Учебный год 22-23 / Дополнительная литература для чтения / Убытки / А. Акужинов - истребование неправомерных доходов

Вестник экономического правосудия Российской Федерации № 8/2020

Согласно определению СКГД ВС РФ от 28.03.2017 № 41-КГ16-46 патентообладатель изобретения обратился к ответчикам с требованием о взыскании с них убытков, исчисленных как размер роялти по не заключенному между ответчиками и истцом лицензионному договору, который ответчики должны были заключить с истцом для использования изобретения.

Отменяя акты нижестоящих судов, посчитавших, что истец не доказал размер причиненных ему убытков, Коллегия указала:

«Если лицо, нарушившее право, получило вследствие этого доходы, лицо, право которого нарушено, вправе требовать возмещения наряду с другими убытками упущенной выгоды в размере не меньшем, чем такие доходы (пункт 2).

Следовательно, размер упущенной выгоды лица, право которого нарушено, не может быть меньше размера доходов, полученных вследствие нарушения этого права.

<…>

Согласно пункту 3 статьи 1 Гражданского кодекса Российской Федерации при установлении, осуществлении и защите гражданских прав и при исполнении гражданских обязанностей участники гражданских правоотношений должны действовать добросовестно.

Никто не вправе извлекать преимущество из своего незаконного или недобросовестного поведения (пункт 4 названной статьи).

Таким образом, в силу принципа добросовестности неправомерное поведение участника гражданских правоотношений не должно быть для него более выгодным, чем правомерное поведение.

<...>

Из приведенных правовых норм и акта их толкования следует, что размер упущенной выгоды, подлежащей взысканию в пользу патентообладателя в связи с незаконным использованием созданного им изобретения, не может быть меньше вознаграждения по лицензионному договору о передаче права на использование этого изобретения, который был бы заключен сторонами при обычных условиях оборота».

Таким образом, в этом деле СКГД также квалифицировала способ защиты по ст. 15

(2) (2) ГК РФ в качестве disgorgement of profits по модели разумного роялти (reasonable royalty), которую применяют американские суды при защите исключительных прав на изобретения. При такой модели под доходом ответчика понимаются в том числе его экономические доходы, т.е. сэкономленные им издержки. При этом суд напрямую не говорит, что с ответчика могут быть взысканы все полученные им доходы. Но предшествующее ratio рассуждения суда в части того, что «в силу принципа добросовестности неправомерное поведение участника гражданских правоотношений не должно быть для него более выгодным, чем правомерное поведе-

218

Судебная практика

ние», открывают дорогу и к выводу о возможности взыскать доход нарушителя, а не только его экономию.

Важно подчеркнуть, что взыскание с нарушителя исключительного права вместо упущенной выгоды разумного роялти по незаключенному договору скорее напоминает взыскание неосновательного обогащения в форме сбереженного имущества (п. 2 ст. 1105 ГК РФ), а не неправомерных доходов нарушителя. Однако вопрос догматического соотношения disgorgement of profits с другими способами защиты заслуживает самостоятельного исследования.

Среди актов нижестоящих судов можно найти и более интересные и развернутые позиции по обсуждаемому вопросу.

Например, в постановлении АС Северо-Западного округа от 20.12.2019 по делу № А56-127316/2018 тройка в составе судей Е.В. Боглачевой, С.А. Ломакина и Е.А. Михайловской разрешила спор, в котором арендодатель, руководствуясь ст. 15 (2) (2) ГК РФ, пытался взыскать с арендатора доходы, полученные последним в период нарушения им срока возврата арендованной вещи арендодателю.

Отказывая в удовлетворении заявленного требования в связи с тем, что истец не доказал наличие у ответчика доходов, полученных им в результате нарушения, суд указал следующее:

«Как следует из абзаца 2 пункта 2 статьи 15 ГК РФ, кредитор вправе вместо взыскания с должника упущенной выгоды в виде не полученных кредитором доходов взыскать с должника полученные им в результате нарушения прав кредитора доходы.

Если взыскание упущенной выгоды в виде неполученных доходов (абзац 1 пункта 2 статьи 15 ГК РФ) основано на предположении о том, какие доходы получил бы кредитор в случае исполнения обязательства надлежащим образом, то взыскание упущенной выгоды в виде полученных должником доходов (абзац 2 пункта 2 статьи 15 ГК РФ) основывается на реальном факте получения дохода правонарушителем. В этом случае кредитор может принять за минимум подлежащей уплате ему упущенной выгоды величину такого дохода.

