Учебный год 22-23 / Ягельницкий, диссертация-1

Ввиду изложенного выше мы считаем, что правило о недопустимости наследственного перехода права на компенсацию морального вреда до получения истцом соответствующего судебного решения либо до вступления его в законную силу, подлежит корректировке. Способность к правопреемству права на получение морального вреда не должна быть поставлена под условие получения истцом положительного судебного акта. Применительно к некоторым видам морального вреда предпочтительнее считать, что предъявление наследниками требования о взыскании компенсации может быть обусловлено неформальным волеизъявлением непосредственного потерпевшего, однако общее правило, как представляется, должно быть иным: праву на получение компенсации морального вреда надлежит предполагаться переходящим по наследству.

Более сложным с этической точки зрения является вопрос о допустимости частного преемства в праве требовать компенсации морального вреда. Сомнения в допустимости перехода права взыскивать моральный вред вызываются тем, что если допустить возможность сингулярного преемства в праве на получение компенсации морального вреда, это будет означать, что третьи лица, которые не терпели боли и страданий, смогут получить от причинителя какие-то средства.

Этого мнения придерживается Ф.О. Богатырев, указывающий, что допустимость частного преемства в праве требовать компенсации морального вреда повлечет за собой «безнравственную спекуляцию требованиями о компенсации морального вреда»392.

Однако, как нам кажется, в этих случаях нет никакой несправедливости или безнравственности. Основной экономической идеей, которая опосредуется правовой концепцией оборотоспособности гражданских прав и, в частности, правилом о допустимости сингулярного преемства в праве, является идея коммерческого оборота блага. Если законодатель устанавливает, что гражданское право необоротоспособно, это влечет

392 Богатырев Ф.О. Проблемы залога прав // Хозяйство и право. 2000. № 7. С. 87.

171

следующее перераспределение благ. Во-первых, необоротоспобность блага лишает его обладателя возможности полной либо частичной передачи блага к новому лицу законным образом; это, помимо прочего, означает, что даже если благо будет передано фактически, приобретатель не сможет получить защиту этого фактического состояния. По гипотезе, все или по крайней мере большая часть свободных инициативных актов передачи благ влекут уменьшение издержек по их использованию и (или) увеличение полезности этих благ. Следовательно, если объективное право ограничивает способность права, опосредующего некое благо, к преемству, это влечет увеличение издержек реализации такого права. Во-вторых, необоротоспособность блага влечет невозможность для кредиторов обратить взыскание на таковое имущество, что ухудшает обеспеченность должника и препятствует развитию кредита.

Изложенное легко пояснить, рассмотрев вопрос о преемстве в праве на компенсацию морального вреда. Лицо, потерпевшее боль и страдание, может по-разному оценивать вероятность успешного получения компенсации от причинителя. Кроме того, в зависимости от субъективных характеристик кредитора по деликтному обязательству, совершение действий, направленных на получение компенсации, в том числе в судебном порядке, будет влечь для него определенные издержки, в частности, финансовые, временные, организационные. Потерпевшим может оказаться безработный юрист, искушенный в делах о взыскании морального вреда, – тогда издержки по взысканию будут минимальными. Однако в подавляющем большинстве случаев издержки окажутся существенно выше. Совокупность приведенных выше факторов – оценка вероятности положительного исхода и оценка издержек, необходимых для получения положительного результата, – может привести потерпевшего к выводу о том, что попытка получить моральный вред бесперспективна. Если допустить, что отказавшийся от попыток получить возмещение потерпевший мог получить компенсацию, получится,

172

что лицо, причинившее моральный вред, сэкономит определенное количество средств.

Институт частного преемства позволяет участникам гражданского оборота перераспределять блага и риски максимально эффективным образом: лицо, приобретающее гражданское право, в силу своих субъективных характеристик понесет меньше издержек при реализации права, либо полученная польза от использования блага превысит пользу, которую получил бы правопредшественник. Правило о недопустимости сингулярного перехода права на компенсацию морального вреда блокирует возможность уменьшения издержек при реализации права на компенсацию. Следовательно, правило о строго личном прикреплении права требовать компенсации за нравственные страдания увеличивает издержки по получению компенсации на стороне кредитора. Соответствующее увеличение издержек идет на пользу причинителю морального вреда, шансы которого не уплатить компенсацию увеличиваются.

