Учебный год 22-23 / Дополнительная литература для чтения / Убытки / С. Будылин - Причинная связь

Вестник экономического правосудия Российской Федерации № 1/2020

Дело о напуганной собаке: непредвидимый ущерб при умышленном деликте

Дело Isham v. Estate of Dow26 от 1898 г. по-прежнему актуально в части умышленных деликтов.

Ответчик намеренно выстрелил в чужую собаку, которая мирно отдыхала около дома своего хозяина, но немного промахнулся. Напуганная собака бросилась в дом, где сшибла с ног жену хозяина, травмировав ее. Жена предъявила иск стрелку.

Ответчик, в частности, ссылался на то, что он никак не мог предвидеть подобного поворота событий, а потому его действия не являются непосредственной причиной (proximate cause) травмы. Суд, однако, указал, что если действия по причинению вреда (в данном случае вреда имуществу, т.е. собаке) были злонамеренными (wanton), то делинквент отвечает за все их последствия, какими бы отдаленными они ни были. Обоснование: такие действия имеют квазиуголовный характер, а потому право неопровержимо презюмирует, что ответчик предвидел данные последствия и желал их наступления. Решение было вынесено в пользу истицы.

По словам суда, в подобных обстоятельствах право признает действия ответчика непосредственной причиной травмы, независимо от того, была ли эта травма предвидимой, коль скоро установлено наличие фактической причинно-следственной связи (непрерывной цепочки связанных событий от выстрела до травмы). Иначе говоря, поведение собаки не признается сторонней причиной, освобождающей стрелка от ответственности перед потерпевшей.

По сути, суд возлагает ответственность за ущерб на правонарушителя в качестве санкции за его квазиуголовное поведение, формулируя, однако, свой вывод в терминах причинно-следственной связи.

Судя по тексту решения, то же правило (делинквент отвечает за весь фактически причиненный им ущерб, независимо от его предвидимости) суд готов применять и в случае совершения действий, признанных судом неосторожными. Но, как будет обсуждаться далее, в отношении неосторожного причинения вреда это жесткое правило в течение следующего века было ослаблено27.

Дело о взрыве на вокзале: непосредственная причина и предвидимость

В классическом американском деле Palsgraf v. Long Island Railroad Co.28 от 1928 г., которое обсуждается в любом американском учебнике деликтного права, фабула была следующая.

Сотрудники железной дороги пытались помочь опаздывающему пассажиру сесть в отходящий и уже движущийся поезд. В результате их действий пассажир запрыгнул в поезд, но уронил на рельсы завернутый в газету пакет, который он нес

26См.: Isham v. Estate of Dow, 70 Vt. 588 (Vt. 1898).

27См.: Marshall D., Weissbrodt D. The Common Law Process of Torts. Cincinnati, 2003. P. 152.

28См.: Palsgraf v. Long Island Railroad Co., 248 N.Y. 339, 162 N.E. 99 (N.Y. 1928).

130

Свободная трибуна

с собой. Как оказалось, в пакете было взрывчатое вещество (согласно материалам дела, фейерверк). Пакет взорвался. То ли от взрывной волны, то ли от толчка со стороны запаниковавших пассажиров (из судебного акта это не ясно), на другом конце платформы упали массивные вокзальные весы. Упали они прямо на истицу, причинив ей травму. Она предъявила железнодорожной компании иск о неосторожном причинении вреда (negligence). Помимо прочего, возникает вопрос: а действительно ли ущерб причинен истице действиями работников железнодорожной компании, подсаживавших в поезд владельца фейерверка?

Суд присяжных разрешил спор в пользу истицы, решение было поддержано в апелляции. Дело дошло до Высшего суда штата Нью-Йорк (New York Court of Appeals), который пересмотрел дело в пользу компании-ответчика.

Решение от имени большинства судей было написано знаменитым судьей Б. Кардозо (Cardozo). Большинство решило, что вопросы причинности в этом деле роли не играют.

