А.С. Комаров некоторые замечания по поводу третейского разбирательства корпоративных споров

Комаров А.С., доктор юридических наук, профессор, председатель Международного коммерческого суда при Торгово-промышленной палате Российской Федерации (1993 - 2010), вице-президент Международного совета по коммерческому арбитражу (ICCA).

Экономические отношения, основанные на свободной предпринимательской деятельности, естественно, предполагают также и свободу выбора средств, с помощью которых участники торгового оборота разрешают возникающие между ними в ходе этой деятельности разногласия. Не удивительно, что при этом предприниматели отдают предпочтение тем способам разрешения споров, которые отвечают их желанию добиваться желаемого результата как можно более эффективным путем, т.е. с наименьшими затратами времени и средств.

Динамизм коммерческого оборота требует также, чтобы используемые для разрешения спорных ситуаций процедуры не были обременены процессуальными формальностями, подчас неоправданными с точки зрения характера и содержания деловых взаимоотношений, а также не нарушали установленного между контрагентами баланса интересов, закрепленного в правовых формах, в которые они облекли свои сделки. Кроме этого, подлежащие применению механизмы разрешения споров, как правило, выбираются предпринимателями, учитывая возможность в достаточной степени ожидать определенного результата, предсказуемости вариантов разрешения возникшего конфликта с учетом общепризнанных начал и профессиональных подходов, действующих в сфере предпринимательской деятельности, к которой относятся отношения, из которых возник их спор.

Как свидетельствует практика в условиях развитых рыночных отношений, отмеченные выше факторы приводят к тому, что в коммерческом обороте широко используется процедура третейского разбирательства для разрешения споров и разногласий. Необходимо подчеркнуть, что в последние десятилетия в международном экономическом обороте третейский суд (арбитраж) стал практически единственной альтернативой рассмотрения споров, поскольку указанные выше особенности разрешения коммерческих споров третейским судом являются еще более востребованными в силу наличия в отношениях партнеров по международным сделкам иностранного элемента.

Сегодня в области разрешения споров, возникающих из коммерческих сделок, не подвергаются серьезным сомнениям место, роль и положительные перспективы использования для этого третейского разбирательства. Это обстоятельство может оспариваться лишь теми, кто отказывается признавать существующие в современном мире реалии и доминирующие тенденции в развитии современной мировой экономики, опирающейся на рыночные отношения и приобретающей все более глобальный характер. Вместе с тем не во всех сферах предпринимательской деятельности регулирование споров и разногласий посредством третейского суда заняло положение, которое давало бы участникам делового оборота возможность воспользоваться в полной мере преимуществами этого способа при разрешении споров, возникающих в таких областях деловых взаимоотношений.

По сравнению с правовыми системами зарубежных стран с устойчивыми частноправовыми традициями в России проблема расширения применения третейского разбирательства в области предпринимательской деятельности осложняется относительной новизной для национальной правовой системы задачи регулирования явлений экономической жизни, появившихся в недавнем времени и уже занявших прочное место в современном народном хозяйстве. В число таких областей, безусловно, включаются отношения, касающиеся организационно-правовых форм предпринимательской деятельности, в первую очередь акционерных обществ и обществ с ограниченной ответственностью.

В известной мере на существующую в настоящее время оценку в российской судебной практике и доктрине роли третейского разбирательства в разрешении споров между участниками корпоративного объединения повлияло происходившее высокими темпами реформирование национальной экономики, включая приватизацию государственной собственности. Формирование новых хозяйственных связей, к сожалению, проходило в условиях, когда проводившиеся в порядке его реализации мероприятия часто по своему содержанию практически не соответствовали тем принципам, которые были выражены в новом гражданском законодательстве, призванном обеспечить переход к рыночным отношениям.

