Учебный год 22-23 / Дополнительная литература для чтения / Уступка и перевод долга / Э. Витоль - Природы ответственности цедента (часть 2)

ПРИРОДА ОТВЕТСТВЕННОСТИ ЦЕДЕНТА (часть вторая)

Э.Ю. ВИТОЛЬ,

магистр юриспруденции (Исследовательский центр частного права им. С.С. Алексеева при Президенте РФ), младший научный сотрудник Института права и развития ВШЭ Сколково

DOI: 10.24031/1992-2043-2017-17-5-85-123

Настоящая статья посвящена вопросу ответственности цедента, не получившему должного освещения в отечественной юридической литературе. Автор анализирует историческое развитие соответствующих норм, проводит подробный разбор содержания ст. 390 ГК РФ и на этом основании сравнивает ответственность цедента с ответственностью продавца по договору купли-продажи. В статье приводится опыт регулирования ответственности цедента в Германии, Франции, Италии, Швейцарии и Австрии.

Ключевые слова: гарантии цедента; уступка права требования; ответственность продавца; договор купли-продажи.

THE NATURE OF LIABILITY OF ASSIGNOR (second part)

Е.Yu. VITOL,

Master of Law (Alexeev Private Law Research Centre under the President of the Russian Federation), Junior Research Fellow in HSE Skolkovo Institute for Law and Development

The present article is devoted to the problem of undertakings by assignor, which doesn’t receive sufficient attention in Russian legal literature. The author analyses the historical development of relevant rules, conducts a detailed analysis of the content of the Article 390 of the Civil Code of the Russian Federation and on this basis, compares the liability of the assignor with the liability of the seller under the sales contract. The article

ВЕСТНИК ГРАЖДАНСКОГО ПРАВА № 5 2017 ТОМ 17

86

describes the experience in regulation of liability of the assignor in Germany, France, Italy, Switzerland and Austria.

Keywords: undertakings by assignor; assignment of claim; liability of the seller; sales contract.

3. Влияние основания перехода права требования на возможность привлечения уступившего право требования лица к ответственности

3.1. Возмездность сделки, лежащей в основании уступки права

В ст. 390 ГК РФ нет ни слова про возмездность сделки, на основании которой совершается уступка права требования1. Вместе с тем ранее мы уже упоминали, правда, вскользь, о том, что еще римское право проводило разницу между возмездностью и безвозмездностью лежащего в основании цессии договора: при возмездной уступке цедент нес перед цессионарием ответственность за юридическую действительность передаваемого права (nomen verum esse), но не отвечал за фактическую осуществимость требования (nomen bonum esse), а в случае совершения цессии с целью дарения цедент не отвечал даже за юридическую обоснованность права требования2. Наступление ответственности цедента ставится в зависимость от возмездности или безвозмездности договора, лежащего в основании цессии, итальянским (ст. 1266 ИГК) и швейцарским (ст. 171 ШОЗ) законодателями, а также в п. 5, 6 ст. 1203, п. 2, 3 ст. 1234 ECC, что прямо выражено в соответствующих положениях обсуждаемых кодексов.

1  Следует отметить, что некоторые цивилисты полагали, что ответственность цедента должна наступать вне зависимости от возмездности или безвозмездности основания уступки права требования (см., например: Мейер Д.И. Русское гражданское право. Ч. 2 (по изд. 1902 г.). М., 1997. С. 117 и далее). Е.А. Флейшиц, комментируя положения ГК РСФСР 1964 г., где не было прямого указания на зависимость ответственности цедента от возмездности лежащей в основании уступки права требования сделки, пришла к выводу о том, что уступивший право требования несет ответственность даже в случае ее безвозмездности (см.: Научно-практический комментарий к ГК РСФСР / Под ред. Е.А. Флейшиц. М., 1966. С. 250).

2  Новицкий И.Б. Основы римского гражданского права. М.: Зерцало, 2007. С. 114; Анненков К.Н. Система русского гражданского права. Т. 3. СПб.: Типография М.М. Стасюлевича, 1901. С. 182.

