Учебный год 22-23 / Дополнительная литература для чтения / Расторжение / Бевзенко и Егоров - Адаптация договора к изменившимся обстоятельствам

бы несправедливо это не было – брать на себя труд изменять частные контракты». Таким образом, доктрина revision pour imprevision (пересмотр вследствие непредвиденности) была судами отвергнута1.

Исключением из этого правила был бы случай, когда договор заключен для удовлетворения «общественных нужд» (в судебной практике имеется пример с договором о поставке газа для населения). В этом случае суд обязал бы стороны договора, который подвергся влиянию резкого изменения обстановки, вступить в переговоры о его изменении2.

Французские суды по общему правилу отказывают заинтересованным сторонам в применении доктрины существенного изменения обстоятельств (imprevision), корни которой лежат в принципе доброй совести, закрепленном в ст. 1134 Французского гражданского кодекса и в имплицитной трактовке rebus sic stantibus в каждом договоре3.

Французские суды, включая высшую судебную инстанцию по гра- жданско-правовым спорам, Cour de cassation, последовательно отрицают применение доктрины imprevision, придерживаясь максимы pacta sunt servanda. Указанная позиция в целом поддерживается французскими цивилистами. Более того, в своих решениях Cour de cassation отверг не только прямое применение доктрины imprevision, но и предлагаемые исследователями альтернативные концепции, которые были направлены на минимизацию тяжелых для должника последствий дальнейшего исполнения договора в свете существенно изменившихся обстоятельств, включая среди прочего теории ошибки (erruer), неосновательного обогащения (enrichissement sans cause), практической невозможности (impossibilite economique) и даже злоупотребления правом (abuse de droit).

Однако в ряде случаев некоторые французские суды, хотя и не применяли напрямую положения доктрины imprivision, тем не менее указывали сторонам на необходимость проведения переговоров, например, для пересмотра цены на нефть, которая выросла в несколько раз и не покрывалась индексной оговоркой договора. Так, в одном деле Апелляционный суд Парижа обязал стороны договора поставки нефти провести соответствующие адаптационные переговоры о пересмотре ее цены. Причем в случае неудачного завершения указанных переговоров суд оставил за собой право финальной оценки обоснованности и справедливости новой цены4.

1  Zimmermann R. Ibid. Р. 562.

2  Ibidem.

3  Очхаев Т. Указ.соч. С. 20 (со ссылками на работы зарубежных авторов). 4  Там же. С. 21 (со ссылками на работы зарубежных авторов).

Electronic copy available at: https://ssrn.com/abstract=3575696

Германия

Согласно § 313 ГГУ если обстоятельства, которые стали основанием договора, значительно (весомо) изменились после его заключения и стороны не заключили бы договор с таким содержанием, если бы предвидели такое изменение, то может быть выдвинуто требование об адаптации договора в той мере, в которой от одной из сторон нельзя ожидать сохранения договора в неизменном виде с учетом всех обстоятельств конкретного случая, в частности, принимая во внимание распределение договорных рисков согласно его условиям или положениям закона.

В силу § 314 ГГУ от длящегося договора любая сторона может отказаться по уважительной причине без соблюдения срока, по прошествии которого этот отказ вступает в силу в обычных обстоятельствах. Уважительная причина имеет место тогда, когда от отказывающейся стороны нельзя ожидать, что она останется в договорном отношении с учетом всех обстоятельств конкретного случая и при сопоставлении обоюдных интересов сторон.

Указанные статьи появились в ГГУ в 2002 г. в рамках реформы обязательственного права и рассматриваются в доктрине как разновидности специальных правил, порожденных практикой применения принципа добросовестности (§ 242 ГГУ)1. При этом данные правила предлагается рассматривать именно в качестве специальных норм, исключающих действие общих правил § 242 ГГУ2. Иными словами, если изменение обстоятельств не признается настолько существенным, чтобы служить основанием для применения § 313 ГГУ, то договор нельзя адаптировать к изменившимся обстоятельствам со ссылкой на § 242 ГГУ. Единственный вариант, который предлагают рассматривать некоторые авторы, – это отказ в защите недобросовестно осуществляемого права по сохраняющему силу договору3. То есть заведомое злоупотребление может наказываться и в том случае, если для изменения договора на основании § 313 ГГУ недостаточно оснований.

