Учебный год 22-23 / Дополнительная литература для чтения / Толкование договора / Анисимова - Толкование (из сборника -Актуальные проблемы договорного права (2021), отв. ред. К. Усачева

О методах прояснения выраженного и подразумеваемого содержания договора

результат, то условие точно должно быть имплементировано, потому что без него договор в принципе невозможно будет исполнить. А если результат отрицательный, то тогда на помощь должен приходить второй тест, по результатам которого окончательно будет определена необходимость включения подразумеваемого условия в договор, так как второй тест больше ориентирован на принцип разумности и справедливости (поскольку незаинтересованное лицо оценивает соглашение сторон именно с этих позиций, ничего другого у него нет). Такой подход позволит не упустить суду важного подразумеваемого условия.

Необходимо заметить, что этими двумя критериями не исчерпывается перечень обстоятельств, на которые суд должен обратить внимание при применении доктрины подразумеваемых условий.

Так, в деле BP Refinery (Westernport) Pty Ltd v. Shire of Hastings английский суд привел перечень факторов, которые суду необходимо учитывать в случае, если он желает воспользоваться инструментарием подразумеваемых условий. Помимо вышеуказанных критериев Lord Simon также отметил, что подразумеваемое условие должно быть разумным и справедливым, его возможно точно сформулировать и оно не должно противоречить прямо выраженным условиям договора1. Рассмотрим обозначенные критерии более подробно.

Во-первых, разумность. Простой разумности условия в данном случае будет недостаточно. Разумность подразумевает, что при включении данного условия в договор получится достичь того правового эффекта, на который рассчитывали стороны при его заключении. Пример включения условия в договор на основе критерия разумности демонстрирует дело Fraser v. Thames Television Ltd, где суд посчитал, что три актрисы, предложившие телевизионной компании идею сериала, разумно предполагали при передаче прав на использование данной идеи, что именно они должны быть утверждены на главные роли2.

Во-вторых, возможность точной формулировки такого условия. Этот критерий проистекает из природы подразумеваемых условий – они должны быть очевидными для разумного лица. А если такое условие сложно сформулировано, то как же оно может быть очевидно?

В-третьих, такое условие не должно противоречить остальным, прямо выраженным условиям договора. Логика такова: подразумеваемое условие основано на намерении лиц, заключивших договор. Суд путем толкования прямо выраженных договорных условий приблизительно

1Peel E. Op. cit. P. 626.

2Байрамкулов А.К. Указ. соч. С. 202.

137

А.Ю. Анисимова

установил их намерения и на основе этого сконструировал недостающее условие. Поэтому оно априори должно соответствовать тому, что уже содержится в договоре.

Представляется, что все эти критерии должны применяться не разрозненно, а вместе, чтобы предотвратить излишнее вмешательство суда в договор1. Однако, как уже было отмечено, существует дискуссия о соотношении критериев экономической целесообразности и независимого очевидца. Все остальные критерии несомненно важны, но они не могут быть единственным основанием применения концепции подразумеваемых условий. Они скорее направлены на проверку имплементированного условия для того, чтобы подтвердить его необходимость, очевидность. Более того, суть этих критериев такова, что если подразумеваемое условие будет противоречить им, то вряд ли оно будет соответствовать двум основным тестам.

5.Российский подход

квосполнению договорных пробелов

Нашему правопорядку неизвестна английская доктрина подразумеваемых условий. Но тогда каким образом наши суды восполняют договорные пробелы?

Мы уже говорили о возможности применения в таком случае либо диспозитивных норм, либо концепции подразумеваемых условий (и иных подобных концепций, разработанных в зарубежных правопорядках). Необходимо сразу оговориться, что ситуация, когда требуется имплементация недостающего условия в договор, в российской практике, как и в странах общего права, редка. Однако это не означает, что такой ситуации не может быть. Еще один важный аспект: в странах общего права нет приоритета применения terms implied in law (аналога диспозитивных норм в странах континентального права) при восполнении пробелов, в отличие от нашего правопорядка. Но что наши суды будут делать в случае, если диспозитивная норма отсутствует?

