Учебный год 22-23 / Дополнительная литература для чтения / Уступка и перевод долга / К. Михайлов - Договорный запрет уступки права требования_ сравнение российского подхода с опытом зарубежных правопорядков

магистрант МГУ имени М.В. Ломоносова

Права требования являются предметом активной рыночной торговли и уже приобрели качества оборотоспособного объекта.

Всвязи с этим перед правопорядками возникает вопрос: cтоит ли устанавливать пределы оборотоспособности требований путем допущения абсолютного эффекта договорного запрета уступки? Вопросы относительно договорного запрета уступки возникают в свете выбора одного из двух базовых принципов — свободы договора или свободы распоряжения объектами гражданских прав.

Внекоторых правопорядках права требования свободно передаются от одного субъекта к другому, в других оборот прав требований может быть существенно ограничен в силу абсолютного действия договорного запрета уступки. В российском правопорядке вопрос о последствиях установления договорного запрета уступки не является окончательно решенным.

Ключевые слова: цессия, договорный запрет уступки

ЖУРНАЛ «ЗАКОН» № 3 МАРТ 2021

чуждаемости требований уходит своими корнями еще в римское право, где требования имели строго персональный характер2.

Эволюционным путем правопорядки дошли до признания права требования в качестве оборотоспособного объекта. В связи с этим все большее распространение получают формы финансирования, основанные на уступке права требования (факторинг, cекьюритизация и финансирование под обеспечительную уступку права требования). Особое значение имеет возможность уступки прав для предприятий малого и среднего бизнеса3, которые могут использовать права требования к контрагентам в качестве обеспечения получения финансирования на развитие бизнеса.

В контексте развития оборота требований возникают дискуссии относительно допустимости ограничений на переход прав требований от одного лица другому. С целью обеспечения интересов должника ряд правопорядков позволяет запрещать или иным образом ограничивать уступку прав требований. Такие ограничения, как правило, устанавливаются по инициативе должника путем включения в договор оговорки о запрете уступки (pactum de non cedendo).

Анализ проблематики pactum de non cedendo был бы неполным без учета анализа противостояния двух фундаментальных ценностей, защищаемых частным правом, — свободы договора и свободы оборота прав4. В конечном итоге любой подход будет склоняться к защите одного из двух обозначенных выше принципов.

Принцип свободы договора в данном контексте способствует развитию стабильности и предсказуемости отношений между сторонами путем установления ограничений или даже запрета распоряжения

2Kötz H. Op. cit. P. 102.

3Rasche G. Prohibitions of Assignment, a European Civil Code and Business Financing // The European Legal Forum. 2002. № 3. P. 134.

4Stoyanov D. The Contractual Prohibition of Assignment — A Comparative Overview of the Legal Protection of the Assignee­ // Effective Protection of the Human Rights and Liberties: Reality or Ideal: Yearbook of the International Scientific Conference of Law. Vol. 6. Ohrid School of Law, 2017. P. 118.

прав требований из договора5. В рамках договорного запрета уступки он защищает интересы должника, поскольку именно у последнего может быть интерес в недопустимости уступки права новому кредитору.

Принцип свободного оборота прав требований способствует экономическому развитию путем допустимости свободного отчуждения прав. Также он больше защищает кредиторов, у которых имеется интерес в свободной возможности распоряжения правами.

Оба основополагающих принципа закреплены в тех или иных правопорядках, включая российский. Однако для обеспечения баланса интересов сторон многие правопорядки стараются найти компромисс между двумя крайностями, который бы обеспечил развитие оборота права требований.

2. Классификация подходов зарубежных правопорядков к действию договорного запрета уступки

В целом можно выделить три подхода к определению эффекта договорного запрета уступки.

