Учебный год 22-23 / Д.Борейшко и И.Папилин - Практика судов по преддоговорной ответственности (Вестник ЭП)

Вестник экономического правосудия Российской Федерации № 5/2020

равно как не является необходимым условием такой ответственности то, что стороны уже достигли согласия по всем условиям будущего договора.

В-третьих, не является недобросовестным ведение параллельных переговоров с несколькими потенциальными контрагентами, а также умолчание о факте ведения параллельных переговоров. Иное, однако, может быть предусмотрено в соглашении о ведении переговоров.

Дело в итоге направлено на новое рассмотрение с намеком нижестоящим судам, что необходимо проверить, не вел ли ответчик переговоры с истцом без явного намерения их заключить.

Риски недостижения результата переговоров

Первая позиция ВС РФ не вызывает вопросов и логично следует из принципа свободы договора и автономии воли. Было бы совершенно неправильно наказывать участников оборота за то, что они не достигли согласия по всем условиям договора и решили не связывать себя узами обязательства. Иной подход фактически приводил бы к тому, что вступление в переговоры неизбежно влекло бы за собой возникновение обязанности заключить договор.

Как уже говорилось выше, ведение переговоров не требует достижения окончательного результата. Институт преддоговорной ответственности нельзя понимать как направленный на косвенное понуждение к заключению договора. Это ответственность исключительно за недобросовестное поведение при переговорах.

Большинство юрисдикций, имплементировавших в свою правовую систему доктрину преддоговорной ответственности, прямо указывают, что лицо не может отвечать за недостижение соглашения30. Такого же подхода придерживаются и наднациональные кодификации31.

Радует, что Верховный Суд РФ подтвердил логично вытекающий из предписаний отечественного законодательства подход, что само по себе незаключение соглашения не приводит к необходимости компенсировать издержки участникам переговоров.

С этим подходом трудно спорить. Как мы указывали, ему соответствует и практика нижестоящих судов32. Будем надеяться, что соблазна преодолеть данное ratio у судов не будет и далее.

30См., напр.: ст. 1112 ФГК РФ: «L’initiative, le déroulement et la rupture des négociations précontractuelles sont libres» («Вступление в переговоры, их проведение и прекращение является свободным»).

31См.: ст. II.-3:301 Модельных правил европейского частного права; ст. 2.1.15 Принципов УНИДРУА.

32См.: постановления АС Западно-Сибирского округа от 10.07.2018 по делу № А46-13939/2016, от 25.08.2017 по делу № А46-14889/2016; АС Поволжского округа от 15.08.2015 по делу № А5533134/2018.

198

Судебная практика

Выход на поздней стадии переговоров как основание для преддоговорной ответственности

Если предшествующая позиция логично вытекает из предписаний отечественного законодательства, то этот вывод Верховного Суда РФ является новым для российского права.

Отечественный ГК крайне скупо регулирует такое основание для преддоговорной ответственности, как «внезапное и неоправданное прекращение переговоров». Указывается лишь, что выход внезапен, когда у противоположной стороны возникли разумные ожидания относительно того, что договор будет заключен.

Возникает вопрос: когда же у стороны возникают разумные ожидания относительно заключения договора?

Заметим, что различные юрисдикции по-разному подходят к определению того, когда внезапный выход из переговоров может быть основанием для признания прерывающего переговоры лица недобросовестным. Отношение может быть как предельно сдержанным (как, например, в английской правовой традиции33), так и требовательным к выходящему из переговоров лицу (как, например, в Нидерландах34).

Вопрос, по какому пути пойдет отечественное право, долгое время оставался открытым. Текст ст. 434.1 ГК РФ говорит лишь о том, что ответственность наступает в связи с недобросовестным выходом из переговоров, когда другая сторона переговоров не могла разумно этого ожидать. Однако ни критерии недобросовестности, ни момент, после которого у стороны появляются разумные ожидания относительно заключения договора, в исследуемой норме не упоминаются.

Верховный Суд РФ вслед за английским правом делает, на наш взгляд, совершенно верный вывод о том, что у участника переговоров не могут возникнуть разумные ожидания относительно того, что договор будет заключен, до завершения переговоров и фактического его подписания. По мнению ВС РФ, сам по себе выход из переговоров на позднем этапе не является основанием для привлечения выходящего лица к ответственности, это противоречило бы свободе договора и серьезно ограничивало бы динамику оборота.

Единственным исключением, о котором мы говорили выше применительно к делу «Ашан» против «Декорт», должна быть ситуация, когда лицо, впоследствии вышедшее из переговоров, явно и недвусмысленно уверило другую сторону в том, что договор будет заключен (по сути, добровольно отказавшись от права в любой момент выйти из переговоров). Отметим, что такое уверение может даваться не только в устной или письменной форме, но и путем конклюдентных действий35.

33См.: Giliker P. Pre-contractual Good Faith and the Common European Sales Law: A Compromise Too Far? // European Review of Private Law. 2013. № 1. P. 79–104.

34См.: Cartwright J. Hesselink M. Op. cit. Р. 466.