3  Ответственность цедента за действительность переданного договора и за исполнение вытекающих из него обязательств зависит от существа договора передачи и, во всяком случае, от соглашения на сей счет заинтересованных сторон (п. 5). Однако если стороны передачи никак не определили существо заключенного ими на сей счет договора и оно не может быть определено из содержания соглашения путем его толкования, то применяются, если не оговорено иное, следующие правила. Если передача не является безвозмездной, то цедент несет ответ-

ственность за недействительность или неисполнимость переданного договора. В той же мере и по правилам о поручительстве отвечает и цедент в рамках полученного им по существующим обязательствам первоначальной договаривающейся стороны от добросовестного цессионария, если только неисполнение этих обязательств не зависит от цессионария. Если же передача была безвозмездной, то цедент гарантирует только действительность договора передачи и несет ответственность за исполнение [вытекающих из него обязательств], только если он поручился за должника или в соответствии с началом добросовестности (п. 6).

4  Если передача не является безвозмездной, то действующий добросовестно цедент, в пределах того, что он получил [за переданное требование], обязан гарантировать существование требова-

ПРОБЛЕМЫ ЧАСТНОГО (ГРАЖДАНСКОГО) ПРАВА

87

Вслед за римским правом авторы как первоначальной (ст. 106), так и окончательной редакции Проекта Гражданского уложения (ст. 1686) прямо устанавливали ответственность цедента лишь по возмездным договорам. В комментарии к ст. 106 первоначального проекта И.А. Покровcкий отмечал, что возмездная передача требования может иметь место и по договору мены, а также вместо исполнения обязательства (datio in solutum). В указанных случаях при наступлении обстоятельств, предусмотренных обсуждаемым положением, уступивший право требования должен возвратить его приобретателю не денежную сумму, а имущество, полученное первым взамен за передачу требования, или исполнить обязательство, которое он полагал прекратить передачей требования. Такие относительно маргинальные ситуации, которые, впрочем, вполне аналогичны с передачей требования за определенную сумму денег, не предусмотрены в проекте ввиду избежания осложнения редакции правил1.

При этом, как отмечается дореволюционными юристами, уступка права требования, совершенная на основании возмездного (и только возмездного) договора, влечет для уступившего требование возникновения обязательства очистки, которое является последствием для всякого возмездного отчуждения2.

Гражданский кодекс 1922 г. устанавливал ответственность продавца долгового требования за его действительность или действительность существования права (ст. 202), т.е. нормы об ответственности цедента были помещены законодателем в раздел о купле-продаже Особенной части Кодекса, а не в статьи, посвященные уступке права требования, нашедшие свое место в Общей части. Гражданский кодекс 1964 г., как и ст. 390 ГК РФ, напротив, не содержал никаких оговорок относительно возмездности лежащей в основании уступки права требования сделки.

Уже на этапе обсуждения поставленной проблемы возникает недоумение относительно той существенной разницы в месте закрепления норм об ответственности цедента, которая наблюдается при анализе отечественного исторического их развития. Надо сказать, в зарубежных правопорядках также отсутствует единообразие в данном вопросе. Таким образом, считаем своевременным обратиться к рассмотрению указанных норм в некоторых зарубежных правопорядках, немного отступив от вопроса возмездности, полагая, однако, что сделанные по итогам рассмотрения выводы будут актуальны в том числе и для него.

ния на момент его передачи, а также гарантировать настоящую – а если определенно обещал, то и будущую – платежеспособность первоначального должника, кроме случая, когда неисполне-

ние последнего произошло из-за упущения со стороны цессионария. Несмотря на исключение этих гарантий соглашением сторон, цедент остается ответственным, если требование окажется неисполненным по его вине (п. 2). В случае безвозмездной передачи добросовестный цедент несет ответственность за существование требования и (или) за платежеспособность первоначального должника только в пределах, в которых он поручился за то и (или) другое (п. 3).

1  Покровский И.А. Первоначальный проект общих положений об обязательствах. СПб.: Типография Правительствующего Сената, 1890. С. 77. То же замечание см.: Проект Высочайше учрежденной Редакционной комиссии по составлению Гражданского уложения. Книга пятая. Обязательства. Том первый. СПб., 1899. С. 315.

2  Там же. С. 313.