При этом в абзаце 2 пункта 2 статьи 15 ГК РФ речь идет только о реально полученном должником доходе, соответственно, при выборе данного способа защиты Обществу необходимо доказать, что Компания в результате неправомерного пользования имуществом получила тот или иной доход.

<…>

Исковые же требования Общества основаны на абзаце 2 пункта 2 статьи 15 ГК РФ. По мнению истца, Компания получила или должна была получить доход от использования терминалов Общества как минимум в виде 4000 руб. ежемесячной платы за пользование одним терминалом, а также в виде процента от совершенных с использованием терминалов транзакций.

219

Вестник экономического правосудия Российской Федерации № 8/2020

Однако при этом, как следует из текста искового заявления, размер заявленных к взысканию убытков определен Обществом не на основании данных о получении Компанией дохода, а исходя из обычно взимаемой самим Обществом в его деловой практике платы за пользование терминалами… которую Общество лишилось возможности получать ввиду незаконного удержания терминалов Компанией. Такой способ определения убытков как неполученных доходов соответствует абзацу 1 пункта 2 статьи 15 ГК РФ».

Напоследок хотелось бы также упомянуть три постановления Третьего ААС от 2013 г. по трем аналогичным спорам о нарушении ответчиками, входящими в один холдинг, условий об эксклюзивности, содержащихся в договорах с истцом95.

Между истцом и ответчиками был заключен договор, согласно которому истец размещал в принадлежащих ответчикам магазинах терминалы по приему платежей. В договор было включено условие, по которому ответчики обязались не размещать в магазинах терминалы по приему платежей третьих лиц. Ответчики, помимо нарушения иных условий договора, также нарушили это условие об эксклюзивности.

Взыскивая с ответчиков полученные ими доходы от договоров с третьими лицами, чьи терминалы они разместили у себя в магазинах, суд во всех трех делах указал следующее:

«В соответствии с абзацем 2 пункта 2 статьи 15 Гражданского кодекса Российской Федерации, если лицо, нарушившее право, получило вследствие этого доходы, лицо, право которого нарушено, вправе требовать возмещения наряду с другими убытками упущенной выгоды в размере не меньшем, чем такие доходы.

Буквальное толкование указанной нормы позволяет сделать вывод о том, что она предоставляет потерпевшему право на особый способ исчисления упущенной выгоды в случае, если правонарушитель получил доходы вследствие правонарушения. В этом случае потерпевший вправе определять упущенную выгоду не только как не полученные им, но и как полученные правонарушителем доходы. При этом возмещению подлежит упущенная выгода в размере не меньшем, чем полученный доход.

Истцу нет необходимости доказывать, что он мог бы получить доходы в таком же размере, что и лицо, нарушившее его право».

Схожие позиции отражены и в иных судебных актах, где суды квалифицировали способ защиты по ст. 15 (2) (2) ГК РФ в качестве disgorgement of profits, а также в решении МКАС при ТПП от 21.11.2007 по делу № 80/2006 МКАС, которое не учитывается во всей статистике как решение арбитража, а не государственного суда. Полный перечень таких актов был приведен выше.

95См.: постановления Третьего ААС от 03.07.2012 по делу № А33-8657/2011, от 12.10.2012 по делу № А338660/2011, от 20.11.2012 по делу № А33-8661/2011.

220

Судебная практика

Статья 15 (2) (2) ГК РФ закрепляет обычные убытки и не освобождает истца от бремени доказать их наличие и размер

Как мы указали ранее, квалификация способа защиты по ст. 15 (2) (2) ГК РФ в качестве института sui generis не является общепризнанной в судебной практике.

В первую очередь необходимо отметить ранее упоминавшееся определение СКЭС ВС РФ от 23.01.2018 № 309-ЭС17-15659 по делу № А34-5796/2016, вынесенное на 2/3 в том же составе судей, что и определение СКЭС от 2016 г. (судьи В.В. Попов, А.Н. Маненков и Р.А. Хатыпова96). Этот спор также касался нарушения исключительного права на объект промышленной собственности — на полезную модель.