35См.: постановление АС Северо-Западного округа от 07.02.2018 по делу № А56-75695/2016.

199

Вестник экономического правосудия Российской Федерации № 5/2020

Оценка обоснованности и правильности подобного подхода требует комплексного исследования, однако заметим, что сама по себе стабильность практики уже является хорошей новостью.

Параллельные переговоры как основание для преддоговорной ответственности

Вопрос относительно правомерности ведения параллельных переговоров также не нашел своего отражения ни в законе, ни в тексте постановления № 7.

В деле господина Плетнева Верховный Суд РФ заключает, что сам по себе факт ведения параллельных переговоров и умолчание о нем еще не свидетельствуют о необходимости применения мер преддоговорной ответственности.

На наш взгляд, нет никаких оснований запрещать сторонам вести параллельные переговоры. Соответствующая позиция ВС РФ заслуживает всяческой поддержки и может быть объяснена как с догматической, так и с политико-правовой точки зрения.

Отечественный ГК ставит применение правил о преддоговорной ответственности в зависимость от недобросовестности выходящей из переговоров стороны. Постановление № 7 указывает, что по общему правилу недобросовестность лица доказывается истцом. Однако в ряде случаев она презюмируется: при недобросовестном выходе из переговоров и при вступлении в переговоры или их ведении без намерения заключить договор.

Следовательно, для того чтобы обосновать возможность привлечения лица, ведущего параллельные переговоры, к ответственности, необходимо доказать либо факт недобросовестного выхода из переговоров, либо ведение переговоров без намерения заключить договор, либо иную недобросовестность, не умещающуюся в рамки выхода из переговоров или отсутствия намерения заключать договор.

Очевидно, что при ведении параллельных переговоров неудачей окончатся как минимум одни из них. Из этого логично следует вывод, что как минимум из одних переговоров сторона будет вынуждена выйти, вполне возможно, что и на позднем этапе. Является ли это основанием для запрета параллельных переговоров? На наш взгляд, нет.

Как уже говорилось, ответственность за выход из переговоров должна наступать только в ситуации, когда одна из сторон уверила другую, что переговоры будут доведены до конца или что договор с ней непременно будет заключен, сформировав у потенциального контрагента разумные ожидания. В таком случае ответственность будет наступать не за факт ведения параллельных переговоров, а за нарушение однажды данного слова.

Возможна и ситуация, когда сторона уже приняла решение заключить договор с одним лицом, но продолжает участвовать в переговорах с другим, не сообщая о том, что она уже не заинтересована в подписании контракта с ним. Продолжение

200

Судебная практика

переговоров при этом, очевидно, будет противоречить принципу добросовестности и попадать в прокрустово ложе нормы подп. 2 п. 2 ст. 434.1 ГК РФ, предусматривающей ответственность за ведение переговоров без наличия реального интереса в заключении договора.

Однако и в этом случае ответственность наступает не за сам факт ведения параллельных переговоров, а за неуведомление другой стороны переговорного процесса о потере интереса в заключении договора.

Заметим, что именно на это обстоятельство обращает внимание Верховный Суд РФ, отправляя дело на новое рассмотрение. Коллегия указывает, что судам надлежит выяснить, в какой момент ответчик согласовал условия договора с третьим лицом и принял решение не заключать договор с истцом. Без доступа к материалам дела оценить этот вывод Суда не представляется возможным. Остается надеяться, что новый круг рассмотрения приоткроет завесу тайны.

Также очень важным является указание Верховного Суда на то, что иные правила ведения параллельных переговоров (в том числе их полный запрет или обязательность уведомления о них) могут содержаться в соглашении о ведении переговоров.

Иностранным правопорядкам хорошо известно так называемое условие об эксклюзивности — соглашение, запрещающее вести параллельные переговоры в течение определенного срока. Особенно популярны такие условия в Англии, поскольку именно там доктрина преддоговорной ответственности развита меньше всего36.

Конечно, тот факт, что подобные условия об эксклюзивности возможны и в отечественном праве, особых сомнений не вызывает. Но проблем все еще множество: могут ли такие соглашения не иметь срока и действовать на протяжении всего переговорного процесса, возможно ли в случае нарушения этого соглашения требовать возмещения убытков по модели позитивного интереса и др.? Ответы на эти вопросы требуют комплексного исследования, которое выходит за рамки настоящего комментария.

В любом случае радует, что Верховный Суд обратил свое внимание на проблемы преддоговорной ответственности. Правда, вопросов все равно остается больше, чем ответов. Мы лишь осветили вероятные подходы, но сущностное наполнение отечественной доктрины culpa in contrahendo возможно лишь путем судебного правотворчества.

Остается надеяться, что вслед за Верховным Судом РФ на этот институт обратят внимание и нижестоящие суды, и участники оборота. И дела, подобные делу г-на Плетнева, прибавят нам пищу для размышлений.

36Подробнее см.: Walford v. Miles [1992] 1 All ER 453; Будылин С.Л. Существует ли обязанность вести переговоры добросовестно, или Дело о незапертой двери // Вестник экономического правосудия РФ. 2018. № 6. С. 36–51.

