Учебный год 22-23 / Дополнительная литература для чтения / Убытки / А. Акужинов - истребование неправомерных доходов

Вестник экономического правосудия Российской Федерации № 8/2020

«Абзац четвертый пункта 2 статьи 15 изложить в следующей редакции:

«Если лицо, допустившее нарушение права, получило в связи с этим нарушением доходы, лицо, право которого нарушено, вправе требовать возмещения наряду с другими убытками упущенной выгоды в размере не меньшем, чем такие доходы»79.

Мотивировано предложение было так: «Новая редакция позволяет исключить неопределенность содержащегося в проекте положения об учете доходов правонарушителя»80.

В указанном виде норма была принята в первом и втором чтениях и существует в нашем правопорядке по сей день.

При этом нужно отметить, что во время двух официальных встреч рабочей группы по разработке первой части ГК РФ с голландскими юристами, судя по имеющимся материалам, проблема взыскания убытков, а также вопрос применения disgorgement of profits в качестве общего способа защиты нарушенных прав представителями обеих сторон не поднимались81.

2.3. Чему учит история

Итак, какова мораль сей басни? Морали две.

Во-первых, prima facie у ст. 15 (2) (2) ГК РФ нет голландских корней, уходящих к ст. 6:104 ГК Нидерландов. По крайней мере, они не нашли своего отражения в материалах разработки первой части ГК РФ. Корни общей нормы, дающей пострадавшему лицу право претендовать на доходы нарушителя, лежат в специальном способе защиты авторских и смежных прав, однозначно являющемся примером реализации disgorgement of profits. Это, видимо, несколько ослабляет силу возможного аргумента о том, что при толковании ст. 15 (2) (2) ГК РФ нужно ориентироваться на применение ст. 6:104 ГК Нидерландов.

Во-вторых, мы видим, что в потоке законотворческого процесса формулировка нормы ст. 15 (2) (2) ГК РФ поменялась от проубыточной к проистребовательной. Изначальная формулировка, согласно которой при определении упущенной вы-

79Письмо первого заместителя Председателя Высшего Арбитражного Суда РФ М.К. Юкова В.Б. Исакову от 5 июля 1994 г. № С 2-5/475 с замечаниями и предложениями на проект первой части ГК РФ, принятый ГД ФС 26 мая 1994 г. в первом чтении // Законодательная история части первой ГК РФ (1991–1994 гг.). С. 7112.

80Там же.

81Материалы встречи членов рабочей группы по подготовке проекта ГК с голландскими экспертами (28– 31 мая 1993 г.) // Законодательная история части первой ГК РФ (1991–1994 гг.). С. 1109–1115; Вопросы для обсуждения с экспертами по гражданскому праву Нидерландов и России в рамках совещания в Нидерландах (Лейден, Гаага) специалистов по гражданскому праву Нидерландов и России (11–21 октября 1993 г.) // Там же. С. 4109–4125.

208

Судебная практика

годы суд должен был «учитывать» доходы нарушителя, сменилась более жесткой и определенной — пострадавшее лицо теперь «вправе требовать возмещения наряду с другими убытками, упущенной выгоды в размере не меньшем, чем такие доходы (курсив наш. — А.А.)».

Это может быть аргументом в пользу толкования нормы ст. 15 (2) (2) ГК РФ как закрепляющей в качестве общего способа защиты нарушенных прав именно disgorgement of profits, а не абстрактный метод расчета упущенной выгоды.

Безусловно, история появления ст. 15 (2) (2) ГК РФ требует дальнейшего скрупулезного анализа. Например, остается неясным, откуда взялся disgorgement of profits в законе об авторском праве. Крайне интересно было бы узнать у В.В. Витрянского, почему они вместе с М.И. Брагинским (к сожалению, уже ушедшим от нас) решили генерализировать и изменить предложенную Роспатентом редакцию нормы. Кто был автором предложения, поступившего от Роспатента? Наконец, неизвестны авторы поправки, внесенной ВАС РФ в ст. 15 (2) (2), а также развернутые мотивы предложенного изменения.

