4. Объем возмещения убытков, причиненных действиями недобросовестного контрагента на преддоговорной стадии при признании договора недействительным или незаключенным

Еще одним интересным вопросом, требующим прояснения как применительно к ст. 431.2 ГК РФ, так и в связи с предписаниями ст. 434.1 ГК РФ, является объем возмещения стороной переговоров преддоговорных убытков за нарушение ею обязанности информирования контрагента (предоставление неполной или недостоверной информации), сопряженное с признанием недействительным (незаключенным) того договора, заключением которого эти переговоры увенчались. С одной стороны, в п. 3 ст. 434.1 ГК РФ законодатель предписывает осуществлять возмещение убытков в объеме "негативного интереса"⁵. С другой - говоря о последствиях недостоверности заверений в ст. 431.2 ГК РФ, он ведет речь просто о возмещении убытков. Обращает на себя внимание, что если законодатель говорит о расходах, "понесенных в связи с утратой возможности заключить договор с третьим лицом" (абз. 2 п. 3 ст. 434.1 ГК РФ), то Верховный Суд - о понесенных в связи с этим убытках.

В свете вышеизложенного может показаться, что в упомянутом пункте Постановления N 7 Верховный Суд volens nolens (волей- неволей) противопоставляет две ситуации. Первая - когда сторона заключенного договора ввиду предоставления ей на преддоговорной стадии неполной или недостоверной информации вправе требовать признания данного договора недействительным и возмещения вызванных такой недействительностью убытков в полном объеме собственного позитивного интереса в действительности данного договора (ст. ст. 178 или 179 ГК РФ в актуальной редакции). Вторая - когда такие действия контрагента послужили основанием для отказа стороны от заключения договора и наделения ее правом требовать возмещения убытков, в соответствии с п. 3 ст. 434.1 ГК РФ ограниченных размером негативного интереса.

Наконец, в ранее цитированном Определении ВС РФ от 03.11.2015 N 16-КГ15-25 в связи с взысканием убытков, явившихся результатом ничтожности части договора, включенной в договор по вине одной из сторон, указывается: "Лицо, право которого нарушено, может требовать полного возмещения причиненных ему убытков, если законом или договором не предусмотрено возмещение убытков в меньшем размере (п. 1 ст. 15 ГК РФ)".

Таким образом, из буквального прочтения текста закона и правовых позиций Верховного Суда напрашивается вывод, что законодатель предусмотрел два различных режима для преддоговорной ответственности за внезапный неоправданный срыв переговоров, с одной стороны, и за введение контрагента в заблуждение - с другой. В первом случае возмещается негативный интерес, во втором - позитивный. Однако представляется, что этот вывод ложный.

• В деликтном праве убытки всегда подлежат взысканию в объеме негативного интереса, поскольку цель возмещения в данном случае состоит в том, чтобы привести имущественное положение потерпевшего в такое состояние, как если бы вредоносного деяния не произошло.

• Напротив, в договорном праве убытки взыскиваются в объеме позитивного интереса, поскольку взыскание направлено на то, чтобы поставить потерпевшего в такое имущественное положение, в каком он находился бы, если бы договорные обязательства были исполнены надлежащим образом (как если бы договор был исполнен).

Поскольку преддоговорная ответственность в большинстве правопорядков (включая российский) признана ответственностью деликтной, то возмещение преддоговорных убытков должно осуществляться в объеме негативного интереса, независимо от того, идет ли речь об ответственности за срыв переговоров или за нарушение вытекающей из принципа добросовестности обязанности информирования, повлекшее оспоримость договора либо сопряженное с его недействительностью или незаключенностью по иным основаниям.

Логичность такого подхода привела к тому, что даже в Германии, где отсутствие концепции "генерального деликта" создало непреодолимые догматические препятствия для квалификации преддоговорной ответственности как деликтной и где она в итоге оказалась квазидоговорной ответственностью третьего рода (не деликтной и не договорной), объем возмещения за преддоговорную вину со времен Р. Иеринга определяется, как в деликтном праве, - в объеме негативного интереса.

Водораздел между негативным и позитивным интересом проводится в иной плоскости, чем привычное российской цивилистике разграничение реального ущерба и упущенной выгоды. Например, в итальянской судебной практике признано, что негативный интерес может заключать в себе как damnum emergens (реальный ущерб), так и lucrum cessans (упущенную выгоду).

Рассмотрим схематичный пример: Иван ведет с Андреем переговоры о продаже последнему 100 столов за 500 тыс. руб. Ввиду условия эксклюзивности переговоров Андрей отказывается от переговоров с другим продавцом о покупке аналогичных столов за 600 тыс. руб. По рыночным условиям Андрей имеет основания надеяться перепродать столы за 750 тыс. руб. На основе обещания продавца он арендует товарный склад для хранения в течение месяца купленных столов и платит за аренду 20 тыс. руб. Из-за срыва переговоров или ввиду обнаружившейся недействительности (незаключенности) договора по вине продавца Андрей не может заключить договоры о перепродаже столов, поскольку другой продавец, с которым можно было заключить альтернативную сделку, свои столы уже продал. Если бы Иван был обязан возместить позитивный интерес, он должен был бы заплатить Андрею 230 тыс. руб. (750 000 - 500 000 - 20 000). Если же он обязан возместить негативный интерес, он должен 130 тыс. руб. (750 000 - 600 000 - 20 000), поскольку под негативным интересом понимают не только реальный ущерб, но и упущенную выгоду от несостоявшейся альтернативной сделки.

Гипотетической базой для оценки размеров убытков должна быть позиция, в которой оказался бы потерпевший, если бы никогда не вступал в оказавшийся недействительным или незаключенным договор, а не положение, в котором он бы оказался при надлежащем исполнении действительного заключенного договора⁶. В пользу применения описанной модели исчисления упущенной выгоды в современной России говорит и тот факт, что согласно абз. 3 п. 2 Постановления N 7 упущенной выгодой "являются не полученные кредитором доходы, которые он получил бы с учетом разумных расходов на их получение при обычных условиях гражданского оборота, если бы его право не было нарушено", а согласно его абз. 2 п. 3 "в обоснование размера упущенной выгоды кредитор вправе представлять не только доказательства принятия мер и приготовлений для ее получения, но и любые другие доказательства возможности ее извлечения". Таким образом, теперь расчет упущенной выгоды может носить во многом прогнозный характер как сценарий наиболее вероятного развития событий при отсутствии состоявшегося правонарушения (ср. п. 5 ст. 393 ГК РФ; п. 14 Постановления Пленума ВС РФ от 23.06.2015 N 25).