Патентообладатель полезной модели обратился к ответчику с требованием о взыскании полученных им доходов от продажи контрафактных товаров бывшему покупателю правообладателя. При этом патентообладатель участвовал в торгах покупателя вместе с ответчиком, которому он проиграл.

Разрешая дело, Восемнадцатый ААС в своем постановлении от 20.04.2017 указал:

«Определение истцом суммы подлежащих взысканию убытков в размере дохода, полученного ответчиком при совершении спорных сделок, соответствует положениям ст. ст. 15, 393 Гражданского кодекса Российской Федерации и позволяет поставить истца в положение, в котором он находился бы, если бы его права не были нарушены, то есть возместить ему неполученные в результате реализации ответчиком контрафактной продукции доходы.

<…>

Довод ответчика о том, что в качестве упущенной выгоды подлежит взысканию только плановая прибыль, указанная в его контррасчете, основан на неверном толковании понятия «доход» <…>. При рассмотрении доводов сторон в данной части апелляционный суд признает обоснованной позицию истца о санкционном характере убытков в виде упущенной выгоды, не предполагающем учета затрат на производство контрафактной продукции ввиду заведомо незаконного характера такого производства».

Отменяя это постановление апелляции, оставленное в силе Судом по интеллектуальным правам, СКЭС указала следующее:

«Исковые требования истца основаны на абзаце втором пункта 2 статьи 15 ГК РФ, в соответствии с которым если лицо, нарушившее право, получило вследствие этого доходы, лицо, право которого нарушено, вправе требовать возмещения наряду с другими убытками упущенной выгоды в размере не меньшем, чем такие доходы.

<...>

Для взыскания упущенной выгоды истцу необходимо доказать, какие доходы он реально (достоверно) получил бы, если бы не утратил возможность использовать

221

Вестник экономического правосудия Российской Федерации № 8/2020

исключительное право при обычных условиях гражданского оборота. Под обычными условиями оборота следует понимать типичные для него условия функционирования рынка, на которые не воздействуют непредвиденные обстоятельства либо обстоятельства, трактуемые в качестве непреодолимой силы.

<...>

Пунктом 2 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 24.03.2016 № 7 «О применении судами некоторых положений Гражданского кодекса Российской Федерации об ответственности за нарушение обязательств» определено, что упущенной выгодой являются не полученные кредитором доходы, которые он получил бы с учетом разумных расходов на их получение при обычных условиях гражданского оборота, если бы его право не было нарушено.

<...>

Однако суды не выяснили обстоятельства, связанные с проведением данных процедур [речь идет о процедуре торгов, в которых участвовали и истец, и ответчик. — А.А.], их условий, участия иных лиц и предложений, которые данные лица предлагали по спорным изделиям, и исходя из установленных обстоятельств, не определили — возникла ли у истца упущенная выгода в данном случае».

Таким образом, не вдаваясь в дополнительные рассуждения, СКЭС фактически в том же составе, что и в 2016 г., не принимая во внимание собственную практику, квалифицировала способ защиты по ст. 15 (2) (2) ГК РФ уже в качестве обычных убытков, просто игнорируя содержание анализируемой нами нормы.

Вынесший урок Суд по интеллектуальным правам, который нельзя обвинить в незнании собственной практики, а также практики ВС РФ, в 2019 г. в схожем споре, связанном с защитой исключительного права на промышленный образец, прямо сославшись на приведенное выше определение СКЭС от 2018 г., также квалифицировал способ защиты по ст. 15 (2) (2) ГК РФ в качестве обычных убытков97:

«При предъявлении исковых требований о взыскании упущенной выгоды истцу необходимо представить доказательства реальности получения дохода (наличия условий для извлечения дохода, проведения приготовлений, достижения договоренностей с контрагентами и пр.).

Аналогичный правовой подход содержится в определении Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда Российской Федерации от 23.01.2018 по делу № А34-5796/2016.

<...>

Абзац второй части 2 статьи 15 ГК РФ, о неправильном применении которого судами заявляет истец, не изменяет правовую природу упущенной выгоды и не отменяет обязательности доказывания истцом указанных обстоятельств.

