Учебный год 22-23 / Дополнительная литература для чтения / Расторжение / Тебенев и Чуктурова - практика применения п.5 ст.450.1 ГК

Судебная

практика

Иван Константинович Тебенёв

студент 4-го курса бакалавриата СПбГУ

Диана Александровна Чуктурова

студентка 4-го курса бакалавриата СПбГУ

Практика применения п. 5 ст. 450.1 ГК РФ о подтверждении договора как основании для блокирования права на отказ от договора1

В статье анализируются подходы, сформировавшиеся в практике арбитражных судов при применении нормы о блокировании права на отказ от договора (п. 5 ст. 450.1 ГК РФ) за пять лет с момента ее введения. Значительная часть работы посвящена определению сферы действия названного правила, для чего проводится детальный анализ его применимости к отдельным ситуациям (судебное расторжение договора, длящееся нарушение договорного обязательства, постдоговорные отношения). Кроме того, исследуется понимание природы названного правила, отраженное в судебных актах, и структурируются различные формы, в которых может быть выражен отказ от права на расторжение договора.

Ключевые слова: расторжение договора, отказ от права, эстоппель, субъективное право

1Авторы выражают глубокую благодарность доценту кафедры гражданского права юридического факультета СПбГУ, кандидату юридических наук А.А. Павлову за внимательное научное руководство и А.Г. Карапетову — за предоставление возможности публикации настоящей статьи и ценные редакторские замечания.

168

09.09.2021-0:33 185.72.224.59 Артем Карапетов

Судебная практика

Введение

Пункт 5 ст. 450.1 ГК РФ относится к числу норм, содержание которых получило различные толкования в юридической литературе. В соответствии с ним «в случаях, если при наличии оснований для отказа от договора (исполнения договора) сторона, имеющая право на такой отказ, подтверждает действие договора, в том числе путем принятия от другой стороны предложенного последней исполнения обязательства, последующий отказ по тем же основаниям не допускается».

Причина разночтений коренится в ответе на вопрос, о чем идет речь в тексте нормы: о преломлении правила эстоппель или о частном случае отказа от права2. Так как первый из названных институтов является относительно новым для российской юридической практики, а обсуждение второго провоцирует самостоятельные доктринальные споры вокруг толкования п. 2 ст. 9 ГК РФ (и ряда других норм Кодекса)3, очевидно, что правильное использование и раскрытие потенциала п. 5 ст. 450.1 ГК РФ становится делом нелегким. Ситуацию не облегчает отсутствие как специальных разъяснений в постановлениях Пленума Верховного Суда РФ, так и просто заметной практики высшей судебной инстанции по данной проблеме.

Цель настоящей работы состоит не в отыскании окончательных ответов на поставленные в литературе вопросы, а лишь в выявлении и оценке тенденций, характерных для судебной практики, накопившейся за несколько лет после введения ст. 450.1 ГК РФ в действие.

1. Сфера применения

1.1.Поведение лица после расторжения договора

Впервую очередь стоит обратить внимание на понимание судами той совокупности фактических обстоятельств, при наличии которой может применяться норма п. 5 ст. 450.1 ГК РФ. Буквальное ее толкование наводит на мысль, что сторона договора, тем или иным образом подтвердившая свою заинтересованность в нем (подтвердившая действие договора) в ситуации, когда имеется основание для заявления отказа от договора, теряет право на последующее такое заявление по тем же основаниям. Таким образом, подтверждение должно состояться до

2См.: Федоров Д.В. Проблемы квалификации и случаи применения п. 5 ст. 450.1 ГК РФ // Закон. 2019. № 8. С. 63–74.

3См.: Акимова И.И. Формы и последствия отказа от осуществления прав по договору в свете реформы российского гражданского законодательства // Опыты цивилистического исследования: сборник статей / отв. ред. А.М. Ширвиндт, Н.Б. Щербаков. М., 2018. Вып. 2. С. 45–72; Основные положения гражданского права: постатейный комментарий к статьям 1–16.1 Гражданского кодекса Российской Федерации / отв. ред. А. Г. Карапетов. М., 2020. С. 655–658 (авторы п. 2.4 комментария к ст. 9 — А.Г. Карапетов и А.А. Павлов).

