Учебный год 22-23 / Кузнецова Комментарий к Обзору по злоупотреблению правом

Комментарий к пункту 9

Еще одна важная и спорная проблема, которая поднимается в комментируемом Обзоре, - это проблема соотношения таких правовых институтов, как злоупотребление субъективным гражданским правом, с одной стороны, и недействительность сделки - с другой. Особый интерес в рамках данной проблемы представляет то, что сегодня недействительность сделки - такое же распространенное в судебной практике последствие злоупотребления правом, как отказ в его защите, прямо предусмотренный ст. 10 ГК РФ <1>.

--------------------------------

<1> Так, например, п. 10 Постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 30 апреля 2009 г. N 32 "О некоторых вопросах, связанных с оспариванием сделок по основаниям, предусмотренным Федеральным законом "О несостоятельности (банкротстве)" устанавливает, что "исходя из недопустимости злоупотребления гражданскими правами (пункт 1 статьи 10 ГК РФ) и необходимости защиты при банкротстве прав и законных интересов кредиторов по требованию арбитражного управляющего или кредитора может быть признана недействительной совершенная до или после возбуждения дела о банкротстве сделка должника, направленная на нарушение прав и законных интересов кредиторов, в частности направленная на уменьшение конкурсной массы сделка по отчуждению по заведомо заниженной цене имущества должника третьим лицам".

Существует несколько подходов к решению проблемы соотношения злоупотребления правом и недействительности сделок.

Первый подход основан на том, что действия управомоченного лица, содержащие признаки злоупотребления правом, могут выражаться и в форме сделки. Поскольку такие действия в силу запрета, установленного ст. 10 ГК РФ, не могут считаться правомерными, они должны охватываться понятием "недействительные сделки". При этом подобные сделки должны признаваться ничтожными на основании ст. 168 ГК РФ, поскольку являются сделками, не соответствующими закону. Под законом, которому такие сделки не соответствуют, понимается непосредственно ст. 10 ГК РФ <1>.

--------------------------------

<1> См., например: Курбатов А. Недопустимость злоупотребления правом как способ установления пределов реализации (удовлетворения) интересов // Хозяйство и право. 2000. N 12. С. 46.

Согласно второй точке зрения возможна оценка п. 1 ст. 10 ГК РФ в качестве общей нормы для признания сделки недействительной. Однако при этом обоснованно указывается, что злоупотребление правом во всех случаях не презюмируется и может только предполагаться. Вопрос о наличии или отсутствии в действиях лица признаков злоупотребления правом решается судом на основании конкретных обстоятельств дела и внутреннего убеждения судьи. Такой нормативный подход не соответствует конструкции ничтожной сделки, которая является таковой независимо от решения суда и с момента ее совершения (ст. 168 ГК РФ) <1>.

--------------------------------

<1> См.: Скловский К.И. О применении норм о злоупотреблении правом в судебной практике // Вестник ВАС РФ. 2001. N 2. С. 47.

Наконец, в соответствии с третьей позицией действия, квалифицируемые как злоупотребление субъективным гражданским правом, подпадают под регулирование ст. 169 ГК РФ, предусматривающей необходимость признания недействительной (ничтожной) сделки, которая совершена с целью, заведомо противной основам правопорядка или нравственности <1>.

--------------------------------

<1> См.: Гутников О.В. Недействительные сделки в гражданском праве. Теория и практика оспаривания. М.: Книжный мир, 2005. С. 43 (цит. по: Волков А.В. Соотношение понятия "злоупотребление гражданским правом" с недействительными сделками // Бюллетень нотариальной практики. 2008. N 2. С. 23).

В наибольшей степени, на наш взгляд, отражает правовую действительность вторая из приведенных точек зрения.

Норма ст. 10 ГК РФ содержит прямой нормативный запрет на совершение действий, осуществляемых исключительно с намерением причинить вред другому лицу, а также на злоупотребление субъективным гражданским правом в иных формах. Таким образом, сделка, совершаемая с нарушением указанного запрета, т.е. такая, при совершении которой ее сторона или стороны допустили злоупотребление правом, должна признаваться сделкой, не соответствующей требованиям закона, и, следовательно, подпадать под состав, предусмотренный ст. 168 ГК РФ. Однако, как это верно отмечено К.И. Скловским, признавать такую сделку ничтожной недопустимо, поскольку действия ее участников нельзя считать злоупотреблением правом уже в момент их совершения, как это требует конструкция нормы ст. 168 ГК РФ.