Получается, что, ограничивая способность к переходу права на компенсацию морального вреда, правопорядок, который установил возможность взыскания денег за боль и страдание, создает дополнительные издержки реализации этого права. Следовательно, регулирование, исключающее переход права требования компенсации неимущественного вреда, является противоречивым, что по крайней мере сомнительно.

Кроме того, возможность сингулярного преемства в праве на взыскание компенсации за моральный вред открывает возможность для кредиторов потерпевшего обратить взыскание на эти права по его обязательствам. Возможно, это выглядит аморально; однако в действительности эти последствия вызваны не необоснованностью правила о допустимости перехода права на компенсацию морального вреда, а тем обстоятельством, что право не может предоставить потерпевшему иной компенсации за боль и страдание, кроме имущественной. Так, и на телевизор с пластинками, который был приобретен в примере В.Т. Смирнова и А.А. Собчака, вполне

173

могло бы быть обращено взыскание по иску кредиторов. Возможность для кредиторов обратить взыскание на право требовать компенсации морального вреда является следствием того, что право не может предложить потерпевшему ничего, кроме имущественного возмещения; поэтому соответствующий аргумент противников перехода права на компенсацию морального вреда не может приниматься во внимание.

В Европе вопрос о возможности уступки права на компенсацию неимущественного вреда решается по-разному. Возможность уступить компенсацию за боль и страдание признается в Германии, Австрии, Шотландии393. Однако, по всей видимости, такое решение вопроса о допустимости частного преемства в праве требовать компенсации неимущественного вреда нельзя считать господствующим. Так, в Англии и Ирландии уступка права на взыскание неимущественного вреда не допускается394. В качестве обоснования такого подхода приводится древнее правило о запрете для одного лица поощрять иск другого (“champerty and maintenance”). Эта доктрина всячески ограничивала возможность поддержания иска третьим по отношению к первоначально возникшему обязательству лицом; долгое время поддержание такого иска даже признавалось уголовно наказуемым деянием395. В настоящее время доктрина о невозможности для третьего лица поддерживать в суде требование, которое ему изначально не принадлежало, теряет позиции, а поэтому нельзя исключить, что применительно к английскому правопорядку возникнут сомнения в недопустимости уступки таких прав.

Представляется, что описанные выше достаточно серьезные негативные последствия недопустимости преемства в праве на компенсацию морального вреда ставят под сомнение обоснованность решения, принятого в российском правопорядке. Думается, что установление нормы о допустимости и

393Principles, Definitions and Model Rules of European Private Law. Draft Common Frame of Reference. P. 37763780.

394Burrows A. in Chitty on Contracts. 30th edition. Vol. 1. London, 2008. P. 1351; Principles, Definitions and Model Rules of European Private Law. Draft Common Frame of Reference. P. 3780.

395Russel W.O. A treatise on crimes and indictable misdemeanors. Vol. 1. 2nd ed. London, 1826. Pp. 176-177, 179-

174

универсального, и частного преемства более соответствует цели и назначению института морального вреда, чем существующее сейчас правило.

В связи с предшествующими рассуждениями о невозможности преемства в праве требовать компенсации морального вреда считаем необходимым затронуть вопрос о возможности наследственного перехода, а также частного преемства в праве требовать возмещения вреда, причиненного жизни и здоровью.