169

09.09.2021-0:33 185.72.224.59 Артем Карапетов

Вестник экономического правосудия Российской Федерации № 5/2021

фактического заявления отказа, правовые последствия которого, будь он все же совершен, не наступают4.

Однако в довольно большом количестве судебных решений акценты смещаются: суды указывают, что действие договора было подтверждено поведением стороны, имевшим место уже после его одностороннего расторжения этой стороной. Например, в решении от 18.06.2018 по делу № А40-60353/18-143-436 АС г. Москвы со ссылкой на п. 5 ст. 450.1 ГК РФ отметил, что «принятие работ от ответчика после одностороннего расторжения договора свидетельствует о том, что прекращение договора не состоялось, волеизъявление не было реализовано самим же истцом».

Достаточно обширной является практика применения п. 5 ст. 450.1 ГК РФ в ситуации продолжения принятия арендных (лизинговых) платежей арендодателем (лизингодателем) после того, как им сделано заявление о расторжении договора, но до фактического возврата предмета аренды (лизинга)5. Некоторые суды встают здесь на сторону арендодателей и отказываются признать, что, принимая платежи после расторжения, арендодатель выражает волю на реанимацию ранее расторгнутого договора. Основанием таких решений является ссылка на ст. 622 ГК РФ, а применительно к лизингу — на п. 5 ст. 17 Федерального закона от 29.10.1998 № 164-ФЗ «О финансовой аренде (лизинге)», согласно которому если лизингополучатель не возвратил предмет лизинга или возвратил его несвое­ временно, лизингодатель вправе требовать внесения платежей за время просрочки. Если указанная плата не покрывает причиненных лизингодателю убытков, он может требовать их возмещения. Этой ссылки достаточно для того, чтобы с позиций позитивного права обосновать такое поведение арендодателя. Но при этом суды нередко по непонятной нам причине анализируют эту ситуацию через призму п. 5 ст. 450.1 ГК РФ так, будто бы действия после расторжения договора могут заблокировать право на такое расторжение.

В практике можно обнаружить и другой подход. Так, в постановлении АС Вос- точно-Сибирского округа от 22.10.2019 по делу № А58-8362/2018 анализируется поведение стороны договора поставки именно до заявления отказа. Покупателю был поставлен товар (станок) со скрытыми дефектами, выявившимися лишь при вводе его в эксплуатацию. В продолжение некоторого времени покупатель направлял поставщику требования об устранении дефектов или о замене товара, и лишь когда он так и не смог ничего добиться, покупатель заявил об отказе от договора по п. 2 ст. 475 ГК РФ и обратился в суд за взысканием уплаченной по договору денежной суммы. Ответчик указывал на то, что до заявления об отказе истец своими конклюдентными действиями подтвердил действие договора поставки. Суды всех инстанций, на наш взгляд, совершенно справедливо пришли

4См.: Договорное право (общая часть): постатейный комментарий к статьям 420–453 ГК РФ / отв. ред. А.Г. Карапетов. М., 2020. С. 1210 (автор комментария к ст. 450.1 — А.Г. Карапетов).

5См.: определение ВС РФ от 06.02.2017 № 307-ЭС16-19764; постановления АС Восточно-Сибирского округа от 14.05.2019 по делу № А58-813/2018; АС Московского округа от 25.02.2019 по делу № А40167014/18; от 10.07.2017 по делу № А40-220450/2016; АС Северо-Западного округа от 24.01.2020 по делу № А56-30151/2019; АС Рязанской области от 23.07.2019 по делу № А54-3598/2019; АС Челябинской области от 25.06.2019 по делу № А76-3371/2019.

170

09.09.2021-0:33 185.72.224.59 Артем Карапетов

Судебная практика

к выводу о том, что отказ был заявлен правомерно и оснований для применения п. 5 ст. 450.1 ГК РФ не имеется. В другом деле6 суд кассационной инстанции подтвердил неправомерность одностороннего отказа подрядчика от исполнения договора, поскольку еще до заявления об отказе, но после возникновения оснований для него подрядчик в течение нескольких месяцев производил приемку работ от субподрядчика.

