Учебный год 22-23 / V_A_Belov_Grazhdanskoe_pravo_Aktualnye_problemy_teorii_i_praktiki_v_2t_T_2
.pdfимущественным ("личные и (или) имущественные права"); точно таким же образом делит Д.И. Мейер и договоры (договорные правоотношения) (§ 20). Аналогичное противопоставление находим почти у всех русских дореволюционных цивилистов, в том числе у Ю.С. Гамбарова, Н.Л. Дювернуа, К.Д. Кавелина, Г.Ф. Шершеневича. Видимо, будет нелишним упомянуть также и о традиционном противопоставлении личной и имущественной ответственности. Запомним оба этих обстоятельства.
*(246) См. любой из дореволюционных учебников гражданского права.
*(247) Агарков М.М. Право на имя / Цит. по: Избранные труды по гражданскому праву. Т. II. М., 2002. С. 93.
Будучи впервые опубликованной в "Сборнике статей по гражданскому и торговому праву памяти Г.Ф. Шершеневича" (М., 1915. С. 71-92; см. также: С. 136-162 переиздания этого Сборника, осуществленного в 2005 г. в серии "Классика российской цивилистики"), эта статья вызвала резко негативный отклик А.Г. Гойхбарга, который, рецензируя Сборник, в сноске указал, что оставляет работу М.М. Агаркова без рассмотрения как "...компилятивную, местами к тому же написанную весьма тяжелым, неправильным слогом, по-видимому, ученическую..." (см. в переиздании Сборника. С. 36, сноска). Насчет компилятивности спорить не будем - Александру Григорьевичу с его тремя языками, конечно же, виднее. Что же до двух других упреков, то, во-первых, простое прочтение статьи и ее сравнение с любым другим материалом Сборника, или даже рецензией того же А.Г. Гойхбарга, позволяет убедиться, что речь здесь должна быть не о "тяжелом" и "неправильном", а, скорее, о еще не устоявшемся или даже не до конца сформировавшемся языке, что вполне естественно (в год выхода Сборника М.М. Агаркову было всего 25 лет); во-вторых, имея в виду указанное только что обстоятельство, иной, кроме "ученической", данная статья быть просто не могла (он да С.А. Беляцкин - на тот момент практикующий адвокат - единственные соавторы Сборника, не имевшие ни ученых степеней, ни ученых званий). Если же в слово "ученический" вкладывался оттенок пренебрежения - намерение противопоставить статью "Право на имя" как работу чисто описательную, реферативную исследованиям в собственном смысле слова ученым - то вряд ли в этом виноват сам М.М. Агарков. Если уж и обвинять кого-то, так это общее состояние русской науки гражданского права, до той поры разработками проблемы права на имя просто не занимавшейся, в отличие, естественно, от французской или германской цивилистики, достижения которой действительно весьма активно использовались М.М. Агарковым. Пользуясь терминологией патентного права, новизна выводов, сделанных им в спорной статье, должна быть названа не абсолютной, а относительной.
*(248) См.: Там же. С. 93-94.
*(249) См.: Агарков М.М. Право на имя. С. 94-97. *(250) Там же. С. 97.
*(251) Там же. С. 98.
Ниже, в объяснение многочисленных оговорок к этому своему объяснению по вопросу о невозможности отчуждения имени (права на имя) как общем правиле: "Личный характер права на имя и заключенных по его поводу соглашений делает последние чрезвычайно неустойчивыми..." (Там же. С. 102). Все-таки, выходит, что затрудняет возможность отчуждения права на имя именно его личный характер (тесная связь с личностью), но не неимущественное содержание удовлетворяемого им интереса.
*(252) Ср. гл. VII и VIII его "Основных проблем гражданского права": первая посвящена личным правам (ученый употребляет иное обозначение - права личности), вторая - проблеме юридической защиты (в том числе путем обличения в форму субъективного права) так называемых нематериальных (т.е. неимущественных) интересов.
*(253) Вышинский А.Я. Основные задачи науки советского социалистического права: Доклад. М., 1938. С. 56. Цит. по: Егоров К.Ф. Личные неимущественные права граждан СССР / Ученые записки ЛГУ. N 151. Серия юридических наук. Вып. 4. Л., 1953. С. 140.
*(254) Вышинский А.Я. XVIII съезд ВКП(б) и задачи науки социалистического права //
Советское государство и право. 1939. N 3. С. 22. Цит. по: Егоров К.Ф. Указ. соч. С. 140.
*(255) См.: Гражданское право: Ч. 1. Учебник / Под общ. рук. Я.Ф. Миколенко. М., 1938. С.
14.
*(256) Там же. С. 136.
*(257) См.: Там же. С. 264.
*(258) См.: Там же. Ч. 2. С. 431, 437.
*(259) Гуревич И. Честь и другие неимущественные права граждан и их охрана в социалистическом гражданском праве // Советская юстиция. 1939. N 3. С. 19.
*(260) Там же // Советская юстиция. 1939. N 2. С. 29.