Для длящихся договоров ситуация в Германии чуть сложнее. Общее правило, установленное § 314 ГГУ, – это расторжение договора при наличии существенного изменения обстоятельств. Комментаторы высказываются в том смысле, что не исключено применение § 242 ГГУ, для того чтобы обосновать изменение договора по решению суда

1  Dirk Looschelders / Dirk Olzen in: Staudinger, BGB – Neubearbeitung 2009. § 242. Rn 100, 213.

2  Ibid. Rn 278, 387, 389.

3  Ibid. Rn 388.

Electronic copy available at: https://ssrn.com/abstract=3575696

вместо его расторжения1. Однако и в этом случае речь идет об исключительных случаях.

Соотношение правил § 313 и 314 ГГУ также не является простым вопросом. В литературе отмечается возможное пересечение данных норм в тех случаях, когда наступление непредвиденных обстоятельств в длящемся договоре (§ 314 ГГУ) вызвано грубым нарушением эквивалентности (т.е. отпадением основания сделки по § 313 ГГУ)2. Таким образом, по-видимому, при нарушении эквивалентности встречных предоставлений следует обратить основное внимание на выработанную ранее германскими судами доктрину отпадения основания сделки.

Внауке выделяют два вида «оснований» сделки: субъективное

иобъективное. К первому относится изменение субъективных представлений сторон, ко второму – объективных обстоятельств. Наработки германской доктрины отпадения объективного основания сделки огромны и не могут быть даже поверхностно описаны в настоящей статье, поэтому ниже мы сосредоточимся только на одном подвиде случаев такого объективного основания – на нарушении эквивалентности в обязательственном отношении.

Во взаимных договорах идея о равноценности предоставления

ивстречного предоставления относится к основанию сделки (BGH NJW 58, 906; 59, 2203; 62, 251), в том числе в случаях, когда она особенно не затрагивалась на переговорах сторон. Если отношение эквивалентности значительно нарушается в результате непредвиденного события, то договор должен быть приспособлен к изменившимся обстоятельствам в той мере, в какой данное нарушение эквивалентности превышает риск, который должна нести пострадавшая сторона договора (BGH 77,198; NJW 62,30)3.

По вопросу обесценения денег в доктрине и судебной практике выработаны следующие подходы. Во-первых, понижение покупательной способности денег относится к риску кредитора по денежному обязательству и по общему правилу не порождает никаких прав, связанных с отпадением основания сделки (BGH 86,168; NJW 59, 2203; 81,1668, NJW-RR 93,272). Параграф 313 ГГУ не предлагает инструмента для того, чтобы добавлять в порядке интерпретации в каждый долгосрочный договор как бы молчаливо согласованное условие о сохранении ценности денег вопреки положенному в основу правопорядка принципу номинализма (§ 245 ГГУ).

1  Ibid. § 242. Rn 390.

2  Gaier in: Muenchener Kommentar zum BGB. Bd. II. 6. Aufl., 2012. § 314. Rn 14. S. 1967. 3  Palandt. Kommentar zum Buergerlichen Gesetzbuch. 71. Aufl., Muenchen: Beck. 2012.

§ 313. Rn 25. S. 520.

Electronic copy available at: https://ssrn.com/abstract=3575696

В качестве исключения адаптация договора разрешается, если равноценность предоставления и встречного представления так сильно нарушена, что переходятся границы принятого риска и интерес пострадавшей стороны не соблюдается даже приблизительно (BGH 77,198; NJW 10, 1528)1.