Анализ поведения стороны договора, имевшего место именно до заявления о его расторжении, мы можем найти и во многих других решениях7. Например, в постановлении Девятого ААС от 16.01.2020 по делу № А40-167014/2018 прямо указано, что по смыслу закона положения п. 5 ст. 450.1 ГК РФ «неприменимы к случаям, когда договор уже был расторгнут стороной к моменту принятия от другой стороны предложенного последней исполнения обязательства».

Именно такое толкование комментируемой нормы кажется нам правильным. Применение же названного пункта к ситуации того или иного подтверждения стороной своей заинтересованности в уже расторгнутом ранее договоре является ошибочным.

Можно предположить, что сбивает с толку и приводит правоприменителя к неверным выводам употребленное в тексте обсуждаемого пункта выражение «подтверждение действия договора». С семантической точки зрения подтверждено может быть лишь то, что было тем или иным образом поставлено под сомнение, относительно силы чего у нас нет твердой уверенности. Однако в случае с нарушением, дающим стороне договора право на его одностороннее расторжение, до заявления о таком расторжении сомнений в действии договора нет. Его правовое действие еще не поколеблено распорядительным волеизъявлением стороны. Наступает своеобразный период ожидания, когда в разумный срок действие договора может быть прекращено односторонним волеизъявлением его стороны, и только после разрешения этой ситуации, только после потери договором своей силы можно будет говорить о подтверждении его действия (если у лица, заявившего об одностороннем расторжении, сохранился экономический интерес в поддержании связи между сторонами договора). Поэтому представляется, что такое словоупотребление нельзя считать особенно удачным.

В то же время сам по себе анализ поведения стороны договора уже после заявления ею о расторжении договора и поиск истинного подтверждения действия договора вполне могут иметь место. Более того, очевидно, что и после расторжения договора могут быть совершены действия, которые до его расторжения послужили бы основанием для применения п. 5 ст. 450.1 ГК РФ. В частности, после отказа от договора вполне возможно специально приведенное в тексте

6См.: постановление АС Московского округа от 01.11.2017 по делу № А40-196017/2016.

7См., напр.: постановления АС Северо-Кавказского округа от 18.12.2017 по делу № А32-39821/2015, от 05.07.2019 по делу № А53-18704/2017; АС Московского округа от 25.02.2019 по делу № А40-167014/18; АС Поволжского округа от 11.12.2019 по делу № А65-5020/2019; Девятого ААС от 03.08.2018 по делу № А40-8293/18; Двенадцатого ААС от 12.04.2018 по делу № А12-18119/2017; Одиннадцатого ААС от 26.09.2019 по делу № А72-1843/2019.

171

09.09.2021-0:33 185.72.224.59 Артем Карапетов

Вестник экономического правосудия Российской Федерации № 5/2021

нормы в качестве примера «принятие исполнения». Но такие действия должны провоцировать применение не названного пункта, а общей нормы ст. 10 ГК РФ о запрете недобросовестного поведения. Во-первых, распространение правила п. 5 ст. 450.1 ГК РФ на подобные ситуации логически сомнительно: право отказаться от договора не может быть заблокировано постфактум, при уже совершенном отказе. Во-вторых, если механизм нормы п. 5 ст. 450.1 ГК РФ понимать как механизм отказа от права, то эта логика не может быть экстраполирована на уже совершенную сделку с распорядительным эффектом: ее отмена представляется невозможной. Наконец, если мы смотрим на п. 5 ст. 450.1 ГК РФ как на преломление правила эстоппель, то при наличии общей нормы о запрете недобросовестного (в том числе противоречивого) поведения в ст. 10 ГК РФ нет никакого смысла в логической эквилибристике, чтобы распространить действие названного пункта на ситуацию, прямо в нем не заявленную.