Прерванная на многие десятилетия правовая традиция регулирования предпринимательских сообществ в отечественной правовой системе сделала необходимым обращение к зарубежным аналогам. Правовая база, созданная в России в самом начале новых экономических процессов, опиралась в основном на классические теоретические модели частноправового регулирования, действующие в наиболее развитых правовых системах за рубежом. Однако в странах, использовавших для этого определенные правовые механизмы, регулирование создания и деятельности предпринимательских организаций (корпораций) дополнялось в существенном объеме как устойчивыми общественными традициями, так и обширной деловой и судебной практикой, сформированной на протяжении целых исторических периодов.

Переходный характер российской экономики и отсутствие необходимого опыта в правовой оценке корпоративных отношений привели к определенной деформации в понимании содержания и применении правового регулирования отношений, связанных с учреждением и деятельностью хозяйственных товариществ ("корпораций"). К сожалению, это также стало причиной серьезных злоупотреблений новыми правовыми институтами, созданными в условиях свободной предпринимательской деятельности. Эта сложная системная проблема, имеющая большое практическое значение и преодоление которой необходимо для обеспечения нормального функционирования российской экономики, проявилась также и в подходе к вопросу, обладает ли в принципе третейский суд компетенцией рассматривать так называемые корпоративные споры, под которыми, как правило, понимаются гражданско-правовые споры, связанные с применением корпоративного законодательства <1>.

--------------------------------

<1> См., например: Скворцов О.Ю. Третейское разбирательство предпринимательских споров в России. Проблемы, тенденции. Перспективы. М., 2005. С. 399 - 409.

Для российской судебной практики, так же как и для подавляющего большинства юридического сообщества, третейское разбирательство, с одной стороны, и "корпоративные" отношения - с другой, во многом представляли совершенно новую правовую материю. Фактически на недостаточную осведомленность в вопросах правовой характеристики как одного, так и другого правового института накладывалось резкое увеличение количества судебных споров, отражавшее бурный рост частной предпринимательской активности. Отсутствие у судебных органов предшествующего опыта, а также традиций применения частноправового регулирования на практике часто приводило к тому, что, стремясь предотвратить злоупотребления в применении нового законодательства, под которыми иногда понимались попытки предпринимателей, основываясь на конституционном принципе свободы предпринимательской деятельности, закрепить наиболее приемлемый для них порядок партнерских взаимоотношений, судебные органы, преимущественно, применяли новое законодательство весьма ограничительно. Часто это имело своим следствием отказ в признании в ряде ситуаций полномочий свободного распоряжения "корпоративными правами", включая и возможность применения третейского разбирательства для разрешения корпоративных конфликтов, которые представляются неизбежными, особенно когда деловая инфраструктура только формируется.

В действительности наиболее проблемными с этой точки зрения оказались споры, связанные с реализацией прав членов хозяйственных организаций, в основном по участию в управлении деятельностью юридического лица, в которое они вложили свой капитал, став его участником. Такие споры включают в себя достаточно разнообразные случаи, среди которых наиболее распространенными можно назвать разногласия, касающиеся отношений между учредителями (участниками) общества, внутренних вопросов управления обществом (деятельность органов управления, принятие решений, созыв общего собрания и т.п.), финансовых прав акционеров, прав на получение информации и т.п., прав, связанных с ликвидацией общества.

Анализируя данную проблему, необходимо помнить, что термин "корпоративные споры" носит условный характер и имеет в основном собирательное значение. Ответ на вопрос о наличии или отсутствии юрисдикции третейского суда по рассмотрению споров, относимых в практике и доктрине к данной категории, в разных случаях может иметь различную правовую квалификацию. Российская судебная практика в контексте проблемы, касающейся установления юрисдикции третейского суда, давая отрицательный ответ на этот вопрос, опиралась на различные правовые конструкции. В этой связи представляется, что часто используемый в данном контексте термин "арбитрабельность" является не вполне корректным, поскольку он отражает лишь один аспект юрисдикции третейского суда. Этот аспект касается вопроса о допустимости третейского разбирательства с точки зрения возможности для споров, возникающих из корпоративных отношений, быть предметом третейского разбирательства. Однако проблемы признания компетенции третейского суда при рассмотрении корпоративных споров могут быть связаны также с анализом установленных законом требований к форме арбитражного (третейского) соглашения, со способами его возникновения и особенностями формулирования его содержания.