Но то было прошлое, а что происходит в настоящем?

3. Анализ практики применения абз. 2 п. 2 ст. 15 ГК РФ

Представляется, что право — это все же нечто большее, чем то, что говорят судьи в своих решениях. Но то, что говорят судьи, безусловно, нужно принимать во внимание при определении того, что есть право и что оно предписывает. В европейских и американском правопорядках это утверждение уже несколько десятилетий является трюизмом82.

ВРоссии же, начиная как минимум со дня вынесения хрестоматийного постановления КС РФ от 21.01.2010 № 1-П, не остается никаких сомнений в связывающем характере тех разъяснений, которые дает высшая судебная инстанция в порядке абстрактного или конкретного толкования (например, п. 3.1 этого постановления). Тот же вывод с некоторыми оговорками можно сделать и в отношении сложившейся судебной практики нижестоящих судов. Сам факт, что ведущие российские юридические журналы публикуют обзоры судебной практики, а любой мало-мальски серьезный процессуальный документ не уходит в суд без анализа релевантной судебной практики, кое-что говорит о значимости того, что думают судьи, для разрешения правовых споров.

Всвязи с этим для понимания действительного места disgorgement of profits в российской правовой системе первостепенной задачей является позитивный анализ практики применения нормы, в которой этот способ защиты (как мы предполагаем по итогу всего вышесказанного) формализован, — ст. 15 (2) (2) ГК РФ.

82Подробнее см.: Карапетов А.Г. Борьба за признание судебного правотворчества в европейском и американском праве. М., 2011.

209

Вестник экономического правосудия Российской Федерации № 8/2020

3.1.Вопросы для анализа

Сучетом обозначенных выше проблем, которые вызывает использование disgorge­ ment of profits, при анализе судебной практики применения ст. 15 (2) (2) ГК РФ мы поставили перед собой следующие вопросы:

1)какова структура анализируемой судебной практики? Сколько дел, какими судами и в какое время было рассмотрено? Насколько заинтересован Верховный Суд РФ в рассмотрении соответствующей категории дел?

2)как суды квалифицируют способ защиты по ст. 15 (2) (2) ГК РФ: как институт sui generis (т.е. disgorgement of profits, как мы его описывали выше) или как абстрактный способ расчета упущенной выгоды, требующий доказывания всего состава убытков, включая факт причинения истцу убытков и их размер?

3)как суды толкуют понятие «доход», использующееся в ст. 15 (2) (2) ГК РФ, если признают формализованный им способ защиты в качестве disgorgement of profits: как прибыль или как выручку?

4)в связи с чем суды отказывают в удовлетворении требований об истребовании доходов нарушителя, если признают формализованный ст. 15 (2) (2) ГК РФ способ защиты в качестве disgorgement of profits?

5)при разрешении каких споров реально применяется ст. 15 (2) (2) ГК РФ? Существуют ли устоявшиеся группы споров?

3.2. Методология анализа

Для анализа поставленных вопросов мы постарались выделить генеральную совокупность постановлений окружных (кассационных) и апелляционных арбитражных судов, постановлений Президиума ВАС РФ, а также определений Судебных коллегий по экономическим спорам (СКЭС) и по гражданским делам (СКГД) ВС РФ, в которых применялась ст. 15 (2) (2) ГК РФ, на 01.04.2020.

Под применением нормы ст. 15 (2) (2) ГК РФ судом мы имеем в виду не простое ее упоминание в судебном акте83, но использование ее в качестве нормативного основания для разрешения спора84. Можно сказать, что самым сложным и объемным этапом анализа и было выделение судебных актов, в которых эта норма не просто упоминалась между делом для захламления текста, а была положена в основание

83«Само по себе упоминание обжалуемого нормативного положения в тексте судебного акта еще не свидетельствует о его применении судом» (определения КС РФ от 23.10.2014 № 2484-О, от 16.07.2015 № 1743-О, от 26.01.2017 № 89-О).