222

Судебная практика

Помимо этого, суд кассационной инстанции отмечает, что цена контракта в рассматриваемом случае очевидно не является одновременно и размером дохода поставщика… поскольку включает в себя как минимум себестоимость товара и затраты на исполнение контракта.

Учитывая, что никакого иного расчета предполагаемого размера дохода указанного ответчика, за исключением цены контракта, истец в судах первой и апелляционной инстанций не привел, суды правомерно посчитали заявленные ко взысканию убытки необоснованными».

Помимо сказанного, мы не можем не обратить внимание уважаемого читателя на целую категорию дел, в которых суды единогласно не признавали, что ст. 15 (2) (2) ГК РФ дает пострадавшему лицу право на взыскание доходов нарушителя.

В четырех схожих делах98 истец основывал свое требование о взыскании доходов (в смысле экономии на издержках) на ст. 15 (2) (2) ГК РФ следующим образом. Должник нарушил срок исполнения денежного обязательства, в связи с чем даже после взыскания с него истцом процентов за пользование чужими денежными средствами по ст. 395 ГК РФ должник получил доход (экономию на издержках) в размере разницы между суммой долга, умноженной на средневзвешенную процентную ставку, и суммой долга, умноженной на ключевую ставку Банка России, как это предписывает ст. 395 ГК РФ.

Во всех делах суды отказывали в удовлетворении заявленного требования в связи с тем, что истец не доказал наличие у него реальной возможности получить упущенную выгоду.

Наиболее развернуто, последовательно и, не побоимся этого слова, красиво обозначенное основание взыскания экономии ответчика на процентах было раскрыто в позиции истца АО «Витковице Повер Инжиниринг», отраженной в постановлении Девятого ААС от 13.11.2013 по делу № А40-28534/2013, которую мы позволим себе процитировать полностью:

«Истец, на основании п. 2 ч. 2 ст. 15 Гражданского кодекса Российской Федерации, просит взыскать с ответчика убытки в размере 1 566 961,12 евро.

В обоснование своих требований истец ссылается на то, что ОАО «БИНБАНК» предоставляло в 2012 году на территории Российской Федерации краткосрочные кредиты юридическим лицам в валюте евро по ставке 12% годовых. При этом согласно годовому отчету ОАО «БИНБАНК» за 2011 год размер кредитного портфеля ОАО «БИНБАНК» (объем выданных кредитов в евро) составляет 3,2 млрд рублей.

Истец полагает, что ответчик, нарушая свои гражданско-правовые обязательства по выплате сумм в евро по банковской гарантии, выданной в пользу истца, несет имущественную ответственность, не превышающую 1,7% годовых, в то время

98См.: постановления Девятого ААС от 13.11.2013 по делу № А40-28534/2013 (оставлено в силе постановлением ФАС Московского округа от 28.02.2014 № Ф05-670/2014); АС Северо-Западного округа от 15.03.2017 по делу № А56-24418/2016 (состав судей — В.В. Старченкова, Е.О. Матлина, М.В. Пастухова); Двадцатого ААС от 27.09.2017 по делу № А54-4980/2016; АС Уральского округа от 04.05.2018 по делу № А76-17245/2016.

223

Вестник экономического правосудия Российской Федерации № 8/2020

как предоставление краткосрочных кредитов в евро осуществляется ответчиком по средневзвешенной процентной ставке в размере 12% годовых, в связи с чем ответчик получает доход в размере не менее 10,36% годовых.

По мнению истца, нарушая взятые на себя гражданско-правовые обязательства по выплате сумм по банковской гарантии в пользу истца, ответчик, посредством данного правонарушения, получает существенный доход в размере не менее 10,3% годовых от неправомерно удерживаемой суммы в евро.

В такой ситуации невозможно ожидать от ответчика добровольного исполнения взятых на себя обязательств по банковской гарантии, поскольку нарушать гражданскоправовые обязательства становится для ответчика экономически более выгодным.

Таким образом, истец считает, что, так как его право на своевременное получение денежных средств в размере 6 573 512,83 евро по банковской гарантии было нарушено, он вправе требовать от ответчика возмещения упущенной выгоды в размере не меньшем, чем доходы ответчика от предоставления этой суммы в кредит третьим лицам».