Важно отметить, что § 313 ГГУ неприменим в случаях, если в нарушении воплощается риск, который должна нести одна из сторон (BGH NJW 00,1714/16; 06, 899; 10,1874). То, как отграничиваются сферы риска каждой из сторон договора друг от друга, вытекает из данного договора, цели договора и применимого диспозитивного права. Поэтому кредитор по денежному обязательству несет риск обесценения денег, кредитор по неденежному обязательству несет риск обесценения или ненужности в данный момент причитающегося ему предоставления. Права по концепции отпадения основания сделки возникают только в том случае, если при этом происходит выход за пределы границ, присущих любому риску. При этом следует учитывать договорное принятие риска. Если риск принимается на себя сторонами явно в договоре, а также в спекулятивных сделках, то по общему правилу какие-либо права не могут быть основаны на положениях § 313 ГГУ (BGH NJW 04,58;06,899/01; BAG NJW 07,2348). Молчаливое принятие риска усматривают иногда даже в самом факте согласования твердой цены2.

Англия, США и иные англо-саксонские юрисдикции

Как уже упоминалось выше, правовая система Англии является единственной в рамках европейского континента, не признающей общего действия принципа добросовестности. Английское право не содержит требований вести переговоры о заключении договора добросовестно, а также исполнять контракты в соответствии с принципом добросовестности3.

Не предусматривая общего действия принципа добросовестности, а требуя его соблюдения только в определенных случаях, английское право достигает значительно большей предсказуемости исхода дела. Так, обязанность добросовестности возлагается на руководителя юридического лица, на доверительного управляющего и т.д. Но во многих других случаях справедливость принимаемого решения достигается не за счет ссылки на общее понятие доброй совести, а посредством использования специально разработанных правовых институтов: не-

1  Palandt. Kommentar zum Buergerlichen Gesetzbuch. 71. Aufl., Muenchen: Beck. 2012. § 313. Rn 26.

2  Ibid. Rn 19.

3  Zimmermann R. Op. cit. P.569.

Electronic copy available at: https://ssrn.com/abstract=3575696

действительности договора, заключенного под влиянием обмана; ответственности за передачу товара ненадлежащего качества; тщетности договора и др. Таким образом английское право также обеспечивает определенный баланс справедливости и предсказуемости в правовой сфере1.

Правовая система США является примером активного признания общего принципа добросовестности в доктрине и его широкого применения в судебной практике. Термин «добросовестность» используется законодателем США в различных областях права.

Наиболее значительное развитие данный принцип получает в договорном праве. Свод норм о договорах США 1981 г. (ст. 205) предписывает следующее: «Каждый договор налагает на каждую из сторон обязанность добросовестности в его исполнении и принудительном проведении в жизнь»2.

Известный источник, Единообразный торговый кодекс США 1957 г. (далее – ЕТК), содержит ссылки на добросовестность чем в 50 различных положениях. Так, ст. 1-203 ЕТК США устанавливает: «Каждый договор налагает обязанность добросовестности в своем исполнении и принудительном проведении в жизнь».

При этом ст. 1-201 ЕТК США определяет добросовестность как «фактическую – честность и соблюдение разумных коммерческих стандартов честного ведения дел в торговле»3.

Следовательно, и в приведенной дефиниции отражаются два различных смысла понятия добросовестности: субъективный и объективный.

В 1917 г. в решении по делу Wood v. Lucy, Lady Duff-Gordon судья Кардозо писал: «Право переросло свою примитивную стадию формализма. Сегодня оно придерживается более широких взглядов». В 1927 г. в решении по делу Clark v. State St. Trust Co. Верховный суд впервые прямо признал, что «обязанность добросовестности присутствует во всех договорах».

Следуя примеру, поданному Верховным судом в решении по делу

Wells Fargo Bank v. Arizona Laborers, Teamsters and Cement Masons Local No. 395 Pension Trust Fund, Апелляционный суд Аризоны при разрешении дела Bike Fashion Corp. v. Kramer подтвердил, что «существуют обстоятельства, когда сформулированные положения письменного договора могут быть лишены юридического действия подразумеваемой обязанностью добросовестности».

1  McGrath N. Good Faith: A Puzzle for the Commercial Lawyer // UCD Working Papers in Law, Criminology & Socio-Legal Studies Research Paper. No. 11. P. 3.

2  См. также § 205 Restatement (2d) Contracts (1979).

3  Uniform Commercial Code, § 1-201(30), 1-304.

Electronic copy available at: https://ssrn.com/abstract=3575696

Таким образом, в праве США понятие добросовестности получило широкое распространение. При этом наука и практика четко придерживаются позиции, в основе которой недопустимость использования доброй совести как общей идеи, стоящей выше закона или договора1.