Можно представить два возможных подхода к ситуации, когда суд не нашел диспозитивную норму для восполнения упущенного условия.

Во-первых, можно сказать, что здесь представлен пробел не в договоре, а в законодательстве. То есть то, что суд не нашел диспозитивной нормы в законе, чтобы восполнить пробел в договоре между сторона-

1 McKendrick E. Contract law: Text, Cases, and Materials. 5th ed. Oxford, 2012. P. 352.

138

О методах прояснения выраженного и подразумеваемого содержания договора

ми, ‒ это проблема не сторон, а законодателя. Это он не разработал необходимую норму.

В таком случае суду придется обратиться к ст. 6 ГК РФ. Правовой инструментарий в данной норме предлагается следующий: сначала применяем обычай, если его нет, то аналогию закона, а уже в крайнем случае ‒ аналогию права, т.е. решаем исходя из общих начал и смысла гражданского законодательства и требований добросовестности, разумности, справедливости. По смыслу этой нормы суд будет восполнять пробел не в конкретном договоре, а в законодательстве.

Во-вторых, можно воспринять опыт иностранных правопорядков

иприменять разработанные там доктрины (восполнительное толкование в Германии, подразумеваемые условия в Англии). В данном случае мы уже видим именно договорный пробел, а потому при восполнении будем ориентироваться на намерения сторон, которые мы выясним при толковании имеющихся договорных условий, и обстоятельства заключения конкретного договора. Такая методология больше приспособлена под учет интересов сторон в конкретном правоотношении, а потому представляется более «ювелирным» инструментом при восполнении пробелов. В этом состоит главная ценность выработанных концепций. Более того, именно данный подход позволяет разрешить ситуации, когда диспозитивная норма хотя присутствует, но не может быть применена, поскольку противоречит цели и смыслу договора.

Можно ли в российском праве найти основания для применения упомянутых доктрин? Кажется, что косвенно на такую возможность указывает п. 46 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 25 декабря 2018 г. № 49 «О некоторых вопросах применения общих положений Гражданского кодекса Российской Федерации о заключении

итолковании договора». Пленум дает судам зеленый свет в применении «иных подходов к толкованию» с учетом особенностей конкретного договора. На наш взгляд, если суд знаком с методологией применения подразумеваемых условий договора (или с иной подобной концепцией), то нет оснований (при должном обосновании с его стороны отказа от применения стандартных методов толкования) запрещать суду разрешать спор с помощью иных техник, учитывая индивидуальные взаимоотношения конкретных лиц. Как представляется, данное разъяснение особенно актуально для случаев восполнения пробелов в договоре, поскольку в законодательстве не содержится никаких указаний на этот счет.

Здесь, правда, возникает другая проблема – не все правоведы согласны, что восполнение договорных пробелов является толкованием

139

А.Ю. Анисимова

всобственном смысле1, а потому, по их мнению, п. 46 не охватывается применение таких механизмов. Однако, как представляется, нельзя узко понимать данное разъяснение Пленума как дозволяющее применение только «методов толкования», прямо не названных в ст. 431 ГК РФ. Наоборот, высшая инстанция в данном разъяснении пытается предостеречь суды от излишнего формализма и «буквоедства», предоставив достаточно широкие возможности и свободу.

Таким образом, на сегодняшний день у судов Российской Федерации есть возможности для применения концепций, выработанных

виностранных правопорядках, цель которых состоит в восполнении договорных пробелов. Проблема сегодня состоит в том, что судам просто незнакомы эти концепции, а потому в практике российских судов практически нет решений, которые могли бы продемонстрировать единый подход к проблеме восполнения пробелов в договорах. Как представляется, английская доктрина подразумеваемых условий, которая была проанализирована в настоящей работе, могла бы послужить хорошим подспорьем для российских судов в ситуациях, когда они сталкиваются с такой редкой договорной «болезнью».

1 Подробнее см.: Байрамкулов А.К. Указ. соч. С. 208–210. Хотя на сегодняшний день в зарубежной доктрине исследователи постепенно приходят к выводу, что смысла в таком разделении нет. См., например: Mitchell C. Interpretation of Contracts (Current Controversies in Law). L.; N.Y., 2007. P. 24.