Строго говоря, нельзя подобные сделки оценивать и в качестве оспоримых. Ведь, как уже было сказано ранее, суд вправе по собственной инициативе, независимо от заявления соответствующего требования участниками спора, поставить и решить вопрос о наличии в действиях стороны сделки признаков злоупотребления правом, а значит, и сделать возможный вывод о недействительности соответствующей сделки. Кстати, именно такой подход выражен в комментируемом пункте Обзора.

Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ при пересмотре принятых по делу судебных актов в порядке надзора изменил основание удовлетворения заявленных требований и по собственной инициативе применил к отношениям сторон нормы ст. 10 ГК РФ, признав спорные сделки купли-продажи недвижимого имущества недействительными. Отмеченная особенность применения ст. 10 ГК РФ исключает возможность оценить сделку в качестве оспоримой. Кроме того, необходимо учитывать и то, что в рассматриваемом деле в обоснование недействительности сделок суд прямо сослался на ст. 168 ГК РФ, применимую обычно к ничтожным сделкам. Более того, в п. 10 комментируемого Обзора суд прямо высказался по поводу необходимости рассматривать сделки, сопряженные со злоупотреблением правом, в качестве ничтожных.

В любом случае так называемые злоупотребительные сделки или сделки, которые представляют собой действия, совершаемые исключительно с намерением причинить вред другому лицу, или иную форму злоупотребления субъективным гражданским правом, противоречат действующему законодательству (ст. 10 ГК РФ) и потому должны признаваться недействительными на основании ст. 168 ГК РФ, с учетом указанных выше особенностей и оговорок.

Важным в рассматриваемом контексте представляется и вопрос о том, является ст. 10 ГК РФ самостоятельным основанием для признания сделки недействительной или она носит субсидиарный, дополнительный характер для § 2 гл. 9 ГК РФ, посвященного недействительности сделок. Так, А.В. Волков по этому поводу отмечает, что ст. 10 ГК РФ применима лишь в том случае, когда правила о недействительности сделок не могут охватить существующий практический случай или сами могут стать средством, например, злоупотребительного иска <1>. На наш взгляд, ст. 10 ГК РФ, учитывая специальный состав правонарушения, который она предусматривает, должна оцениваться как самостоятельный, особый случай признания сделки недействительной в рамках общего основания, предусмотренного ст. 168 ГК РФ.

--------------------------------

<1> См.: Гутников О.В. Недействительные сделки в гражданском праве. Теория и практика оспаривания. М.: Книжный мир, 2005. С. 43 (цит. по: Волков А.В. Соотношение понятия "злоупотребление гражданским правом" с недействительными сделками // Бюллетень нотариальной практики. 2008. N 2. С. 23).

Возвращаясь к содержанию комментируемого пункта Обзора, следует отметить, что Высшим Арбитражным Судом РФ совершенно справедливо был сделан вывод о невозможности оценивать спорные сделки купли-продажи недвижимости в качестве мнимых (ст. 170 ГК РФ). Указанные сделки не могли считаться совершенными лишь для вида, без намерения создать соответствующие им правовые последствия, как этого требует ст. 170 ГК РФ, поскольку отвечающие купле-продаже недвижимого имущества правовые последствия фактически наступили с момента государственной регистрации перехода права собственности на недвижимое имущество.

Учитывая установленные по делу обстоятельства продажи недвижимого имущества, суд сделал вывод о недобросовестном поведении (злоупотреблении правом) общества (покупателя), "воспользовавшегося тем, что единоличный исполнительный орган продавца при заключении упомянутых договоров купли-продажи действовал явно в ущерб последнему, в результате чего санаторий утратил возможность использовать имущество, необходимое ему для осуществления основной деятельности, и понес дополнительные расходы по аренде этого же имущества, многократно превышающие сумму, полученную им за проданное имущество в качестве покупной цены".

Исходя из приведенной позиции суда можно сделать несколько выводов, важных для правоприменения и понимания существа отношений, регулируемых ст. 10 ГК РФ.