84См.: п. 1.4 постановления КС РФ от 08.12.2017 № 39-П.

210

Судебная практика

решения и толковалась судом85. В качестве базы судебных актов была использована СПС «КонсультантПлюс».

При наличии нескольких судебных актов по одному делу (например, дело было рассмотрено и в апелляции, и в кассации; дело прошло несколько кругов) во всей нижеприведенной статистике учитывался только последний судебный акт наиболее высокой инстанции, за исключением случаев, когда в судебном акте инстанцией ниже была отражена более развернутая позиция по вопросу и этот судебный акт не был отменен вышестоящей инстанцией. В любом случае по каждому делу учитывался только один судебный акт, чтобы не искажать данные.

Всего было проанализировано 119 судебных актов и в дополнение одно решение МКАС при ТПП РФ, в которых суд прямо указывает на применение им ст. 15 (2)

(2) ГК РФ. Из них было выделено 42 судебных акта, в которых суд использовал норму ст. 15 (2) (2) ГК РФ в качестве правового основания для принятия решения, 1 судебный акт, где суд отклонил возражение ответчика, ссылавшегося на ст. 15 (2)

(2) ГК РФ как на основание своего возражения, а также 2 судебных акта, где суд использовал норму ст. 15 (2) (2) ГК РФ в своей аргументации, не кладя ее в основание решения. Не анализировались судебные акты, в которых текст ст. 15 (2) (2) ГК РФ упомянут только один раз без прямой ссылки суда на реквизиты нормы86.

3.3. Подробный анализ судебной практики

3.3.1. Структура судебной практики

В первую очередь необходимо описать структуру проанализированной судебной практики.

Как было обозначено выше, общее число случаев применения ст. 15 (2) (2) ГК РФ крайне незначительно — всего лишь 42 дела с 2003 по 2019 г.

В то же время, как это продемонстрировано на рис. 1, общее количество дел, в которых суд применил ст. 15 (2) (2) ГК РФ, постепенно растет — с 1 дела в 2003 г. до 5 в 2019 г.

85Например, мы не можем согласиться с А.С. Ворожевич, что примером применения ст. 15 (2) (2) ГК РФ является постановление Суда по интеллектуальным правам от 21.11.2017 по делу № А71-5961/2010. В нем суд упоминает, а не применяет норму (см.: Ворожевич А.С. Защита исключительных прав на патентоохраняемые объекты: монография).

86Безусловно, число таких судебных актов значительно. Так, на 01.04.2020 СПС «КонсультантПлюс» указывает на наличие в базе данных 921 постановления окружных судов и 3098 постановлений арбитражных апелляционных судов. Тут нужно дать два пояснения. Во-первых, анализ 50 из этих актов показал, что в них текст нормы ст. 15 (2) (2) ГК РФ просто упоминается судами между делом. Во-вторых, нами анализировались постановления апелляции и кассации, проверяющих выводы нижестоящих судов в части правильности применения ими норм материального права. Для проверки правильности применения нормы ст. 15 (2) (2) суду нужно было четко указать ее реквизиты. В связи с этим мы полагаем, что при анализе мы выявили все случаи применения нормы ст. 15 (2) (2) ГК РФ с 2003 по 2019 г. или как минимум абсолютное их большинство.

211

Вестник экономического правосудия Российской Федерации № 8/2020

Рис. 1. Применение ст. 15 (2) (2) ГК РФ с 2003 по 2019 г.

Флуктуация до 9 дел в 2013 г. связана с тем, что в течение этого года ФАС Уральского округа и Семнадцатый ААС совместно рассмотрели 5 аналогичных дел по иску ИП Мухина Г.П. к муниципальному образованию г. Екатеринбурга87, что учтено в параллельном графике. Также в параллельном графике учтено рассмотрение Третьим ААС в 2012 г. других трех аналогичных дел88.