Статья 383 ГК устанавливает, что требования о возмещении вреда, причиненного жизни и здоровью, не переходят к другим лицам. Согласно абз. 2 ст. 1112 ГК не входят в состав наследства права и обязанности, неразрывно связанные с личностью наследодателя, в частности право на алименты, право на возмещение вреда, причиненного жизни или здоровью гражданина, а также права и обязанности, переход которых в порядке наследования не допускается ГК или другими законами. Однако ст. 1183 ГК устанавливает, что право наследодателя на получение денежных сумм, причитающихся в счет возмещения причиненного жизни и здоровью вреда и предоставленных гражданину в качестве средств к существованию, принадлежит проживавшим совместно с умершим членам его семьи, а также его нетрудоспособным иждивенцам независимо от того, проживали они совместно с умершим или не проживали396.

Таким образом, действующее российское законодательство не допускает ни уступку, ни переход по наследству права на взыскание вреда, причиненного жизни или здоровью397. Исключение составляют случаи, когда компенсация вреда, причиненного жизни и здоровью, предоставлена гражданину в качестве средств к существованию. В последнем случае такие

396Формулировка п. 1 названной статьи порождает сомнение в том, относятся ли слова «иных денежных сумм, предоставленных гражданину в качестве средств к существованию», ко всем правовым отношениям, перечисленным в указанном пункте, или только к алиментам. Видимо, правильным является первое из возможных толкований, поскольку при втором получается, что абз. 2 ст. 1112 ГК полностью утрачивает смысл. Подробнее см. Комментарий к части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации (постатейный) / Под ред. А.Л. Маковского, Е.А. Суханова. М., 2002 // СПС КонсультантПлюс. Комментарий к ст. 1183. Автор комментария К.Б. Ярошенко.

397Судебная практика развивается аналогично, см., например, определение Верховного Суда РФ от

29.09.1998 № 67-Впр98-5.

175

права могут переходить к иным лицам с учетом особенностей, предусмотренных в ст. 1183 ГК398.

Действующее законодательство выделяет следующие виды вреда, причиненного жизни и здоровью: во-первых, это заработок либо доход, который потерпевший имел либо определенно мог иметь; во-вторых, это дополнительно понесенные расходы, вызванные повреждением здоровья, в том числе расходы на лечение, дополнительное питание, приобретение лекарств, протезирование, посторонний уход, санаторно-курортное лечение, приобретение специальных транспортных средств, подготовку к другой профессии (ст. 1085 ГК).

Системное толкование этих законоположений приводит к выводу, что по наследству может переходить право на получение начисленных заработка или иного дохода потерпевшего; право на получение так называемых дополнительных расходов не переходит ни по наследству, ни в порядке частного преемства399.

По мотивам, изложенным выше применительно к переходу права на получение компенсации за моральный вред, мы полагаем, что избранное российским ГК и воспринятое судебной практикой решение неверно. Личный элемент в правоотношении по взысканию вреда, причиненного жизни и здоровью, выставляется на первый план без достаточных к тому оснований. В отличие от компенсации морального вреда, которая в действительности в некотором смысле парадоксальна – нельзя деньгами компенсировать боль и страдание, – возмещение за вред, причиненный жизни и здоровью, не содержит в себе никакого противоречия между личным (персональным) и имущественным. Так, убытки, возникающие вследствие причинения вреда жизни и здоровью, в классификации, принятой комиссией

398В том же смысле см. постановление Пленума Верховного Суда РФ от 26.01.2010 № 1 «О применении судами гражданского законодательства, регулирующего отношения по обязательствам вследствие причинения вреда жизни или здоровью гражданина», п. 5.

399Несмотря на то, что практика судов общей юрисдикции на сегодняшний момент публикуется в крайне ограниченном объеме, можно предположить, что суды придерживаются только что описанной позиции, см. определение Конституционного Суда РФ от 02.07.2009 № 756-О-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданки Мешалкиной Любови Сергеевны на нарушение ее конституционных прав частями второй и третьей статьи 1112 Гражданского кодекса Российской Федерации».

