Учебный год 22-23 / Гражданское право / Ответственность за нарушение обязательств / Ответственность за нарушение обязательств / Пирвиц_вина1

--------------------------------

<16> Штубенраух (коммент. к ст. 1296 - 1298 Австр. гражд. улож., т. II, с. 428) находит, что правило ст. 1296 основано на предположении о безупречности (Unbescholtenheit) каждого человека. Кирхштеттер (с. 644) указывает на неприменимость ст. 1296 ввиду ст. 1297 Австр. гражд. улож.

Прусское земское уложение (ст. 25 разд. 6 ч. I) также допускает предположение о вине причинившего вред, но лишь тогда, когда вред произошел при совершении недозволенного деяния, так что если деяние, имевшее вредные последствия, было само по себе дозволенное, то вина не предполагается.

Право суда выводить предположение о вине правонарушителя из обстоятельств дела недостаточно обеспечивает интересы потерпевшего, который, напр., в случае сомнения со стороны суда может быть вынужден к представлению доказательств вины (умысла или неосторожности) правонарушителя, между тем как потерпевшему весьма трудно и почти невозможно доказать внутреннее состояние (неосторожность) правонарушителя во время причинения вреда, обнаруживающегося иногда по истечении продолжительного времени после совершения недозволенного деяния. Против слишком ревностного применения требования римского права о необходимости вины для возникновения обязательства вознаграждения восстает, напр., Гирке в своих замечаниях на ст. 704 проекта (ст. 746 по второй редакции) Германского гражданского уложения, которое (Мотивы, т. II, с. 729) высказывается против установления законного предположения виновности правонарушителя (Gierke в Schmollers Jahrbuch fur Gesetzgebung, Vetwaltung und Volkswirthschaft. 1889, 1 Heft, с. 247 - 249).

Между тем законное предположение о вине лица, причинившего вред недозволенным деянием, не составляет совершенно нового начала, так как оно высказано в нашем действующем законодательстве и в Своде гражданских узаконений губерний Прибалтийских.

По нашему Своду законов (ст. 684 т. X ч. 1) "всякий обязан вознаградить за вред и убытки, причиненные кому-либо его деянием или упущением, хотя бы сие деяние или упущение и не составляли ни преступления, ни проступка, если только будет доказано, что он не был принужден к тому требованиями закона, или правительства, или необходимою личною обороною, или же стечением таких обстоятельств, которых он не мог предотвратить". Эта статья должна пониматься в том смысле, что лицо, причинившее вред, обязано к вознаграждению, если оно не докажет одного из перечисленных в ст. 684 обстоятельств, освобождающих от ответственности за вред (кас. реш. 1879 г. N 352 по делу Боярда; ср. также редакцию ст. 687 т. X ч. 1 "когда будет доказано"). Независимо от сего ст. 647 т. X ч. 1 определяет, что не подлежат вознаграждению вред и убытки, происшедшие от деяния случайного, учиненного не только без намерения, но и без всякой со стороны учинившего оное неосторожности, причем обязанность доказать случайность вреда лежит в силу ст. 366 Уст. гражд. суд. также на лице, которое ссылается на означенное оправдание (кас. реш. 1870 г. N 1132 по делу Огнева, 1876 г. N 114 по делу Альбедкова, 1884 г. N 144 по делу Кузнецова). Таким образом, ст. 647 и 684 т. I ч. 1, применяемые нашею судебною практикою к делам об убытках, причиняемых как недозволенными (преступными и непреступными) деяниями, так и неисполнением договоров, устанавливают в сущности законное предположение о вине причинившего вред с предоставлением ответчику права опровергать такое предположите ссылкою на отсутствие неосторожности (ст. 647 т. X ч. 1) или на принуждение (ст. 684 т. X ч. 1).