Распределение всех проанализированных дел между судами, представленное на рис. 2, можно описать как равномерное. Наибольшее количество дел было рассмотрено ФАС Уральского округа (7 дел). При этом даже с поправкой на рассмотрение этим судом 4 аналогичных дел путем их вычета он все равно остается лидером — 4 рассмотренных «уникальных» дела.

87См.: постановления Семнадцатого ААС от 21.02.2013 по делу № А60-40122/2012; ФАС Уральского округа от 21.05.2013 по делу № А60-40130/2012, от 22.05.2013 по делу № А60-37048/2012, от 11.06.2013 по делу № А60-37039/2012, от 14.06.2013 по делу № А60-38799/2012.

88См.: постановления Третьего ААС от 03.07.2012 по делу № А33-8657/2011, от 12.10.2012 по делу № А338660/2011, от 20.11.2012 по делу № А33-8661/2011.

212

Судебная практика

Наиболее интересным является соотношение между общим количеством дел, рассмотренных судами по исследуемому вопросу, и числом дел, рассмотренных в этой связи гражданской и экономической коллегиями ВС РФ: из 42 судебных актов 3 было вынесено ВС РФ.

Вопреки утверждению Д.С. Каргальскова89, определение СКЭС ВС РФ от 23.01.2018 № 309-ЭС17-15659 не является первым случаем рассмотрения высшим российским судом вопроса о взыскании неправомерно полученных доходов нарушителя на основании ст. 15 (2) (2) ГК РФ. На самом деле нам известно три обращения ВС РФ к этому вопросу, включая вышеупомянутое определение 2018 г.

В 2016 г. в определении СКЭС от 07.10.2016 № 304-ЭС16-8563 Верховный Суд также затрагивал указанный вопрос, квалифицировав способ защиты по ст. 15 (2) (2) ГК РФ как disgorgement of profits. В 2017 г. в определении СКГД от 28.03.2017 № 41- КГ16-46 Верховный Суд также прямо квалифицировал способ защиты по ст. 15 (2)

(2) ГК РФ как disgorgement of profits.

Могло показаться, что доля дел, рассмотренных ВС РФ по обсуждаемому вопросу, незначительна — около 7%. Между тем в действительности дела, связанные с применением ст. 15 (2) (2) ГК РФ, очень часто передаются в Верховный Суд именно в последнее время. Так, с 2016 по 2019 г. на рассмотрение гражданской и экономической коллегий ВС РФ было передано 3 из 16 споров, т.е. примерно 19% от общего количества дел за обозначенный период.

Для сравнения: в 2018 г. Верховный Суд РФ рассмотрел всего 0,17% от общего количества дел, рассмотренных арбитражными апелляционными судами за тот же год90, а в 2019 г. — 0,14%91.

На основании изложенного можно сделать вывод о значительном интересе судей Верховного Суда РФ к делам, в которых рассматривается вопрос применения ст. 15 (2) (2) ГК РФ.

3.3.2. Квалификация способа защиты по ст. 15 (2) (2) ГК РФ: упущенная выгода или disgorgement of profits

Как мы указывали ранее, основной вопрос, стоящий перед исследователем disgorgement of profits в России, — это вопрос о том, существует ли этот институт

89См.: Каргальсков Д.С. Указ. соч. С. 109.

90Общее количество жалоб, рассмотренных СКЭС в 2018 г., — 541 (см.: Обзор статистических данных

орассмотрении в Верховном Суде Российской Федерации административных, гражданских дел, дел по разрешению экономических споров, дел об административных правонарушениях и уголовных дел в 2018 году. С. 17. URL: https://www.vsrf.ru/documents/statistics/27651/). Общее количество дел, рассмотренных ААС в 2018 г., — 323 802 (см.: Отчет о работе арбитражных апелляционных судов в 2018 г. URL: http://www.cdep.ru/index.php?id=79&item=4890).