По праву штата Нью-Йорк иск о неосторожном причинении вреда может быть удовлетворен лишь в случае, когда истец нарушил имеющуюся у него обязанность (duty) заботиться о том, чтобы не причинить вреда ответчику. (Элементы состава деликта «неосторожность» в Нью-Йорке примерно такие же, как и в Англии; см. выше.)

В данном случае, по мнению судьи Кардозо, «ничто в ситуации не подсказывало даже самому осмотрительному уму, что завернутый в газету пакет может посеять разрушение на станции». А раз у работников компании не было оснований полагать, что упавший пакет может причинить вред истице, то у них не было и обязанности заботиться о ее здоровье, когда они подсаживали опаздывающего пассажира. Следовательно, по отношению к истице не было и правонарушения (wrong) со стороны работников, т.е. не было деликта.

Поскольку вопрос наличия или отсутствия в конкретной ситуации обязанности проявлять заботливость является вопросом права, а не вопросом факта, Апелляционный суд пересмотрел решения нижестоящих судов в этом деле.

Таким образом, большинство разрешило спор, исходя из непредвидимости ущерба, но не через понятие причинно-следственной связи, а через понятие обязанности проявлять заботливость. В континентально-европейской фразеологии этому подходу, по-видимому, соответствовал бы тезис об отсутствии вины ответчика в травме истицы.

Судья У. Эндрюс (Andrews) от имени меньшинства судей выступил с особым мнением, которое также считается весьма авторитетным и цитируется не реже мнения большинства. В нем излагается теория непосредственной причины (proximate cause), нашедшая широкое распространение в США. По мнению меньшинства, дело подлежало разрешению на основании именно этой теории.

По словам судьи Эндрюса, если действия ответчика угрожают безопасности других лиц, то ответчик несет ответственность за любые последствия, непосредствен-

131

Вестник экономического правосудия Российской Федерации № 1/2020

но (proximately) с ними связанные. В том числе в отношении таких лиц, которые обычно считались бы находящимися за пределами радиуса опасности. Но что же означает загадочный термин «непосредственно»?

«Под словом «непосредственный» мы подразумеваем, что для удобства, из соображений публичного порядка, из общего чувства справедливости право произвольным образом отказывается от прослеживания цепочки событий далее определенного пункта. Это не логика. Эта практическая политика», — поясняет судья Эндрюс.

Но, конечно, право прерывает эту цепочку не вполне произвольным образом. Далее судья приводит некоторые факторы, которые, по его мнению, следует применять для определения того, является ли причина непосредственной.

«Непосредственная причина [proximate cause]... это как минимум нечто, без чего событие не произошло бы. Суд должен задаться вопросом, существовала ли естественная и непрерывная последовательность между причиной и следствием. Была ли первая существенным фактором в создании последнего? Была ли прямая связь между ними, без слишком большого числа промежуточных [intervening] причин? Не было ли влияние причины на результат слишком ослабленным? Вероятно ли, по обычному человеческому суждению, что данная причина приведет к данному результату? Иначе говоря, если проявить разумную предусмотрительность, можно ли было предвидеть [foresee] этот результат? Не был ли результат слишком отдаленным от причины (здесь мы рассматриваем отдаленность во времени и пространстве)? <...> ведь чем больше отдаленность во времени и пространстве, тем вернее вмешиваются другие причины, влияя на результат», — пишет судья Эндрюс.

Может показаться, что применительно к рассматриваемому делу следует заключить: исходя из вышесказанного, действия работников компании не были непосредственной причиной травмы истицы. Однако судья Эндрюс приходит к противоположному выводу. Точнее говоря, он не видит оснований пересматривать решение нижестоящего суда по этому вопросу. Ведь вопрос о наличии причинноследственной связи — это вопрос факта, разрешаемый судьей или присяжными в первой инстанции. Вышестоящие суды в Америке (как и в Англии) рассматривают, как правило, лишь вопросы права. Разрешенный в первой инстанции вопрос факта может быть пересмотрен вышестоящим судом лишь в редчайших случаях, когда ошибка нижестоящего суда очевидна. В данном случае, по мнению меньшинства, этого не было, так что решения нижестоящих судов следовало оставить в силе.