Независимо от сего в наших законах встречаются специальные правила, которые устанавливают предположение вины и возлагают ответственность за вред на предполагаемых виновников, пока последние не докажут отсутствия вины. Таково постановление об ответственности господ и верителей за действия служащих и поверенных (ст. 687 т. X ч. 1). Правило, выраженное в ст. 683 т. X ч. 1, о том, что железная дорога обязана доказать предоставленные ею оправдания и, следовательно, предполагается виновною в причинении вреда, не установило никакого нового начала, как это признано в решении Гражданского кассационного департамента 1882 г. N 23 по делу ростово-владикавказской железной дороги (ср. также кас. реш. 1884 г. N 144 по делу Кузнецова; 1885 г. N 93 по делу Саплица с глав. общ. жел. дор.).

По Своду гражд. узак. губ. Приб. (ст. 3443) "потерпевший вред должен, в случае опровержения того противною стороною, доказать свое показание, ибо учинение повреждения другими (eine Beschaedigung durch Andere) само собою не предполагается". Эрдман (System des Privatrechts der Ostseeprovinzen, т. IV, 1894, с. 159) полагает, что во внедоговорных правонарушениях потерпевший обязан на основании приведенной статьи доказать вину (Verschulden) лица, причинившего вред, между тем как эта статья требует лишь доказательств "учинения", т.е. факта причинения вреда обвиняемым лицом. Этот вывод подтверждается ст. 3304 того же Свода, на основании которой "представить доказательства в том, что нарушение права вообще учинено (das Vorhandensein einer Rechtsverletzung), обязан потерпевший вред; доказать же, что нарушение ему не может быть вменено, лежит на ответчике". Это правило, как видно из заглавия главы первой разд. IV кн. IV означенного Свода, а также из содержания всех статей этой главы (3284, 3300, 3301 и др.), относится ко всяким недозволенным деяниям, а не только к нарушениям договорных обязательств. Таким образом, законы Прибалтийских губерний несомненно устанавливают предположение о вине лица, причинившего вред как нарушением договора, так и недозволенным деянием в тесном смысле.

Ввиду стремления новейших законодательств и науки права к усилению ответственности за причинение вреда и к облегчению потерпевшим получения вознаграждения было бы целесообразно установить общее или по крайней мере однородное для недозволенных деяний и для неисполнения обязательств положение о том, что каждое (дееспособное) лицо обязано вознаградить за причиненный им вред, если не докажет, что таковой произошел без всякой неосторожности с его стороны, т.е. случайно.

Такое правило устраняет преобладающее влияние вопроса о вине при установлении ответственности за причинение вреда, но вместе с тем сохраняет принципиальное значение вины как одного из оснований обязательства вознаграждения за вред. Потерпевший уже потому должен быть освобожден от обязанности доказывать вину (неосторожность) лица, причинившего вред, что последнему гораздо легче добыть фактические данные в подтверждение своей невменяемости, чем потерпевшему доказать вину, главным образом неосторожность, причинившего вред.

Но независимо от общего, так сказать, естественного предположения о том, что лицо, причинившее вред, должно считаться виновным, пока не докажет противного, законодательства устанавливают в общественном интересе и по другим соображениям более или менее искусственные предположения, не только освобождающие потерпевшего от обязанности доказывать вину, но и облегчающие ему установить самую причинную связь между вредом и тем или другим лицом. Сюда относятся правила, возлагающие имущественную ответственность на родителей, опекунов и других лиц (наставников, мастеров, хозяев) за действия находящихся на их попечении детей (или душевнобольных), на хозяев за вину служащих и рабочих, на владельцев движимых вещей и животных - за вред, происшедший от этих вещей или животных.