91Общее количество жалоб, рассмотренных СКЭС в 2019 г., — 482 (см.: Обзор статистических данных

орассмотрении в Верховном Суде Российской Федерации в 2019 году административных, гражданских дел, дел по разрешению экономических споров, дел об административных правонарушениях и уголовных дел. С. 16. URL: https://www.vsrf.ru/documents/statistics/28771/). Общее количество дел, рассмотренных ААС в 2019 г., — 346 137 (см.: Отчет о работе арбитражных апелляционных судов в 2019 г. URL: http://www.cdep.ru/index.php?id=79&item=5257).

213

Вестник экономического правосудия Российской Федерации № 8/2020

в нашей стране вообще. Исходя из проанализированной судебной практики, можно сказать лишь, что disgorgement of profits в России иногда бывает.

Примерно в 60% (25 из 42) рассмотренных дел суды квалифицировали способ защиты по ст. 15 (2) (2) ГК РФ как disgorgement of profits, т.е. способ защиты нарушенного права sui generis92. В оставшихся 40% (17 из 42) рассмотренных дел суды игнорировали положение ст. 15 (2) (2) ГК РФ, отмечая, что истец в любом случае обязан доказать наличие у него убытков и их размер независимо от того, получил ли нарушитель доход вследствие своих неправомерных действий93. Так, в постановлении от 30.07.2019 по делу № А40-202903/2018 Суд по интеллектуальным правам следующим образом емко выразил описанную позицию:

«Как было указано выше, упущенная выгода представляет собой доход, который истец реально (достоверно) получил бы, если бы ответчик не использовал принадлежащий ему патент.

Абзац второй части 2 статьи 15 ГК РФ, о неправильном применении которого судами заявляет истец, не изменяет правовую природу упущенной выгоды и не отменяет обязательности доказывания истцом указанных обстоятельств».

Важно подчеркнуть, что, в отличие от голландских коллег, позиция которых была описана выше, российские суды, толкуя норму ст. 15 (2) (2) ГК РФ, игнорируют ее положения, оставляя на истце бремя доказывания наличия у него убытков и их размера, а не применяют ее в качестве абстрактного способа расчета убытков, при котором презюмируется, что убытки истца не меньше доходов нарушителя, пока последний не докажет противоположного.

92См.: определения СКЭС ВС РФ от 07.10.2016 № 304-ЭС16-8563 по делу № А67-4475/2015; СКГД ВС РФ от 28.03.2017 № 41-КГ16-46; постановления ФАС Центрального округа от 11.11.2003 по делу № А351276/2002; ФАС Уральского округа от 10.03.2005 по делу № А60-23874/2003, от 21.05.2013 по делу

№А60-40130/2012, от 22.05.2013 по делу № А60-37048/2012, от 11.06.2013 по делу № А60-37039/2012, от 14.06.2013 по делу № А60-38799/2012, от 10.02.2014 по делу № А47-11350/2012; Пятнадцатого ААС от 12.11.2009 по делу № А32-4678/2007, от 16.07.2018 по делу № А53-9099/2017; ФАС (АС) СевероКавказского округа от 15.12.2009 по делу № А15-117/2008, от 15.02.2018 по делу № А32-21933/2015, от 20.06.2019 по делу № А53-20930/2017; Третьего ААС от 03.07.2012 по делу № А33-8657/2011, от 12.10.2012 по делу № А33-8660/2011, от 20.11.2012 по делу № А33-8661/2011; Семнадцатого ААС от 21.02.2013 по делу № А60-40122/2012, от 21.05.2015 по делу № А50-13220/2014; ФАС Западно-Сибир- ского округа от 17.05.2013 по делу № А02-1379/2012; Четырнадцатого ААС от 02.10.2014 по делу № А44504/2014; АС Северо-Западного округа от 24.11.2015 по делу № А56-18242/2014, от 20.12.2019 по делу

№А56-127316/2018; Тринадцатого ААС от 27.11.2018 по делу № А42-4169/2018 от 09.04.2019 по делу

№А42-8407/2018.