Отказывая в удовлетворении заявленных требований, в ответ на развернутую аргументацию истца суд ограничился сухим «истец ничего не доказал»:

«Согласно ст. 393 Гражданского кодекса Российской Федерации возмещение убытков является мерой гражданско-правовой ответственности. В связи с чем лицо, требующее их возмещения, должно доказать факт нарушения обязательств, наличие причинной связи между допущенным нарушением и возникшими убытками, а также их размер в соответствии со ст. 15 Гражданского кодекса Российской Федерации.

<…>

...истец не доказал и документально не подтвердил наличие оснований для удовлетворения требований о взыскании убытков в заявленном размере, в связи с чем исковое заявление в данной части признается судом необоснованным и не подлежащим удовлетворению».

Таким образом, отвергая позицию А.Г. Карапетова и В.В. Байбака99, данные суды пока отказываются применять ст. 15 (2) (2) ГК РФ в качестве disgorgement of profits для взыскания разницы между процентами по ст. 395 ГК РФ и средними ставками по рынку.

Завершая рассмотрение судебных актов, в которых суды квалифицировали способ защиты по ст. 15 (2) (2) ГК РФ в качестве обычных убытков, мы бы также хотели

99«Кредитор по денежному обязательству может потребовать от должника возмещения извлеченной из факта просрочки в оплате выгоды в виде экономии на процентах, определяемой как разница между процентами по ст. 395 ГК РФ или договорными пенями, которые подлежат начислению на должника в связи с просрочкой, и средними по рынку ставками процента по краткосрочным кредитам той же степени обеспеченности, что и нарушенное обязательство» (Основные положения гражданского права: постатейный комментарий к статьям 1–16.1 Гражданского кодекса Российской Федерации. С. 1367 (авторы комментария к ст. 15 — А.Г. Карапетов, В.В. Байбак)).

224

Судебная практика

отметить, что в наиболее привлекательных для применения disgorgement of profits категориях споров (двойная купля-продажа, о чем также говорят в своем комментарии А.Г. Карапетов и В.В. Байбак100) суды, которые рассматривали такие иски, тоже квалифицируют способ защиты по ст. 15 (2) (2) ГК РФ в качестве убытков, отказываясь взыскивать разницу между ценой по ранее заключенному договору и ценой по второму исполненному договору.

Как следует из постановления ФАС Волго-Вятского округа от 17.10.2013 по делу № А79-588/2013, в 2010 г. ООО «Жилсоцстрой» (истец) и застройщик (ответчик) заключили договор долевого строительства и не зарегистрировали его. В 2011 г. застройщик заключил договор долевого строительства с другим лицом и зарегистрировал его. Истец посчитал, что в результате неисполнения ответчиком обязательства по договору и заключения договора с третьими лицами ответчик получил дополнительную выгоду в размере 563 700 руб., составляющую разницу в стоимости жилого помещения по названным сделкам, и обратился в суд с требованием ее взыскать.

Отказывая в удовлетворении заявленного требования, суд указал:

«Оценив представленные в материалы дела документы, суды обеих инстанций установили, что, вопреки требованиям статьи 65 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, ООО «Жилсоцстрой» не представило бесспорных доказательств причинения ответчиком убытков в виде упущенной выгоды. Предположение истца о получении прибыли в испрашиваемом размере в случае осуществления ответчиком действий по государственной регистрации договора участия в долевом строительстве носит вероятностный характер и сделано без учета фактических обстоятельств, способных повлиять на размер предполагаемого дохода».

3.3.3. Определение понятия «доход» в ст. 15 (2) (2) ГК РФ: выручка или прибыль

Далее мы бы хотели кратко описать подход судов в части определения понятия «доход» в ст. 15 (2) (2) ГК РФ. Как мы писали ранее, неочевидно, охватывается ли понятием «доход» вся выручка или лишь прибыль нарушителя.

В тех случаях, когда суды признали за способом защиты по ст. 15 (2) (2) ГК РФ характер disgorgement of profits и из текста судебного акта ясна позиция суда по этому вопросу (к сожалению, это не всегда так), в 4 делах101 суды определили доход как прибыль, а в 5 — как выручку102.

100«Так, например, если продавец, обещавший передать недвижимость покупателю, продает ее третьему лицу по более высокой цене, покупатель, пострадавший от нарушения, вправе взыскать с продавца разницу в ценах (т.е. всю выгоду, которую продавец извлек в результате циничного нарушения своих обязательств)» (Там же. С. 1366–1367).