По названным выше причинам дальнейшее поведение лица, заявившего об отказе, должно оцениваться в ключе концепции дезавуирования совершенного отказа, опирающейся как раз на общее правило об эстоппеле, либо восприниматься как взаимное волеизъявление на заключение нового договора на условиях, идентичных условиям ранее расторгнутого договора8. Следовательно, в ситуации, когда действия, которые могли бы повлечь применение п. 5 ст. 450.1 ГК РФ, будь они совершены до заявления отказа, совершаются после такого заявления, следует, руководствуясь довольно строгим тестом допустимости применения эстоппеля, рассуждать о создании в глазах контрагента по уже расторгнутому договору обоснованной убежденности в том, что другая сторона в действительности остается заинтересованной в исполнении договора, или стараться обнаружить сделочное волеизъявление на «перезаключение» договора9. Например, если такая другая сторона окажется сбитой с толку противоречивым поведением контрагента и потому обратится к нему за разъяснением его действий, а в ответ получит заверение в том, что такой контрагент отрекается от своего ранее осуществленного отказа, и сама также продолжит исполнять договор, то можно вести речь о заключении между сторонами взаимными волеизъявлениями нового договора на тех же условиях, что не оставляет места для применения п. 5 ст. 450.1 ГК РФ (при молчаливом же продолжении исполнения обязанностей по расторгнутому договору можно помыслить заключение новой сделки конклюдентными действиями).

В подобной ситуации суды используют термин «отказ от уведомления», который, конечно, некорректен (поскольку неясно, как от уведомления можно отказаться). Например: «…заказчик от своего уведомления отказался, и стороны по взаимному согласию продолжили регулировать свои отношения условиями договора подряда, что не противоречит гражданскому законодательству»10. Ни-

8См.: Основные положения гражданского права: постатейный комментарий к статьям 1–16.1 Гражданского кодекса Российской Федерации. С. 651–652 (авторы п. 1.7 комментария к ст. 10 — А.Г. Карапетов и Д.В. Федоров).

9См.: Там же.

10Постановление АС Дальневосточного округа от 09.11.2017 по делу № А24-449/2017. См. также: решение АС Республики Башкортостан от 02.07.2019 по делу № А07-34413/2018.

172

09.09.2021-0:33 185.72.224.59 Артем Карапетов

Судебная практика

какого отказа от уведомления, разумеется, не происходит, и стороны просто заключают новый договор. Другой пример: «По смыслу п. 5 ст. 450.1 ГК РФ возобновление договорных отношений применительно к рассматриваемому делу предполагает активное признание со стороны арендодателя прекращения договора несостоявшимся и наличие у него намерения продолжить арендные отношения с арендатором. Необходимых доказательств отказа арендодателя от своего уведомления о расторжении договора и о продолжении исполнения условий договора аренды в материалы дела не представлено»11. Нужно отметить, что в данном случае указание на активное поведение ранее отказавшейся от договора стороны, направленное на признание «прекращения договора несостоявшимся», может свидетельствовать одновременно (1) о подтверждении создания в глазах другой стороны обоснованной уверенности в сохранении действия договора, несмотря на отказ (что соответствует концепции дезавуирования отказа); (2) о том, что активное поведение отказавшейся от договора стороны понимается как новая оферта. В целом любую из этих трактовок можно приветствовать, хотя ни одну из них и не следует, по нашему мнению, выводить из п. 5 ст. 450.1 ГК РФ.

Остается сказать, что суды никак не мотивируют применение обсуждаемой нормы к отношениям, которые, на наш взгляд, не подпадают под ее гипотезу. Можно было бы предположить, что такое решение воплощает применение аналогии закона. Но ни в одном из проанализированных судебных актов найти текстуальное подтверждение этой догадки не удалось. Кроме того, применение обсуждаемого пункта к ситуации фактического сохранения договорных отношений после заявления отказа от договора по аналогии, даже просто как возможная стратегия, кажется сомнительным. Прибегать к аналогии следует в случаях, когда в правовом регулировании имеются пробелы. Между тем ввиду прямого закрепления в ст. 10 ГК РФ запрета недобросовестного (в том числе противоречивого) поведения, а также с учетом того, что часто поведение сторон может быть оценено как взаимное волеизъявление, направленное на перезаключение договора на прежних условиях, говорить о пробеле, а потому о возможности применения нормы по аналогии, не приходится.

