Учебный год 22-23 / Ягельницкий, диссертация-1

Таким образом, морально-этический элемент в праве на оспаривание сделки по поводу имущества имеет значение только на стадии возникновения такого права. Однако после его возникновения такое право существует как право имущественное, позволяющее лицу, потерпевшему от оспоримой сделки, восстановить нарушенную имущественную сферу, вследствие чего такое право может переходить по наследству.

Здесь же считаем необходимым отметить, что вопрос о преемстве в секундарных правах является одним из сложнейших цивилистических вопросов. Вместе с тем, возможность преемства должна определяться на основе анализа интересов участников возникающих отношений344.

§ 2. Преемство в праве требовать компенсации морального вреда и вреда, причиненного здоровью

Определенного интереса заслуживает вопрос о возможности перехода права требовать компенсации причиненного морального вреда. В качестве вводного замечания необходимо разделить два принципиально различных вопроса: вопрос о наследственном преемстве в праве на компенсацию морального вреда и вопрос о компенсации страданий, которые перенесли родственники жертвы в связи со смертью близкого человека. Вопрос о правах родственников или, шире, близких людей пострадавшего на получение компенсации в связи с его гибелью, о круге лиц, имеющих право на компенсацию – должны ли это быть родственники, какая требуется степень родства, или компенсация может быть присуждена близким друзьям

– и о размерах компенсации в таких случаях требует, очевидно, совершенно отдельного рассмотрения. В данной части работы не рассматривается вопрос о компенсации вреда близким людям жертвы; затрагивается именно вопрос о переходе права на компенсацию именно за те страдания, которые понес потерпевший до того, как умер. Важно понимать, что моральные страдания родственников и близких людей (нравственные переживания в связи со смертью близкого человека) и моральный вред потерпевшего, испытанный

344 Steinbeck A. Op. cit. S. 55.

151

им до смерти, – это два различных юридических факта, каждый из которых может влечь отдельное правовое последствие в виде конфискации.

Вдействующем российском законе нет прямых указаний на возможность правопреемства в обязательстве по компенсации причиненного морального вреда: ст. 383 Гражданского кодекса не называет право на компенсацию морального вреда в списке прав, не подлежащих переходу к другому лицу. В отсутствие прямых указаний законодательства вопрос этот был разрешен судебной практикой.

В2000 г. Верховный Суд РФ в Обзоре судебной практики345 построил следующее рассуждение. Сначала Суд сослался на ст. 151 ГК, согласно которой компенсация морального вреда производится в случае причинения гражданину морального вреда действиями, нарушающими его личные неимущественные права либо посягающими на принадлежащие гражданину другие нематериальные блага, а также в других случаях, предусмотренных законом. Далее Суд сделал уже самостоятельное суждение: правоприменитель указал, что право требовать взыскания компенсации морального вреда связано с личностью потерпевшего и носит личный характер, поэтому данное право не входит в состав наследственного имущества и не может переходить по наследству. Суд отметил, что если гражданин, предъявивший требование о взыскании компенсации морального вреда, умер до вынесения судом решения, производство по делу подлежит прекращению на основании п. 8 ст. 219 Гражданского процессуального кодекса РСФСР 1964 г. (по этому основанию дело должно было быть прекращено производством, если после смерти гражданина, являвшегося одной из сторон по делу, спорное правоотношение не допускает правопреемства).

Но далее Верховный Суд сделал следующую важную оговорку: в том случае, когда истцу присуждена компенсация морального вреда, но он умер,

345 Обзор судебной практики Верховного Суда Российской Федерации за первый квартал 2000 года // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2000. № 9. Ответ на вопрос № 2 по гражданским делам.

152

не успев получить ее, взысканная сумма компенсации входит в состав наследства и может быть получена его наследниками.

Аналогичные выводы изложены Верховным Судом в определении 2001 года346 и повторены в обзоре практики, опубликованном в 2003 году347. Указанная позиция нашла свое подтверждение в практике нижестоящих судов348, в одном из обзоров нотариальной практики349.

