Учебный год 22-23 / Кузнецова Комментарий к Обзору по злоупотреблению правом

Некоторые авторы отмечают, что одним из необходимых признаков злоупотребления субъективным правом является использование таких правомочий (и права в целом) в качестве средства для злоупотребления <1>.

--------------------------------

<1> См.: Волков А.В. "Иные формы" злоупотреблений гражданскими правами по статье 10 ГК РФ // Исполнительное право. 2008. N 2. С. 30.

Между тем такой подход не представляется верным. Согласно Толковому словарю русского языка под редакцией Д.Н. Ушакова понятие "средство", исключая его предметную характеристику, оценивается в качестве приема, способа действий для достижения чего-либо <1>. Правомочия, составляющие содержание субъективного гражданского права, равно как и само субъективное право, не могут быть охарактеризованы в качестве средства злоупотребления.

--------------------------------

<1> См.: Толковый словарь русского языка. В 4 т. / Под ред. Д.Н. Ушакова. Т. 3. М.: Терра - Кн. клуб, 2007. С. 217.

Учитывая природу злоупотребления субъективным правом, такая характеристика была бы равносильна признанию того, что субъективное гражданское право является средством его же осуществления. Поэтому правильнее говорить о том, что средством злоупотребления субъективным гражданским правом являются действия (бездействие) по реализации предусмотренных им правовых возможностей, совершаемые за установленными пределами осуществления субъективного права. Что касается места субъективного гражданского права в механизме злоупотребления, то его следует характеризовать в качестве нормативной основы соответствующих фактических действий (бездействия) управомоченного лица по злоупотреблению юридическими возможностями правомочий, составляющих содержание такого субъективного гражданского права.

Принимая во внимание отмеченное, необходимо также учитывать, что сам факт наличия права, при отсутствии возможности его осуществления, не может считаться достаточным основанием для оценки действий лица в качестве злоупотребления субъективным гражданским правом.

Например, невозможно злоупотребление преимущественным правом покупки, принадлежащим лицу в качестве составляющей его положения участника общей собственности или корпоративного статуса, если осуществление указанного права невозможно в силу тех или иных обстоятельств, например, если сделка по отчуждению долей (акций) осуществляется не с третьим лицом, а с другим участником общей собственности (участником юридического лица).

Вместе с тем в судебной практике указанным обстоятельствам не во всех случаях уделяется должное внимание. Так, по одному из дел, несмотря на то что сделки по купле-продаже долей совершались между участниками общества с ограниченной ответственностью, суд признал действия одного из участников по предъявлению требования о переводе на него прав и обязанностей по сделкам купли-продажи долей злоупотреблением преимущественным правом покупки <1>.

--------------------------------

<1> См.: Постановление Федерального арбитражного суда Северо-Кавказского округа от 14 декабря 2007 г. по делу N Ф08-7440/07.

Любопытная ситуация возникает и в тех случаях, когда субъективные гражданские права осуществляются через представителя.

Согласно п. 1 ст. 182 ГК РФ сделка, совершенная одним лицом (представителем) от имени другого лица (представляемого) в силу полномочия, основанного на доверенности, указании закона либо акте уполномоченного на то государственного органа или органа местного самоуправления, непосредственно создает, изменяет и прекращает гражданские права и обязанности представляемого. Сделки, совершаемые представителем, - это его собственные, самостоятельные волевые действия по осуществлению субъективного гражданского права, именуемого "полномочие" и являющегося производным от правосубъектности представляемого, делегированным представителю по воле представляемого или в силу закона. Поэтому осуществление (реализация) полномочия представителем является юридическим фактом, порождающим права и обязанности у представляемого <1>.

--------------------------------

КонсультантПлюс: примечание.

Учебник "Гражданское право: В 4 т. Общая часть" (том 1) (под ред. Е.А. Суханова) включен в информационный банк согласно публикации - Волтерс Клувер, 2008 (3-е издание, переработанное и дополненное).

<1> Гражданское право: Учебник. В 4 т. / Отв. ред. Е.А. Суханов. Т. I. С. 545.