93См.: определение СКЭС ВС РФ от 23.01.2018 № 309-ЭС17-15659 по делу № А34-5796/2016; постановления ФАС Поволжского округа от 08.02.2005 по делу № А72-7553/2004, от 03.03.2010 по делу

№А65-51/2009; Шестого ААС от 28.05.2010 по делу № А73-574/2010; Восьмого ААС от 19.10.2010 по делу № А70-4027/2010; Первого ААС от 16.01.2013 по делу № А43-27971/2011; ФАС (АС) Московского округа от 08.10.2013 по делу № А40-122244/2012, от 26.04.2016 по делу № А40-176069/2014; ФАС Вол- го-Вятского округа от 17.10.2013 по делу № А79-588/2013; Девятого ААС от 13.11.2013 по делу № А4028534/2013; АС Восточно-Сибирского округа от 19.08.2015 по делу № А19-12435/2014; Суда по интеллектуальным правам от 15.01.2016 по делу № А40-27710/2015, от 30.07.2019 по делу № А40-202903/2018; АС Северо-Западного округа от 15.03.2017 по делу № А56-24418/2016; Двадцатого ААС от 27.09.2017 по делу № А54-4980/2016; АС Уральского округа от 04.05.2018 по делу № А76-17245/2016; Восемнадцатого ААС от 01.04.2019 по делу № А34-11354/2017.

214

Судебная практика

При этом, как следует из рис. 3, нельзя сказать, что все суды последовательны в своих позициях. Если суд применял ст. 15 (2) (2) ГК РФ более одного раза, то в 3 из 7 подобных случаев он менял свою позицию в другом споре. В частности, позицию СКЭС по рассматриваемому вопросу нельзя назвать однозначной — в определении от 2016 г. Коллегия квалифицировала способ защиты по ст. 15 (2) (2) ГК РФ в качестве disgorgement of profits, а в определении от 2018 г. — в качестве обычных убытков. Гражданская коллегия рассмотрела только одно подобное дело в 2017 г., где квалифицировала исследуемый институт в качестве disgorgement of profits по модели разумного роялти, о чем подробнее мы скажем далее.

Рис. 3. Квалификация способа защиты по ст. 15 (2) (2) ГК РФ по судам

Также интересно было отследить, как менялась квалификация способа защиты по ст. 15 (2) (2) ГК РФ во времени, в частности повлияли ли вышеуказанные позиции разных коллегий ВС РФ на практику нижестоящих судов.

215

Вестник экономического правосудия Российской Федерации № 8/2020

Исходя из данных, визуализированных на графике ниже (рис. 4), нельзя сказать, что имеется какой-либо тренд в развитии судебной практики по интересующему нас вопросу. Практика остается крайне неединообразной на протяжении всего времени. Объяснение флуктуации в 2013 г. то же, что и в иных случаях, — рассмотрение Семнадцатым ААС и ФАС Уральского округа в совокупности 5 аналогичных дел, о которых мы упоминали ранее94.

6  _ __________________________________________________________________________________________________________________________

5  _ __________________________________________________________________________________________________________________________

4  _ __________________________________________________________________________________________________________________________

Рис. 4. Квалификация способа защиты по ст. 15 (2) (2) ГК РФ по годам

Также нельзя сказать, что позиции Верховного Суда в части квалификации способа защиты по ст. 15 (2) (2) ГК РФ каким-либо образом повлияли на судебную практику нижестоящих судов.