101См.: постановления ФАС Северо-Кавказского округа от 15.12.2009 по делу № А15-117/2008; АС Уральского округа от 10.02.2014 по делу № А47-11350/2012; Тринадцатого ААС от 27.11.2018 по делу № А424169/2018, от 09.04.2019 по делу № А42-8407/2018.

102См.: определение СКЭС ВС РФ от 07.10.2016 № 304-ЭС16-8563 по делу № А67-4475/2015; постановления ФАС Уральского округа от 10.03.2005 по делу № А60-23874/2003; Третьего ААС от 03.07.2012 по делу № А33-8657/2011, от 12.10.2012 по делу № А33-8660/2011, от 20.11.2012 по делу № А33-8661/2011.

225

Вестник экономического правосудия Российской Федерации № 8/2020

Таким образом, о последовательности судов здесь говорить также не приходится.

Что касается частных примеров, то наиболее интересным кажется постановление ФАС Северо-Кавказского округа от 15.12.2009 по делу № А15-117/2008, где, разрешая спор о нарушении исключительного права на товарный знак, суд прямо дал толкование ст. 15 (2) (2) ГК РФ, указав:

«Заинтересованному лицу нет необходимости доказывать, что он мог бы получить доходы в таком же размере, что и лицо, нарушившее его право. В этой связи является ошибочным вывод судов о необходимости предприятия в данном случае истцом мер для получения упущенной выгоды. Доход ответчика следовало определять как разницу между суммой выручки, полученной от реализации коньячной продукции с незаконным использованием товарного знака, и затрат, производимых ответчиком в процессе изготовления и реализации контрафактной продукции».

3.3.4. Основания для отказа в удовлетворении требований при квалификации способа защиты по ст. 15 (2) (2) ГК РФ в качестве disgorgement of profits

Квалифицируя способ защиты по ст. 15 (2) (2) ГК РФ в качестве disgorgement of profits, суды тем не менее не всегда удовлетворяли заявленные истцом требования. Это кажется абсолютно нормальным, учитывая, что disgorgement of profits не является способом защиты, снимающим с истца все обязанности по доказыванию.

Требование об изъятии доходов ответчика удовлетворялось судами лишь в 52% (13 из 25) из всех случаев, когда суды соглашались квалифицировать способ защиты по ст. 15 (2) (2) ГК РФ в качестве института sui generis103.

По итогам анализа практики можно выделить два основания, по которым суды в равном количестве случаев отказывали во взыскании доходов ответчика полностью или частично:

1)истец не доказал наличие у ответчика доходов104;

103См.: постановления ФАС Центрального округа от 11.11.2003 по делу № А35-1276/2002; ФАС (АС) Уральского округа от 10.03.2005 по делу № А60-23874/2003, от 10.02.2014 по делу № А47-11350/2012; Пятнадцатого ААС от 12.11.2009 по делу № А32-4678/2007; ФАС Северо-Кавказского округа от 15.12.2009 по делу № А15-117/2008, от 15.02.2018 по делу № А32-21933/2015; Третьего ААС от 03.07.2012 по делу

№А33-8657/2011, от 12.10.2012 по делу № А33-8660/2011, от 20.11.2012 по делу № А33-8661/2011; Тринадцатого ААС от 27.11.2018 по делу № А42-4169/2018, от 09.04.2019 по делу № А42-8407/2018; определения СКЭС ВС РФ от 07.10.2016 № 304-ЭС16-8563 по делу № А67-4475/2015; СКГД ВС РФ от 28.03.2017 № 41-КГ16-46.

104См.: постановления ФАС Западно-Сибирского округа от 17.05.2013 по делу № А02-1379/2012; Семнадцатого ААС от 21.05.2015 по делу № А50-13220/2014; АС Северо-Западного округа от 24.11.2015 по делу

№А56-18242/2014, от 20.12.2019 по делу № А56-127316/2018; Пятнадцатого ААС от 16.07.2018 по делу

№А53-9099/2017; АС Северо-Кавказского округа от 20.06.2019 по делу № А53-20930/2017.

226

Судебная практика

2)истец пытался взыскать доходы ответчика, уже взыскав свою упущенную выгоду в большем размере105.