ВЕСТНИК ГРАЖДАНСКОГО ПРАВА № 5 2017 ТОМ 17

88

Вначале обратимся к ФГК, который вплоть до настоящего времени регулирует уступку права требования в соответствии с взглядами правоведов XVIII в.1 Статьи, посвященные цессии (ст. 1689 и сл.), расположены в ФГК в титуле VI «О договоре купли-продажи» гл. VIII, где также содержатся положения, устанавливающие ответственность цедента (ст. 1693–1695). Между тем в одном из авторитетных сравнительно-правовых исследований его авторы делают следующий неточный, на наш взгляд, вывод: «цедент – всегда продавец, цессионарий уступленного требования – всегда покупатель»2. Неточность его заключается в том, что цессия обязательственного права может наступить как на основании договора купли-продажи, так и на основании любого иного договора об отчуждении – мены, дарения и т.п.3

Тем не менее причина выбранного французским законодателем регулирования ясна: дело в том, что правопорядку Франции чуждо разделение сделок на обязательственную, лежащую в основании уступки, и распорядительную (собственно уступка), характерную прежде всего для немецкого права. В дальнейшем мы еще вернемся к рассмотрению данного вопроса.

Здесь же сделаем лишь следующее заключение: раз уж уступка права требования помещена французским законодателем в раздел о купле-продаже, а в статьях об ответственности цедента говорится о лице, которое «продало право», французский правопорядок исходит из того, что ответственность эта может наступить лишь в рамках возмездного обязательственного договора4. При этом относительно ответственности за недействительность передаваемого права требования в рамках безвозмездных отношений ФГК не содержит каких-либо оговорок, из чего можно сделать вывод о том, что в данном случае ответственность не наступает. Р. Саватье на этот счет высказался следующим образом: «Тот, кто передает право требования безвозмездно, гарантирует только существование права»5.

1  Цвайгерт К., Кетц X. Введение в сравнительное правоведение в сфере частного права. В 2 т. Т. 2 / Пер. с нем. М.: Междунар. отношения, 1998. С. 168.

2  Там же. С. 168.

3  На неправильность выбора французским законодателем места расположения норм об уступке права требования указывает также и Е. Годэмэ (см.: Годэмэ Е. Общая теория обязательств / Пер. с фр. И.Б. Новицкого. М.: Юрид. изд-во Министерства юстиции СССР, 1948. С. 462–463). Ср. с высказыванием Д.И. Мейера о сделке об уступке права: «так как в большей части случаев она представляется возмездной и право по обязательству сколько-нибудь значительному обыкновенно воплощается в письменном акте, который с переходом права также переходит в руки нового приобретателя, то сделку об уступке права по обязательству легко свести к купле-продаже акта... И действительно, у нас нередко говорится о продаже и покупке векселя, заемного письма» (цит.по:Почуйкин В.В. Основные проблемы уступки права требования в современном гражданском праве России: Дис. … канд. юрид. наук. М., 2003. С. 115).

4  Полагаем, что таким договором помимо купли-продажи может являться мена (согласно ст. 1707 ФГК к нему применяются положения о купле-продаже), а также упомянутое И.А. Покровским datio in solutum.

5  Саватье Р. Теория обязательств. Юридический и экономический очерк / Пер. с фр. и вступ. ст. Р.О. Халфиной. М.: Прогресс, 1972. С. 374.

ПРОБЛЕМЫ ЧАСТНОГО (ГРАЖДАНСКОГО) ПРАВА

89

Обратимся теперь к немецкому правопорядку. Известный Германии еще со времен средневекового общегерманского права1 институт уступки права требования нашел свое отражение в ГГУ. Удивительно, но за последние почти 100 лет своего существования немецкое право уступки не подверглось серьезным ревизиям со стороны законодателя2.

Как уже было отмечено ранее, особенностью германского правопорядка является рассмотрение распорядительной сделки, в частности цессии, в качестве абстрактной, т.е. независимой от лежащей в ее основании обязательственной сделки (о чем подробнее далее). В связи с этим немецкий законодатель всегда регулировал вопрос ответственности цедента на уровне основных сделок, а именно при покупке (§ 437 и сл. ГГУ в предыдущей редакции3), при уступке права требования в счет выполнения обязательств (§ 365 ГГУ), а также, как отмечают К. Цваигерт и Х. Кетц, при дарении (§ 523 ГГУ)4. Здесь следует отметить, что в ходе реформы германского гражданского законодательства вышеуказанные положения были существенно пересмотрены, однако законодатель так и не отказался от того, что регулирование ответственности цедента должно содержаться среди основных сделок5. Так, в настоящее время согласно § 453 ГГУ правила о куплепродаже соответственно применяются к купле-продаже прав и прочих предметов; в отношении мены соответственно применяются правила о купле-продаже (§ 480 ГГУ), а согласно § 365 ГГУ если взамен исполнения передается вещь, требование к третьему лицу либо иное право, то должник обязан гарантировать отсутствие недостатков вещи или права таким же образом, как продавец. § 523 ГГУ устанавливает ответственность дарителя за умышленное умолчание об обременении правом (в таком случае он обязан возместить одаряемому причиненный этим ущерб); если же даритель обещал предоставить предмет, который он еще должен приобрести, то одаряемый может вследствие обременения правом

1  Цвайгерт К., Кетц X. Указ. соч. С. 163.