*(261) Генкин Д.М. Предмет советского гражданского права // Советское государство и право. 1939. N 4. С. 37.
*(262) Там же. С. 38, 40.
*(263) См.: Венедиктов А.В. О системе гражданского кодекса СССР // Советское государство и право. 1954. N 2. С. 26-33.
*(264) "...Личные неимущественные отношения, регулируемые гражданским правом <...> - это отношения, вытекающие из личных прав, так или иначе связанных с определенными имущественными правами. <...> Что касается личных неимущественных прав, не связанных с имущественными правами, то они представляют область регулирования других отраслей права <...> В определении предмета советского гражданского права личные неимущественные права граждан должны найти свое место в виде дополнительного указания на отношения, вытекающие из этих прав в их связи с имущественными отношениями" (Дозорцев А.В. О предмете советского гражданского права и системе гражданского кодекса СССР // Советское государство и право. 1954. N 7. С. 107; курсив мой. - В.Б.). О том, как "отношения" могут "вытекать из прав", да еще и "в связи" с другими отношениями, рассуждать здесь мы не будем.
*(265) См.: Рясенцев В.А. Неимущественный интерес в советском гражданском праве / Ученые записки Московского юридического института. Вып. 1. М., 1939. С. 26.
*(266) С высокой степенью вероятности можно предположить, что именно ее текст был опубликован в VI выпуске "Ученых трудов ВИЮН" в 1941 г. - именно по этой публикации он и цитируется.
*(267) Флейшиц Е.А. Указ. соч. С. 5; то же. С. 10. Выражение "как таковой", обособленное от остального текста цитаты кавычками, принадлежит И.А. Покровскому.
*(268) Там же. С. 8. *(269) См.: там же. С. 8-9. *(270) Там же. С. 95.
*(271) Агарков М.М. Предмет и система советского гражданского права / Избранные труды.
Т. II. М., 2002. С. 299.
*(272) Там же. С. 300; то же. С. 301 ("Личные права охраняют определенные блага (честь, авторство и др.). Характерная особенность этих благ заключается в их неотделимости от личности человека").
*(273) Агарков М.М. Предмет и система советского гражданского права / Избранные труды.
Т. II. М., 2002. С. 308.
*(274) См.: Гражданское право: Учебник. Т. 1 / Под ред. М.М. Агаркова и Д.М. Генкина. М., 1944. С. 10, 73.
*(275) Там же. Глава 7. С. 200-208; Т. 2. С. 234, 237-239. *(276) Там же. Т. 1. С. 201; С. 203.
*(277) Егоров К.Ф. Указ. соч. С. 157. *(278) Там же. С. 141.
*(279) См.: Алексеев С.С. Предмет советского социалистического гражданского права. Свердловск, 1959. С. 152 и сл.
*(280) См.: Иоффе О.С. Личные неимущественные права и их место в системе советского
гражданского права // Советское государство и право. 1966. N 7. С. 51-59.
*(281) Исключение составляют взгляды О.А. Красавчикова (1970) и Ш.Т. Тагайназарова (1990). Первый объясняет двойственность термина "личные неимущественные" бессодержательностью последнего прилагательного как отрицания, "не заключающего в себе позитивного содержания". По его мнению, существуют еще (наряду с имущественными) как минимум три вида неимущественных отношений, регулируемых гражданским правом, - личные, творческие и организационные. См. об этом: Красавчиков О.А. Структура предмета гражданско-правового регулирования социалистических общественных отношений / Цит. по: Категории науки гражданского права: Избранные труды. Т. 1. М., 2005. С. 40 и сл. Второй же исследователь основательно указал на нелогичность выделения личных неимущественных прав сразу по двум различным критериям: "Если в основу разграничения положить критерий "имущественности", то, очевидно, субъективные права нашли бы себе место либо среди имущественных, либо среди неимущественных. Если бы таким разграничительным признаком являлся признак принадлежности субъективных прав "личности", то субъективные права были бы подразделены на "личные" и "неличные" (Тагайназаров Ш.Т. Гражданско-правовое регулирование личных неимущественных прав граждан в СССР. Душанбе, 1990. С. 9-10), после чего предложил вернуться к понятию личных прав (определение см. ниже).
*(282) Суховерхий В.Л. Личные неимущественные права граждан в советском гражданском праве: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Свердловск, 1970. С. 5.
*(283) Малеин Н.С. Гражданский закон и права личности в СССР. М., 1981. С. 25, 147. *(284) Мезрин Б.Н. Личные неимущественные отношения в предмете советского
гражданского права / Актуальные проблемы гражданского права: Межвузовский сборник научных трудов. Свердловск, 1986. С. 26.
*(285) Тагайназаров Ш.Т. Указ. соч. С. 28.
*(286) Малеина М.Н. Защита личных неимущественных прав советских граждан. М., 1991. С. 9; почти то же самое определение см. в ее более поздней монографии "Личные неимущественные права граждан: Понятие, осуществление, защита" (М., 2000. С. 18).