Таким образом, в этом деле были сформулированы (хотя и в особом мнении) классические факторы для определения непосредственной причины (proximate cause), в том числе предвидимость ущерба (foreseeability). Эти тезисы затем часто использовались судами различных штатов.

Судья Эндрюс подчеркнул, что понятие непосредственной причины не определено с математической точностью: причина признается или не признается непосредственной более или менее произвольно, исходя из соображений публичного порядка и справедливости. Иными словами, ответственность причинителя вреда ограничивается судом по политико-правовым соображениям.

132

Свободная трибуна

Дело о двух охотниках: альтернативная причинность

Это дело было рассмотрено Верховным судом Калифорнии в 1948 г.29

Егерь сопровождал двух охотников на охоте за перепелами. Перепелка взлетела над головой егеря, и оба охотника одновременно выстрелили. Одна дробина попала егерю в глаз, другая — в губу. Егерь предъявил иск обоим охотникам. Суд первой инстанции признал, что каждый из охотников действовал неосторожно, и взыскал с них убытки солидарно.

Дело дошло до Верховного суда штата. Как заявил каждый из охотников, не было доказано, что именно его выстрел стал причиной ранения. А поскольку причинноследственная связь не установлена, иск к каждому из охотников следует отклонить.

ВС не поддержал позицию ответчиков. Он отметил, что, по заключению нижестоящего суда, неосторожность обоих охотников стала причиной ранения. А значит, решение о солидарном взыскании убытков было правильным. Ведь иной подход означал бы освобождение обоих охотников от ответственности, несмотря на проявленную ими неосторожность и причиненный вред. Каждый из охотников может доказывать, что это другой охотник подстрелил егеря, и если докажет, то будет освобожден от ответственности. Но возлагать на егеря бремя доказывания того, кто именно из охотников в него попал, было бы несправедливо: егерь этого явно доказать не сможет. Решение нижестоящего суда в пользу истца было оставлено в силе.

По сути, суд модифицирует само понятие причины, признавая, что два отдельных события могут быть признаны единой причиной ущерба, хотя в физическом плане связь с ущербом имеет лишь одно из них.

Подчеркну, что этот вывод суд основывает не на каком-либо формальном определении причины, а на политико-правовых соображениях, исходя из нежелательности ситуации, когда раненый егерь остается без компенсации, хотя оба охотника действовали неосторожно. Именно для избежания подобной несправедливости суд возложил на охотников солидарную ответственность, сформулировав правило в терминах причинно-следственной связи.

Доктрина, позволяющая в случае неопределенности возложить ответственность сразу на нескольких ответчиков, т.е. снимающая с истца бремя доказывания того, кто именно из них причинил вред, именуется альтернативной ответственностью (alternative liability) или, в терминах причинно-следственной связи, альтернативной причинностью (alternative causation)30.

Дело о пылающей крысе: требуется предвидимость в общем, а не в деталях

Это дело было рассмотрено Верховным судом Миссисипи в 1949 г.31

29См.: Summers v. Tice, 33 Cal. 2d 80 (1948).

30См., напр.: California Civil Jury Instructions (CACI). § 434. Alternative Causation. URL: https://www.justia. com/trials-litigation/docs/caci/400/434.html.

31См.: United Novelty Co. v. Daniels, 42 So. 2d 395 (Miss. 1949).

133

Вестник экономического правосудия Российской Федерации № 1/2020

Работник компании чистил музыкальный автомат (играющий музыку при опускании в него монет) при помощи бензина, а в этом автомате жила крыса. Промокнув в льющемся на нее бензине, крыса выскочила из автомата. Она попыталась спрятаться под находящимся в той же комнате газовым обогревателем, работающим на открытом огне. Там ее шерсть вспыхнула. В ужасе пылающая крыса бросилась в свое прежнее убежище, т.е. в музыкальный автомат. Наполненный бензиновыми парами автомат взорвался. Работник скончался от ожогов.