2.1. Запрет уступки имеет абсолютный эффект

В рамках этого подхода любая уступка в нарушение договорного запрета признается ничтожной6. Соответственно, цессионарий в любом случае право требования не приобретает. Требование по-прежнему принадлежит цеденту, и цессионарий не может требовать исполнения обязательств от должника самостоятельно7. В случае исполнения обязательства должником в пользу цедента у цессионария есть требование к цеденту о возврате неосновательного обогащения, при этом цессионарий несет риск неплатежеспособности цедента. Тем не менее должник может произвести

5Ibid. P. 108.

6Белов В.А. Договорный запрет уступки требования // Известия вузов. Правоведение. 2014. № 2. С. 104.

7Müller-Chen M. Abtretungsverbote im internationalen Rechts-

und Handelsverkehr // Schwenzer I., Hager G. Festschrift für Peter Schlechtriem zum 70. Geburtstag. Tübingen, 2003. S. 912.

платеж в пользу цессионария, отказавшись от возражения о запрете уступки8.

Последствия абсолютной недействительности уступки вопреки договорному запрету особенно очевидны при исполнении против цедента. Поскольку требование остается у цедента, оно может быть конфисковано его кредиторами. В случае банкротства цедента требование попадает в его конкурсную массу. Соответственно, при таком подходе интересы должника учитываются максимальным образом.

Абсолютный эффект договорного запрета уступки установлен в законодательстве Нидерландов, Франции, Австрии и Германии.

Нидерланды. Абсолютный запрет договорного запрета уступки установлен в Гражданском кодексе (ГК) Нидерландов, в соответствии с § 2 ст. 3:83 которого прямое или подразумеваемое соглашение сторон может полностью исключить оборот права требования.

Такой подход обусловлен двоякой природой права требования. Последнее возникает из договоров, следовательно, находится в сфере обязательственного права. В то же время права требования являются имуществом, которое может передаваться и обременяется по правилам вещного права9. Идея голландского законодателя заключалась в том, чтобы через установление договорного запрета уступки реализовать принцип автономии сторон и свободы договора. С учетом того, что права требования возникают из обязательств, стороны в целом свободны в определении содержания требования.

Ни текст § 2 ст. 3:83 ГК Нидерландов, ни разъяснения судов не дают полной ясности в отношении требований к формулировке договорного запрета уступки. Тем самым вопрос о том, может ли та или иная оговорка быть по существу квалифицирована как оговорка о договорном запрете, остается на усмотрение судей. В деле Orуx vs. Van Eesteren Вер-

8Ibid. S. 913.

9Благонравов А.Л. Некоторые вопросы регулирования договорного запрета уступки прав // Договоры и обязательства: сб. работ выпускников РШЧП при ИЦЧП им. С.С. Алексеева при Президенте РФ. М., 2019. Т. 3. С. 35.

ховный суд Нидерландов постановил, что, во-первых, наличие оговорки о запрете уступки, подпадающей под действие ст. 3:83, ведет к тому, что требование не подлежит уступке. Во-вторых, уступка в нарушение договорного запрета не только является неисполнением обязательства цедентом, но также ведет к недействительности уступки10.

Австрия. До 2005 г. австрийское право однозначным образом позволяло запрещать передачу прав требований третьим лицам по соглашению сторон договора11.

Согласно § 364с Австрийского гражданского уложения (АГУ) запрет на продажу или обременение вещи или права по общему правилу действует против третьих лиц. Традиционным подходом в Австрии является понимание права требования в качестве вещи, соответственно положение § 364с АГУ расценивается как допущение возможности установления абсолютного договорного запрета уступки12.

Тем не менее ряд ученых склоняется к тому, что положения § 364с АГУ не должны распространяться на отношения по передаче прав требований, поскольку в § 364с АГУ речь идет только о вещах13. Например, Ф. Рабер полагает, что договорный запрет уступки должен иметь исключительно относительный эффект, поскольку стороны договора могут распространить эффект обязательства только в рамках своих отношений, при этом § 364с АГУ к передаче прав требований применяться не должен14.