1.2. Применимость к судебному расторжению

Отдельного обсуждения заслуживает вопрос о распространении правила п. 5 ст. 450.1 ГК РФ на судебное расторжение договора. Имеются судебные решения, где на такое распространение суды не пошли. Так, АС Свердловской области указал: «Из буквального содержания норм статьи 450.1 ГК РФ следует, что речь в ней идет именно об односторонней сделке отказа от исполнения договора. В настоящем деле заявлено требование о расторжении договора по ст. 450 ГК РФ ввиду существенного нарушения его условий»12.

11Постановление Второго ААС от 30.01.2020 по делу № А28-17263/2018.

12Постановление АС Свердловской области от 26.03.2019 по делу № А60-60388/2018. См. также: постановление Девятого ААС от 15.10.2018 по делу № А40-35025/18.

173

09.09.2021-0:33 185.72.224.59 Артем Карапетов

Вестник экономического правосудия Российской Федерации № 5/2021

Впрочем, встречается и другой подход. Например, процитированное решение было отменено постановлением Семнадцатого ААС от 08.07.2019, который допустил применение правила названного пункта к судебному расторжению.

Именно такое решение представляется верным. По нашему мнению, оценка поведения стороны договора с позиций правила п. 5 ст. 450.1 ГК РФ должна быть распространена на судебное расторжение просто потому, что сам по себе способ расторжения договора сущностно не меняет ситуацию. Если в п. 5 ст. 450.1 ГК РФ мы видим механизм отказа от права на одностороннее расторжение, то точно так же возможно отказаться и от осуществления права на обращение в суд за расторжением договора13. Если же в названном пункте мы видим очередное преломление правила эстоппель, то следует не держаться за конкретно сформулированную гипотезу нормы, а анализировать ситуацию на применимость эстоппеля как такового. Наконец, если к поведению участников оборота предъявляются определенные требования последовательности при отказе от договора, то почему нужно отказываться от подобных требований, когда расторжение договора ставится под судебный контроль?

Однако здесь мы сталкиваемся с еще одной возможной проблемой. Если допустить применение п. 5 ст. 450.1 ГК РФ к судебному расторжению, то непонятно, когда наступает тот момент, после которого мы уже не можем оценивать поведение стороны договора. Как показано выше, для случая, прямо указанного в гипотезе п. 5 ст. 450.1 ГК РФ, моментом, после которого анализировать поведение стороны уже нельзя, является момент самого прекращения договора (получения контрагентом уведомления об отказе). Но как быть в ситуации с судебным расторжением, когда само расторжение отложено до момента вынесения судебного решения? В частности, в постановлении от 08.07.2019 по делу № А60-60388/2018 Семнадцатый ААС обращает внимание на то, что «уже после предъявления иска в суд истец выражал заинтересованность в исполнении ответчиком обязательств по договору, что следует из письма истца от 07.11.2018 № 7423/362», и воспринимает данный факт как одно из оснований для вывода о блокировании возможности вынести решение о расторжении договора.

Эта проблема дополнительно усложняется процессуальной спецификой14: каково влияние внепроцессуального поведения сторон на спорные права и в каких формах следует распоряжаться ими после начала процесса? В настоящей работе мы не ставим перед собой цель исследовать эти вопросы. Так или иначе, на первый взгляд может показаться, что учет поведения стороны договора для целей применения комментируемого пункта должен заканчиваться в момент подачи искового заявления, поскольку в этом моменте можно усмотреть волеизъявление такой стороны на расторжение договора. Следовательно, суд не мог анализировать поведение стороны уже после такого обращения.

13См.: Договорное право (общая часть): постатейный комментарий к статьям 420–453 ГК РФ. С. 1216 (автор комментария к ст. 450.1 — А.Г. Карапетов).

14См., напр.: постановление Семнадцатого ААС от 01.11.2019 по делу № А60-19383/2019.

174

09.09.2021-0:33 185.72.224.59 Артем Карапетов

Судебная практика

Однако верным представляется иное решение. При обращении за судебным расторжением договора процесс реализации секундарного права на расторжение растягивается на все время разрешения спора вплоть до вступления судебного решения в законную силу. Коль скоро в этот промежуток времени у истца сохраняется возможность отказаться от иска и тем самым снять с повестки вопрос о расторжении договора, нельзя сказать, что обращение в суд является точкой невозврата. В этом смысле применение п. 5 ст. 450.1 ГК РФ в случае совершения истцом действий, из которых следует намерение сохранить договор, уже после подачи искового заявления выглядит логичным.