Учитывая отмеченное, необходимо иметь в виду, что, злоупотребляя субъективным гражданским правом, представитель злоупотребляет собственными правовыми возможностями (субъективным правом - полномочием), границы и содержание которых определяются правомочиями, принадлежащими представляемому, поскольку осуществлять, а следовательно, злоупотреблять можно лишь правом, принадлежащим лицу, совершающему соответствующие действия.

Таким образом, общий вывод, который следует из содержания п. 2 комментируемого Обзора, состоит в том, что злоупотребление гражданским правом возможно лишь при управомоченности лица, т.е. наличии у него соответствующего субъективного гражданского права.

Вместе с тем необходимо учитывать, что судебная практика по указанному вопросу не является однозначной. Существуют примеры, не отвечающие позиции, высказанной и поддержанной в комментируемом пункте Обзора.

Так, по одному из дел суд установил, что договор, по которому истцом заявлялись требования о возмещении убытков, причиненных односторонним отказом от исполнения договора, был в действительности расторгнут по соглашению сторон. Несмотря на то обстоятельство, что суд признал отсутствие у истца права требовать возмещения убытков, причиненных неправомерным отказом ответчика от договора, и отклонил исковые требования, в решении среди прочего указано, что действия истца по предъявлению указанного иска должны признаваться злоупотреблением правом. Суд расценил последнее в качестве еще одного основания для отказа в удовлетворении искового заявления <1>.

--------------------------------

<1> См.: Постановление Федерального арбитражного суда Северо-Кавказского округа от 20 ноября 2008 г. по делу N Ф08-6743/2008.

Наконец, еще один важный вопрос, который необходимо обсудить в контексте значения управомоченности лица и роли субъективного гражданского права для института злоупотребления правом, - это вопрос о возможности злоупотребления не только субъективным гражданским правом, но и юридической обязанностью. Такой подход позволит выделить те специфические особенности субъективного гражданского права, наличие которых и позволяет говорить о возможности злоупотребления им.

Вопрос о злоупотреблении при исполнении юридической обязанности может быть поставлен в таких, например, случаях, как исполнение должником обязанности досрочно или способом, заведомо создающим для кредитора дополнительные убытки, а также другого рода неудобства. В соответствии с п. 2.3 § 2 разд. II проекта Концепции совершенствования общих положений Гражданского кодекса Российской Федерации ст. 10 ГК РФ необходимо придать более общий характер, дополнив ее указанием на недопустимость злоупотребления при осуществлении обязанностей.

Субъективная гражданская обязанность определяется в теории как мера должного поведения участника гражданского правоотношения <1>. Уже из буквального содержания ст. 10 ГК РФ очевидно, что речь в ней идет только о злоупотреблении субъективным гражданским правом, но не юридической обязанностью. Однако причина невозможности злоупотребления юридической обязанностью обусловлена не только и не столько этим.

--------------------------------

КонсультантПлюс: примечание.

Учебник "Гражданское право: В 4 т. Общая часть" (том 1) (под ред. Е.А. Суханова) включен в информационный банк согласно публикации - Волтерс Клувер, 2008 (3-е издание, переработанное и дополненное).

<1> См.: Гражданское право: Учебник. В 4 т. / Отв. ред. Е.А. Суханов. Т. I. С. 122.

Действительная причина состоит в том, что условием для действий (бездействия), которые квалифицируются как злоупотребление, может выступать только законодательно закрепленная и охраняемая возможность их совершения. Что касается юридической обязанности, то она представляет собой меру должного поведения лица в противоположность его возможному поведению с точки зрения принадлежащего ему субъективного гражданского права. Если же в рамках исполнения субъективной гражданской обязанности соответствующее лицо совершает действия, нарушающие права и (или) законные интересы других лиц, действует неразумно и недобросовестно, то в действительности такое лицо злоупотребляет не обязанностью, а принадлежащими ему правовыми возможностями (субъективными правами), которые существуют у данного лица в связи с возложением на него юридической обязанности и определяют границы возможного поведения лица при исполнении данной обязанности (т.е. способы, формы, порядок, сроки ее исполнения). Как отмечает по этому поводу А.В. Волков, "аналогично тому, как в любом субъективном гражданском праве содержится обязанность для субъекта добросовестно осуществлять свои права, так и в любой гражданско-правовой обязанности заложена формула: "право (в известных границах) на исполнение своей обязанности". Именно такое "мини-право" в составе обязанности может быть предметом злоупотребительного поведения и по своей сущности ничем, кроме своей юридической оболочки, не отличаться от стандартного злоупотребления правом" <1>.