2  Eidenmüller H. Die Dogmatik der Zession vor dem Hintergrund der internationalen Entwicklung // Archiv fur die civilistische Praxis. 2004. Bd. 204. S. 458. Помимо незначительных изменений

§ 401, 398 и сл. ГГУ в настоящее время находятся в том же состоянии, что и при принятии ГГУ. Реформа обязательственного права миновала указанные положения. Единственное примечательное вмешательство законодателя в право уступки имело место в 1994 г. и касалось норм о запрете переуступки права. В остальном немецкое право уступки довольно стабильно. Указанная стабильность связывается исследователями прежде всего с особой эффективностью немецкого регулирования, позволяющего наиболее справедливым образом перераспределять блага между участниками соответствующих правоотношений (Ibid. S. 458).

3  § 437 гласил: «Продавец требования или иного права отвечает за действительное существование этого требования или права».

4  Цвайгерт К., Кетц X. Указ. соч. С. 165.

5  Например, приведенный нами § 437 в нынешней редакции устанавливает права покупателя при наличии недостатков вещи, отсылая в основном к общим положениям ГГУ (подробнее см.:

Markesinis B.S., Unberath H., Johnston A. The German Law of Torts: A Comparative Treatise. 2nd ed. Hart, 2006. P. 22, 114, 502–528).

ВЕСТНИК ГРАЖДАНСКОГО ПРАВА № 5 2017 ТОМ 17

90

потребовать возмещения ущерба, причиненного неисполнением, в том случае, когда в момент приобретения вещи дарителю известно об обременении правом либо это осталось ему неизвестным лишь вследствие грубой неосторожности. Соответственно применяются положения абз. 1 § 433, § 435, 436, 444, 452, 453 ГГУ об ответственности продавца за обременение правом1.

Данное положение дает нам основание усомниться в том, что ответственность цедента за нарушение гарантии существования и действительности уступленного права требования должна устанавливаться исключительно в рамках возмездного договора.

Так, Г. Дернбург, не оспаривая тот факт, что ответственность цедента возникает по возмездному обязательственному договору, делает следующую оговорку: «подаривший требование отвечает лишь в случае dolus»2. При этом исследователь ссылается на уже упомянутый нами § 523 ГГУ, устанавливающий ответственность дарителя за умышленное умолчание о недостатках права, повлекшее причинение одаряемому вреда3.

Действительно, если право требования является предметом дарения, то даритель (цедент) несет ответственность за вред, причиненный одаряемому в результате умышленного умолчания о недостатках права, что в строгом смысле слова также является «ответственностью цедента».

Следует отметить, что такое положение было закреплено и в Проекте Гражданского уложения 1905 г., согласно ст. 1794 которого если даритель знал о скрытых недостатках даримого имущества или о правах третьего лица на это имущество, однако умышленно не предупредил о том одаренного, то обязан вознаградить его за убытки, понесенные вследствие недостатков или отсуждения подаренного имущества4. В иных случаях даритель не отвечал ни за скрытые недостатки, ни за отсуждение подаренного имущества (ст. 1793).

1  Свобода вещи от обременения правом означает, что предмет купли-продажи свободен от юридических пороков, т.е. не обременен долговыми обязательствами и не находится в собственности третьих лиц (см.: Гражданское уложение Германии (ГГУ) от 18 августа 1896 г. (ред. от 2 января 2002 г.) (с изм. и доп. по 31 марта 2013 г.) из информационного банка «Международное право» // СПС «КонсультантПлюс»).

2  Дернбург Г. Пандекты. Т. 2: Обязательственное право. Третье русское издание / Пер. под рук.

и ред. П. Соколовского. М., 1911. C. 139–140.

3  Ср. c § 524 ГГУ: ответственность за недостатки вещи.