На протяжении существования современного российского корпоративного законодательства государственные арбитражные суды, как правило, отказывались признавать действительность третейского разбирательства корпоративных споров, ссылаясь на то, что исключительная подведомственность по данной категории споров закреплена за государственными арбитражными судами. Можно предположить, что одной из главных причин появления такой практики стало неправильное толкование категории "подведомственность", используемой в российском законодательстве для разграничения сфер деятельности между системами государственных судов, осуществляющими в стране судебную власть.

Так, в Постановлении Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации в 2002 г. было указано, что "арбитражным судам подведомственны (выделено мной. - Авт.) споры между участником хозяйственного товарищества и общества и хозяйственным товариществом и обществом, вытекающие из деятельности хозяйственных товариществ и обществ и связанные с осуществлением прав и выполнением обязанностей участниками хозяйственных товариществ и обществ" <1>.X

--------------------------------

<1> Постановление Пленума ВАС РФ от 9 декабря 2002 г. N 11 "О некоторых вопросах, связанных с введением в действие Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации".X

Несмотря на то что термин "подведомственность" не должен применяться к определению предметной сферы юрисдикции негосударственных (альтернативных) судебных органов, каковым является третейский суд (международный коммерческий арбитраж), некоторые государственные арбитражные суды без достаточных для этого оснований использовали его при анализе вопроса, связанного с допустимостью третейского разбирательства корпоративных споров.

Так, в одном случае судебный акт кассационной инстанции оставил в силе определение арбитражного суда, которым было отказано в удовлетворении заявления о приведении в исполнение решения третейского суда <1>. Суд указал при этом, что рассмотренный третейским судом спор является спором между участниками общества с ограниченной ответственностью и данный спор относится к специальной подведомственности арбитражных судов, поэтому спор не может быть предметом третейского разбирательства, что является основанием для отказа в выдаче исполнительного листа.

--------------------------------

<1> Постановление ФАС Московского округа от 11 октября 2006 г. N КГ-А40/8672-06.X

Однако обращает на себя внимание, что несогласие с такой правовой квалификацией обоснования недопустимости третейского разбирательства корпоративных споров (т.е. отсутствия арбитрабельности) нашло также место в судебной практике. В частности, это обнаружилось в позиции, занятой вскоре после указанного выше решения той же судебной инстанцией в аналогичной правовой ситуации <1>. В этом случае было отказано в удовлетворении требования об отмене решения третейского суда, со ссылкой, помимо прочего, на то, что закрепленная в п. 4 ст. 33 Арбитражного процессуального кодекса РФ специальная подведомственность арбитражным судам корпоративных споров не исключает возможности рассмотрения третейскими судами данной категории дел с учетом существа спора, характера правоотношений сторон и последствий принятия решения третейским судом.X

--------------------------------

<1> Постановление ФАС Московского округа от 14 декабря 2006 г. N КГ-А41/11095-06.X

Говоря о допустимости (арбитрабельности) разрешения третейским судом споров, которые по тем или иным признакам могут быть отнесены к категории корпоративных, необходимо напомнить, что действующее российское законодательство, регулирующее третейское разбирательство, в частности Закон о третейских судах и Закон о международном коммерческом арбитраже, имеет специальный характер по отношению к АПК РФ. Вместе с тем специальное законодательство не содержит норм, устанавливающих правила о допустимости тех или иных споров, и отсылает по этому вопросу к другим нормативным актам <1>.X

--------------------------------

<1> См. п. 2 ст. 1 Федерального закона от 24 июля 2002 г. N 102-ФЗ "О третейских судах в Российской Федерации" и п. 4 ст. 1 Закона РФ от 7 июля 1993 г. N 5338-1 "О международном коммерческом арбитраже".X