201

Вестник экономического правосудия Российской Федерации № 5/2020

Выводы

Проведенный анализ судебной практики по вопросам применения института преддоговорной ответственности позволил сделать ряд важных выводов:

1)судебная практика в целом находится на этапе формирования, об этом свидетельствует довольно небольшое количество судебных решений окружных судов, значительную часть из которых составляют дела, где договор заключался на торгах;

2)суды исходят из того, что контрагент, необоснованно сорвавший переговорный процесс по заключению договора, обязан не только возместить добросовестной стороне расходы, связанные с заключением договора, но и компенсировать упущенную выгоду в рамках негативного договорного интереса;

3)суды справедливо отказывают в применении нормы ст. 434.1 ГК РФ, если истец сам действует недобросовестно;

4)суды, к большому сожалению, зачастую применяют доктрину преддоговорной ответственности при рассмотрении споров, вытекающих из предварительного договора;

5)судебная практика вслед за ВС РФ полагает, что сам по себе выход из переговоров (пусть даже и на поздней стадии) не является основанием для признания лица недобросовестным;

6)суды не применяют норму ст. 434.1 ГК РФ в ситуации, когда спор ведется о переговорах по заключению публичного договора, а ответчиком выступает сторона, не обязанная к его заключению;

7)суды отказываются применять правила о преддоговорной ответственности в ситуациях, когда переговоры о заключении договора начались до вступления в силу нормы ст. 434.1 ГК РФ.

References

Avtonova E.D., Astapenko P.A. et al. Comment on Resolution of the Plenum of Supreme Court of the Russian Federation

No. 49 dated 25 December 2018 On Some Issues of the Application of the General Provisions of the Civil Code of the Russian Federation on Contract Execution and Interpretation (Part 3) [Kommentariy k postanovleniyu Plenuma VS RF ot 25.12.2018 No. 49 «O nekotorykh voprosakh primeneniya obschikh polozheniy Grazhdanskogo kodeksa Rossiiskoi Federatsii o zaklyuchenii i tolkovanii dogovora» (chast’ 3)]. The Herald of Economic Justice of the Russian Federation [Vestnik ekonomicheskogo pravosudiya Rossiiskoi Federatsii]. 2019. No. 11. P. 71–126.

Budylin S.L. Is There a Duty to Negotiate in Good Faith, or The Case about Unlocked Door [Suschestvuet li obyazannost’ vesti peregovory dobrosovestno, ili Delo o nezapertoi dveri]. The Herald of Economic Justice of the Russian Federation [Vestnik ekonomicheskogo pravosudiya Rossiiskoi Federatsii]. 2018. No. 6. P. 36–51.

Cartwright J., Hesselink M. Pre-Contractual Liability in European Private Law. Cambridge, CUP, 2008. 536 p.

Giliker P. Pre-Contractual Good Faith and the Common European Sales Law: A Compromise Too Far? European Review of Private Law. 2013. № 1. P. 79–104.

202

Судебная практика

Karapetov A.G., ed. Law of Contracts and Obligations (General Part): Article-by-Article Commentary to Articles 307–453 of the Civil Code of Russian Federation [Dogovornoe i obyazatel’stvennoe pravo (obshaya chast’): postateinyi kommentarij k stat’yam 307–453 Grazhdanskogo kodeksa Rossiiskoi Federatsii]. Moscow, Statut, 2017. 1120 p.

Karapetov A.G., ed. Transactions, Representation, Limitation of Actions: An Article-by-Article Commentary to Articles 153–208 of the Civil Code of the Russian Federation [Sdelki, predstavitelstvo, iskovaya davnost’: postateinyi kommentariy k st. 153–208 GK RF]. Moscow, M-Logos, 2018. 1264 p.

Mandzhiev S.Yu. Review of Judicial Practice on the Application of Paragraph 5 of Article 166 of the Civil Code of the Russian Federation [Obzor sudebnoi praktiki po primeneniyu p. 5 st. 166 GK RF]. The Herald of Economic Justice of the Russian Federation [Vestnik ekonomicheskogo pravosudiya Rossiiskoi Federatsii]. 2019. No. 1. P. 192–204.

Rudokvas A.D. Infringement of Duties of Information: Pre-Contractual Liability, Representations, Warranties and Indemnity [Narushenie obyazannostey informirovaniya: preddogovornaya otvetstvennost’, zavereniya i garantii vozmescheniya poter’]. The Herald of Economic Justice of the Russian Federation [Vestnik ekonomicheskogo pravosudiya Rossiiskoi Federatsii]. 2016. No. 11. P. 57–79.

Zweigert K., Koetz H. Comparative Private Law [Sravnitelnoe chastnoe pravo]. Мoscow, Mezhdunarodnye otnosheniya, 2019. 728 p.

Information about authors

Daniil Boreysho — Student of the Saint Petersburg State University (e-mail: daniil.boreysho@gmail.com).

Ilya Papilin — Student of the Saint Petersburg State University (e-mail: ipapilin@inbox.ru).

203