Учебный год 22-23 / ЕМ
.pdfоговорку, учитывая то обстоятельство, что в разное время П.И. Стучка занимал различную позицию по этому вопросу. Однако первоначальная точка зрения была основана на отрицании необходимости противопоставлять договор и план.
<2> Разумеется, полную силу этот процесс мог получить лишь после признания возможности существования полноценного социалистического гражданского права, что в 20-е гг. отрицалось.
Однако самое важное следствие рассматриваемой теоретической реконструкции, как нам представляется, относится не к самому факту использования политэкономических категорий в качестве основы гражданского права, а касается способа интеграции правовой формы и экономического содержания. Поскольку экономические закономерности, теоретической формой выражения которых считались категории марксистской политэкономии, непосредственно определяют содержание правового регулирования, то специфичность правового механизма, теоретической формой которого является система цивилистической догматики, может быть обоснована только в случае, если удастся доказать, что каждому из основных гражданско-правовых понятий соответствует особая политэкономическая категория. Для сравнения заметим, что в рамках меновой концепции такая постановка вопроса бессмысленна, так как понятие правовой формы выполняет функцию соединения экономики и гражданского права.
Соответственно, как только возможность существования социалистического гражданского права была признана (конец 30-х гг.), в качестве теоретической модели его обоснования был избран тезис о соответствии экономических и юридических категорий. Уже сама концепция предмета правового регулирования, выступающего в качестве критерия разграничения различных массивов правовых норм, ориентировала на поиск такого критерия в экономических отношениях. Именно такую трактовку соотношения экономики и права мы и находим в работе С.И. Аскназия.
4
Значение диссертации С.И. Аскназия и определяется, на наш взгляд, в первую очередь тем обстоятельством, что ленинградский правовед первым и едва ли не единственным среди цивилистов осознанно сформулировал указанные проблемы и предпринял оригинальную и последовательную попытку их разрешения. Объяснительная модель, предложенная С.И. Аскназием, отличается весьма сложной структурой.
Можно выделить несколько аргументативных схем, с помощью которых в диссертации обосновывается автономность правовой системы. Прежде всего, С.И. Аскназий использует широко применяемый марксистки ориентированными обществоведами топос "относительная самостоятельность надстройки". "Отрицание существования самостоятельной закономерности права не следует понимать в абсолютном смысле. На определенных участках социально-экономических отношений одни правовые явления могут влечь за собой другие, причинно обусловливая собой возникновение этих последних. В этом проявляется относительная самостоятельность права, неполная точность отражения в нем экономических отношений, о которой Ф. Энгельс говорил в известных письмах К. Шмидту и Штаркенбургу" <1>. Указанная "относительная самостоятельность" может получить различное выражение.
--------------------------------
<1> Аскназий С.И. Указ. соч. С. 17.
Прежде всего "необходимо... иметь в виду, что... сами по себе... экономические категории еще не исчерпывают сущности правовых институтов. К этим категориям должно быть еще нечто "присоединено", чтобы такое производственное отношение превратилось в правовое, - именно некоторый момент, обеспечивающий определенное поведение участников производственных отношений, в результате чего это отношение осуществляется... В этом осуществлении производственных отношений необходимо всегда учитывать роль государства в закреплении этих отношений, в стимулировании через право надлежащего поведения их участников. Таким образом, той "сущностью", которая должна быть вскрыта за теми или иными правовыми институтами, оказываются соответствующие экономические категории, взятые, однако, в плане их закрепления государством" <1>. Иными словами, сам факт закрепления сложившегося экономического отношения государством переводит экономическую категорию в разряд юридических понятий.
--------------------------------
<1> Там же. С. 147 - 148.
Можно представить себе два основных варианта толкования вышеприведенного тезиса. Первая версия состоит в том, что подобная трактовка соотношения экономического и юридического, хотя и соответствует марксистскому пониманию права, как "возведенной в закон воли господствующего класса", свидетельствует скорее не об "относительной самостоятельности права", а как раз наоборот, о его сугубо инструменталистской трактовке, превращая его скорее в политический инструмент, что влечет редукцию права уже не к экономике, а к сфере политического. Однако изучение теоретического и социального контекста рассматриваемого тезиса делает весьма вероятной иную концепцию. После отказа советской правовой доктрины от социологически ориентированных теорий она столкнулась с проблемой интеграции в рамках непротиворечивой теории двух тезисов: позитивистского тезиса, сводящего право к системе норм, который получил официальный статус в ходе первой дискуссии по системе права, и марксистского положения об экономической обусловленности права. Решение в этих условиях могло состоять лишь в попытке обосновать объективный характер правовых категорий, выраженных в тексте закона, тем, что в каждой из них получает непосредственное выражение экономическая закономерность. Этим одновременно фиксируется отличие такой концепции от юридического позитивизма и обеспечивается объективная необходимость самостоятельного категориального аппарата цивилистической науки.