В 2005 г. в АГУ был добавлен § 1396a, установивший, что договорный запрет уступки не будет иметь абсолютного эффекта, если сторонами договора являются предприниматели и обязательство носит денежный характер. На данный момент превалирует подход, наделяющий договорный запрет уступки абсолютным эффектом, только если этот запрет установлен в до­

10HR 17 januari 2003, NJ 2004, 281.

11Stoyanov D. Op. cit. P. 112.

12Armgardt M. Die Wirkung vertraglicher Abtretungsverbote im deutschen und ausländsichen Privatrecht. Rabels Zeitschrift für ausländisches und internationales Privatrecht. Band. 73, Heft. 2. 2009. S. 324.

13Raber F. The Contractual Prohibition of Assignment in Austrian Law // Notre Dame Law Review. 1989. № 64. P. 186.

14Ibid. P. 189.

ЖУРНАЛ «ЗАКОН» № 3 МАРТ 2021

говоре между физическими лицами или между физическим лицом и предпринимателем15.

Таким образом, введение § 1396a АГУ помогло очертить те случаи, когда договорный запрет уступки имеет абсолютный, а когда — относительный эффект.

Германия. В § 399 Германского гражданского уложения (ГГУ) предусмотрена возможность установления абсолютного запрета уступки прав. В случае совершения уступки права в нарушение договорного запрета она будет признана недействительной16. То есть интересы должника в таком случае защищаются максимальным образом17. Однако некоторые ученые полагают, что из § 399 ГГУ следует выводить только обязательственный (относительный) эффект18. Более того, до 1950-х гг. преобладающим мнением в доктрине было признание за § 399 ГГУ именно относительного эффекта19.

Единственным исключением из общего правила, установленного в § 399, является § 405 ГГУ: если должник составит подтверждающий наличие долга документ и уступка произойдет с предоставлением этого документа цессионарию, то должник не может отказаться от уплаты долга в пользу цессионария, который не знал и не должен был знать о наличии договорного запрета уступки20.

С учетом формулировки § 399 ГГУ главенствует идея о неограниченной свободе договора, которая блокирует передачу прав требований и вносит в обязательственное право элемент абсолютности. Таким образом, стороны своим усмотрением могут изменить природу требования, трансформировав его из свободно передаваемого требования в требование персонального характера21. Тем не менее

15Stoyanov D. Op. cit. P. 112.

16Looschelders D. Schuldrecht Allgemeiner Teil. 16. Aufl. München, 2017. S. 435.

17Stoyanov D. Op. cit. P. 112.

18Wagner Е. Vertragliche Abtretungsverbote im System zivilrechtlicher Verfügungshindernisse. Tübingen, 1994. S. 468 f.; Cana­ ris C.-W. Die Rechtsfolgen rechtsgeschäftlicher Abtretungsverbote // Huber U., Jayme E. Festschrift für Rolf Serick zum 70. Geburtstag. Bonn; Heidelberg, 1992. S. 9.

19Armgardt M. Op. cit. S. 320.

20Leible S., Lehmann M. European Contract Law and German Law. Alphen aan den Rijn, 2014. P. 633–634.

21Благонравов А.Л. Указ. соч. С. 29.

германские суды в некоторых случаях не признают абсолютное действие договорного запрета уступки, аргументируя это тем, что оговорка о запрете уступки была установлена в отсутствие разумного интереса должника на запрет уступки22 или с нарушением принципов добросовестности со стороны должника23.

Вводя возможность абсолютного запрета уступки, разработчики ожидали, что § 399 ГГУ будет применяться крайне редко, в исключительных случаях, и потому не повлияет негативным образом на экономику24. Однако положения § 399 ГГУ нанесли значительный урон обороту прав требований и финансовому рынку в целом.

Это привело к тому, что суды иногда отказывали в защите договорного запрета уступки. Кроме того, с большой критикой абсолютного эффекта договорного запрета уступки выступали министерство финансов, банки и факторинговые компании25.