В основном эти же положения воспроизводятся в современной российской доктрине350. К высокоперсонифицированным требование о компенсации морального вреда относят, в частности, Е.А. Крашенинников351 и Л.А. Новоселова352. Исключение составляет взгляд А.М. Эрделевского, полагающего, с некоторыми оговорками, что право на компенсацию морального вреда может подвергаться и сингулярному, и универсальному правопреемству353.

Следовательно, как представляется, в российском правопорядке существует следующее правило: право на компенсацию морального вреда, во-первых, в момент своего возникновения не способно к универсальному правопреемству, но, во-вторых, может получить способность к наследственному переходу, но только в том случае, если суд уже вынес решение о взыскании. Господствующее в отечественной доктрине мнение

346Определение Верховного Суда РФ от 28.12.2001 № 8-В01-9.

347Некоторые вопросы судебной практики Верховного Суда Российской Федерации по гражданским делам // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2003. № 6. Вопросы гражданского права, вопрос № 2.

348Постановление Президиума Приморского краевого суда от 12.02.2008 № 44г-56; Бюллетень судебной практики по уголовным делам Свердловского областного суда (четвертый квартал 2008 г. (19)) (утв. постановлением президиума Свердловского областного суда от 18.02.2009) // СПС КонсультантПлюс. П. 20.

349Обзор судебной и нотариальной практики Московской области по применению законодательства при рассмотрении вопросов, возникающих из наследственного права, а также отдельных видов договоров по передаче имущества в собственность от 08.10.2002 // СПС Консультант Плюс.

350См., например, Зайцева Т.И., Крашенинников П.В. Наследственное право. Комментарий законодательства и практика его применения М., 2009 // СПС КонсультантПлюс. § 3 гл. 14. Кузнецова О.В. Возмещение морального вреда: Практическое пособие. М., 2009 // СПС КонсультантПлюс.

351Крашенинников Е.А. Допустимость уступки требования // Хозяйство и право. 2000. № 8.

352Новоселова Л.А. Сделки уступки права (требования) в коммерческой практике. Факторинг. М., 2003 // СПС КонсультантПлюс. П. 5.2.

353Эрделевский А.М. Компенсация морального вреда. Комментарий. М., 2000 // СПС КонсультантПлюс. § 2 гл. 5; Эрделевский А.М. Компенсация морального вреда третьим лицам. Переход и зачет права на компенсацию // Законность. 1998. № 2. Указанный автор, однако, выдвигает особые требования для перехода этого права. Уступку права требовать компенсации морального вреда А.М. Эрделевский допускает только при наличии судебного решения и исполнительного листа; для наследственного преемства выдвигается требование обращения наследодателя в суд с соответствующим иском.

153

поддерживает это нормативное решение, акцентируя внимание на недопустимости по общему правилу преемства в праве на компенсацию морального вреда и рассматривая возможность преемства в этом праве при наличии судебного акта как исключение. Отсутствие изменений в интересующей нас части в ст.ст. 151, 383, 1112 Кодекса в Проекте позволяет предположить, что сформулированные Верховным Судом тезисы не утратят силу и после реформы.

По сути своей это нормативное решение исключает переход права на взыскание морального вреда применительно к большинству ситуаций, кроме тех редких случаев, когда у умирающего кредитора имеется судебный акт о присуждении компенсации.

Необходимо отметить, что некоторые суды подходят к вопросу еще более строго и полагают, что право на получение компенсации морального вреда способно к наследственному переходу только в том случае, если соответствующее решение вступило в силу при жизни первоначального истца; если же решение будет вынесено, но в течение срока его обжалования либо до рассмотрения дела судом вышестоящей инстанции истец умирает, решение суда о взыскании компенсации за моральный вред подлежит отмене, а производство по делу – прекращению354.

Далее необходимо выяснить, насколько обоснованы, во-первых, отнесение права на компенсацию морального вреда к правам, неразрывно связанным с личностью, и, во-вторых, следующее из такого отнесения серьезнейшее ограничение перехода этого права.