Правовая система Канады широко использует понятие добросовестности. Традиционно широкую разработку указанное понятие получило в договорном праве2. При этом необходимо учитывать, что все провинции Канады за исключением Квебека в части построения правовой системы следуют традиции английского общего права, а потому не имеют гражданских кодексов. В таких провинциях понятие добросовестности с большой осторожностью было установлено в качестве принципа договорного права судебной практикой (например, в решениях по делам Bryandreu Holding Ltd. v. Sifton Properties Limited,

Lac Minerals Ltd. v. International Corona Resources Ltd.).

Так, в деле Stewart v. The Canada Life Assurance Company неискушенный в предпринимательстве мистер Стюарт в результате сильнейшего воздействия на него мистера Фостера с применением угроз и не соответствующих действительности утверждений заключил договор аренды на всю площадь помещения, нуждаясь только в отдельной изолированной части. Для разрешения данного дела судом Канады использовался принцип добросовестности.

Гражданский кодекс Квебека 1994 г. содержит понятие добросовестности более чем в 80 статьях. Существенное значение имеют следующие положения:

ст. 6: «Каждое лицо обязано осуществлять свои гражданские права добросовестно»;

ст. 7: «Никакое право не может быть осуществлено с намерением причинения вреда другому или в чрезмерной и неразумной манере, которая противоречит требованиям добросовестности»;

ст. 1375: «Стороны должны вести себя добросовестно как в момент, когда обязательство создается, так и во время его исполнения или прекращения». Следовательно, ГК Квебека не только устанавливает требование добросовестности в договорных отношениях, но и вводит общий принцип доброй совести для всех гражданско-правовых отношений.

Правовая система Австралии, развиваясь в русле духе наследия английского общего права, но испытывая на себе влияние обще-

1  Bridge M. Does Anglo-Canadian Contract Law Need a Doctrine of Good Faith // (1984) 9 Canadian Business Law Journal 385.

2  Ibidem.

Electronic copy available at: https://ssrn.com/abstract=3575696

мировых тенденций, весьма осторожно открывает свои двери для понятия добросовестности. В настоящий момент Австралия, в отличие от Европы и США, не признает общего действия принципа доброй совести1.

Общая возможность изменять договоры под влиянием принципа добросовестности в общем праве отсутствует.

Выше уже упоминалось, что английское право (как и французское) традиционно исходит из абсолютного принципа исполнения договорных обязательств и свободы договора.

В некоторых случаях английские суды все же применяют концепцию «тщетности договора», в определенной мере похожую на доктрину изменения обстановки, освобождая заинтересованные стороны от исполнения договорных обязательств (доктрина frustration of contract), которая была разработана на основе дела Taylor v. Caldwell 2.

Тем не менее концептуально доктрина (frustration of contract) и доктрина отпадения основания сделки (Stoerung der Geschaeftsgrundlage) существенным образом различаются3.

Изначально принцип frustration of contract распространялся лишь на случаи гибели определенной движимой вещи до полного исполнения обязательств сторон по договору, однако позднее суды начали применять указанный принцип и в разрешении иных вопросов. Впоследствии английскими судами так и не было выработано какое-либо ясное определение понятия frustration of contract. В литературе отмечается скептический подход английских юристов и судей к цельной теоретической разработке доктрины frustration of contract 4.

Судебная практика в Англии по вопросам применения принципа frustration of contract немногочисленна и противоречива. Фундаментальное определение принципа тщетности договора было дано лордом Саймоном, членом Палаты лордов, в одном из дел: «Договор становится тщетным в силу объективных причин... которые так радикально меняют характер прав и обязанностей сторон по сравнению с тем, что стороны могли разумно предусмотреть во время заключения договора, что будет несправедливым принуждать их придерживаться старых условий в изменившихся обстоятельствах; в указанном случае пра-

1  Tetley W. Good Faith in Contract: Particularly in the Contracts of Arbitration and Chartering. Montreal, 2004. P. 35.

2  Очхаев Т.Г. Изменение и расторжение договоров в связи с существенным изменением обстоятельств в правоприменительной практике // Вестник гражданского права. 2011. № 2.