--------------------------------

<1> Волков А.В. Теория концепции "злоупотребление гражданскими правами". С. 201.

Таким образом, совершая недобросовестные действия в рамках исполнения той или иной гражданско-правовой обязанности, должник в действительности злоупотребляет упомянутым выше субъективным правом, поскольку о самой возможности злоупотребления можно говорить лишь применительно к субъективному праву. Действия обязанного лица за пределами таких законодательно определенных границ "права на исполнение обязанности", например в случаях, когда лицо исполняет обязанность досрочно, несмотря на то что досрочное исполнение признается недопустимым и запрещено законом или договором, должны будут характеризоваться в качестве нарушения юридической обязанности.

Комментарий к пункту 3

Комментируемый пункт Обзора в первую очередь возвращает нас к проблеме содержания понятия "злоупотребление правом" и вводит в указанное содержание такое правовое явление, как "неразумность". Право признает за названным явлением, так же как за недобросовестностью, значение одного из признаков, позволяющих характеризовать действия (бездействие) управомоченного лица в качестве злоупотребления субъективным гражданским правом.

Несмотря на очевидную невозможность легального определения и ярко выраженный оценочный характер, понятие "разумный" - довольно распространенный нормативный инструмент в рамках действующего гражданского законодательства Российской Федерации. Названным термином характеризуются в праве самые различные правовые явления и институты, такие, например, как действия, сроки, цена, интересы, расходы и т.п.

Так, разумно, т.е. логично и обоснованно с точки зрения существующих обстоятельств, должно действовать в силу п. 3 ст. 53 ГК РФ лицо, действующее от имени юридического лица. Следствием нарушения этой обязанности может стать предъявление к соответствующему лицу требований о возмещении причиненных убытков. К категории разумных действий могут быть отнесены и такие правовые инструменты, как "разумное ведение дел", упоминаемое, например, в ст. 72 ГК РФ применительно к управлению в полном товариществе; "разумные меры", в частности разумные меры по уменьшению убытков, которые обязан предпринимать добросовестный кредитор и непринятие которых может стать поводом к уменьшению ответственности должника в соответствии с требованиями ст. 404 ГК РФ. Термин "разумный" широко применяется в случаях регулирования отношений, связанных со сроками исполнения обязательств. Например, о разумных сроках говорится в ст. 399, 464, 668, 723 ГК РФ и многих других.

Понятие "разумный срок" в наибольшей степени отражает исключительный оценочный характер всего "разумного" в гражданском праве. Такой срок, как это подтверждается многочисленными примерами из судебной практики, не может быть определен одинаковым для всех случаев или выражен нормативно. Суд во всех случаях оценивает разумный срок с точки зрения его оправданности, поведения должника, с учетом характера обязательства, особенностей взаимоотношений сторон, условий исполнения, влияющих на возможность своевременного и надлежащего исполнения обязательства, и т.д. <1>.

--------------------------------

<1> См.: Постановления Федерального арбитражного суда Московского округа от 1 июня 1998 г. по делу N КГ-А41/1033-98; Федерального арбитражного суда Западно-Сибирского округа от 16 октября 2001 г. по делу N Ф04/3177-962/А27-2001 и др.

Еще одним случаем нормативной востребованности понятия "разумный" является его использование в качестве характеристики цены или расходов. Цена должна признаваться разумной, прежде всего если она соответствует сложившейся в данной местности цене на аналогичные (однородные) товары, работы или услуги, при сопоставимых экономических (коммерческих) условиях. В этом смысле безусловно разумной следует считать, например, рыночную цену (ст. 40 Налогового кодекса РФ).