Мы не встретили в российской литературе более или менее развернутого обоснования правила о запрете наследственного перехода права требовать компенсации причиненного морального вреда. Попробуем реконструировать логику приверженцев этого мнения. Во-первых, сторонники такого положения вещей могли бы выдвинуть аргумент догматического порядка, на

354 Именно такая логика применения ст. 1112 прослеживается в судебных актах, описанных в определении Конституционного Суда РФ от 02.07.2009 № 756-О-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданки Мешалкиной Любови Сергеевны на нарушение ее конституционных прав частями второй и третьей статьи 1112 Гражданского кодекса Российской Федерации».

154

который сослался и Верховный Суд РФ: право на компенсацию морального вреда неразрывно связано с личностью, а поэтому переход по наследству такого права не допускается. В обоснование тесной связи с личностью можно указать, что право на взыскание морального вреда направлено на предоставление потерпевшему возможности приобрести некие материальные блага, которые помогут облегчить перенесенные нравственные страдания; смерть лица, которому причинен моральный вред, делает компенсацию морального вреда бесполезной355. Во-вторых, можно было бы высказать суждение о неоправданности с этической точки зрения предоставления наследникам права на получение компенсации за моральный вред, который терпел наследодатель; еще менее оправдано предоставление компенсации за моральный вред кредиторам покойного в случае обращения взыскания на его имущество. В-третьих, можно было бы привести и такое соображение: поскольку правопорядок относится к праву на компенсацию морального вреда с некоторой осторожностью, ограничение наследования этого права, являясь следствием такого осторожного отношения, ограничит количество таких исков, что, с учетом отмеченной настороженности, должно рассматриваться как положительный эффект.

Представляется, что ни один из представленных выше аргументов, ни их совокупность не могут служить бесспорным обоснованием вывода о невозможности перехода по наследству права на взыскание морального вреда.

Во-первых, догматический аргумент, относящий право на взыскание морального вреда к правам, тесно связанным с личностью, вызывает некоторые сомнения. Бесспорно, что обязательство по компенсации морального вреда возникает в обстоятельствах, в которых личность обеих сторон играет важную роль. При определении размера подлежащего компенсации морального вреда принимаются во внимание обстоятельства причинения морального вреда, боль и нравственные страдания, нанесенные

355 Как основу своей позиции этот довод выдвигает Л.А. Новоселова.

155

потерпевшему, субъективное состояние делинквента, а также имущественное положение причинителя и потерпевшего356. В возникновении обязательства по компенсации морального вреда факты, относящиеся к личности участников отношений, имеют более существенное значение, чем в отношении многих других обязательств, к примеру, обязательств по возмещению имущественного ущерба. Это может породить иллюзию, будто правоотношение по возмещению морального вреда является личным. Это спорно. В действительности личный либо обезличенный характер обязательства правильнее определить исходя из содержания обязательства, из тех действий, которые должны быть совершены обязанным или управомоченным лицом, но не из оснований его возникновения; существенная роль личных элементов в юридическом составе, порождающем правоотношение, отнюдь не означает, что правоотношение намертво прикрепляется к тем лицам, к которым первоначально относился правопорождающий фактический состав.

Если обратиться к обязательству по компенсации морального вреда и попытаться выяснить, имеются ли какие-то личные элементы в содержании этого обязательства, ответ неизбежно будет отрицательным. Обязательство компенсировать моральный вред состоит в обязанности должника уплатить кредитору денежную сумму, то есть является обыкновенным денежным обязательством, а поэтому его содержание от личных характеристик сторон не зависит.

Таким образом, обязательство, возникающее из факта причинения морального вреда, зависит от личности сторон по основаниям возникновения, но с точки зрения содержания является исключительно имущественным отношением.

В российской литературе в целом признается, что обязательство по компенсации морального вреда направлено на предоставление потерпевшему

356 Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 20.12.1994 № 10 (ред. от 06.02.2007) «Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда», п. 8.