По общим началам права потерпевший мог бы только тогда получить право на вознаграждение от родителей или опекунов, если бы он доказал, что, напр., ребенок причинил вред вследствие какого-либо действия (напр., приказания) или упущения означенных лиц. А так как под упущением понимается несовершение такого действия, исполнение которого было обязательно в силу закона или распоряжения подлежащей власти, то очевидно, что потерпевший был бы редко в состоянии доказать какое-либо определенное упущение со стороны родителей или опекуна. Ввиду сего некоторые законодательства (ст. 1384 Франц. гражд. улож.; ст. 61 Швейц. союз. зак.; ст. 1153 Итал. гражд. улож.), исходя из того соображения, что родители и опекуны обязаны вообще заботиться и о том, чтобы состоящие под их опекою лица никому не причиняли вреда, устанавливают предположение, что вред причинен вследствие отсутствия такого надзора, т.е. упущен со стороны родителей или опекунов, и что это упущение произошло по их вине; но вместе с тем означенные законодательства дозволяют родителям и опекунам опровергать это предположение ссылкою на то, что они не могли воспрепятствовать совершению вредного деяния (ст. 1384 Франц. гражд. улож.; ст. 1153 Итал. гражд. улож.); или что они употребляли при надзоре обыкновенное и необходимое при данных обстоятельствах старание (ст. 61 Швейц. союз. зак.; ср. также ст. 755 второй редакции пр. Герм. гражд. улож.). Наш Свод законов (ст. 653, 686 т. X ч. I), Свод гражданских узаконений губерний Прибалтийских (ст. 3288, 3445) и германские законодательства (ст. 779 Сакс. гражд. улож.; ст. 1309 Австр. гражд. улож., ст. 57 разд. 6 ч. I Прусск. земск. улож.; ст. 710 первой ред. проекта Герм. гражд. улож.), напротив того, требуют наличности и даже доказанности вины со стороны родителей или опекунов. Наш закон (ст. 603, 654 и 686 т. X ч. I) вместе с тем дает родителям и опекунам право оправдываться тем, что они не имели никаких средств к предупреждению преступления или проступка детей; но это право понимается само собою, так как ст. 653 и 686 т. X ч. I не устанавливают предположения о вине родителей или опекунов.

Что касается ответственности хозяев (напр., фабрикантов, подрядчиков, перевозчиков, мастеров) за своих служащих (напр., приказчиков, техников) или простых рабочих, то эта ответственность, являясь исключением из общего правила о том, что никто за чужие деяния не отвечает, основывается на соображении, что хозяева, в отличие от родителей и опекунов, имеют возможность и обязанность не только надзирать за действиями своих помощников, но и заботиться о надлежащем выборе этих лиц. Обе обязанности хозяев (напр., фабрикантов, пароходовладельцев, корабельщиков) соблюдать осторожность при избрании служащих и рабочих и при надзоре за ними упоминаются и в наших законах (ст. 253, 255, 274 т. XI Уст. тор.; ст. 123 Уст. о наказ.; ст. 1085, 10971, 1213, 1242, 1252 Улож. о наказ.; Уставы парох. обществ: "Лебедь", § 8; Шлиссельбург, § 11; по Волге, § 9 и др.). Поэтому необходимо предположить, что причинение рабочим вреда постороннему лицу является последствием упущения или вины хозяина при выборе рабочего или при надзоре за ним (Лоран, т. XX, N 550, 578, 580, 588; Сурда, т. II, N 884, 885; Вентиг, § 21, 29; Вейнрих, § 34). Но так как хозяин обязан быть осмотрительным при выборе рабочего и при надзоре за ним только по отношению к такой работе, на которую нанят рабочий, то было бы несправедливо возлагать на хозяина ответственность за всякие деяния рабочего и необходимо ограничить эту ответственность установлением действительной причинной связи между вредным деянием рабочего или вообще служащего и его хозяином. Поэтому закон возлагает ответственность на хозяина лишь за такие деяния рабочего, которые совершены последним при исполнении порученного ему дела (ст. 687 т. X ч. I; ст. 1384 Франц. гражд. улож.; ст. 1153 Итал. гражд. улож.; ст. 62 Швейц. союз. зак.). Но и при таком ограничении области ответственности хозяина было бы несправедливо исходить из безусловного предположения о вине его и лишать хозяина всякого пути к оправданию, как это делается Французским (ст. 1384 ч. 5) и Итальянским (ст. 1153 ч. 6) гражданскими уложениями. Такая безусловная ответственность хозяев может быть допущена только за вину их помощников (служащих и рабочих) в неисполнении договорных и других обязательств (ст. 341 т. XI Уст. торг.; ст. 5 т. XII Общ. уст. рос. жел. дор.; Уставы парох. общ.: "Лебедь", § 9; шлиссельбургского § 16; черноморско-дунайского, ст. 24; реш. Гражд. кас. деп. 1885 г. N 38, 1888 г. N 65; ст. 115 Швейц. союз. зак.; ст. 224 ч. 2 первой и ст. 234 второй ред. проекта Герм. гражд. улож.) и, в виде исключения, только за такие недозволенные деяния помощников, которые вызываются особою опасностью предприятия для человеческой жизни (напр., фабрик, рудников, железных дорог, пароходов).