Однако следует подчеркнуть, что отсылка к другим законам в данном случае означает, что в них могут устанавливаться в негативной форме соответствующие ситуации, т.е. случаи, когда третейское разбирательство не допускается. Иными словами, следует исходить из того, что в российском законодательстве действует правило, что допустимыми для третейского разбирательства являются любые (имущественные) споры, если иное не установлено в законе. Закон может устанавливать те или иные виды споров, которые не могут быть предметом третейского разбирательства. Отсутствие в законе упоминания о возможности использования третейского суда в связи с рассмотрением определенных видов споров не должно толковаться как установление недопустимости третейского разбирательства таких споров: только прямой запрет в законе будет исключать юрисдикцию третейского суда. Такой подход вполне отвечает и норме, закрепленной в ст. 11 ГК РФ, которая уравнивает третейский суд с государственными судами как средство защиты нарушенных или оспоренных гражданских прав.X

В настоящее время в Российской Федерации ни специальное, ни общее законодательство, регулирующее порядок создания и деятельности хозяйственных организаций корпоративного типа, а также процессуальное законодательство, применяемое при разрешении споров с участием этих субъектов права, не содержат прямых запретов на применение третейского суда при разрешении споров, связанных с их деятельностью <1>. Таким образом, можно констатировать, что действующее российское право в принципе исходит из общей допустимости третейского разбирательства споров, которые могут возникать в процессе применения российского гражданского законодательства, относящегося к организационно-правовым формам предпринимательской деятельности, если иное прямо не предписано законом. Безусловно, вопросы о допустимости третейского разбирательства могут также рассматриваться в свете действия общих начал гражданского и процессуального законодательства.

--------------------------------

<1> Исключением является Федеральный закон от 26 октября 2002 г. N 127-ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)", где в п. 3 ст. 33 указано, что дело о банкротстве не может быть передано на рассмотрение третейского суда.X

На судьбу третейского разбирательства корпоративных споров в Российской Федерации заметное негативное влияние оказала существовавшая до 2009 г. практика государственных арбитражных судов по непризнанию соглашений между участниками акционерных обществ, касавшихся их прав и обязанностей, вытекающих из членства в корпоративных организациях ("акционерных соглашений"). Данные проблемы возникали в основном при создании предприятий в допускаемых российским законом организационно-правовых формах, когда в этом принимал участие иностранный партнер.

Регулирование отношений между участниками обществ объективно диктовалось желанием российских и иностранных партнеров более детально решить вопросы своих взаимоотношений в связи с недостаточностью российского законодательного регулирования, не учитывавшего в необходимой мере особенности динамично развивавшейся практики создания корпоративных форм предпринимательской деятельности. Кроме того, такая ситуация, наряду с другими причинами, способствовала также "бегству" предприятий с участием российских и иностранных партнеров в офшорные зоны, законодательство которых признавало корпоративные (акционерные) соглашения и возможность рассмотрения возникавших из них споров в международном арбитраже (третейском суде).

К сожалению, практика непризнания действительности указанных соглашений не была основана на конкретных нормах российского законодательства об организационно-правовых формах предпринимательской деятельности. Представляется, что в основном она стала результатом недооценки преимущественно диспозитивного характера корпоративного законодательства, в частности в предоставлении участникам корпоративных объединений полномочий в определенных границах распоряжаться предоставленными им правами. Кроме того, известную роль в этом процессе сыграла также неготовность отечественной правовой системы воспринять в полной мере идеи и внутренний смысл корпоративного законодательства, чему во многом способствовали незрелость предпринимательских отношений в стихийно формируемом деловом сообществе, а также отсутствие у правоохранительных и административных органов предшествующего опыта применения частноправового регулирования.