156

возможности приобрести некоторые материальные блага, которые облегчат перенесенные или переносимые боль и страдания. Показательно в этом смысле рассуждение В.Т. Смирнова и А.А. Собчака, которые приводят следующий пример: большой любитель музыки, театра и кино в результате полученного увечья оказался прикованным к постели и был лишен возможности посещать театр и кино. Следовательно, кроме имущественного ущерба, выразившегося в утрате заработка, потерпевший понес и определенный моральный вред в виде лишения возможности посещать зрелищные мероприятия, концерты и тому подобное. В подобных случаях, по мнению указанных авторов, было бы целесообразным возложить на причинителя вреда обязанность купить для потерпевшего приемник или проигрыватель и набор пластинок с записью соответствующей музыки, телевизор, то есть только те расходы или обязанность совершить соответствующие действия, которые могут если не устранить, то хотя бы уменьшить эффективность проявления вреда357.

При таком подходе к цели, ради которой присуждается моральный вред, действительно, получается, что смерть потерпевшего является обстоятельством, делающим компенсацию морального вреда бессмысленной; из этого можно сделать вывод, что по наследству такое право не переходит.

Некоторые сомнения при решении этого вопроса может вызвать сравнение рассматриваемой ситуации с требованием о возмещении ущерба, причиненного повреждением имущества. Справедливо ли освобождать причинителя от ответственности, если поврежденная им вещь впоследствии случайно погибла? Едва ли. Логика, согласно которой случайная гибель предмета, в связи с которым существует обязательство, может повлечь прекращение такого обязательства, может применяться в сфере неосновательного обогащения. Однако в отношении кондикции такой подход

357 Смирнов В.Т., Собчак А.А. Общее учение о деликтных обязательствах в советском гражданском праве: Учебное пособие. Л., 1983. С. 60-61.

157

имеет вполне ясное политико-правовое обоснование358, едва ли применимое к компенсации морального вреда.

Вывод о прекращении права на компенсацию смертью потерпевшего детерминирован строгим следованием функциональному подходу, суть которого в том, что моральный вред возмещается исключительно для того, чтобы предоставить потерпевшему возможность приобрести некие материальные блага, которые смогут положительно повлиять на его эмоциональное состояние359.

Однако функциональный подход влечет некоторое практическое неудобство, состоящее в том, что на потерпевшего возлагается обязанность мало того что раскрыть, каким образом он планирует расходовать средства, которые могут быть присуждены в качестве компенсации за моральный вред, но и доказать примерный размер таких расходов. Едва ли это можно считать верным. Критикуемый подход имплицитно отвергается и российской судебной практикой: отсутствие в мотивировочных частях судебных актов даже описания того, каким образом могут использоваться присужденные суммы, подтверждает то обстоятельство, что размер компенсации не находится в зависимости от возможных способов его использования360.

Далее, в зарубежном юридическом дискурсе функциональный подход подвергается сомнению в связи со следующей категорией дел: случается, что на рассмотрение суда попадали иски людей, которые в результате причинения серьезнейших телесных повреждений оказались в так называемом «вегетативном состоянии», то есть в состоянии, в котором, по данным медицинской науки, человек не в состоянии реагировать на внешние

358См. Цвайгерт К., Кетц Х. Введение в сравнительное правоведение в сфере частного права. Т. 2. М., 1998.

С. 343-344.

359Из функционального подхода к моральному вреду исходит Верховный Суд Канады, впрочем, есть данные, что фактически канадские суды, помимо Верховного, не применяют функциональный подход, см.

Effron J. A comparative study of nonpecuniary damages in common law countries // Houston Journal of International law. 1987-1988. Vol. 10. Pp. 217-218.

360См., например, определения Московского областного суда от 22.06.2010 по делу № 33-12077, от

20.04.2010 по делу № 33-7481/2010.