Так, после позиции СКЭС, выраженной в 2016 г., в 2017 г. суды одинаково часто квалифицировали рассматриваемый способ защиты и как институт sui generis, и как способ расчета убытков — по 2 раза. После позиции СКГД от 2017 г. о том, что размер истребуемых доходов может быть определен как разумное роялти, аналогичная позиция в практике нижестоящих судов больше не встречалась. После позиции СКЭС от 2018 г. о квалификации способа защиты по ст. 15 (2) (2) ГК РФ в качестве убытков в 2019 г. суды в 3 из 5 случаев продолжали квалифицировать этот способ защиты в качестве института sui generis.

Таким образом, практика судов, включая ВС РФ, относительно природы способа защиты по ст. 15 (2) (2) ГК РФ остается крайне непоследовательной и не обеспечивает правовую определенность в рассматриваемом вопросе.

Далее мы предлагаем подробнее исследовать позиции судов, обратив внимание на самые важные и наиболее четко выраженные из них.

94См.: постановления Семнадцатого ААС от 21.02.2013 по делу № А60-40122/2012; ФАС Уральского округа от 21.05.2013 по делу № А60-40130/2012, от 22.05.2013 по делу № А60-37048/2012, от 11.06.2013 по делу № А60-37039/2012, от 14.06.2013 по делу № А60-38799/2012.

216

Судебная практика

Статья 15 (2) (2) ГК РФ закрепляет институт disgorgement of profits

В первую очередь необходимо обратить внимание на позиции экономической и гражданской коллегий ВС РФ по данному вопросу. Оба акта были вынесены по спорам о нарушении исключительного права на патентоохраняемые объекты.

Согласно определению СКЭС ВС РФ от 07.10.2016 № 304-ЭС16-8563 по делу № А67-4475/2015 в 2012 и 2013 гг. ответчик по делу реализовал потребителям 332 аппарата «ГЕСКА-ПЦ», в которых был использованы полезные модели, охраняемые патентами истца № 43706 «Устройство коммутации светодиодов (групп светодиодов)» и № 53516 «Источник вторичного электропитания». Согласно расчетам истца, стоимость реализованных аппаратов в день предъявления иска составила 2 998 000 руб.

Истец обратился в суд с требованием о взыскании с ответчика упущенной выгоды в размере его доходов, полученных от реализации контрафактной продукции.

Разрешая спор, Коллегия в составе судей В.В. Попова, Г.Г. Поповой и Р.А. Хатыповой поддержала выводы суда первой инстанции о возможности взыскания в пользу истца всех доходов ответчика:

«В соответствии с подпунктом 3 пункта 1 статьи 1252 Гражданского кодекса Российской Федерации защита исключительных прав на результаты интеллектуальной деятельности и на средства индивидуализации осуществляется, в частности, путем предъявления требования о возмещении убытков…

<…>

Если лицо, нарушившее право, получило вследствие этого доходы, лицо, право которого нарушено, вправе требовать возмещения наряду с другими убытками упущенной выгоды в размере не меньшем, чем такие доходы.

Исследовав и оценив представленные сторонами в обоснование своих требований и возражений доказательства… суды… сделали обоснованный вывод о том, что действия ответчика… являются незаконными, и взыскали убытки в размере дохода, полученного… [ответчиком] от реализации аппаратов «ГЕСКА-ПЦ» в третьем, четвертом кварталах 2012 года и первом квартале 2013 года».

Таким образом, в этом деле суд прямо подтвердил возможность взыскания реальных доходов ответчика, полученных им в связи с нарушением патента истца, без доказывания стандартного состава убытков.

В другом деле о нарушении исключительного права на изобретение уже СКГД ВС РФ в составе судей В.В. Горшкова, В.В. Момотова и Е.С. Гетман квалифицировала способ защиты по ст. 15 (2) (2) ГК РФ в качестве disgorgement of profits, указав, однако, что таким доходом является как минимум не выплаченное истцу роялти.

217