Его родственники предъявили иск компании, обвиняя ее в неосторожном причинении смерти работнику. Присяжные вынесли вердикт в пользу истцов. Дело дошло до Верховного суда штата.

Из очень краткого судебного акта ВС не совсем понятно, были ли эти необычные обстоятельства установлены нижестоящим судом как факт (и если были, то на основании каких доказательств). По-видимому, описанную теорию выдвигали истцы, а компания возражала, помимо прочего, в том смысле, что она не могла предвидеть подобного развития событий.

ВС штата указывает, что даже если всё происходило именно таким образом, это не снимает ответственности с компании. По словам суда, неосторожность работодателя явствует уже из самого сочетания бензина и открытого огня.

Как более подробно пояснил ВС штата в одном из последующих дел, была ли неосторожность ответчика непосредственной причиной (proximate cause) ущерба, зависит от того, должен ли он был разумным образом предвидеть возможность наступления некоего ущерба, необязательно именно того, который на самом деле наступил, и именно таким образом, которым он наступил32. Конкретный «детонирующий агент» — в данном случае крыса — несуществен; он, по словам суда, разве что иллюстрирует сферу предвидимости (range of foreseeability).

Суд также отклонил аргумент компании, что она вообще-то не разрешала работникам чистить автоматы бензином. Суд счел, что компания обязана была предвидеть и возможность неподчинения работников, а потому принять более действенные меры безопасности.

Решение было принято в пользу истцов.

Дело об уплывшем судне: не только предвидимость

Во время ледохода на реке ненадежно закрепленное судно оторвало от причала.

Врезультате оно столкнулось еще с одним судном и тоже сорвало его со швартовых. Второе судно столкнулось с мостом, и мост рухнул. Образовался ледяной затор. Он повлек наводнение, причинившее значительный ущерб прилежащей к реке недвижимости. Кроме того, затор прервал на два месяца сообщение по реке.

Витоге потерпели убытки владельцы судов, осуществлявших речные перевозки.

134

Свободная трибуна

Спрашивается, какие из перечисленных видов ущерба должен возместить владелец первого судна?33

Трудно поверить, но это не выдуманный для иллюстративных целей казус, а вполне реальное дело (точнее, два связанных дела) из американской судебной практики 1960-х гг. Дело дошло до довольно высокого уровня, а именно до Апелляционного суда США по Второму округу34. Помимо судовладельца, речь в деле шла об ответственности городских властей, так как их работники не подняли вовремя разводной мост, что предотвратило бы затор. (Можно предположить, что именно «глубокие карманы» одного из ответчиков привлекли в дело столь многочисленных истцов.)

Обсудив прецеденты, включая обсуждавшиеся выше английское «Дело о сгоревшем причале» (Wagon Mound) и американское «Дело о взрыве на вокзале» (Palsgraf), большинство судей отказались применить критерий предвидимости для определения того, какие из убытков подлежат возмещению. По мнению большинства, подлежат возмещению все прямые (direct) убытки при условии, однако, что связь между действиями ответчика и убытками истца не является слишком тонкой (too tenuous). В качестве примера такой слишком тонкой связи большинство приводит гипотетический казус, в котором больной умер из-за того, что врач не смог приехать к нему из-за злосчастного разрушенного моста.

В итоге суд пришел к выводу, что судовладелец и город отвечают за весь ущерб вплоть до ущерба от наводнения, но убытки перевозчиков являются слишком отдаленным последствием их действий и возмещению не подлежат.

Конечно, это проведение границы между прямыми и отдаленными последствиями выглядит в значительной степени произвольным, но, как сказано в судебном акте, «в какой-то момент достигается точка, за которой суды признают связь слишком неуловимой». Отметим, что критерий предвидимости вряд ли мог бы помочь в нахождении этой точки: ведь если наводнение из-за ледяного затора является предвидимым, то, по-видимому, ровно в той же степени является предвидимым и прекращение судоходства по реке из-за того же ледяного затора.