*(287) Несомненно, что некоторую почву для этого дала традиционная для русского права и отмеченная выше практика противопоставления личных отношений, интересов и ответственности имущественным. Но если антонимом прилагательного "личный" является слово "имущественный", то что же будет синонимом? Конечно же, отрицание антонима - "неимущественный"!
*(288) Замечательным подтверждением этому обстоятельству служит монография М.Н. Малеиной, где все три термина используются в равной степени; кроме них периодически встречаются еще и "права человека". Автор, несомненно, предпочитает называть исследуемую ею субстанцию "личными неимущественными правами", но время от времени прибегает и к более кратким терминам, такое впечатление, что лишь в целях устранения тавтологии. См.: Малеина М.Н. Личные неимущественные права граждан: Понятие, осуществление, защита. М., 2000. С. 6, 8, 11, 12, 13 и др. (неимущественные права); 8, 11, 19 и др. (личные права). Ученый прямо пишет: "Некоторые юристы считают, что используемые термины "личное право", "неимущественное право" и "личное неимущественное право" не тождественны. <...> В этой книге указанные термины (наименования) рассматриваются как равнозначные, противостоящие имущественным правам" (курсив мой. - В.Б.). Позволим себе заметить: и не только в этой книге.
Очень показательно в этой связи и наименование одной кандидатской диссертации (см.: Футагами К. Личные (неимущественные) права и обязанности членов советской семьи. Киев, 1972). Явно видно, что автор считает слово "неимущественные" чисто вспомогательным - разъясняющим значение слова "личные".
*(289) Вот едва ли не единственное исключение (из числа последних публикаций): "От других объектов гражданского права нематериальные блага (видимо, все-таки личные неимущественные права. - В.Б.) отличает совокупность двух признаков, один из которых выражен определением "личные", второй - определением "нематериальные" ("неимущественные")"
(Гражданское право России: Общая часть. Курс лекций / Под общ. ред. О.Н. Садикова. М., 2001. С. 282 (автор параграфа - М.Л. Шелютто; курсив мой. - В.Б).
*(290) Так, например, общепринято отнесение к числу личных неимущественных прав права физического лица на имя, права на защиту чести и деловой репутации, права на неприкосновенность литературного произведения. При этом, однако, старательно обходится молчанием вопрос о возможности их присвоения и осуществления третьими лицами, наличие которой свидетельствует о том, что не настолько уж и "неразрывно" личные права являются личными - неразрывно связанными с личностью своего носителя.
С другой стороны, не подлежит сомнению существование прав, неразрывно связанных с личностью, но удовлетворяющих при этом интерес имущественного содержания. Таковы право на алименты, право требования возмещения вреда, причиненного повреждением здоровья или смертью кормильца, право требования налоговых, таможенных и иных подобных платежей, требования пенсионных выплат, выплат по социальному страхованию и т.п. Неверна, следовательно, и вторая часть тезиса: неразрывность права с личностью не предопределяет непременно неимущественного характера удовлетворяемого им интереса.
*(291) Таким образом, мы оставляем за рамками нашего исследования дискуссию относительно юридической природы личных прав - являются ли они субъективными правами или элементами правоспособности. Дискуссия эта возникла и имела определенную ценность в советское время, в эпоху становления отраслевой концепции права и учения о правоотношениях; видимо, "по инерции" она еще воспроизводится и в некоторых современных источниках. На наш взгляд, в настоящее время этот спор утратил предмет, ибо можно считать общепризнанным существование таких охраняемых гражданским правом поведенческих возможностей, объекты которых являются индивидуально-определенными благами и наличие которых у конкретного лица привносит в его правовое положение известный "плюс" по сравнению с положением всех иных лиц. Именно эти и только эти возможности - субъективные права - и составляют предмет настоящего очерка. Возможности, характерные в равной мере для всякого и каждого лица - элементы правоспособности - мы попросту здесь не рассматриваем.
Точно так же не попадает в сферу нашего внимания и другой научный конфликт - о том, входят ли личные отношения в сферу гражданско-правового регулирования, и если да, то в какой степени (всякие ли, или же только связанные с имущественными). Для нас его просто не существует, ибо наличие личных прав, которые являются юридической формой межличностных отношений координационного характера, т.е. отношений, основанных на началах юридического равенства, свободы воли и неприкосновенности прав - частных или гражданских отношений, для нас является несомненным.
*(292) В этом смысле первым уровнем классификации абсолютных прав должно было бы стать их разделение на имущественные и неимущественные в смысле прав, соответственно, на материальные предметы - имущество (вещи) и нематериальные блага. Однако поскольку этой классификации субъективных гражданских прав традиционно придается более универсальное значение - она проводится, как известно, в отношении не только абсолютных, но и вообще любых субъективных прав и, кроме того, по критерию не объекта, а интереса, удовлетворяемого при помощи того или другого права - во избежание ненужного дублирования терминологии и запутывания читателя мы этот уровень условно пропустим и говорить о нем в дальнейшем не будем.