Внемецком праве в определенный момент сложилось понимание, что применение ко всем видам уступок положений § 399 ГГУ будет чрезмерно нарушать интересы кредиторов и оборота. Также распространенным стало мнение, что подход с абсолютным эффектом не соответствует тенденциям международного развития в области института договорного запрета уступки26. Поэтому немецкий законодатель решил создать § 354a Германского торгового уложения. Важно отметить, что данный параграф должен применяться только к денежным обязательствам27.

Всоответствии с ним договорный запрет уступки не имеет абсолютного действия в рамках договоров, заключенных между коммерческими организациями или если должником по договору является государ-

22BGH NJW 2012, 2107.

23BGHZ 93, 391, 399.

24Armgardt M. Op. cit. S. 321.

25Wichard D. Contractual Non-Assignment Clauses with Regard to Claims. Can Dutch Law Learn from the German or English Approach? Thesis European Property Law, 2015. P. 41.

26Hattenhauern С. Kommentar zum § 398–413 // Historischkritischer Kommentar zum BGB: Band II: Schuldrecht. Allgemeiner. 2. Teilband: § 305–432 / Hrsg. R. Zimmermann. Tübingen, 2007. S. 2359.

27Благонравов А.Л. Указ. соч. С. 31.

ственное образование. В случае нарушения договорного запрета у должника остается право исполнить обязательство в пользу цедента, при этом цедент уже не имеет права требовать исполнения в силу совершенной уступки прав28.

Франция. Во французской доктрине практически отсутствуют сторонники абсолютного эффекта договорного запрета уступки29. В ГК Франции до 2016 г. не было отдельных положений о регулировании договорного запрета уступки30. Это обстоятельство привело ученых к выводу о том, что договорный запрет уступки не имел какого-либо эффекта против третьих лиц31. Кроме того, в 2001 г. была введена в действие статья L. 442-6 (II) Коммерческого кодекса Франции, в которой содержится однозначное положение о том, что договорный запрет уступки в рамках отношений между предпринимателями не будет иметь какого-ли- бо эффекта.

Однако после реформы 2016 г. в ГК Франции по­ явилась ст. 1321, в соответствии с которой уступка, совершенная вопреки договорному запрету, действительна только в том случае, если должник будет согласен с ее совершением. По мнению Н. Янсена, такое положение уравнивает французский правопорядок с правопорядками, где действует абсолютный эффект запрета уступки32. Однако, учитывая, что после реформы французского обязательственного права прошло совсем немного времени, остается неясным, как французские суды воспримут эти изменения, тем более что до реформы 2016 г. во французской доктрине и судебной практике существовал консенсус о признании относительного эффекта договорного запрета уступки33.

28BGH NJW-RR 2005, 624, 626; BGH WM 05, 429; The Elgar Encyclopedia of Comparative Law / ed. by J.M. Smith. Cheltenham, 2012. P. 98.

29Goergen U. Das Pactum de non cedendo: eine Untersuchung zum vertraglichen Abtretungsverbot im englischen, französischen und deutschen Recht unter Einbeziehung internationaler Harmonisierungsinitiativen. Baden-Baden, 2000. S. 138.

30Kämper L. Forderungsbegriff und Zession: Geschichte und Dogmatik der Abtretung in Frankreich und Deutschland. Tübingen, 2019. S. 234.

31Armgardt M. Op. cit. S. 326.

32Commentaries on European Contract Laws / ed. by N. Jansen, R. Zimmermann. Oxford, 2018. P. 1682.

33Именно поэтому в литературе встречается мнение, что такие изменения вряд ли оправданны, поскольку они

2.2. Договорный запрет имеет абсолютный эффект в том случае, если цессионарий является недобросовестным

Данный подход модифицирует указанный выше, однако является более гибким, поскольку учитывает поведение цессионария при приобретении права требования34. Например, если цессионарий знал о наличии договорного запрета уступки, то он считается недобросовестным и против него уступка будет иметь абсолютный эффект.