176

по унификации европейского частного права, отнесены к денежным (pecuniary damage)400, что представляется единственно верным. Утраченный заработок представляет собой недополученный доход, выраженный в деньгах, в то время как дополнительные затраты на лечение, протезирование, обучение другой профессии представляют собой расходы, которые лицо должно понести для восстановления нарушенного права, выраженные в денежной форме. Совершенно непонятно, почему в случае смерти лица, которое понесло определенные расходы на лечение в связи с причинением увечья, причинитель вреда освобождается от возмещения расходов на лечение: получается, что издержки на таковое лечение возлагаются на наследников, которые в повреждении здоровья никак не повинны.

Несколько сложнее вопрос о возмещении вреда личности, который был причинен, но расходы на лечение еще не были понесены, поскольку жертва погибла. Возникает вопрос, должны ли возлагаться негативные последствия поведения причинителя на его имущество, или то обстоятельство, что причиненный вред так и остался в «неимущественной» сфере потерпевшего, не успев перерасти в конкретные имущественные потери, освобождает причинителя от возмещения. Представляется, что к этому вопросу применимы в полной мере приведенные выше аргументы, касающиеся наследования права на компенсацию морального вреда; в частности, существенное значение должно иметь соображение, хотя и проистекающее из наличия у гражданского права превентивной функции, что спорно, но тем не менее уместное: право не может содержать регулирование, при котором убить потерпевшего дешевле, чем оставить в живых401.

Изложенные выше применительно к сингулярному переходу права на компенсацию морального вреда выводы, как представляются, могут быть применены и к частному преемству в праве искать компенсации за вред, причиненный жизни и здоровью. Обеспечение свободного оборота прав

400Principles, Definitions and Model Rules of European Private Law. Draft Common Frame of Reference (DCFR). Full edition. Vol. 4 / Ed. by C. von Bar, E. Clive. München, 2009. Pp. 3149-3150.

401См. выше с. 164.

177

требования о компенсации морального вреда и вреда, причиненного жизни и здоровью, может привести к положительным последствиям: возможность для потерпевшего уступить свои права и, таким образом, получить возмещение из иного источника; увеличение шансов на получение компенсации потерпевшими, а также рост размеров получаемых ими сумм; увеличение вероятности того, что с причинителя вреда будут взысканы справедливые суммы; усиление переговорной позиции потерпевшего при попытках достигнуть мирового соглашения.

Традиционно приводятся два негативных последствия допущения оборотоспособности указанных прав: во-первых, это откроет возможность для приобретения прав требования с целью ухудшить репутацию либо добиться необоснованно серьезного возмещения по мировой сделке; вовторых, отстаиваемое решение делает возможной скупку исков у неопытных жертв по заниженной цене. Первая из них является проблемой гражданского процессуального права, состоящей в желательности такого балансирования процессуального механизма, который бы делал невыгодной подачу необоснованных исков вне зависимости от того, подаются ли они первоначальной жертвой либо ее преемником. Вторая из проблем является общим вопросом соотношения договорной свободы и патернализма. Однако в данном случае проявление патернализма неуместно, так как у института морального вреда отсутствует функция обеспечения гражданина средствами

ксуществованию, что уже было подмечено в российской литературе402.

Всвязи с изложенным полагаем, что существующее в РФ ограничение преемства в праве требовать компенсации вреда, причиненного жизни и здоровью, требует изменения. Корректировка этого правила допустима путем ограничительного толкования ст. 383 ГК, постановляющей, что переход к другому лицу прав, неразрывно связанных с личностью кредитора, в частности требований об алиментах и о возмещении вреда, причиненного жизни или здоровью, не допускается. Данная норма в части ограничения

402 Эрделевский А.М. Компенсация морального вреда. Гл. 5, § 2.