*(293) Кроме того, классификация абсолютных прав по их объектам позволяет указать на социальное назначение каждого вида абсолютных прав
*(294) Специально подчеркиваем: пока мы можем высказать только предположение ("видимо").
*(295) Ср. два высказывания одного и того же автора о личных неимущественных правах: сначала утверждается, что таковые "...представляют собой урегулированные нормами права связи между определенными субъектами по поводу личных неимущественных благ", а затем - что это
такие субъективные права, которые "...выполняют роль правового средства обеспечения личной (индивидуальной) сферы гражданина от постороннего вмешательства" (Гражданское право: Учебник / Под ред. Е.А. Суханова. 3-е изд. Т. II. М., 2005. С. 409, 410; автор главы - А.Е. Шерстобитов). Первая фраза - постановка задачи (где искать объекты личных прав); вторая - ее решение (объекты личных прав найдены, а значит можно установить их содержание).
*(296) Е.А. Флейшиц это заметила, указав коллеге, что если уж и вести речь о благах, неотделимых от личности, так только в смысле неотделимости от строго определенной, данной, конкретной личности, т.е. неотделимости, которая вызывается тем, что те или другие нематериальные блага представляют собой характеристики ее индивидуальности, черт, способностей и стремлений; в общем, постольку, поскольку нематериальные блага отвечают тем требованиям, которые перечислила она сама. Это и есть постоянно присущая характеристика нематериальных благ, являющихся объектами личных прав, их, так сказать, органическая составляющая, константа; отмеченная же М.М. Агарковым неотделимость - лишь внешнее проявление этого свойства, одно из его многочисленных следствий.
*(297) Флейшиц Е.А. Указ. соч. С. 5, 10. *(298) См.: там же. С. 113.
*(299) Почему мы говорим только об условиях социальных? Разве для проявления человеком себя как личности ему не требуется обладать некими биологическими свойствами? Разве ему для этого не нужно иметь правоспособность? Нужно и то и другое, все-таки социальная природа объекта личных неимущественных прав необходима для отграничения их, с одной стороны, от вещей, как объектов права на эксплуатацию своих естественных свойств, обусловленных их материальной (пространственно ограниченной) природой, с другой - от биологических и юридических условий существования и выражения субъектом своих личностных качеств: первые (жизнь, здоровье, в том числе телесная неприкосновенность и душевное равновесие) защищаются правопорядком непосредственно, как нематериальные блага (п. 2 ст. 150 ГК), а последние (определенность и прочность правового положения всякой и каждой личности) - как элемент самого этого правопорядка (правоспособность).
*(300) Нельзя же, в самом деле, считать критикой упрек, который, как можно предположить, основан на высказывании М.М. Агаркова о "широте" определения Е.А. Флейшиц, в том смысле, что в нем не учитывается, что "...непротивоправные проявления индивидуальных черт, способностей, стремлений человека обеспечиваются не только личными неимущественными, но и имущественными правами" (Малеина М.Н. Личные неимущественные права граждан: Понятие, осуществление, защита. М., 2000. С. 18). Очевидно, авторы этого замечания выпускают из виду указание о том, что личные права "...непосредственно выражают и охраняют интересы личности "как таковой", как носителя индивидуальных черт, способностей, стремлений" (курсив мой. - В.Б.). Иные права (не относящиеся к числу личных) выполняют эту функцию опосредованным образом.
*(301) Можно лишь предположить, что М.М. Агарков увидел "широту" в том, что определение Е.А. Флейшиц делало способными к правовой охране любые условия человеческой жизни - начиная с естественных, обусловленных физическими законами мироздания и биологическими особенностями человеческого организма и заканчивая общими для всего правопорядка юридическими свойствами. Если это предположение правильно, то необходимое сужение достигается посредством внесения в определение объекта личных прав уточнения о том, что таковые относятся к числу социальных условий существования конкретной личности.
*(302) Не прав М.М. Агарков (впрочем, не он один - эту ошибку делали все его предшественники и повторяли почти все последователи) и в том, что признает значение объектов личных прав за честью и репутацией. Ведь если то и другое - представления (возможно, что существующие исключительно на уровне нервно-психических реакций в головном мозге и не облеченные в какую-либо объективную форму) неопределенно широкого круга лиц о качествах определенного субъекта, то как можно говорить о господстве над таковыми, в том числе господстве в форме субъективного права? В чем будет выражаться, к примеру, содержание "права
на честь" бесчестного человека? неужели в праве требовать от всех остальных "считать себя честным" - в праве требовать, чтобы все думали бы или по крайней мере говорили бы о нем как о честном человеке? Если к сказанному добавить, что представления кого-то о ком-то весьма эфемерны (расплывчаты) и частенько изменчивы, то станет ясно, не только охрана, но и описание такого "объекта" или хотя бы его простое выявление, попросту невозможны. Избежать абсурдного вывода помогает только изменение представления об объектах личных прав - речь должна идти о праве не на сами честь и репутацию (и вообще не на результаты человеческой общественно-значимой деятельности, активности человека как личности), а лишь на условия их надлежащего формирования, условия человеческой социальной активности.