Судья Мур (Moore), выступивший с особым мнением, отметил, что подход большинства судей фактически оставляет вопрос об ограничении ответственности за ущерб на ничем не стесненное усмотрение судьи, не давая ему никаких реальных ориентиров для решения вопроса. Между тем именно отвергнутый большинством критерий предвидимости является совершенно естественным и логичным. По словам знаменитого судьи Л. Хэнда, слишком сурово «признавать человека ответственным за то, против чего он не мог принять меры предосторожности, поскольку человеческое предвидение не распространяется столь далеко»35.

33См.: Sweet J., Schneier M.M. Legal Aspects of Architecture, Engineering and the Construction Process. 8th ed. Boston, 2009. P. 61.

34См.: In re Kinsman Transit Co., 338 F. 2d 708 (2nd Cir. 1964); Kinsman Transit Co. v. City of Buffalo, 388 F. 2d 821 (2nd Cir. 1968).

35См.: Sinram v. Pennsylvania R. Co., 61 F. 2d 767, 770 (2nd Cir. 1932).

135

Вестник экономического правосудия Российской Федерации № 1/2020

В связи с этим судья-диссидент был склонен освободить ответчиков также и от ответственности за убытки от наводнения (по его мнению, непредвидимые).

4.3. А что думают правоведы?

Положения прецедентного права различных штатов США близки между собой, но в деталях могут отличаться. В обобщенном и систематизированном виде они сформулированы в серии Сводов права, подготовленных Американским институтом права (American Law Institute, ALI). Что касается деликтов, то в настоящее время актуальным является второе издание Свода деликтного права (Restatement of the Law of Torts)36, но существуют также отдельные выпуски третьего издания по отдельным вопросам деликтного права, например об ответственности за физический и эмоциональный вред37 или о распределении ответственности38. В отношении договоров применяется второе издание Свода договорного права (Restatement of the Law of Contracts)39.

Позиция Свода договорного права

В Своде договорного права не обсуждаются какие-либо специальные разновидности причинности, которые могли бы повлечь коррекцию объема ответственности нарушителя договора. Проблема ограничения ответственности нарушителя договора в связи с непредвидимостью убытков осознана именно как проблема ограничения ответственности и разрешена с использованием соответствующей терминологии. В Своде имеется статья «Непредвидимость и связанные с ней ограничения на убытки»40, в которой написано, что убытки не возмещаются, если нарушитель договора не имел причины их предвидеть в качестве вероятного результата своего нарушения. Далее поясняется, что убытки могут быть предвидимыми, если они вытекают из нарушения либо (1) в силу обычного хода событий, либо (2) в силу особых обстоятельств, известных нарушителю.

Иначе говоря, в Своде воспроизводится английское правило об отдаленности убытков (Hadley), с тем лишь отличием, что авторы Свода не стесняются использовать для этих целей термин «предвидимость» (foreseeability).

Далее в статье Свода говорится, что суд может (надо понимать, на дискреционной основе) ограничить ответственность нарушителя даже за предвидимые убытки, если сочтет, что этого требуют соображения справедливости (для избежания непропорционально высокой компенсации). Например, суд может исключить возмещение упущенной выгоды или ограничить взыскание лишь фактическими расходами, понесенными стороной, полагавшейся на договор, если требуемая стороной компенсация непропорционально высока по сравнению с уплаченной ею ценой.

36Restatement (Second) of Torts. ALI, 1965–1979.

37Restatement (Third) of Torts: Liability for Physical and Emotional Harm. ALI, 2010.

38Restatement (Third) of Torts: Apportionment of Liability. ALI, 2000.

39Restatement (Second) of Contracts. ALI, 1981.

40Ibid. § 351.

136

Свободная трибуна

Авторы отмечают, что суды порой налагают подобные ограничения завуалированным образом, выдумывая для конкретного кейса некие повышенные требования в части предвидимости или определенности убытков. Однако авторы предпочитают честно сформулировать правило в виде дискреционного ограничения на убытки, осуществляемого в интересах справедливости (justice)41.