158

раздражители361. Встречались даже судебные решения, в которых суды рассуждали следующим образом: коль скоро потерпевший находится в вегетативном состоянии, он не в состоянии получить удовольствие от использования тех имущественных благ, которые, для достижения якобы основной цели морального вреда, будут приобретены на испрашиваемую у суда компенсацию362. Функциональный подход приводит к тому, что в случае причинения боли детям в возрасте 1-2 года нематериальный вред не подлежит взысканию, поскольку дети не способны испытывать положительные эмоции от употребления материальных благ, приобретенных на компенсацию363. Однако в настоящее время такие решения подвергаются серьезной критике в связи с достаточно явной несправедливостью.

Применительно к функциональному подходу можно привести следующую аналогию: принято считать, что целью возмещения имущественного вреда является восстановление положения, существовавшего до причинения вреда. Если рассмотреть случай повреждения вещи, то размер имущественного вреда будет определен как уменьшение стоимости этой вещи либо расходы, необходимые для восстановления вещи до первоначального состояния. Однако это не означает, что лицо, право собственности которого нарушено, обязано направлять полученные от причинителя средства именно на восстановление поврежденного имущества. Совсем наоборот: полученные в качестве возмещения вреда средства могут использоваться каким угодно образом, и не вызывает сомнение тот факт, что неиспользование полученного в счет возмещения вреда имущества для восстановления поврежденной вещи не

361 Параллель между иском о компенсации неимущественного вреда, заявленным управляющим (администратором) наследства от имени наследственной массы, и иском, заявляемым от имени истца, находящегося в вегетативном состоянии, проводится, к примеру, в статье: McGregor H. Compensation Versus Punishment in Damages Awards // Modern Law Review. 1965. Vol. 28(6). Pp. 652-653.

362Неубедительно замечание, что уплаченная компенсация за моральный вред может быть использована для того, чтобы вывести потерпевшего из вегетативного состояния: все медицинские расходы должны покрываться причинителем в рамках возмещения вреда, причиненного жизни и здоровью.

363Stolker C. The unconscious plaintiff: Consciousness as a prerequisite for compensation for non-pecuniary loss // International and Comparative Law Quarterly. 1990. Vol. 39. Pp. 84-84, 99-100.

159

влечет никаких правовых последствий364. Применительно к моральному вреду этот вопрос почему-то поднимается или, по крайней мере, должен подниматься. Что будет, если в примере В.Т. Смирнова и А.А. Собчака большой любитель музыки вместо покупки магнитофона и телевизора приобретет акции какого-нибудь акционерного общества, или передаст полученные средства банку по договору банковского вклада, или исполнит какое-либо свое обязательство, не получив от этого ни малейшего морального удовлетворения? Видимо, и здесь, подобно случаю причинения имущественного вреда, неиспользование полученных денежных средств именно таким образом, каким они могли бы быть употреблены по идеологии функционального подхода, не порождает проблемы. Тогда, коль скоро потерпевший от морального вреда вправе попытаться приобрести те материальные блага, которые улучшат его эмоциональное состоянии и потому смягчат страдания, но вовсе не обязан это делать, становится неясно, почему невозможность изначально задуманного применения компенсации за боль и страдание может повлечь прекращение всего обязательства по компенсации за моральный вред.

Поскольку в некоторых ситуациях строгое следование функциональному подходу приводит к неудовлетворительному решению, в ряде случаев наблюдается отход от жесткой зависимости возможности взыскания нематериального вреда от претерпевания потерпевшим положительных эмоций в связи с присужденной компенсацией. Суды ряда европейских государств исходят из того, что причиненный моральный вред подлежит возмещению вне зависимости от того, в состоянии ли потерпевший осознать объективно причиненный ему моральный вред, и, соответственно, ощущать чувство удовлетворения в связи с самой по себе присужденной

364 Это положение даже явно закреплено в работе, явившейся результатом работы комиссии по подготовке проекта Европейского гражданского кодекса: Principles, Definitions and Model Rules of European Private Law. Draft Common Frame of Reference. Full edition. Vol. 4 / Ed. by C. von Bar, E. Clive. München, 2009. Pp. 37803782.

160