В качестве правового обоснования недопустимости "акционерных соглашений" в отсутствие их прямого запрета в законе нормы, определяющие порядок деятельности соответствующих корпоративных организаций, как правило, трактовались как императивные и не допускающие отступления от них по соглашению сторон. Их несоблюдение рассматривалось как основание для применения общего положения о недействительности сделок, нарушающих закон (ст. 168 ГК РФ). В иных случаях для признания недействительным соглашения между акционерами использовалась также ссылка на нарушение таким соглашением фундаментальных начал гражданского законодательства, в частности недопустимость отказа от прав (ст. 9 ГК РФ) <1>.X

--------------------------------

<1> См., например, Постановление ФАС Западно-Сибирского округа от 31 марта 2006 г. по делу N А75-3725-Г/04-860/2005 ("дело Мегафона").X

Признание недействительности "акционерных соглашений" в российской судебной практике, естественно, повлекло за собой и непризнание включавшихся в них третейских (арбитражных) оговорок. Однако в этой связи заслуживает внимания то, что в соответствии с действующим российским законодательством, регулирующим третейский суд и международный коммерческий арбитраж и отражающим общепринятые в международном сообществе правовые стандарты, юридическая судьба арбитражной (третейской) оговорки в таком случае должна определяться независимо (автономно) от основного соглашения. Это означает, что вопрос о собственной компетенции вправе был решать сам арбитражный трибунал <1>.

--------------------------------

<1> См. п. 1 ст. 17 Закона о третейских судах и п. 1 ст. 16 Закона о международном коммерческом арбитраже.X

Как было уже отмечено, сложившаяся практика привела к тому, что соглашения, заключаемые между российскими и иностранными инвесторами о деятельности учреждавшихся на территории России предприятий и отражавшие их согласованные взаимные интересы в управлении соответствующими корпоративными формами, подчинялись не российскому, а иностранному праву. Кроме того, как правило, также предусматривалось, что споры, возникавшие из них, должны рассматриваться в международном арбитраже, находящемся за рубежом. Естественно, что такое положение также не способствовало прозрачности и определенности правового статуса российских юридических лиц и предсказуемости в части урегулирования возможных конфликтов между российскими и иностранными партнерами. Это, в свою очередь, создавало не вполне позитивное представление о благоприятности инвестиционного климата в России.

Признание действительности арбитражного соглашения по праву места проведения арбитражного разбирательства (lex arbitri), как это предусмотрено, в частности, Конвенцией ООН о признании и приведении в исполнение иностранных решений (Нью-Йорк, 1958 г.), в таких случаях также не создавало необходимых гарантий принудительного исполнения в России вынесенного за рубежом арбитражного решения по корпоративному спору. Это следовало из того, что существовала высокая вероятность, что российский государственный арбитражный суд, который должен рассматривать такое ходатайство, откажет в его признании и приведении в исполнение по мотивам противоречия императивному российскому регулированию, относящемуся к корпоративным спорам.X

Принятые в 2009 г. изменения в российском корпоративном законодательстве, легализовавшие акционерные соглашения, а также соответствующие новеллы в арбитражном процессуальном законодательстве о разрешении корпоративных споров, не содержат норм, которые указывали бы на запрет передачи корпоративных споров в третейский суд (арбитраж). Новое законодательство также не дает оснований для вывода об установлении исключительной компетенции государственных судов в разрешении споров, возникающих из корпоративных отношений <1>.

--------------------------------

<1> См. Федеральные законы от 3 июня 2009 г. N 115-ФЗ "О внесении изменений в Федеральный закон "Об акционерных обществах и статью 30 Федерального закона "О рынке ценных бумаг", от 30 декабря 2008 г. N 312-ФЗ "О внесении изменений в часть первую Гражданского кодекса Российской Федерации и отдельные законодательные акты Российской Федерации" (с изм. от 19 июля, 17 декабря 2009 г.); Арбитражный процессуальный кодекс Российской Федерации, гл. 28.1 "Рассмотрение дел по корпоративным спорам".X

Таким образом, можно с уверенностью утверждать, что по крайней мере та категория споров, которая охватывается указанным регулированием, допустима в принципе для разрешения третейскими судами (международным арбитражем). Однако, учитывая сложившуюся в настоящее время в России ограничительную судебную практику по отношению к третейскому разбирательству корпоративных споров, для окончательной ясности в данном вопросе было бы желательно, чтобы Высший Арбитражный Суд РФ в соответствии со своими полномочиями направил нижестоящим судам соответствующие разъяснения, касающиеся содержания нового законодательного регулирования, в частности в отношении допустимости рассмотрения третейским судом споров, вытекающих из акционерных отношений.