Точно такое же замечание может быть сделано и в отношении ряда других субстанций, нередко признаваемых объектами личных прав, - достоинства, имени, авторского или иного творческого имени, фирменного или иного "делового" обозначения, авторства и некоторых других: все это не объекты личных прав, а те нематериальные блага, условия формирования и использования которых облекаются в "одежды" личных прав. В то же время представляется совершенно верным традиционный взгляд, в соответствии с которым объектом личных прав является тайна (личная, семейная, коммерческая, профессиональная и т.д.) - состояние неизвестности (конфиденциальности) сведений о каком-либо субъекте другим лицам, т.е. одно из социальных условий, стимулирующих общественную активность субъекта.
*(303) См., например: Гражданское право: Учебник / Под ред. Е.А. Суханова. 3-е изд. Т. II. С. 402-434; Гражданское право: Учебник / Под ред. Т.И. Илларионовой, Б.М. Гонгало, В.А. Плетнева. Ч. 1. М., 1998. С. 169-195 (автор главы - Л.О. Красавчикова). Оба учебника буквально ни единым словом не вспоминают о проблеме!
*(304) В одном из Комментариев соответственно "исправлен" даже текст комментируемой ст. 150. См.: Гражданский кодекс РФ. Часть первая: Научно-практический комментарий / Отв. ред. Т.Е. Абова, А.Ю. Кабалкин, В.П. Мозолин. М., 1996. С. 267 (автор комментария - С.А. Чернышева). В более поздних изданиях, вышедших под редакцией Т.Е. Абовой и А.Ю. Кабалкина, текст статьи дается правильно, но по существу обсуждаемой нормы не говорится ровным счетом ничего (см.: Указанное издание. М., 2002. С. 386-388 или М., 2004. С. 460-462; любопытно, что в качестве автора комментария по-прежнему обозначена С.А. Чернышева; лишь в последнем из изданий "тайна" самопроизвольного изменения комментария раскрывается: оказывается, во 2-м и 3-м изданиях он дан "с изменениями и дополнениями канд. юрид. наук Алферова А.Л.").
*(305) См.: Гражданский кодекс РФ: Часть первая: Комментарий для предпринимателей. / Под общ. ред. В.Д. Карповича. 2-е изд. М., 1999. С. 261 (автор комментария - К.Б. Ярошенко); Комментарий к Гражданскому кодексу РФ, части первой (постатейный) / Отв. ред. О.Н. Садиков. М., 1997. С. 330 (автор комментария - К.Б. Ярошенко); Научно-практический комментарий к Гражданскому кодексу РФ, части первой / Под ред. В.П. Мозолина, М.Н. Малеиной. М., 2004. С. 358-359 (автор - М.Н. Малеина); Гуев А.Н. Постатейный комментарий к части первой Гражданского кодекса РФ. 2-е изд. М., 1999. С. 286.
*(306) См. указ. комментарии К.Б. Ярошенко, а также: Гражданское право России: Учебник. Ч. 1 / Под ред. З.И. Цыбуленко. М., 1998. С. 160-161 (автор главы - П.В. Рамзаев).
*(307) Гражданское право. Часть первая: Учебник / Под ред. А.Г. Калпина, А.И. Масляева. 2-е изд. М., 2000. С. 156.
*(308) Видимо, этим и объясняется употребленный автором эпитет "некоторых". Непонятно, откуда взялся еще и "усеченный объем (состав)"?
*(309) Единственное исключение из этого правила составляет так называемое "лежачее наследство" - совокупность прав и обязанностей, составляющих наследственную массу, не принятую ни одним из наследников.
*(310) Белов В.А. Гражданское право: Учебник. Общая и особенная части. М., 2003, п. 1673,
1674.
*(311) Идея нашего ученика - А. Вельмизова.
*(312) Ср.: "...До принятия наследства требования кредиторов могут быть предъявлены к исполнителю завещания (т.е. когда и исполнителя завещания налицо не имеется. - В.Б.) или к наследственному имуществу" (п. 3 ст. 1175 ГК; курсив мой. - В.Б.)
*(313) Очевидно, что при признании объектами личных прав не социальных условий активности личности, а чего-то иного, возможно ответить на поставленный вопрос и по-другому. Главное лишь, чтобы это самое "иное" имело объективный характер и продолжало существовать после смерти правообладателя. С этой точки зрения было бы целесообразно еще раз обдумать вопрос об объектах личных прав: быть может, таковыми являются все же не только социальные условия общественной деятельности, но и результаты таковой - объективно существующие в представлениях неопределенно широкого круга лиц ассоциации, сопоставления, соотнесения определенной личности с конкретными достижениями в общественно полезной (или, напротив, антисоциальной) деятельности?