Подтверждением изложенной гипотезы является то обстоятельство, что в рамках теоретической модели, разработанной С.И. Аскназием, исходным пунктом, с которого начинается анализ субстрата правовой формы путем применения метода восхождения от абстрактного к конкретному, являются именно базовые категории цивилистической догматики. Это означает, что догматические структуры являются основой понятия правовой формы. Этот тезис делает невозможной квалификацию такой концепции в качестве позитивистской, поскольку основой развитой позитивистской теории является рассмотрение догматических конструкций в качестве содержания правовых норм и сведение понятия правовой формы к анализу формальных отношений между нормами права.
"Некоторые моменты самостоятельной правовой надстройки могут быть отмечены и в тех случаях, когда потребность общества в урегулировании определенных отношений удовлетворяется конструктивно некоторой комбинацией элементов уже ранее сложившихся институтов. В Риме потребность в таких институтах, как залог, ссуда, поручение, ввиду того, что эти правовые институты не получили еще самостоятельного правового оформления, удовлетворялась целым комплексом правовых средств: например, залог - через фидуциарную манципацию..." <1>. Кроме того, истории цивилистики известны случаи "перенесения некоторых сторон сложившихся в сфере гражданско-правовых отношений" <2> на иные общественные отношения, "где столь же непосредственной базы для этих отношений не было, хотя идеологическая почва для их образования была уже подготовлена" <3>, как это имело место при образовании категории личных неимущественных прав в гражданском праве или субъективных публичных прав в праве публичном.
--------------------------------
<1> Аскназий С.И. Указ. соч. С. 78.
<2> Там же. С. 76.
<3> Там же. С. 75.
Наконец, самостоятельность правовой системы находит свое выражение также в требовании внутренней согласованности правовой системы. В этих условиях определенные требования к содержанию гражданскоправовых норм и характеру цивилистических конструкций диктуются не только закономерностями экономической системы, но и логикой самой существующей правовой системы <1>.
--------------------------------
<1> См.: Там же. С. 81.
Однако ключевое положение, обосновывающее автономию категориальной структуры гражданского права их исторической обусловленностью экономическими закономерностями в той форме, в которой оно выражено у С.И. Аскназия, не обходится без противоречий. Уже отмечалось, что применение формальной
методологии позволяет конструировать общие юридические понятия, концентрируясь на их формальных признаках. Исходные предпосылки марксизма ведут исследователя к совершенно иному решению: "Мы не отрицаем значения для познания правовых институтов выявления правомочий, предоставляемых ими заинтересованным лицам; однако одними такими правомочиями правовой институт не может быть познан в своей необходимости. Так, например, понятие права собственности, как комплекса правомочий на владение, пользование и распоряжения объектом, представляет собой лишь описание соответствующей группы правовых явлений: сколь-либо крупного значения для познания существа правовых явлений одно оно дать не может. Дабы выявить "сущность" права собственности применительно к каждой антагонистической общественной формации, должны быть выявлены специфические формы закрепления и способ "присвоения индивидом частей природы внутри и посредством определенной общественной формы", которым осуществляется соединение материальных объектов - средств производства - с рабочей силой, посредством чего владельцем средств производства присваивается нетрудовой доход" <1>. Иными словами, зависимость правовых категорий от лежащих в их основе формационно обусловленных социально-экономических категорий вынуждает отказаться от формальной методологии в пользу прямого введения экономических понятий в рамки юридического анализа. Однако проблема состоит в том, что подобная операция отнюдь не безвредна с точки зрения собственно юридического анализа. Так, если считать сущностью права собственности не совокупность правовых возможностей субъекта, а отношения по присвоению собственником средств производства результатов труда работника, то неизбежным следует признать интеграцию в общее понятие права собственности юридически оформленного отношения между работником и работодателем, которые с точки зрения формально-юридического анализа опосредуются обязательственно-правовыми или трудоправовыми институтами, за исключением рабовладельческой формации, в рамках которой эти отношения действительно имели вещно-правовой характер.
--------------------------------
<1> Аскназий С.И. Указ. соч. С. 387.
Более того, "право собственности, как понятие, охватывающее соответствующие правовые явления в различных общественных формациях, перестает быть понятием во всех своих элементах гражданскоправовым. В социалистическом обществе право государственной собственности, в особенности на основные фонды, оказывается понятием, далеко выходящим за границы понятия гражданско-правового. Действительно, правовой режим основных фондов (в еще большей мере это относится к правовому режиму земельных имуществ), поскольку использование этих имуществ (равно и переброска их из ведения одной хозяйственной организации в другую) осуществляется преимущественно распорядительными актами государственных регулирующих органов, - не может рассматриваться как режим гражданско-правовой" <1>.
--------------------------------
<1> Там же. С. 389 - 390.