Учитывая общее направление на поддержку альтернативных средств разрешения хозяйственных споров, такое разъяснение должно оказать положительное влияние на развитие третейского разбирательства корпоративных споров, что, несомненно, поможет формированию надлежащей судебной практики, способствующей усилению роли третейского суда в разрешении корпоративных конфликтов. Следует заметить в этой связи, что российским правительством также было признано необходимым оказать поддержку внесудебным формам разрешения корпоративных конфликтов, стимулировать передачу споров в третейский суд, к преимуществам которого следует отнести конфиденциальность, оперативность рассмотрения спора и невысокие затраты <1>.

--------------------------------

<1> См. распоряжение Правительства РФ от 29 декабря 2008 г. N 2043-р "Об утверждении стратегии развития финансового рынка Российской Федерации на период до 2020 года".X

Позиция о принципиальной недопустимости третейского разбирательства корпоративных споров (неарбитрабельности) не исчерпывала правовую аргументацию, использовавшуюся в российской судебной практике в данном контексте. Довольно часто непригодность третейского суда для разрешения корпоративных конфликтов обосновывалась также ссылкой на нарушение формальных аспектов, связанных с заключением арбитражных (третейских) соглашений, в частности недействительностью этих соглашений для всех участников, затрагиваемых внутрикорпоративными спорами. Иными словами, в некоторых ситуациях решение третейским судом определенных корпоративных споров может затрагивать участников общества, которые фактически не участвовали в разбирательстве, инициированном другими участниками. Такая же правовая ситуация могла сложиться, когда все участники общества формально не были связаны соглашением, предусматривавшим третейское разбирательство, т.е. отсутствовало арбитражное соглашение, заключенное ими в письменной форме, как этого требует действующее законодательство о третейском суде (международном коммерческом арбитраже).

Чаще всего в контексте корпоративных отношений такая ситуация возникает в случаях, когда третейское (арбитражное) соглашение (оговорка) о рассмотрении внутрикорпоративных споров закрепляется в учредительных документах, подписываемых, как правило, только учредителями того или иного корпоративного объединения. Лица, которые становятся участниками позднее, т.е. приобретают корпоративное членство (например, в результате приобретения акций или паев), обычно не подписывают корпоративные учредительные документы, в которых фиксируется арбитражный (третейский) порядок рассмотрения споров внутри корпорации. В случаях, когда возникает такой спор или в результате проведенного третейского разбирательства принимается какое-либо решение, такое положение дает им основание не считать себя связанными правовыми последствиями, вытекающими из согласованного в учредительных документах арбитражного порядка разрешения споров, и впоследствии оспаривать принятое решение, действующее в отношении их.

Надо заметить попутно, что в современном экономическом обороте проблема распространения арбитражного соглашения на не подписавших его лиц возникает также и в других случаях применения законодательства о третейском суде (международном коммерческом арбитраже). Отвечая тенденции к либерализации правового регулирования коммерческого оборота, современная международная практика, касающаяся признания арбитражных соглашений, исходя из роли международного арбитража как наиболее эффективного средства разрешения трансграничных споров, развивается в направлении ослабления формальных требований к действительности арбитражных соглашений <1>. В частности, этот результат достигается путем расширительного толкования определения письменной формы арбитражного соглашения, когда в конкретных ситуациях признается возможность заключения стороной арбитражного соглашения, поскольку ее согласие с арбитражным соглашением, содержание которого зафиксировано в письменной форме, выражается не путем его подписания, а в результате ее поведения.

--------------------------------

<1> См., в частности, ст. 7 Типового закона Комиссии ООН по праву международной торговли (ЮНСИТРАЛ) в редакции 2006 г.

В развитых системах права проблемы подчинения третейскому разбирательству корпоративных споров, возникающих из акционерных соглашений, уже давно были однозначно разрешены в положительном плане. Поэтому вопросы, касающиеся юрисдикции арбитража по разрешению корпоративных конфликтов, в настоящее время концентрируются в этих странах именно вокруг обоснованности распространения арбитражного соглашения, закрепленного, например, в учредительных документах, в частности в уставе юридического лица, на всех участников общества, включая и тех, которые приобрели этот статус впоследствии и формально не участвовали в заключении арбитражного соглашения.