*(314) К такому же, по сути, выводу, приходят В.В. Луць (исследовавший вопрос о срочности права авторства) и А.П. Сергеев (в ходе изучения самого права авторства): авторство - это объективный социальный феномен, который продолжает жить независимо от автора, в том числе и после его смерти.
*(315) Если субъективное право - это мера возможного поведения определенного лица, то со смертью этого лица, не сопровождаемой правопреемством, субъективное право, конечно же, должно будет прекратиться. Прикрепление его к объекту или факту бессмысленно - ни объект, ни факт никак не могут "вести себя".
*(316) Достижение такого эффекта становится тем более вероятным, что совершаемые ради него деяния имеют место уже после смерти человека, - по крайней мере, он сам уже не сможет чего-то опровергать и чему-то противостоять и, разумеется, не сможет ничего изменить. Видимо, именно этим последним соображением и объясняется один из классических принципов отношения к предкам и прошлому вообще: de mortuis aut bene, aut nihil.
*(317) Нечто подобное имеет место в институтах ценных бумаг, владельческой и реестровой защиты: неважно, кому принадлежит право, важно, кто может его осуществить.
*(318) Точнее сказать, ГК исходит из принципа, в соответствии с которым у наследников интерес в осуществлении и защите личных прав, переживших наследодателя, имеется всегда, а значит и доказывать его наличие не нужно.
*(319) Такие действия, как отчуждение права и тем более передача права, могут быть только волевыми. По этой причине цитированная норма косвенно допускает такие случаи перехода личных прав, которые не являются следствием их отчуждения или передачи, например, по наследованию. Однако следующая за ней норма о "переживании" своего обладателя не самими правами, а лишь возможностями их осуществления и защиты не оставляет сомнения в неправильности такого (буквального) толкования. Толкование должно быть как раз расширительным: нет таких ситуаций, условий или способов, в которых личное право могло бы поменять своего обладателя.
*(320) Очень показательный пример - "отделение" от личности правообладателя вещи, изъятой из оборота: оно никогда не приведет и не может привести к переходу права на эту вещь.
*(321) Дабы избежать обвинений в идеализме, подчеркнем, что верно и обратное утверждение: идея не препятствует существованию и движению материи.
*(322) Этот тезис ученый пояснял следующим примером: "У римского раба были личные блага. Отделить их от его личности было нельзя. Но личных прав, как и других прав, у него не было. Эпиктет был рабом одного из вольноотпущенников Нерона. С точки зрения права он был вещью. Едва ли кому-нибудь придет в голову отрицать честь и достоинство, с которыми он жил и вошел в историю человеческой мысли" (Агарков М.М. Предмет и система советского гражданского права / Избранные труды. Т. II. М., 2002. С. 301-302).
*(323) Например, членов семьи, коллег, конкурентов.
*(324) Ни одно лицо никогда не индивидуализируется только одним признаком, никогда не
довольствуется только одним условием своего существования. Следовательно, предоставление возможности пользоваться каким-то одним или несколькими условиями такого рода, не исключает различения контрагентов по этой сделке с помощью других признаков.
*(325) Как написал в свое время еще М.М. Агарков (применительно к праву на имя): "Имя защищается постольку, поскольку оно является способом обозначения определенной индивидуальности. Личность, как таковая, защищается этим институтом, следовательно, постольку, поскольку средством ее идентификации является имя" (Агарков М.М. Право на имя. С. 98).
*(326) См.: Покровский И.А. Указ. соч. С. 120-125.
*(327) См.: Гражданское право: Учебник / Под ред. Е.А. Суханова. 3-е изд. Т. II. М., 2005. С. 412, 413.
*(328) См.: Малеина М.Н. Личные неимущественные права граждан: понятие, осуществление, защита. М., 2000. С. 21, 22.
*(329) См.: Гражданское право: Учебник / Под ред. Т.И. Илларионовой, Б.М. Гонгало, В.А.
Плетнева. Ч. 1. М., 1998. С. 174.
*(330) Общий обзор взглядов - см.: Малеина М.Н. Личные неимущественные права граждан: понятие, осуществление, защита. М., 2000. С. 19-22.
*(331) По всей видимости, именно это обстоятельство - трудность с "закрытием" перечня нематериальных благ, неотделимых от личности, - и привело к возникновению двух теоретических крайностей: взгляда, в соответствии с которым перечень личных прав, содержащийся в законе, не является исчерпывающим, и, с другой стороны, "теории единого личного права", состоящего из большого (не исчерпывающего) количества правомочий.
*(332) Разумеется, мы не можем гарантировать, что, формируя здесь предмет классификации, мы включили в него все случаи законодательного регулирования личных прав. В действительности мы и не ставили себе такой задачи, стремясь охватить лишь наиболее распространенные, практически интересные и важные личные права.
*(333) Может возникнуть вопрос: отчего бы не сконструировать по аналогии с правом на сохранение информации в тайне и обратное право - право на получение информации, в том числе необходимой для ведения общественно полезной деятельности, осуществления, охраны и защиты правоспособности и субъективных прав? Оттого, что по содержанию оно представляет собой требование предоставления определенной информации, обеспеченное обязанностью конкретного лица эту информацию предоставить. Право получения информации реализуется, таким образом, в рамках относительных правоотношений.