В правильном понимании разумности расходов можно ориентироваться, например, на п. 20 информационного письма Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 13 августа 2004 г. N 82 "О некоторых вопросах применения Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации", согласно которому "при определении разумных пределов расходов на оплату услуг представителя могут приниматься во внимание, в частности: нормы расходов на служебные командировки, установленные правовыми актами; стоимость экономных транспортных услуг; время, которое мог бы затратить на подготовку материалов квалифицированный специалист; сложившаяся в регионе стоимость оплаты услуг адвокатов; имеющиеся сведения статистических органов о ценах на рынке юридических услуг; продолжительность рассмотрения и сложность дела".

Понятие "разумный" используется в гражданском законодательстве также применительно к таким явлениям, отчасти философского характера, как субъективно понимаемые интересы или предвидение (например, ст. 428 и 451 ГК РФ). Подобные категории можно считать разумными в том случае, если их можно объяснить с логической точки зрения, они основаны на здравом смысле и фактической обстановке, а не на предположениях или воображении данного субъекта.

Для вопроса о злоупотреблении правом решающую роль играет именно правовая категория "разумные действия". Другими словами, для того чтобы поведение лица не могло быть признано злоупотреблением правом, оно должно среди прочего быть разумным. Сказанное подтверждается, в частности, и содержанием ст. 10 ГК РФ, которая упоминает именно о "разумности действий участников гражданских правоотношений" (см. п. 3).

Разумность действий субъекта права обычно характеризуют как "осмысленность (рациональность), логичность и целесообразность его поведения. Разумным можно считать поведение субъекта, если оно является результатом осмысления социально-экономической обстановки, в которой он находится, логически вытекает из нее и целесообразно для него" <1>. Некоторые авторы, опираясь в том числе на международный опыт, предлагают считать разумными действия, которые совершил бы человек, обладающий нормальным, средним уровнем интеллекта, знаний и жизненного опыта, так называемый средний или разумный человек. Другими словами, разумными следует считать действия, которые совершило бы в данной ситуации большинство людей, большинство участников оборота <2>.

--------------------------------

КонсультантПлюс: примечание.

Учебник "Гражданское право: В 4 т. Общая часть" (том 1) (под ред. Е.А. Суханова) включен в информационный банк согласно публикации - Волтерс Клувер, 2008 (3-е издание, переработанное и дополненное).

<1> Гражданское право: Учебник. В 4 т. / Отв. ред. Е.А. Суханов. Т. I. С. 531.

<2> См.: Емельянов В.И. Разумность, добросовестность, незлоупотребление гражданскими правами. М.: Лекс-Книга, 2002. С. 45.

Таким образом, оценивая действия на предмет их разумности, во всех случаях предстоит ответить на два вопроса: (1) как поступил бы в данной конкретной ситуации с учетом всех обстоятельств средний разумный участник гражданских правоотношений и (2) насколько реальные действия, совершенные данным лицом, отличаются от действий такого разумного субъекта права?

Вместе с тем данное правило следует применять, конечно, с некоторыми поправками на специфику конкретных правоотношений: учитывать особенности экономической сферы, в которой такие отношения складываются, уровень образования и квалификации обычных участников соответствующих отношений, достигнутый в данной области уровень производства и т.п. Другими словами, разумные действия среднего банкира и среднего монтажника в зависимости от сферы их применения могут существенно отличаться.

С точки зрения оценки такого критерия, как разумность действий субъекта права, и понимания его значения для института злоупотребления субъективным гражданским правом важными являются следующие характерные черты разумности как правового понятия.