Вместе с тем следует подчеркнуть, что общая картина не представляется однообразной не только в общем подходе, но и в частных случаях применения третейского суда к определенным категориям корпоративных споров. Юридическое признание действительности таких арбитражных соглашений в зарубежных юрисдикциях достигается чаще всего в результате формирования соответствующей судебной практики. В ряде зарубежных стран (США, Франции, Бельгии, Португалии, ФРГ, Австрии, Швейцарии) отмечается тенденция к признанию действительности арбитражных оговорок в учредительных документах по спорам, касающимся оспаривания действительности решений, принимаемых общим собранием участников общества с ограниченной ответственностью.

Показательным в этом отношении является решение Верховного суда ФРГ, принятое в 2009 г., которым он принципиально изменил свое принятое в 1996 г. решение по аналогичному вопросу и признал действительность арбитражной оговорки в уставе общества с ограниченной ответственностью, распространявшейся на возможность оспаривания решения общего собрания <1>.

--------------------------------

<1> Решение Верховного суда ФРГ от 6 апреля 2009 года (Az.: II ZR 255/08).

Говоря о зарубежной судебной практике по данным спорам, необходимо отметить, что основной критерий, применявшийся судами в вопросе о действительности арбитражного соглашения в таких случаях, касался в первую очередь обеспечения при этом прав третьих лиц, в частности тех участников общества, которые не участвовали в процедуре оспаривания решения общего собрания.

Так, Верховный суд ФРГ при рассмотрении упомянутого вопроса был прежде всего озабочен анализом имеющейся у арбитражного трибунала юридической возможности связать всех участников общества вынесенным арбитражным решением. При этом он принимал во внимание, что в силу действующего законодательства ФРГ решения общего собрания участников общества являются обязательными для всех его участников, даже если они не принимали участия в его принятии, и практика распространяет это положение также на случай использования судебных процедур при рассмотрении корпоративных споров. Принимая принципиальное решение о действительности арбитражной оговорки в уставе общества, предусматривающей возможность оспаривания корпоративных решений, Верховный суд ФРГ вместе с тем установил ряд достаточно жестких требований к содержанию таких оговорок для того, чтобы они были признаны действительными. Общий смысл этих требований состоит в максимально возможном равном отношении ко всем участникам общества в случае разрешения корпоративного спора арбитражным судом.

В данной связи, безусловно, заслуживает внимания, что, учитывая указанную правовую позицию, а также то, что третейское разбирательство внутрикорпоративных споров создает явные преимущества, которые вытекают из частного характера данной процедуры, позволяющей экономить время и средства, ведущий арбитражный институт ФРГ - Германская арбитражная институция (DIS) - разработал специальные арбитражные правила для разрешения корпоративных споров, включая рекомендуемую для его применения арбитражную оговорку <1>. Эти документы в максимальной степени учитывают особенности правового регулирования арбитражного рассмотрения споров, а также своеобразие корпоративных отношений, из которых возникают споры, также обладающие своей спецификой.

--------------------------------

<1> DIS-Erganzende Regeln fur gesellschaftsrechtliche Streitigkeiten / http://dis-arb.de.

Безусловно, что арбитражные институты, заинтересованные в оказании предпринимательскому сообществу услуг по рассмотрению внутрикорпоративных споров в арбитражном (третейском) порядке, могут разработать с учетом действующих в соответствующих юрисдикциях требований специальный регламент для рассмотрения корпоративных споров, который будет применяться на основе соответствующей арбитражной оговорки, также учитывающей особенности корпоративных споров. Таким образом, будут созданы благоприятные условия для арбитражного рассмотрения корпоративных споров и предпринимательскому сообществу будет оказано значительное содействие созданием благоприятных условий для использования наиболее эффективного способа рассмотрения своих корпоративных споров. Думается, что в целом именно такой подход создает наиболее надежные гарантии легитимности разрешения корпоративных споров с помощью арбитража.