По общему правилу добросовестность цессионария­ не должна конвалидировать уступку, совершенную вопреки договорному запрету, поскольку защита добросовестного приобретателя типична только для вещных прав35. Однако некоторые правопорядки придают добросовестности цессионария важное значение.

Швейцария является одним из правопорядков, где наличие абсолютного эффекта зависит от добросовестности цессионария.

В рамках общего подхода швейцарский законодатель в ст. 164 Закона об обязательствах признал абсолютный эффект договорного запрета уступки36. Соответственно, стороны имеют возможность исключить из оборота право требования и признать недействительной любую уступку, совершенную вопреки договорному запрету. Вместе с тем в разделе 2 ст. 164 Закона об обязательствах содержится исключение. Уступка может быть действительной, если цессионарий получил право требования на основании письменного подтверждения долга, в котором не упомянута оговорка о запрете уступки права. В этом случае должник не может отказать в платеже цессионарию, поскольку уступка является действительной37.

не соответствуют общему подходу французской судебной практики и доктрины (см., напр.: Kämper L. Op. cit. S. 235).

34Müller-Chen M. Op. cit. S. 913.

35Von Tuhr A., Escher A. Allgemeiner Teil des Schweizerischen Obligationenrechts. Band II. Zürich, 1974. S. 332.

36Keller M., Schöbi C. Das Schweizerische Schuldrecht. Band IV. Basel; Frankfurt, 1985. S. 58.

37Stoyanov D. Op. cit. P. 113.

ЖУРНАЛ «ЗАКОН» № 3 МАРТ 2021

Эффективность подхода швейцарского законодателя была поставлена под сомнение в ходе реформирования Закона об обязательствах38. Разработчики реформы полагают, что абсолютный эффект договорного запрета на уступку противоречит общественным интересам. С экономической точки зрения интересы кредиторов в отношении права требования могут быть более значимы, чем интересы должника.

Подход, аналогичный швейцарскому, существует еще в ряде стран, включая Италию, Португалию и Грецию. Несмотря на отсутствие четкой нормы в ГК Испании, доктрина также относит испанский подход к указанной группе правопорядков39.

2.3. Договорный запрет имеет относительный эффект

Данный подход соответствует догматическому правилу о том, что обязательственные отношения не должны иметь эффект против третьих лиц, не являющихся стороной сделки. Следовательно, договорный запрет связывает только должника и цессионария, но не имеет какого-либо отношения к третьим лицам. По­ этому нарушение договорного запрета не превращает уступку не только в ничтожную, но и даже в оспоримую сделку40.

Эстония. В Эстонии договорный запрет на уступку имеет обязательную силу только между сторонами, что не позволяет предотвратить предполагаемую передачу права требования. В соответствии с п. 2 ст. 166 Закона об обязательствах Эстонии договоры, заключаемые между цедентом и должником, по которым исключается уступка требования или ограничивается право уступки требования, не имеют силы в отношении третьих лиц41.

38Более подробно о реформе обязательственного права Швейцарии см.: http://www.or2020.ch (дата обращения: 11.03.2021).

39Von Bar C., Clive E., Schulte-Nölke H. Principles, Definitons and Model Rules of European Private Law. Draft Common Frame of Reference (DCFR). Outline Edition. Munich, 2009. P. 1054.

40Белов В.А. Указ. соч. С. 104.

41Stoyanov D. Op. cit. P. 118.

Венгрия. В новом ГК Венгрии (ст. 6:195) договорный запрет на уступку права требования объявлен недействительным в отношении третьих лиц42.

Следует отметить, что как эстонский, так и венгерский законодатель сохранил за должником право требовать от цессионария возмещения убытков за нарушение договора.

CША. В американском праве договорный запрет уступки не имеет эффекта против третьих лиц.