Очевидно, что столь парадоксальные результаты являются прямым следствием выбора советской доктриной того варианта интеграции правовой формы и экономических отношений, который основан на идее "соответствия" между каждой правовой и экономической категорией и попытке сделать основой анализа политэкономические категории предельной степени абстракции <1>. Однако решение С.И. Аскназием этой проблемы не следует считать столь однозначным. Для того чтобы избежать полной элиминации правовой формы, ученый вводит новое разграничение между материально-правовыми и вспомогательными юридическими понятиями. Если первая группа понятий выражает "в абстрактной форме закрепленные правом определенные производственные и иные отношения" <2>, то для второй группы понятий характерно то, "что в них получают выражение не самые подлежащие закреплению отношения, а некоторые стороны самого закрепления этих отношений: они фиксируют в общей форме различные методы и способы воздействия государства на производственные и др. отношения, дабы эффекты, требуемые воспроизводством хозяйственного цикла, оказались осуществленными" <3>. К последним относятся такие понятия, как виндикация, последствия неисполнения договора, возмещения причиненного ущерба и т.д. Примечательно, что именно для этой группы гражданско-правовых понятий, наиболее рельефно отражающей формальные, "технические" стороны правового регулирования, С.И. Аскназий делает исключения из их строго формационного порядка образования: "разнообразию классового содержания подлежащих закреплению отношений, развертывающихся в историческом процессе (в различных общественных формациях), не соответствует такое же разнообразие методов и способов правового воздействия на эти отношения. История
правовых форм выработала значительно меньше типов правового воздействия для обеспечения потребного государству... поведения, чем типов самих подлежащих регулированию отношений: одни и те же методы воздействия могут оказаться применимыми к отношениям различного социально-экономического содержания; в своих общих определениях они могут оказаться подобными, несмотря на значительные отличия объекта такого воздействия" <4>. Только при использовании такого приема стало возможным спасти ряд ключевых понятий цивилистической доктрины начиная с общего понятия гражданского права.
--------------------------------
<1> Именно этот упрек марксистской парадигме выдвигается представителями юридической науки и в настоящее время рассматривается как один из основных. Об этом см., например: Rueckert J. Autonomie des Rechts in rechtshistorischer Perspektive. Hannover, 1988. S. 10 - 14.
<2> Аскназий С.И. Указ. соч. С. 392.
<3> Там же. С. 398.
<4> Аскназий С.И. Указ. соч. С. 401.
Однако чем же объясняется такая самостоятельность и универсальность некоторых юридических категорий? Ведь, следуя общему духу рассматриваемого варианта реализации марксистского учения, мы должны и эту универсальность объяснить материалистически. Поскольку некоторый дефицит объяснительной силы метафоры "относительной самостоятельности надстройки" не может не ощущаться, в рамках марксистского правопонимания используется и другая аргументативная техника, которую можно условно именовать "ложным сознанием". "Еще более рельефной подобная маскировка капиталистических отношений проявляется в складывающейся на основе этих отношений правовой идеологии. Достаточно вспомнить, что большинство цивилистов и до настоящего времени вещные права на имущества понимают как особые формы господства лица над вещью, подчинения вещи господству воли лица и пр. При таком понимании вещных прав...
эти последние представляются не отношениями между людьми, а отношениями лица к вещи - определенными формами присвоения имущества и обладания им; ясно, что существо права капиталистической собственности на этих путях не может быть вскрыто. Понять существо права капиталистической собственности возможно лишь при условии, что существо этого вида собственности будет усмотрено не в обладании определенными имуществами, а в особой форме использования их - именно в присоединении к этим имуществам (средствам производства) купленной рабочей силы, где и должно создаться специфическое отношение между собственником и лицом, прилагающим к его имуществу свой труд. Все эти "сущностные" черты собственности на капитал могут проявиться лишь в целой цепи отношений, включающей в себя отношения капиталиста к другим лицам; в изолированном отношении - в обладании и использовании лицом какого-либо имущества вне учета отношений, в которые собственник вступает с другими лицами, прилагающими свой труд к его имуществу, - эти сущностные черты собственности на капитал проявиться не могут" <1>. Таким образом, сущностно различные институты проявляются вовне как идентичные благодаря как раз методологии юридического формализма, выполняющей в данном случае функцию вуалирования реальной экономической основы правовых категорий. Как отмечает С.И. Аскназий, "особенности правовой формы товарнокапиталистического общества, именно охват ею внешне однородной формой различного содержания, нивелируют разнородные отношения. Практическим нуждам и потребностям капиталистического оборота подобные классовообезличенные понятия способны удовлетворить: более того, понятия эти удовлетворяют и другим запросам капиталистического общества - они затушевывают классовый характер буржуазного права, скрывают присущие буржуазному праву элементы принуждения и неравенства" <2>. Не трудно заметить, что приведенный аргумент тяготеет не к структуралистским теориям марксизма, а скорее выражает правопонимание инструменталистских версий марксистского учения.
--------------------------------
<1> Там же. С. 144 - 145.
<2> Аскназий С.И. Указ. соч. С. 201.
Проведенный С.И. Аскназием скрупулезный анализ возможностей марксистской методологии применительно к рассмотрению гражданско-правовых проблем показал, что подобная операция может быть
осуществлена лишь со значительными и многочисленными оговорками и не обходится без использования различных дополнительных аргументативных техник, дополнительно легитимирующих обоснованность получаемых выводов. При этом обращает на себя внимание то обстоятельство, что именно проблема юридического формализма оказалась самой сложной при ее анализе с материалистических позиций.