Следует отметить, что наряду с отмечаемыми в последние годы позитивными тенденциями в признании роли третейского суда при разрешении корпоративных споров в ряде стран продолжает наблюдаться негативное отношение к решению данного вопроса, хотя и не везде в одинаковой степени и объеме. Так, Верховный суд Нидерландов в 2006 г. признал, что споры о действительности решений, принимаемых органами управления обществ, не могут быть предметом арбитражного разбирательства <1>. 5 марта 2009 г. Украина приняла закон, по которому любые споры между участниками, включая бывших участников обществ, касающиеся учреждения, деятельности, управления и ликвидации созданных на территории Украины компаний, не могут быть переданы на рассмотрение третейского суда.

--------------------------------

<1> Решение Верховного суда Нидерландов от 10 ноября 2006 г. (LJN:AY4033).

Положительное решение проблемы допустимости третейского суда для разрешения корпоративных споров непосредственно законодательным путем встречается пока достаточно редко, что, по всей видимости, объясняется большим разнообразием фактических ситуаций, не позволяющим установить нормы, которые могли бы претендовать на роль общих правил. В качестве иллюстрации такого подхода к решению данного вопроса можно привести следующие примеры.

Принятый в Италии в 2003 г. закон <1> разрешил рассмотрение третейским судом (арбитражем) некоторых категорий корпоративных споров. В соответствии с этим законом (ст. 34.1) устав компании может предусматривать, что все споры участников компании между собой и споры между участниками и компанией будут разрешаться путем арбитража. Вместе с тем действие данного регулирования ограничено компаниями, имеющими коммерческий статус и представляющими собой малые и средние предприятия. Из сферы действия прямо исключаются компании, акции которых торгуются на биржах или имеют широкое публичное распространение.

--------------------------------

<1> Законодательный указ от 17 января 2003 г. N 5/2003 (п. 5).

Закон об обществах с ограниченной ответственностью Финляндии 2006 г. прямо устанавливает, что положение устава общества с ограниченной ответственностью об арбитражном порядке рассмотрения споров является обязательным для самого общества, его участников, совета директоров, наблюдательного совета, управляющего директора и аудиторов общества как арбитражная оговорка, предусмотренная Законом об арбитраже <1>.

--------------------------------

<1> Закон N 624/2006.

Говоря о перспективах решения проблемы соотношения третейского разбирательства и корпоративных споров, представляется, что независимо от того, какой метод - законодательный или судебный - будет использоваться для этого, необходимо проявлять дифференцированный подход в установлении соответствующих материально-правовых или процессуальных правил. Он должен учитывать, с одной стороны, существование различных видов корпоративных конфликтов, разную степень участия в них членов корпоративного объединения, особенности заключения арбитражных (третейских) соглашений, создающих определенный правовой режим для всех участников корпоративного объединения, как настоящих, так и будущих. С другой стороны, необходимо помнить также и об объективном позитивном эффекте и стремлении использовать преимущества третейского суда в предпринимательских отношениях, имея в виду значение этого правового института как важного элемента саморегулирования деятельности всего предпринимательского сообщества в целом и отдельных его сегментов, где третейский суд может играть еще более существенную роль.

В настоящее время на содержании и формах предпринимательской деятельности в России серьезно сказывается переходный характер отечественной экономики, диктующий свои правила, и частная деловая активность, играющая все большую роль, не смогла пока приобрести необходимые стабильные для ее полноценного развития очертания. В этих условиях продолжает оставаться актуальной проблема недопустимости злоупотребления составляющими современную российскую правовую систему институтами частного права, которые еще не пустили глубокие корни в российской правовой практике и правосознании. К числу этих институтов, безусловно, относится и третейский суд. Однако в этом аспекте важно избежать крайностей и в борьбе с попытками использовать третейский суд ненадлежащим образом не допустить его дискредитации как одного из важных элементов, характерных для современного демократического правового государства.