Если должник поручает своему рабочему исполнение какого-либо обязательства, напр. по договору подряда, то такой хозяин в состоянии более или менее предвидеть и оценить вред, могущий произойти для верителя и для него самого вследствие неисправного исполнения рабочим порученного ему дела, напр. порчею или истреблением материала; но если тот же рабочий и вообще лицо, служащее по найму (напр., кассир, прислуга), хотя бы при исполнении порученной ему работы, причинит вред постороннему лицу, напр. совершит обман, кражу или причинит смерть или телесное повреждение, то возложение на хозяина в виде общего правила безусловной ответственности за подобные деяния своих служащих и рабочих не соответствовало бы справедливости (Вентиг, с. 103). Поэтому нельзя не отдать предпочтения нашему закону и Швейцарскому союзному закону об обязательствах, которые дозволяют хозяину опровергнуть установленное в законе предположение о его виновности представлением доказательств, что он не мог предотвратить вредного деяния слуги (ст. 687 т. X ч. 1), или, другими словами, что он принял все необходимые меры предосторожности к предотвращению вреда (ст. 62 Швейц. зак.; ср. также ст. 754 второй ред. пр. Герм. гражд. улож.). Это правило об ответственности хозяев занимает среднее положение между вышеприведенным постановлением Французского и Итальянского гражданских уложений и правилами, принятыми по этому предмету в германских законодательствах, которые, придерживаясь с слишком большою последовательностью начал римского права, вообще допускают ответственность хозяев за вред, причиненный поверенными или слугами, лишь тогда, когда вред произошел вследствие (доказанной) вины хозяина при избрании этих лиц (ст. 50 - 53, 60 - 69 разд. 6 ч. I Прусск. земск. улож.; ст. 1314, 1315 Австр. гражд. улож. с коммент. Птубенрауха; ст. 779 Сакс. гражд. улож.; ст. 3447 Приб. зак.; ст. 711 и 712 первой ред. проекта Герм. гражд. улож. и Мотивы, т. II, с. 737).

На предположении вины (упущения) основаны также постановления романских законодательств об ответственности за вред, причиненный животными (ст. 1385 Франц. гражд. улож.; ст. 1154 Итал. гражд. улож.; ст. 65 Швейц. союз. зак.); а именно законодательства эти признают ответственными лиц, пользующихся животными, но вместе с тем предоставляют этим лицам оправдываться тем, что они приняли все необходимые меры предосторожности (ст. 65 Швейц. зак.; Сурда, т. II, N 1448; Лоран, т. XX, N 625, 626, 629; ср. также ст. 756 второй ред. пр. Герм. гражд. улож.).

Французское гражданское уложение, определяя в ст. 1384 (ч. 1), что каждый ответствует за вред, причиненный предметами (кроме зданий - ст. 1380), находящимися в его заведывании, и в этом случае исходит лишь из предположения вины ответчика, так как последний имеет право доказывать свою невиновность (Лоран, т. XX, N 639).

Указанные законные предположения о вине лица, бывшего причиною вреда, отличаются от безусловных законных предположений виновности, устанавливающих так называемую ответственность за случай.

Печатается по:

Пирвиц Э.Э. Значение вины, случая

и непреодолимой силы в гражданском праве.

СПб.: Типография Правительствующего Сената, 1895.

(Окончание см. "Вестник гражданского права", 2010, N 6)