Что касается предвидимости, то в комментариях авторы Свода указывают, что для взыскания убытков недостаточно доказать предвидимость ущерба вообще или даже ущерба того же вида (как это обычно требуется в деликтных исках): надо доказать предвидимость именно того ущерба, который истец требует возместить. Создатели Свода подчеркивают, что используемую ими концепцию не следует смешивать с концепцией непосредственной причины (proximate cause), применяемой в деликтном праве. По их словам, ограничение убытков, связанное с предвидимостью (в смысле договорного права), является более серьезным, чем в деликтном праве42.

Как видим, несмотря на несколько иную терминологию (в частности, иначе используется термин «предвидимость»), американское право воспроизводит позицию английского права, согласно которой спектр взыскиваемых убытков в договорном праве меньше, чем в деликтном.

Позиция Свода деликтного права: классический вариант

Теория причинности и связанная с ней фразеология довольно существенно менялись от одного издания Свода деликтного права к другому.

Во втором издании Свода деликтного права (1965–1979 гг.), в котором содержится более 950 статей, каждая с обширными комментариями, вопросам причинности посвящена целая глава из 33 статей (430–462) в разделе о причинении вреда по неосторожности (negligence).

Ключевыми правилами о причинности в деликте «неосторожное причинение вреда» можно считать следующие (формулировки сокращены и перефразированы):

1)для признания ответственности проявившего неосторожность лица за вред, причиненной другому лицу, его неосторожность должна быть правовой причиной (legal cause) вреда. В качестве синонима авторы также используют термин «адекватное каузальное отношение» (adequate causal relation)43;

2)неосторожное поведение лица является правовой причиной вреда при условии, что оно было существенным фактором (substantial factor) в возникновении вреда, если только лицо не освобождается от ответственности той или иной нормой права44. Авторы в комментариях подчеркивают, что причина в философском смысле (то, без

137

Вестник экономического правосудия Российской Федерации № 1/2020

чего результат не наступил бы, включая любые незначительные события) не всегда является правовой причиной. Правовая причина — это то, что разумный человек (reasonable man) счел бы причиной ввиду существенного влияния на результат;

3)для определения того, является ли неосторожное поведение существенным фактором в возникновении вреда, используются следующие соображения:

4)что касается предвидимости вреда, то авторы предлагают следующий вариант правила для его учета. Если действия лица были существенным фактором в возникновении вреда, то само по себе то, что лицо не предвидело и не должно было предвидеть размер и способ наступления вреда, не освобождает его от ответственности. Однако если суд, глядя на события в ретроспективе, сочтет возникновение вреда в результате действий ответчика чрезвычайно необычным (highly extraordinary), он может признать, что действия ответчика не были правовой причиной ущерба46. Так, если в дело вмешались внешние силы (intervening cause), причем суд считает их вмешательство чрезвычайно необычным, то суд может объявить эти силы вытесняющей причиной (superseding cause), т.е. признать, что действия ответчика не были правовой причиной вреда. Как поясняется в комментариях, с аналитической точки зрения это просто означает, что риск, вылившийся в ущерб, не был среди тех рисков, ввиду которых поведение являлось неосторожным47. Однако суды часто традиционно обсуждают эти проблемы в терминах причинности. Далее авторы поясняют, что невозможно сформулировать какие-либо определенные правила для установления того, был ли данный результат поведения ответчика чрезвычайно необычным. Вопрос решается судом с учетом всех обстоятельств, в том числе фактически произведенного эффекта48. Как видим, авторы Свода уходят от популярной формулировки о предвидимости взыскиваемых убытков, а вместо этого говорят о том, что их возникновение не должно быть чрезвычайно необычным. (Хотя разница, по-видимому, во многом стилистическая.);

5)хотя четких правил для определения того, является ли причина вытесняющей, не существует, авторы Свода предлагают ряд подлежащих учету факторов. В пользу того, что сторонняя причина была вытесняющей (иначе говоря, разрывающей цепь причинности), говорят следующие соображения:

138

139