В соответствии с правилами Единообразного торгового кодекса (ЕТК) США положение договора о запрете уступки является недействительным, т.е. не имеет эффекта ни в отношении должника, ни в отношении цедента и цессионария.

Как правило, оговорки о договорном запрете толкуются ограничительно и в некоторых случаях стороны договора не могут полностью установить запрет отчуждения права требования.

Согласно § 322(2)(b) Второго свода договорного права, применяющегося в американском праве в качестве soft law, договорный запрет уступки не влияет на возможность цессионария приобрести право требования, при этом у должника есть возможность привлечь к ответственности цедента в виде возмещения убытков. Противоположный подход закреплен в ЕТК, в соответствии с которым нарушение договорного запрета не имеет каких-либо последствий для цедента, в том числе должник не имеет возможности требовать возмещения убытков за нарушение договора (§ 9-406, (d)).

3. Регулирование договорного запрета уступки права требования: подход российского права

Важно отметить, что российский законодатель пошел по пути применения последствий договорного запрета в зависимости от природы уступаемых прав — носят ли они денежный или неденежный характер. Именно

42 Ibid.

такого подхода придерживались авторы Принципов международных коммерческих договоров (Принципов УНИДРУА) 1994 г., опыт которых активно использовался при проведении реформы.

Денежные требования. В гражданском праве договорный запрет уступки денежных требований регулируется п. 3 ст. 388 ГК РФ, в соответствии с которым нарушение цедентом договорного запрета уступки является основанием для привлечения его к ответственности в виде возмещения убытков. По мнению В.В. Байбака, в силу прямого указания закона п. 3 ст. 388 ГК РФ сформулирован в качестве императивной нормы, а значит, стороны договора не могут прийти к соглашению о том, что договорный запрет уступки будет иметь абсолютный характер43. Стоит сказать, что суды начали активно использовать п. 3 ст. 388 ГК РФ в качестве основания в отказе в иске об аннулировании уступки, совершенной вопреки договорному запрету44. И только лишь в случаях, когда имеется явное злоупотребление со стороны цедента и цессионария, суды признают сделку по уступке недействительной45.

Договорный запрет не является основанием для признания уступки недействительной. Уступка в любом случае остается действительной — соответственно, после реформы гражданского права отечественный правопорядок примкнул к тем правопорядкам, которые поддерживают относительный эффект договорного запрета уступки.

Вместе с тем российский законодатель выбрал не совсем стандартный путь — признавать действительной уступку не по критерию деления уступок на совершенные в рамках предпринимательских отношений или же в рамках отношений между субъекта- ми-непрофессионалами (как это принято, например,

вГермании и Австрии), а по критерию природы самого права требования, т.е. деления на уступку денежных и уступку неденежных требований (как это установлено

вПринципах УНИДРУА).

Такое решение представляется крайне спорным, поскольку не учитывает круг субъектов, участвующих в сделке по уступке.

Если должник является непрофессионалом, правопорядок должен предоставлять ему дополнительные меры защиты от потенциальной смены кредитора, например возможность признания сделок по уступке оспоримыми или возможность исполнить обязательство в пользу предыдущего кредитора46.

Вроссийской литературе, посвященной договорному запрету уступки, отмечается, что п. 3 ст. 388 ГК РФ поощряет нарушение договорных прав должника, позволяя цеденту и цессионарию сговориться против должника и оставить в силе результат этого сговора47.

Втаком случае должник не может нормальным образом рассчитывать на то, что его кредитором будет оставаться одно и то же лицо. При этом не учитывается наличие важных интересов должника, ради защиты которых он пытался установить договорный запрет уступки.

По мнению А.Г. Карапетова, возмещение убытков далеко не всегда способно в полной мере защитить интересы должника, поскольку многие из убытков крайне трудно подсчитать и доказать48. Признание абсолютного эффекта договорного запрета уступки в случаях, когда цессионарий точно знал о нарушении договорного запрета или не мог не знать об этом, может быть оправданным с учетом реалий российского правопорядка49.