4  Комментируя аналогичные положения, закрепленные в первоначальном Проекте Гражданского уложения, его авторы отмечали, что обязательства очистки возникают исключительно по возмездным договорам, но ни при каких условиях не могут быть применены в отношении договоров безвозмездных, так как одаряемый, который приобрел имущество безвозмездно вследствие одного только обстоятельства, чтоподаренноеимущество оказалось снедостатками или отобрано у него для передачи действительному собственнику, в сущности не понесет никаких убытков. Тем не менее даритель должен отвечать за скрытые недостатки или отсуждение имущества, если таковые стали следствиемпонесенных одаряемым убытков. В этом случае даритель несет ответственностьлишьприналичииумысла(см.:ПроектВысочайшеучрежденнойРедакционнойкомиссиипо составлению Гражданского уложения. Книга пятая. Обязательства. Том первый. С. 580–582).

ПРОБЛЕМЫ ЧАСТНОГО (ГРАЖДАНСКОГО) ПРАВА

91

Однако тот факт, что ответственность цедента наступает по безвозмездному договору даже при наличии умысла у дарителя, тем не менее вызывает известные сомнения.

Дарение как договор безвозмездный не предполагает какой-либо хозяйственной выгоды для дарителя, и, более того, последствием такого договора является

вбольшей или меньшей степени уменьшение имущества дарителя1. Как отмечается в литературе, «практическое значение деления договоров на возмездные и безвозмездные заключается главным образом в различии подхода к определению размеров ответственности сторон по договору, самого характера и условий этой ответственности. Ответственность лица, не извлекающего из договора никакой имущественной выгоды, естественно должна быть менее строгой по сравнению с ответственностью стороны, заключающей договор в своем интересе»2. Таким образом, является несправедливым наделение одаряемого лица правом на предъявление претензий в отношении дарителя на основании того, что подаренная вещь не соответствует обычно предъявляемому к такого рода вещам качеству или подаренное право требования является оспоримым или вообще недействительным и т.д., ввиду того, что даритель не получил никакой имущественной выгоды от такого договора, а одаряемый в сущности ничего не потерял.

На наш взгляд, установление ответственности цедента за умышленное умолчание о недостатках права по вышеизложенным причинам также необоснованно, учитывая, что помыслить такую ситуацию, когда какой-либо порок в отдающемся

вдар праве требования влечет для одаряемого наступление вреда, представляется достаточно затруднительным3, не говоря о потенциальной недоказуемости наличия умысла на стороне дарителя. Более того, одним из аргументов против возможности установления ответственности цедента в обсуждаемом случае может служить достаточная, на наш взгляд, защищенность одаряемого лица, проявляющаяся главным образом в возможности отказаться от дара (ст. 573 ГК РФ). В этой связи вряд ли можно говорить об ответственности дарителя, пусть даже умышленно отчуждающего требование с пороком, когда добросовестный4 одаряемый имел возможность проверить принимаемый им дар на предмет его действитель-

1  В одном из комментариев к ИГК отмечается, что отсутствие встречного предоставления в случае безвозмездной уступки права требования оправдывает меньшую гарантию со стороны цедента

(«la gratuità della cessione, invece, giustifica una minore garanzia a carico del cessionario») (http:// www.brocardi.it/codice-civile/libro-quarto/titolo-i/capo-v/art1266.html).

2  Новицкий И.Б., Лунц Л.А. Общее учение об обязательствах. М.: Юрид. лит., 1950.

3  Тем не менее, конечно, скрытый порок в подаренном праве может нанести вред одаряемому, например, если одаряемый понес расходы на получение исполнения (расходы на исполнение кредиторской обязанности) и они оказались напрасными или одаряемый передал право в залог, а когда порок в переданном праве требования вскрылся, одаряемый оказался обязанным к досрочному возврату кредита.

4  Думается, что именно такую заботливость и осмотрительность требует правопорядок от одаряе-

мого (l’habitus del bonus vir).

ВЕСТНИК ГРАЖДАНСКОГО ПРАВА № 5 2017 ТОМ 17

92

ности, существования и т.д., отказаться от него в случае обнаружения указанных недостатков, однако по какой-то причине этого не сделал.

Приведем также примеры иных правопорядков, где ответственность цедента установлена только по возмездным договорам.