*(334) Традиционно относятся к разряду исключительных прав.
*(335) На наименование, конституцию (устав), герб, флаг, гимн. Традиционно эти права исследуются в рамках науки конституционного (государственного) права.
*(336) Также обычно рассматриваются как исключительные права; объекты их, правда, являются и именуются не "результатами творческой деятельности", а "приравненными к ним средствами индивидуализации".
*(337) Обыкновенно изучаются в рамках административного права.
*(338) "(8) И сказал Бог Ною и сынам его с ним: (9) вот, Я поставляю завет Мой с вами и с потомством вашим после вас, (10) и со всякою душею живою, которая с вами, с птицами и со скотами, и со всеми зверями земными, которые у вас, со всеми вышедшими из ковчега, со всеми животными земными; (11) поставляю завет Мой с вами, что не будет более истреблена всякая плоть водами потопа, и не будет уже потопа на опустошение земли. (12) И сказал (Господь) Бог: вот знамение завета, который Я поставляю между Мною и между вами и между всякою душею живою, которая с вами, в роды навсегда: (13) Я полагаю радугу Мою в облаке, чтоб она была знамением (вечного) завета между Мною и между землею. (14) И будет, когда Я наведу облако на землю, то явится радуга (Моя) в облаке; (15) и Я вспомню завет Мой, который между Мною и между вами и между всякою душею живою во всякой плоти; и не будет более вода потопом на
истребление всякой плоти. (16) И будет радуга (Моя) в облаке, и Я увижу ее, и вспомню завет вечный между Богом (и между землею) и между всякою душею живою во всякой плоти, которая на земле. (17) И сказал Бог Ною: вот знамение завета, который Я поставил между Мною и между всякою плотью, которая на земле" (Бытие, гл. 9; выделено мной. - В.Б.).
В этих строках - масса любопытных моментов; укажем на два из них. С точки зрения физики поразительна та настойчивость, с которой повторяется указание на "радугу в облаке": действительно, иначе, чем на фоне облаков, радуги наблюдаться не может. С точки зрения содержания интересно то, что Бог вовсе не отказался, как нередко утверждают, от планов уничтожения рода человеческого - единственное, к чему он обязался, так это не производить второго Потопа.
*(339) Покровский И.А. Основные проблемы гражданского права. М., 1998. С. 236. См. подр.: Он же. История римского права. СПб., 1998. С. 377-390; Муромцев С.А. Гражданское право Древнего Рима. М., 2003. С. 108-114 и сл. Примечательно описание истории древнейших римских обязательств Н.П. Боголеповым (Учебник истории римского права. М., 1895. С. 184-195, 221-234): излагая все те же самые факты, что и два других авторитета-историка, никаких далеко идущих выводов из них (в том числе, о деликтном происхождении обязательств) он не делает.
*(340) Впрочем, довольно многочисленны и ученые, признающие лишь ограниченное значение деликтной теории - только для германского, греческого и, может быть, древнейшего римского права. См. об этом: Гусаков А.Г. Деликты и договоры как источники обязательств в системе цивильного права Древнего Рима. М., 1896. С. 67 и сл., 72 и сл.; Агарков М.М. Обязательство по советскому гражданскому праву // Цит. по изд.: Избранные труды по гражданскому праву. Т. I. М., 2002. С. 235 и сл.
*(341) Гусаков А.Г. Указ. соч. С. 23.
*(342) Канторович Я.А. Основные идеи гражданского права. Харьков, 1928. С. 42. *(343) Гусаков А.Г. Указ. соч. С. 23.
*(344) Одним из главных свидетельств, приводимых в пользу в пользу такого предположения, является текст Таблицы III Законов XII таблиц, постановляющий, в частности, следующее: "1) Пусть будут (даны должнику) 30 льготных дней после признания... долга или после постановления... судебного решения. 2) (По истечении указанного срока) пусть (истец) наложит руку (на должника). Пусть ведет его на судоговорение... 3) Если (должник) не выполнил...
судебного решения и никто не освободил его от ответственности при судоговорении, пусть (истец) ведет его к себе и наложит на него колодки или оковы весом не менее, а, если пожелает, то и более 15 фунтов. 4) (Во время пребывания в заточении должник) если хочет, пусть кормится за свой собственный счет. Если же он не находится на своем содержании, то пусть (тот, кто держит его в заточении) выдает ему по фунту муки в день, а при желании может давать и больше. <...> 6) В третий базарный день пусть разрубят должника на части. Если отсекут больше или меньше, то пусть это не будет вменено им (в вину)". Здесь и далее текст Законов XII таблиц цит. по изд.: Памятники римского права: Законы XII таблиц. Институции Гая. Дигесты Юстиниана. М., 1997. С. 5-15; курсив мой. - В.Б.). Видно, что здесь идет речь уже не об абсолютной власти кредитора - она ограничена соблюдением определенных требований (условий), но ее содержание ("пусть разрубят должника на части", т.е. пусть поступят так же, как поступают с причинителем вреда, пусть отомстят ему) еще остается прежним. См. об этом: Гусаков А.Г. Указ. соч. С. 211-219, особенно - вывод на с. 226. Сходные нормы содержатся в текстах варварских "правд", древних норвежских законах и законах ряда европейских государств, живших преимущественно морской торговлей, в том числе Италии. Дозволялись также и договоры, предусматривающие право личной власти кредитора над должником в форме прав жизни-смерти, изувечения, опозорения и т.п. См. об этом: Колер И. Шекспир с точки зрения права (Шейлок и Гамлет). 2-е изд. М., 2006. С. 7-11 и сл.