ЖУРНАЛ «ЗАКОН» № 3 МАРТ 2021

установить в рамках договора механизмы выхода должника из договорных отношений.

Неденежные требования. Регулирование договорного запрета уступки неденежных требований выводится из п. 4 ст. 388 ГК РФ. Стоит отметить, что изначально правила, прямо применимого к уступке неденежных прав, не было. В рамках абз. 2 п. 2 ст. 382 ГК РФ существовало общее правило о возможности оспаривания уступки в случае нарушения договорного запрета, если цессионарий знал или должен был знать о наличии запрета. Однако последнее противоречило п. 3 ст. 388 ГК РФ, в соответствии с которым уступка денежных требований вопреки договорному запрету признавалась возможной. Поэтому законодатель в 2018 г. решил исключить абз. 2 п. 2 ст. 382 ГК РФ и дополнить п. 4 ст. 388 ГК РФ, установив отдельное регулирование для неденежных требований58.

Можно предположить, что особое регулирование договорного запрета уступки в рамках неденежных требований связано с персональным характером обязательства, в котором исполнение должно осуществляться именно в пользу того лица, которое было изначально избрано должником.

В соответствии с п. 4 ст. 388 ГК РФ сделка по уступке права может быть признана недействительной по иску должника только в случае, когда доказано, что другая сторона сделки знала или должна была знать об указанном запрете. Соответственно, сделка по уступке права требования, совершенная против договорного запрета, является оспоримой. Возникает аналогичный вопрос относительно стандартов добросовестности цессионария: достаточно ли самого факта знания или возможности знать о договорном запрете или необходим прямой умысел цессионария на причинение вреда? На наш взгляд, с учетом идеи, заложенной законодателем, к неденежным требованиям должен применяться более низкий стандарт доказывания (т.е. достаточно доказать факт знания), нежели чем при оспаривании уступок по денежным требованиям.

58 Федеральный закон от 26.07.2017 № 212-ФЗ.

Исходя из того, как сформулирован п. 4 ст. 388 ГК РФ, должна быть возможность признать сделку по уступке неденежных требований недействительной, если цессионарий просто знал или должен был знать о наличии договорного запрета уступки, независимо от реальных намерений цессионария.

В литературе поднимается вопрос, насколько цессио­ нарий должен проявлять активность с целью получения информации о наличии договорного запрета59. Должен ли он запрашивать договор, по которому уступаются права? Признается ли он добросовестным, если должник откажется от предоставления информации о наличии договорного запрета? Полагаем данные вопросы несущественными, поскольку почти во всех случаях цессионарий, перед тем как подписать соглашение об уступке, будет изучать содержание обязательства, по которому уступаются права. Cоответственно, как только цессионарий получит доступ к тексту договора, с точки зрения п. 4 ст. 388 ГК РФ он будет знать и о наличии договорного запрета уступки.

Положения п. 4 ст. 388 ГК РФ предоставляют должнику серьезное преимущество при оспаривании сделки уступки права требования в свете того, что цессионарии при приобретении прав, как правило, изучают содержание прав и обязанностей в рамках договора, по которому уступаются права. По мнению В.В. Байбака, если уступка неденежных требований может быть оспорена должником, то это фактически дает должнику право вето на отчуждение кредитором прав по договору, поскольку в большинстве случаев должнику будет достаточно легко доказать факт знания цессионария о наличии договорного запрета уступки60.

4. Заключение

Выбор того или иного подхода к эффекту договорного запрета уступки зависит от того, чью сторону — должника или кредитора — займет законодатель. В тех правопорядках, где установлен абсолютный запрет уступки, больше защищается принцип свободы дого-

59Благонравов А.Л. Указ. соч. С. 59.

60Договорное и обязательственное право (общая часть). С. 552 (автор комментария к ст. 382 — В.В. Байбак).