Во-первых, поведение покупателя в рассматриваемой ситуации, конечно, не является добросовестным. Последний определенно знал о том, что совершаемые им действия являются недопустимыми с точки зрения закона, поскольку направлены на причинение вреда другому субъекту права. Интерес в рассматриваемой ситуации представляет то, что суд оценил в качестве недобросовестных такие действия, которые заключались в использовании правонарушения, совершенного иным лицом. Дело в том, что для покупателя спорные сделки были, безусловно, выгодными и, строго говоря, соответствовали его интересам. Более того, формально покупатель действовал, используя принадлежащие ему по закону правовые возможности - право стать собственником имущества и в дальнейшем передать его во временное возмездное владение и пользование другому лицу, пусть даже продавцу по сделке купли-продажи такого имущества. Вместе с тем при совершении данных сделок, т.е. при осуществлении названных правовых возможностей, покупатель вышел за установленные пределы их осуществления, поскольку совершил действия, направленные на причинение вреда иному участнику гражданского оборота. Учитывая, что сделка купли-продажи недвижимости не является односторонней, возможным указанное недобросовестное поведение покупателя стало только благодаря нарушению, допущенному единоличным исполнительным органом продавца. Отсюда суд сделал важнейший для практики вывод о том, что злоупотреблением правом следует считать не только собственное неправомерное поведение, подпадающее под запрет, установленный ст. 10 ГК РФ, но и использование в своих интересах факта правонарушения, допущенного иным лицом.

Во-вторых, суд практически не дал оценки действиям продавца, указав только, что единоличный исполнительный орган последнего при заключении упомянутых договоров купли-продажи действовал явно в ущерб последнему. Такой ущерб выразился и в утрате имущества, которое было необходимо самому продавцу для выполнения уставных задач, и в возникновении для продавца дополнительных существенных расходов, связанных с арендой такого имущества. Вместе с тем в соответствии с п. 3 ст. 53 ГК РФ лицо, которое в силу закона или учредительных документов юридического лица выступает от его имени, должно действовать в интересах представляемого им юридического лица добросовестно и разумно. Таким образом, и в установленном судом поведении единоличного исполнительного органа продавца также имели место признаки злоупотребления правом, поскольку действия последнего нельзя было признать добросовестными и разумными с точки зрения интересов юридического лица - продавца. Однако указанное злоупотребление правом не нашло отражения в комментируемом пункте Обзора, поскольку не являлось непосредственно значимым для спорных сделок, их последствий и возможности признания их недействительными, так как стороной по указанным сделкам выступало само юридическое лицо - продавец.

Вместе с тем согласно п. 3 ст. 53 ГК РФ лицо, нарушающее требования добросовестности и разумности при выполнении им функций от имени юридического лица, обязано по требованию учредителей (участников) такого юридического лица возместить убытки, причиненные им юридическому лицу. Таким образом, хотя это и не нашло отражения в комментируемом решении, юридическое лицо - продавец - не лишено возможности требовать от единоличного исполнительного органа, подписавшего спорные договоры, возмещения убытков, причиненных продавцу в связи с совершением указанных сделок.

Комментарий к пункту 10

Комментируемый пункт Обзора представляет собой исключительно интересный с точки зрения особенностей применения ст. 10 ГК РФ пример практической реализации общего запрета на злоупотребление правом, а также особенностей специальной санкции, предусмотренной п. 2 ст. 10 ГК РФ и выражающейся в отказе лицу в защите принадлежащего ему права.

Прежде всего необходимо отметить, что, так же как и в предыдущем пункте Обзора, в анализируемом деле рассматривался вопрос о признании совершенной сторонами сделки по передаче имущества в доверительное управление недействительной по тому мотиву, что при ее совершении стороны допустили злоупотребление субъективными гражданскими правами.

Вместе с тем в данном случае суд прямо высказался о ничтожности такой сделки и в связи с этим квалифицировал сделку в качестве недействительной по собственной инициативе, без заявления участниками спора соответствующего требования. Причиной признания сделки по передаче имущества в доверительное управление недействительной явилось в данном случае то, что при совершении указанной сделки "преследовалась цель сокрытия имущества акционерного общества (ценных бумаг) от обращения на него взыскания по требованиям кредиторов". Последний вывод суд сделал, установив, что договор доверительного управления имуществом был заключен спустя два дня после возбуждения сводного исполнительного производства в отношении учредителя доверительного управления - должника.