*(345) "...Слишком трудная задача - доказать, что древним римлянам доступны были понятия классического или современного права... Было бы большой ошибкой представлять себе, что оно (обязательственное право. - В.Б.) вдруг возникло в виде института совершенного и вполне
развитого, со всеми теми признаками и особенностями, с какими оно является в классическом римском праве. Содержание обязательств и понятие о них в различное время бывает различно..." (Гусаков А.Г. Указ. соч. С. 41).
*(346) Впрочем, и с исторической точки зрения такого рода теориям следует придавать не больше значения, чем они того заслуживают - они способны указать содержательные истоки, юридические и экономические корни понятий обязательства и обязательственного права, но вряд ли они окажутся способны определенно приурочить момент их возникновения к какой-нибудь конкретно-исторической эпохе.
*(347) В общем, именно эта неестественность объяснения и заставила нас взяться за пристальный разбор, казалось бы, давно выясненной и закрытой темы. Чтобы охранительные институты конструировались на базе (элементах) регулятивных - это понятно, так как соответствует самим понятиям о правовом регулировании (праве в нормальной жизни) и правовой охране (реакции на какую-то аномалию, поразившую нормальную жизнь); но чтобы наоборот - институты регулятивные (предназначенные для нормальной жизни) вырастали из охранительных...
Признать такую возможность равносильно признанию возможным нарушения права... ранее его возникновения!
*(348) Покровский И.А. Основные проблемы гражданского права. М., 1998. С. 237.
*(349) Странно, что согласно объяснению И.А. Покровского к появлению института ответственности приводят неудобства мщения для частных лиц, а к становлению института обязательств - неудобства государства, вызываемые реализацией права мести частными лицами. С точки зрения классического понимания юридической ответственности, в древности особенно рельефного и актуального, было бы логично объяснить все наоборот: ответственность - вмешательством государства, обязательства - стремлением нарушителя и потерпевшего "договориться".
*(350) Этот принцип утрируется в ряде восточных сказок: так, сыну человека, погибшего из-за падения на него бросившегося со скалы самоубийцы, казий предоставляет право прыгнуть на отца последнего, чтобы задавить его своим падением. См.: Колер И. Указ. соч. С. 52-53.
*(351) Известность древнейшему римскому обществу этих "примитивных меновых сделок", а также широкое распространение сделки денежного займа (вызванное, правда, не развитием кредитного оборота, а необходимостью оплаты непроизводительных расходов - содержания земли, дома, рабов, уплаты налогов и т.п.) признают все без исключения историки. См. об этом: Гусаков А.Г. Указ. соч. С. 10-18 и сл. Пусть круг таких сделок чрезвычайно узок; пусть порядок их совершения чрезвычайно сложен (сперва следуют реальные, затем - сакральные и, наконец, формальные договоры); пусть самая их распространенность невелика - и все же!
*(352) Во всяком случае, обязательства как массовое явление (ср. с предшествующей сноской).
*(353) Трепицын И.Н. Гражданское право губерний царства Польского и русское в связи с проектом Гражданского уложения. Общая часть обязательственного права. Варшава, 1914. С. 33.
*(354) Иначе - "...едва ли мы погрешим против истины, если скажем, что в порядке исторического возникновения обязательства из деликтов предшествуют обязательствам из договоров" - высказывается А.Г. Гусаков (Указ. соч. С. 20; курсив мой. - В.Б.). Если сказанное понимать в том смысле, что речь идет о правоотношениях из деликтов и договоров, то ученый, несомненно, прав: правоотношения из деликтов (правоотношения мести) действительно древнее, чем правоотношения из договоров (классические обязательственные правоотношения).
*(355) Раньше него, одновременно с ним, или позднее - известно уже не будет.
*(356) В исключительной древности понятия обязывающей сделки убеждает масса источников - начиная от исторических хроник и заканчивая цитированным здесь отрывком из Книги Бытия. Завет, постановленный Богом с Ноем и по сию пору отмечаемый знамением (радугой), имеет своим основанием односторонне обязывающую сделку (обещание) Бога; ср. с рассказом о другом Завете, заключенном ("поставленном") Богом с Авраамом (Быт., 15.18; 17.2-16,