Так, в ШОЗ ответственность цедента установлена в ст. 171, расположенной среди регулирующих уступку права требования положений, согласно которой лишь при возмездной уступке цедент гарантирует существование требования (п. 1); он отвечает за платежеспособность должника, только если он принял на себя такое обязательство (п. 2); если уступка была безвозмездная, цедент не гарантирует даже существование требования (п. 3).

Согласно § 1397 ВГКА тот, кто безвозмездно уступает требование, т.е. дарит, в дальнейшем не отвечает за него; однако если уступка происходит возмездным образом, то передающее требование лицо отвечает перед принимающим его лицом как за правомерность требования, так и за его исполнение, но всегда в размере, не большем того, что оно получило от принявшего требование лица.

Итальянский законодатель также устанавливает ответственность в зависимости от возмездности лежащего в основании уступки договора, в чем мы могли убедиться ранее.

Тем не менее, несмотря на потенциальную возможность обсуждения вопроса об ответственности цедента по безвозмездному договору, современная отечественная доктрина в целом поддерживает идею привлечения цедента к ответственности лишь по возмездным договорам1, а в судебной практике не встречаются дела, которые могли бы дать почву для обсуждения иного подхода.

Что касается действующего российского законодательства, то сомнение может возникнуть лишь в отношении ст. 520 ГК РФ, определяющей последствия причинения вреда вследствие недостатков подаренной вещи. Однако в литературе справедливо указывается на отсутствие оснований для широкого толкования данной нормы и применения ее по аналогии к ситуациям дарения имущественных прав ввиду того, что «такой акт дарения по определению не может повлечь ухудшение имущественного положения одаряемого; худшей для него перспективой является невозможность (в должном объеме либо вообще) извлечь иму-

1  См., например: Почуйкин В.В. Указ. соч.; Вошатко А.В. Договор уступки требования: Дис. … канд. юрид. наук. СПб., 2009; Бевзенко Р.С. Ответственность цедента за действительность уступаемого права // СПС «КонсультантПлюс»; Новоселова Л.А. Сделки уступки права (требования) в коммерческой практике. Факторинг // Там же; Рыжковская Е.А. Ответственность цедента перед цессионарием в рамках уступки требования // Вестник арбитражной практики. 2016. № 2. С. 20–32 (СПС «КонсультантПлюс»); Байбак В.В. Ответственность цедента за действительность уступленных требований. Комментарий к Определению Судебной коллегии по экономическим спорам ВС РФ от 08.06.2015 № 304-ЭС14-8595 // Вестник экономического правосудия Российской Федерации. 2015. № 7. С. 9–13 (СПС «КонсультантПлюс»); Крашенинников Е.А. Основные вопросы уступки требования // Очерки по торговому праву: Сборник научных трудов. Ярославль: Издво Яросл. ун-та, 1999. Вып. 6. С. 3–32.

ПРОБЛЕМЫ ЧАСТНОГО (ГРАЖДАНСКОГО) ПРАВА

93

щественную выгоду из безвозмездно приобретенного права»1. «Единственное, о чем может идти речь в таком случае, – это требование к дарителю о возмещении морального вреда по общим правилам ст. 151, 1099 ГК РФ, если попытка одаряемого реализовать дар причинила ущерб его чести, достоинству или деловой репутации»2.

Более того, в п. 3 ст. 576 ГК РФ указано на невозможность применения в отношении дарения прав требований положений ст. 390 Кодекса.

3.2. Возможность привлечения лица к ответственности по ст. 390 ГК РФ, если переход прав кредитора состоялся на основании ст. 387 Кодекса

В соответствии с п. 2 ст. 387 ГК РФ к отношениям, связанным с переходом прав на основании закона, применяются правила ГК РФ об уступке требования (ст. 388–390), если иное не установлено Кодексом, другими законами или не вытекает из существа отношений. Возникает вопрос: должен ли цедент отвечать перед цессионарием, если перемена кредитора в обязательстве произошла по закону, но не по договору?