Первый вопрос, который возникает в связи с квалификацией рассматриваемой сделки по передаче имущества в доверительное управление, - это вопрос о том, почему сделка не была признана судом недействительной по ст. 169 ГК РФ, предусматривающей недействительность сделок, совершенных с целью, противной основам правопорядка и нравственности. Согласно названной статье сделка, совершенная с целью, заведомо противной основам правопорядка или нравственности, ничтожна. Рассматриваемая сделка, как это было установлено судом, имела своей целью незаконное создание невозможности обращения взыскания на имущество должника, нарушение в связи с этим прав кредиторов учредителя доверительного управления, а также невозможность соблюдения краеугольного принципа гражданского права, названного в ст. 1 ГК РФ, а именно принципа обеспечения восстановления нарушенных прав.

Вместе с тем невозможность применения ст. 169 ГК РФ к отношениям сторон спорного договора доверительного управления обусловлена отчасти тем, что указанная статья обычно применима к более "масштабным" случаям нарушения основ правопорядка, но главным образом из-за установленных ею специальных последствий недействительности сделки в виде недопущения реституции или односторонней реституции. В рассматриваемом деле такие последствия недействительности сделки не обеспечивали бы должной правовой защиты и противоречили бы ее смыслу.

Суды всех инстанций по данному делу единодушно оценили действия сторон договора доверительного управления имуществом в качестве злоупотребления правом по изложенным выше основаниям. Злоупотребление выразилось в данном случае и в недобросовестности поведения сторон договора доверительного управления, направленного на сокрытие имущества от обращения на него взыскания, и в общей неправомерности цели, с которой осуществлялись права участниками указанных отношений, и в очевидном намерении учредителя доверительного управления причинить вред иным лицам - кредиторам, лишенным возможности при наличии договора доверительного управления обратить взыскание на соответствующее имущество должника.

Вместе с тем, одинаково оценив действия участников договора доверительного управления имуществом, суды первой и апелляционной инстанций по-разному подошли к решению вопроса о применимых в данном случае последствиях.

Суд первой инстанции, оценив действия сторон договора как злоупотребление правом, применил санкцию ст. 10 ГК РФ в виде отказа лицу, допустившему злоупотребление субъективным гражданским правом, в его защите. На этом основании суд отказал доверительному управляющему в удовлетворении его иска об освобождении имущества, переданного в доверительное управление, от ареста.

Суд апелляционной инстанции изменил мотивировку принятого решения, указав на ничтожность сделки по передаче имущества в доверительное управление. Отказ в защите права, упомянутый судом первой инстанции, в данном случае не подлежал применению, поскольку по справедливому мнению суда апелляционной инстанции, "ввиду ничтожности договора доверительного управления, у истца (доверительного управляющего) отсутствовало право требовать освобождения ценных бумаг от ареста".

Данная позиция полностью соответствует пониманию существа ничтожных сделок по действующему законодательству. Так, в соответствии со ст. 167 ГК РФ недействительная сделка не влечет юридических последствий, за исключением тех, которые связаны с ее недействительностью, и недействительна с момента ее совершения. При этом ничтожная сделка недействительна независимо от признания ее таковой судом (ст. 166 ГК РФ).

Учитывая изложенное, сделка по передаче имущества в доверительное управление, будучи ничтожной, не могла повлечь за собой никаких правовых последствий. Следовательно права, обычные для доверительного управляющего и основанные на договоре доверительного управления, у истца не возникли. В связи со сказанным суд апелляционной инстанции справедливо расценил, что, поскольку какие-либо права из доверительного управления у истца отсутствуют, к нему нельзя применить санкцию ст. 10 ГК РФ в виде отказа в защите права, поскольку нельзя отказать в защите права, которое лицу не принадлежит.

Необходимо также отметить, что, признав сделку ничтожной, суд апелляционной инстанции не оговорился о применении последствий недействительности такой сделки, как это было сделано, например, в предыдущем пункте комментируемого Обзора. В данном случае подобное решение было обусловлено предметом спора, состоящим в освобождении имущества, переданного в доверительное управление, от ареста. Цель правовой защиты, при наличии факта ареста ценных бумаг, достигалась в рассматриваемом случае без применения соответствующих последствий недействительности сделки.

{"Практика рассмотрения коммерческих споров: Анализ и комментарии постановлений Пленума и обзоров Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации" (выпуск 14) (под ред. Л.А. Новоселовой, М.А. Рожковой) ("Статут", 2011) {КонсультантПлюс}}