1.3. Применимость к приостановлению исполнения

Следует упомянуть еще один судебный акт, в котором п. 5 ст. 450.1 ГК РФ также был применен по аналогии к ситуации, не подпадающей под гипотезу нормы. В деле № А83-312/2018 на применимость обсуждаемого пункта анализировалось приостановление стороной сделки встречного исполнения по правилам ст. 328 ГК РФ. Между сторонами спора был заключен договор поставки, по условиям которого поставка товара производится в сроки, установленные соответствующим графиком, а оплата привязана к поставке отдельных партий товара. Покупатель нарушил обязанность по оплате поставленного товара. При этом поставщик, в свою очередь, допустил просрочку в поставке товара, из-за чего у покупателя возникли убытки и потребность в заключении замещающей сделки. Защищаясь от встречного иска, поставщик указал, что исполнение его обязанности было приостановлено им по правилу п. 2 ст. 328 ГК РФ.

Оценивая этот довод в совокупности с фактическими обстоятельствами дела, апелляционный суд отметил, что «фактическое подтверждение поставщиком действия договора и поставка товара после направления уведомления о приостановке лишает поставщика права ссылаться на такую приостановку в качестве основания для освобождения себя от ответственности за нарушение установленных договором обязательств, и данный довод поставщика не имеет правового значения при рассмотрении настоящего спора»15. Суд кассационной инстанции подтвердил обоснованность этих аргументов: «Довод ответчика по встречному иску о направлении 20.04.17 по электронной почте в адрес истца уведомления о приостановлении поставки 13 столбов до полной оплаты истцом задолженности в размере 6 804 950 рублей как основание для освобождения от ответственности, обоснованно отклонен судами на основании положений п. 5 ст. 450.1 ГК РФ, а также с учетом установленных фактов нарушения ответчиком по встречному иску сроков поставки столбов в период до направления уведомления, а также осуществления поставки столбов в адрес истца по встречному иску в период после направления уведомления при отсутствии погашения задолженности истцом»16.

09.09.2021-0:33 185.72.224.59 Артем Карапетов

Вестник экономического правосудия Российской Федерации № 5/2021

По нашему мнению, применение судами логики нормы п. 5 ст. 450.1 ГК РФ в данном случае неоправданно (при этом мы не анализируем аргумент судов о нарушении своих обязательств ответчиком и до заявления о приостановлении). Природа приостановления исполнения встречного обязательства сделочная17: позитивное право связывает с фактом неисполнения обязательства контрагентом возникновение у лица права односторонним волеизъявлением изменить условия договора. Такая опция дается в целях защиты лица, право которого нарушено, и для установления справедливости и баланса в отношениях между сторонами договора. Однако в силу общего принципа диспозитивности сторона вправе самостоятельно выбрать стратегию защиты своего права, следовательно, она может не только не приостанавливать исполнение своей встречной обязанности, но также сперва приостановить ее, а затем все же исполнить. Если первоначальное приостановление — это одностороннее изменение условия договора о сроке исполнения обязанности, то позднейшее исполнение, несмотря на продолжающуюся просрочку контрагента, есть новое изменение условия о сроке конклюдентными действиями. Второе волеизъявление не должно пониматься как отмена первого — это лишь повторное изменение того же условия. Поскольку механизм приостановления исполнения направлен на защиту кредитора по обязательству, такое его поведение само по себе не должно пониматься как противоречивое и недобросовестное18.

Кроме того, если попытаться все же провести аналогию между п. 5 ст. 450 и ст. 328 ГК РФ, то приостановление обязательства будет уподоблено отказу от договора, а возобновленное в последующем исполнение — неким мерам, направленным на «подтверждение действия» прекращенного договора. Но тогда мы вновь ищем поведение стороны договора, блокирующее ее право на отказ (приостановление исполнения) уже после того, как отказ (приостановление) был совершен. Между тем выше уже было отмечено, что такой подход является некорректным.