На наш взгляд, вопреки сложившемуся мнению3 и действующему российскому законодательству нормы об ответственности цедента не должны применяться к случаям перехода прав кредитора по закону. Решение этой проблемы позволяет сделать один из важнейших шагов на пути к следующему заключению: ответственность цедента возникает исключительно по возмездному договору, и такая ответственность должна предусматриваться не в общих положениях, регулирующих уступку права требования, а в Особенной части ГК РФ – в положениях о купле-продаже (принимая также во внимание, что п. 4 ст. 454 ГК РФ устанавливает следующее: положения, предусмотренные настоящим параграфом, применяются к продаже имущественных прав, если иное не вытекает из содержания или характера этих прав). Так, Р.С. Бевзенко, анализируя ст. 390 ГК РФ, справедливо заметил: «напрашивается прямая аналогия с договором купли-продажи вещи, которой продавец к моменту исполнения договора не располагает. Разве в этой ситуации можно вести речь о том, к примеру, что предмет продажи недействителен? Конечно же нет! Продавец ответит перед покупателем за неисполнение договора по общим правилам о возмещении убытков. Кажется, само наличие в ГК РФ ст. 390 не является обязательным, ведь конструкция уступки предполагает заключение между сторонами обязательственного договора, в кото-

1  Постатейный комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части второй. В 3 т. Т. 1 / Под ред. П.В. Крашенинникова. М.: Статут, 2011 (СПС «КонсультантПлюс») (автор комментария – А.В. Коновалов). См. также: Белов В.А. Сингулярное правопреемство в обязательстве. М.: ЮрИнфоР, 2007.

2  Там же.

3  Например, прямо об этом говорит Р.С. Бевзенко (см.: Бевзенко Р.С. Указ. соч.). Другие же исследователи этого не оспаривают.

ВЕСТНИК ГРАЖДАНСКОГО ПРАВА № 5 2017 ТОМ 17

94

ром содержатся условия уступки. Единственная ситуация, когда ст. 390 ГК РФ не может быть заменена нормами об ответственности за нарушение обязательства, – это цессия в силу закона»1.

Конечно, в связи с предложенным нами регулированием первым встает вопрос о непоименованных договорах2. Относительно данной категории договоров в литературе отмечается, что основной принцип их регулирования состоит в том, что к ним напрямую применяются лишь общие положения о сделках, обязательствах и договорах, в то время как специальные нормы о поименованных договорах могут применяться по аналогии закона, но не автоматически, а с оценкой их политико-правовой уместности в контексте договоров с иной структурой прав и обязанностей и имеющих иную цель, что как раз и обеспечивает аналогия закона3. Так, к непоименованным договорам могут быть применены не только специальные императивные нормы, когда такая аналогия закона предопределена убедительными политико-правовыми соображениями или применение комплекса специальных императивных норм является следствием использования непоименованного договора в целях недобросовестного обхода закона, но даже специальные диспозитивные нормы о поименованном договоре для заполнения пробела регулирования или в ситуации, когда очевидно, что специальная диспозитивная норма регулирует соответствующий вопрос значительно более адекватно, чем общая норма договорного права4. Следовательно, не вызывает сомнений применение в отношении непоименованных договоров обсуждаемых нами специальных норм о купле-продаже (при соблюдении вышеперечисленных условий).

Теперь обратимся к зарубежному регулированию. Пункт 2 ст. 173 ШОЗ гласит: «когда требование переходит к другому лицу на основании закона, преж-

1  Бевзенко Р.С. Указ. соч.

2  Правовой основой для заключения непоименованных договоров и их судебной защиты в настоящее время является положение п. 2 ст. 421 ГК РФ, согласно которому стороны могут заключить договор как предусмотренный, так и не предусмотренный законом и иными правовыми актами. Непоименованным признается договор, в отношении которого не предусмотрено в законодательстве никакого позитивного гражданско-правового регулирования, хотя бы он и упоминался в каком-либо законе или ином нормативном правовом акте (речь идет об официальных источниках позитивного права) (см. подробнее: Карапетов А.Г., Савельев А.И. Свобода договора и ее пределы. В 2 т. Т. 1: Теоретические, исторические и политико-правовые основания принципа свободы договора и его ограничений. М.: Статут, 2012 (СПС «КонсультантПлюс»)).

3  Там же.

4  Таким образом, принцип подчинения непоименованного договора общим положениям об обязательствах и договорах и соответственно неприменения специальных норм о поименованных договорах имеет характер опровержимой презумпции. В ряде случаев эта презумпция может быть преодолена, и к непоименованному договору могут быть в приоритетном порядке применены специальные правила о поименованных договорах. При этом суд, отступающий от установленной выше базовой презумпции, должен привести в обоснование своего решения убедительные аргументы (преимущественно политико-правовые). При их отсутствии применение к обоснованно признанному непоименованным договору как минимум специальных императивных норм следует считать незаконным (там же).