3  Stone R. The Modern Law of Contract. 5th ed. Canvendis Publishing Limited. P. 385–386. 4  Цвайгерт К., Кетц Х. Введение в сравнительное правоведение в сфере частного права. Т. 2. М., 2000. С. 273; Markesinis B. The German Law of Contract. A Comparative

Treatise. P. 323.

Electronic copy available at: https://ssrn.com/abstract=3575696

во позволяет освободить контрагентов от дальнейшего исполнения договора»1.

Как уже упоминалось выше, английское право консолидирует в понятии frustration of contract несколько различных по сути правовых категорий: (1) невозможность исполнения обязательства (физическая невозможность или коммерческая), например невозможность исполнения обязательств перевозчиком вследствие гибели судна по независящим от него обстоятельствам; (2) невозможность исполнения обязательства в связи с изданием государственного акта (например, случаи, когда невозможно исполнить обязательства по договору поставки товара на экспорт вследствие принятия нормативно-правовых актов, запрещающих экспорт такой продукции); (3) в связи с тщетностью цели договора2 и (4) в связи с внезапно возникшей избыточной затратностью исполнения обязательства3.

Ярким примером применения категории frustration является дело,

вкотором заинтересованная сторона требовала освобождения от исполнения обязательства по договору аренды склада лесоматериалов, заключенному сторонами с целью исполнения договора продажи лесоматериалов. После заключения договора продажи правительством были приняты акты военного времени, запрещающие договоры продажи лесоматериалов. Соответственно, в свете указанного обстоятельства дальнейшее исполнение договора аренды склада потеряло всякий смысл4.

При применении доктрины frustration of contract суды выясняют, произошло ли существенное изменение обстоятельств по вине заинтересованной стороны или вследствие нарушения ею договора (selfinduced frustration), возможно ли было разумно предвидеть риск существенного изменения обстоятельств и предусмотрены ли

вдоговоре напрямую условия существенного изменения обстоятельств5.

Традиционно английские суды в случае применения в конкретном деле доктрины frustration of contract лишь освобождают обе стороны от

1  National Carriers Ltd. v. Panalpina (Northern) Ltd. [1981], A.C. 675, at 700. Цит. по:

Очхаев Т.Г. Указ. соч.

2  Очхаев Т.Г. Указ. соч.

3  Uribe R.A. Op. cit. P. 140; Nwafor N.A. Comparative and Critical Analysis of the Doctrine of Exemption/Frustration/Force Majeure under the United Nations Convention on the Contract for International Sale of Goods, English Law and UNIDROIT Principles. 2015. P. 51.

4  Denny, Mott & Dickson v. James B Fraser & Co. Ltd. [1944] A.C. 265. Цит. по: Очхаев Т.Г. Указ. соч.

5  Lauritzen AS v. Wijsmuller BV (the «Super Servant Two»), [1990] 1 Lloyds Rep 1 at 8. Krell v. Henry [1903] 2 K.B. 740 at 572; Bank Line Ltd. v. Arthur Capel & Co [1919] A.C. 435, at 455. См. также: Цвайгерт К., Кетц Х. Указ. соч. С. 274 – 275.

Electronic copy available at: https://ssrn.com/abstract=3575696

дальнейшего исполнения обязательств по договору, так как в соответствии с положениями общего права (common law) суды не вправе адаптировать условия договора к изменившимся обстоятельствам1.

В отношении урегулирования последствий по платежам, совершенным в случаях изменившихся обстоятельств, в праве США выделяют случаи, когда обстоятельства делают исполнение договора невозможным (impossibility), крайне затруднительным (impracticability) или бессмысленным и бесцельным (frustration)2.

Заинтересованная сторона, заявляющая соответствующие требования, должна доказать непредвиденность наступления обстоятельств, затруднительность исполнения договора в связи с наступлением непредвиденных обстоятельств, а также тот факт, что при заключении договора стороны презюмировали отсутствие наступления соответствующих обстоятельств.