178

перехода по наследству права на компенсацию личного вреда должна истолковываться в том смысле, что не подлежат начислению и взысканию денежные средства, присужденные в качестве компенсации за вред жизни и здоровью в форме периодических выплат, за период после смерти потерпевшего. Обосновать такое ограничение можно тем, что первое из названных в указанной норме прав, переход которого исключен – право требовать уплаты алиментов, – направлено на предоставление содержания гражданину, оставшемуся, предположительно, без средств к существованию. Запрет уступки таких прав может быть объяснен патернализмом, то есть заботой правопорядка о гражданах, которые могли бы неразумно распорядиться правом на взыскание алиментов и тем самым лишить себя средств к существованию. Исключение наследования алиментных прав представляется достаточно логичным. Думается, что право требовать компенсации вреда, причиненного жизни и здоровью, существующее в виде периодических выплат, обладает сходными чертами с алиментным правом: это требование также предоставляется в качестве средств к существованию. Поэтому ограничение на переход такого права требовать компенсации вреда можно признать обоснованным с политико-правовой точки зрения.

Таким образом, систематическое толкование ст. 383 ГК должно привести к выводу о том, что право на взыскание причиненного жизни и здоровью вреда не уступаемо ровно настолько, насколько оно имеет определенное сходство с алиментарным требованием; те же из рубрик права требовать компенсации личного вреда, которые серьезно отличаются от алиментарного отношения, не охватываются нормой ст. 383 ГК. Аналогично должна толковаться ст. 1112 ГК.

§ 3. Правопреемство и судебная защита гражданского права

Одной из важных характеристик гражданских прав является преимущественно судебный способ их принудительной реализации403. Поскольку, как было указано выше, именно гражданские правоотношения

403 Гражданское право. Учебник. Т. 1 / Отв. ред. Е.А. Суханов. М., 2004. С. 9. Автор главы Е.А. Суханов.

179

наиболее часто подвергаются правопреемству, при анализе категории правопреемства невозможно обойти вопрос о соотношении перехода права и процессуальной формы его защиты. На это обстоятельство обращал внимание еще Б.Б. Черепахин404.

Широко распространена позиция, состоящая в отнесении права на защиту к элементам субъективного права; право на судебную защиту рассматривается как элемент права на защиту вообще405. Имеется иная точка зрения, сторонники которой последовательно придерживаются подразделения прав на охранительные и регулятивные. При такой постановке вопроса получается, что право на судебную защиту характерно только для охранительных правоотношений и составляет центральный элемент содержания таких отношений406. Выяснение вопроса о природе права на защиту и о его месте в системе понятий частного права явно выходит за пределы темы настоящей работы. Однако, поскольку вопрос об изменении порядка принудительной реализации права на защиту при изменении субъектного состава правоотношения порождает ряд сложностей, мы полагаем возможным уделить внимание его рассмотрению.

Во-первых, необходимо подвергнуть разбору вопрос о возможности преемства в третейской оговорке. Желательность рассмотрения этого вопроса вызвана тем, что в российской научной литературе выделяются два противоположных решения этого вопроса: в то время как многие авторы придерживаются вывода о допустимости преемства в правовых последствиях арбитражной оговорки407, определенное распространение имеет позиция о

404Черепахин Б.Б. Правопреемство по советскому гражданскому праву. Гл. 1, § 1, п. 1.

405Грибанов В.П. Осуществление и защита гражданских прав. М., 2001 // Классика российской цивилистики. Раздел II, 1.

406Крашенинников Е.А. К теории права на иск. Ярославль, 1995. С. 19; Мотовиловкер Е.Я. Теория регулятивного и охранительного права. Воронеж, 1990. С. 48-56; Белов В.А., Бабаев А.Б. Очерк 6. Проблемы общего учения о гражданском правоотношении // Гражданское право: актуальные проблемы теории и практики / Под общ. ред. В.А. Белова. М., 2007. С. 261-263.

407Карабельников Б.Р. Исполнение и оспаривание решений международных коммерческих арбитражей. Комментарий к Нью-Йоркской конвенции 1958 г. и главам 30 и 31 АПК РФ 2002 г. 3-е изд. М., 2008 // СПС КонсультантПлюс. Гл. 1, § 2, п. «Е»; Мата О.В. Арбитражное соглашение и разрешение споров в международных коммерческих арбитражных судах: Дис. … канд. юрид. наук. М., 2002. С. 115-120.

180