3.3.5. Случаи применения ст. 15 (2) (2) ГК РФ

Поскольку ст. 15 (2) (2) ГК РФ устанавливает общий способ защиты нарушенного права, потенциально она может применяться при разрешении любых гражданскоправовых споров.

Тем не менее в процессе накопления практики сами собой вырисовываются границы отдельных категорий споров, в которых спорная норма чаще всего применяется. Порой в рамках кристаллизовавшихся групп споров возникают уточнения отдельных структурных элементов нормы, обусловленные особенностью тех жизненных обстоятельств, к которым она применяется.

Так же и со ст. 15 (2) (2) ГК РФ. Даже в рамках небольшого объема практики можно выделить основные категории споров, в которых она применяется судами.

Исходя из проанализированной практики, на данный момент сложились пять таких категорий:

1)договорные споры106;

2)споры из интеллектуальной собственности107;

105См.: постановления Семнадцатого ААС от 21.02.2013 по делу № А60-40122/2012; ФАС Уральского округа от 21.05.2013 по делу № А60-40130/2012, от 22.05.2013 по делу № А60-37048/2012, от 11.06.2013 по делу № А6037039/2012, от 14.06.2013 по делу № А60-38799/2012; Четырнадцатого ААС от 02.10.2014 по делу № А44504/2014 («…суд первой инстанции пришел к правильному выводу, что не могут быть одновременно взысканы убытки в виде неполученного истцом дохода от использования имущества и возмещены все доходы, которые владелец имущества извлек или должен был извлечь за все время владения имуществом»).

106См.: постановления Пятнадцатого ААС от 12.11.2009 по делу № А32-4678/2007, от 16.07.2018 по делу

№А53-9099/2017; Первого ААС от 16.01.2013 по делу № А43-27971/2011; Третьего ААС от 03.07.2012 по делу № А33-8657/2011, от 12.10.2012 по делу № А33-8660/2011, от 20.11.2012 по делу № А33-8661/2011; Семнадцатого ААС от 21.02.2013 по делу № А60-40122/2012, от 21.05.2015 по делу № А50-13220/2014; ФАС (АС) Западно-Сибирского округа от 17.05.2013 по делу № А02-1379/2012, от 15.03.2017 по делу

№А56-24418/2016; ФАС Уральского округа от 21.05.2013 по делу № А60-40130/2012, от 22.05.2013 по делу № А60-37048/2012, от 11.06.2013 по делу № А60-37039/2012, от 14.06.2013 по делу № А6038799/2012, от 10.02.2014 по делу № А47-11350/2012, от 04.05.2018 по делу № А76-17245/2016; ФАС (АС) Московского округа от 08.10.2013 по делу № А40-122244/2012, от 26.04.2016 по делу № А40-176069/2014; ФАС Волго-Вятского округа от 17.10.2013 по делу № А79-588/2013; Девятого ААС от 13.11.2013 по делу

№А40-28534/2013; Четырнадцатого ААС от 02.10.2014 по делу № А44-504/2014; АС Восточно-Сибир- ского округа от 19.08.2015 по делу № А19-12435/2014; Двадцатого ААС от 27.09.2017 по делу № А544980/2016; АС Северо-Кавказского округа от 15.02.2018 по делу № А32-21933/2015, от 20.06.2019 по делу № А53-20930/2017; Тринадцатого ААС от 27.11.2018 по делу № А42-4169/2018, от 09.04.2019 по делу № А42-8407/2018; АС Северо-Западного округа от 20.12.2019 по делу № А56-127316/2018.

107См.: постановления ФАС Центрального округа от 11.11.2003 по делу № А35-1276/2002; ФАС Уральского округа от 10.03.2005 по делу № А60-23874/2003; ФАС Северо-Кавказского округа от 15.12.2009 по делу № А15-117/2008; Суда по интеллектуальным правам от 15.01.2016 по делу № А40-27710/2015, от 30.07.2019 по делу № А40-202903/2018; определения СКЭС ВС РФ от 07.10.2016 № 304-ЭС16-8563 по делу № А67-4475/2015, от 23.01.2018 № 309-ЭС17-15659 по делу № А34-5796/2016; СКГД ВС РФ от 28.03.2017 № 41-КГ16-46.

227