из предыдущего изложения, это обстоятельство не устраняет объективности права и того реального явления права, которое мы именуем юридическим лицом.

В связи с вопросом о реальности юридического лица не­обходимо еще раз подчеркнуть значение закона, т. е. го­сударственного признания, в образовании юридических лиц. Сторонники теории реальности юридического лица

¹ А. В. Венедиктов, Государственные юридические лица в СССР, «Советское государство и право», 1940, № 10, стр. 70.

² S а 1 е i 11 е s, указ, соч., р. 573—574.

68

считают, что .юридическая личность возникает независимо от государства, что роль государства—чисто полицейская; оно может не допустить к деятельности в качестве юриди­ческого лица то или иное возникшее помимо его участия общественное образование, может признать существование его неприемлемым и опасным с точки зрения публично-правовых интересов. Но не закон создает юридическое лицо, а сама жизнь, т. е. общественные потребности людей. По мнению Гирке, как отдельный человек, так и союзная личность субъекты права не потому, что таковыми их создало право, а потому, что право признало их '. Тех же взглядов придерживается и другой сторонник реальности юридического лица —. Мишу: «... роль государства в возникновении моральной личности, — пишет он, — заключается не в том, чтобы творить, но признавать ее и, выполняя эту задачу, оставаться органом права»².

Природе вещей, по словам Мишу, соответствует не разрешительный, а явочный порядок возникновения юри­дических лиц³. Салейль полагает, что юридическое лицо возникает и существует вне, воздействия закона ⁴.

В борьбе с теорией фикции защитники реальности юри­дического лица переходят в другую крайность. Отрицание творческой роли государства в формировании юридического субъекта является ошибкой реалистической теории. Эта ошибка хорошо вскрывается в следующем рассуждении Мишу. Возникновение физических лиц, по его мнению, не зависит от воли государства. Правосубъектность граж­дан— это возникший без участия государства феномен. Юридические же лица создаются лицами, уже подчинен­ными праву. Поэтому государство играет некоторую роль в определении условий, форм организации, условий ликви­дации и взаимоотношений членов юридических лиц ⁵.

Ошибка Мишу очевидна. То обстоятельство, что рож­дение ребенка или достижение им совершеннолетия не со­провождается особыми актами со стороны государства о присвоении ему правоспособности в первом случае и дееспособности во втором, ни в коей мере не умаляет

¹ Gierke, указ, соч., S. 471.

² Michoud, I, p. 125.

³ Там же, р. 126.

⁴ Sa lei 11 es, р. 624.

⁵ Michoud, p. 122—123.

69

роли и значения государственной воли в процессе образо­вания «юридического субъекта. В законе указано, что гражданская правоспособность возникает со дня рождения, что равная правоспособность признается за всеми независимо от пола, национальности, вероисповедания и т. д. Из этого не следует, что юридический субъект есть только результат правотворчества государства. Такой вывод в своем логи­ческом развитии приводит к олицетворению цели, живот­ных, вещей и т. д., т. е. к фикционализму, к фетишизации права.

В действительности же государство, являясь продуктом общественных отношений на известной ступени их разви­тия, выделившись в особую силу (особая форма движения по Энгельсу), вместе с тем выступает в качестве необходи­мого условия существования воспроизводства и развития этих отношений. Отсюда и роль закона, как выражения воли господствующего класса. Государство признает юри­дическими субъектами тех, кто в силу данных общественно-экономических условий (могут и должны быть таковыми. Однако без законодательной санкции, вне 'Государственной воли нельзя быть субъектом права. Та мера поведения, ко­торая закреплена за отдельным человеком или обществен­ным образованием, является субъективным правом или обя­занностью потому, что эта мера санкционирована общего­сударственной волей.

Закон, будучи выражением общих условий развития ре­гулируемых им отношений, может вызвать к жизни и вы­зывает явления и отношения, либо существовавшие ранее в зародыше, либо, хотя и вовсе не существовавшие, но воз­можность существования которых заложена в развитии этих отношений. В этом, в частности, состоит так называе­мое обратное воздействие права на экономику. Наконец, необходимо учесть относительную самостоятельность юри­дической надстройки. Например, по французскому законо­дательству полное товарищество является юридическим лицом, хотя зa его долги товарищи несут солидарную от­ветственность. Германское законодательство отказывается признать юридическую личность за полным товариществом, хотя и устанавливает, что по долгам товарищества при его ликвидации по несостоятельности взыскание должно быть обращено прежде всего на складочный капитал товарищества.

70

Относительной самостоятельностью правовой надстрой­ки объясняется и различный порядок возникновения юри­дических лиц в различных странах. Переход от разреши­тельного порядка к явочному порядку вовсе не означает, что юридические лица возникают и существуют независимо от государства. Этот переход свидетельствует лишь о том, что изменившиеся общественные условия позволяют изме­нить форму государственного признания юридической лич­ности за теми или иными общественными образованиями. Например, переход к явочному порядку по общему пра­вилу связан с ростом капиталистических объединений, с демократизацией общественного устройства, появлением профессиональных союзов, развитием партий, различного рода культурных ассоциаций и т. д.