Часто встречающиеся в практике судов США ссылки истцов на непредвиденный рост затрат для исполнения обязательств по договору последовательно отвергаются по причине того, что «просто рост затрат per se не является достаточным условием для освобождения от исполнения обязательства и такое освобождение возможно, только когда такой рост затрат по договору представляет собой крайне затруднительные издержки для заинтересованной стороны»3.

Так, в деле Lloyd v. Murphy суд решил, что «если регулирование, вводимое правительством, не запрещает окончательно сделки по аренде недвижимости, а лишь ограничивает их, делая бизнес в этой сфере менее прибыльным и более затруднительным, то это не означает, что аренда прекращается или что арендатор освобождается от дальнейшего исполнения своих договорных обязательств»4.

Однако отличие подхода американской доктрины от подхода английских судов заключается в том, что американские юристы признают наличие у сторон договора, в отношении которого имеются основания для применения доктрины тщетности, обязанности провести переговоры об изменении договора. Этот вывод следует из общего принципа добросовестности, отсутствующего в английском праве, но широко представленного в праве американском. Впрочем, результаты судебной апробации этого подхода, по свидетельству исследователей, пока отрицательные. Суды скорее не признают обязанности сторон дого-

1  Hirji Mulji v. Cheong Ye SS Co. Ltd., [1926] A.C. 497, at 505.

2  Цвайгерт К., Кетц Х. Указ. соч. С. 278.

3  American Trading and Pro Corp. v. Shell Int’l Mar. Ltd., 453 F. 2d 939, 942 (2d Cir. 1972). См. также: Maple Farms Inc. v. City School Dist. Of City of Elmira, 76 Misc. 2d 1080, 1083 (N.Y. Sup. Ct. 1974) (цит. по: Очхаев Т.Г. Указ. соч.)

4  Цвайгерт К., Кетц Х. Указ. соч. С. 279.

Electronic copy available at: https://ssrn.com/abstract=3575696

вора в изменяющихся условиях вступить в переговоры об изменении его условий1.

3. Добросовестность и статья 451 ГК РФ

Принцип объективной добросовестности неоднократно упоминался в делах и разъяснениях ВАС РФ. Об этом шла речь выше. Однако дел, на основании которых Президиум ВАС РФ вносил бы изменения в договор на основании нарушения принципа добросовестности, в его практике не было.

Интерес в этом плане представляют два дела. Одно из них было рассмотрено в 2010 г., второе – в 2012 г.

Впервом деле (постановление Президиума ВАС РФ от 30 ноября 2010 г. № 9600/102) арендодатель обратился с иском к арендатору

орасторжении договора аренды оздоровительного детского лагеря. Исковое требование было основано на положениях ст. 451 – 453 ГК РФ и мотивировано существенным изменением обстоятельств, из которых стороны исходили при заключении договора.

Всоответствии с договором арендатор оплачивает арендную плату в размере 40 % стоимости востребованных путевок, но не менее 160 путевок для отдыха детей работников предприятия-арендодателя.

Вкачестве существенно изменившихся обстоятельств истец указал на резкое ухудшение своего финансового состояния, сокращение штатной численности работников, вследствие чего сократилось количество детей, нуждающихся в оздоровительном летнем отдыхе, и отпала необходимость в приобретении 160 путевок.

По мнению общества, оно не могло предвидеть названные обстоятельства при заключении договора аренды.

Решением арбитражного суда первой инстанции исковое требование было удовлетворено. При этом суд исходил из того, что указанное истцом существенное изменение обстоятельств вызвано причинами, которые он как заинтересованная сторона не мог предвидеть и преодолеть после их возникновения.

Суд апелляционной инстанции добавил к аргументации судей, что в момент подписания договора аренды истец не мог предвидеть существенного ухудшения своего финансового состояния, а исполнение договора на прежних условиях влечет для него имущественный

1  Uribe R. Op. cit. P. 177.

2  См. комментарий Д.В. Новака к этому постановлению в кн.: Правовые позиции Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации: избранные постановления за 2010 год с комментариями / Под ред. А.А. Иванова. М.: Статут, 2015. С. 581–585.

Electronic copy available at: https://ssrn.com/abstract=3575696