Таким образом, распространение п. 5 ст. 450.1 ГК РФ на ситуацию, регулируемую ст. 328 ГК РФ, в данном случае бесперспективно, поскольку кредитор, сперва приостановивший исполнение своей встречной обязанности, а затем возобновивший его, не дезавуирует тем самым уже совершенное приостановление. Потому данный казус должен, по нашему мнению, разрешаться с учетом отсутствия просрочки у приостанавливающей исполнение стороны.

Но нужно проверить полученное решение на следующей гипотетической ситуации. Предположим, кредитор приостановил исполнение своего обязательства по правилам ст. 328 ГК РФ, а затем все же решил его осуществить. Однако потом, видя, что исполнения обязательства со стороны контрагента так и не последовало, он вновь заявил о приостановлении. Можем ли мы допустить та-

17См.: Карапетов А.Г. Приостановление исполнения обязательства как способ защиты прав кредитора. М., 2011. С. 195.

18Однако вопрос об этом можно ставить, когда исполнение возобновляется внезапно, а его принятие требует определенных действий со стороны контрагента. В таком случае следует воспользоваться повторным уведомлением — о готовности возобновить исполнение.

176

09.09.2021-0:33 185.72.224.59 Артем Карапетов

Судебная практика

кое повторное приостановление? Насколько велика власть кредитора над условиями договора при неисполнении встречного обязательства контрагентом? Как представляется, повторное приостановление совершаться не может. При этом обоснование такого решения может быть получено из толкования самой ст. 328 ГК РФ в совокупности со ст. 450 ГК и при субсидиарном использовании ст. 10 ГК, но без необходимости привлечения п. 5 ст. 450.1 ГК РФ.

По нашему мнению, право на приостановление своего исполнения как реакция на конкретное нарушение обязательства предоставляется стороне договора однократно. Хотя одностороннее изменение договорного условия о сроке (в отличие от того же отказа от договора) и может быть осуществлено неоднократно, должны существовать ограничения. Сторона договора, как отмечено выше, может воспользоваться или не воспользоваться этим правом, а, воспользовавшись, в дальнейшем осуществить исполнение. Такое поведение не может считаться противоречивым, поскольку оно не нарушает интересы контрагента, а, напротив, соответствует им. Но вот повторное прекращение исполнения, все же начатого вопреки праву на приостановление, грубым образом нарушает ожидания контрагента, который может обоснованно думать, что кредитор, возобновивший исполнение, полагает для себя возможным осуществить его в имеющихся условиях и принимает связанные с этим риски.

Еще более важным аргументом кажется то, что согласно п. 1 ст. 450 ГК РФ общим правилом является изменение договора по соглашению сторон, одностороннее же изменение представляет собой исключение, а правила об исключениях не должны толковаться расширительно. Приостановление по ст. 328 ГК РФ — именно такое исключение, и подходить к его допущению следует осторожно. Право на приостановление исполнения дается стороне договора как экстраординарный способ защиты своего интереса, как возможность избежать дисбаланса в отношениях с нарушающим свое обязательство контрагентом. И это не означает, что после получения такого права одной из сторон теряется равенство в договорных отношениях и такая сторона далее единолично и произвольно определяет условие о сроке. Предоставление права на приостановление исполнения подразумевает его реализацию в короткий разумный срок в целях избежания убытков. Но как только лицо принимает решение все же исполнить свое встречное обязательство перед контрагентом, этот способ защиты для него закрывается и открывается другой — предусмотренная п. 3 ст. 328 ГК РФ возможность требовать судебного понуждения к исполнению.

Применение по аналогии п. 5 ст. 450.1 ГК РФ, таким образом, здесь попросту не требуется. Кроме того, логика названного пункта, на наш взгляд, не подходит тут еще и потому, что отказаться от договора можно лишь единожды, а приостановление исполнения как изменение договора в принципе может быть совершено неоднократно, что уже было отмечено выше. В этом смысле последствия данных распорядительных волеизъявлений для договора значительно различаются, и попытка распространить правила, регулирующие одно из них, на другое является усложнением.

177

09.09.2021-0:33 185.72.224.59 Артем Карапетов