1. Разумность - это всегда объективный критерий оценки поведения участника гражданского оборота. В отличие от добросовестности субъекта права, которая, как уже отмечалось ранее, относится к субъективной стороне поведения, разумность характеризует объективную сторону последнего. Это именно так, несмотря на то что разумность обычно используется применительно к интеллектуальной, мыслительной и волевой деятельности человека. В строго юридическом смысле, в том числе в значении, в котором этот термин используется в ст. 10 ГК РФ, разумность действий субъекта права оценивается с точки зрения объективной логичности и целесообразности фактически совершенных, реальных действий последнего. При этом в отличие от добросовестности в данном случае не имеет значения, знал или не знал субъект права о последствиях своих действий, совершал их с целью наступления указанных последствий или без соответствующего намерения. Таким образом, для определения поведения лица в качестве разумного или не являющегося таковым суду необходимо опираться только на объективные критерии: условия, в которых действует данный субъект права, содержание принадлежащих ему гражданских прав и обязанностей, определяемые исходя из этого объективно понимаемые интересы данного субъекта и т.п.

2. Разумность - оценочное понятие. Так же как и добросовестность, разумность или неразумность действий участника гражданского оборота определяется только судом при рассмотрении конкретного дела, с учетом всех его фактических обстоятельств.

3. Разумность, как и добросовестность (см. выше), нормативно презюмируется в любых действиях участников гражданского оборота. Статья 10 ГК РФ, объединяя понятия добросовестности и разумности в рамках одной нормы, содержит указание на то, что в случаях, когда закон ставит защиту гражданских прав в зависимость от того, осуществлялись ли эти права разумно и добросовестно, разумность действий и добросовестность участников гражданских правоотношений предполагаются.

В соответствии с мнением, высказанным судом в комментируемом пункте Обзора, одним из признаков злоупотребления правом со стороны истца, требующего взыскания арендной платы и выселения ответчика из занимаемого помещения, явилась неразумность его действий. Последняя выразилась в том, что истец, являясь собственником имущества муниципального бюджетного учреждения (школы), неся бремя обеспечения деятельности созданного им учреждения (что может выражаться в наделении ответчика необходимым имуществом на праве оперативного управления либо в выделении денежных средств, достаточных для оплаты пользования арендуемым имуществом) и отвечая в субсидиарном порядке по его обязательствам (ст. 120 ГК РФ), основывает свои исковые требования на неисполнении учреждением этих обязательств.

На наш взгляд, неразумность действий истца выразилась еще и в том, что последний не учел социальной значимости образовательного учреждения, являющегося, как следует из дела, единственным в районе.

В соответствии с Конституцией РФ, Федеральным законом от 6 октября 2003 г. N 131-ФЗ "Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации" (ст. 17) и Законом РФ от 10 июля 1992 г. N 3266-1 "Об образовании" (ст. 31) органы местного самоуправления обязаны решать различные социальные вопросы в рамках соответствующего муниципального образования, и в частности вопросы организации дополнительного образования детей. Как верно отметил суд в комментируемом деле, "расторжение договора аренды и выселение ответчика из помещений фактически означало бы ликвидацию учреждения его собственником... При этом судом было установлено, что в районе отсутствуют иные специализированные свободные помещения, пригодные для организации учебно-репетиционного процесса, которые могли бы быть арендованы ответчиком на приемлемых условиях".

Подобное прекращение деятельности учреждения, с одной стороны, позволяет квалифицировать действия истца как противоправные, имеющие своим последствием причинение вреда иному лицу, что уже само по себе подпадает под запрет, установленный ст. 10 ГК РФ, а с другой - характеризует действия истца как неразумные, поскольку противоречит одной из основных целей существования и деятельности истца как властной структуры.

В рамках комментируемого дела последнему обстоятельству не было придано решающего значения. Однако в судебной практике встречаются примеры оценки действий муниципального образования (в лице его компетентных органов) в качестве злоупотребления правом в связи с тем, что такие действия направлены против социально значимого ответчика <1>.

--------------------------------

<1> См., например: Постановление Федерального арбитражного суда Уральского округа от 25 апреля 2002 г. по делу N Ф09-787/02-ГК.

Второй вопрос, решаемый в рамках комментируемого пункта Обзора, чрезвычайно важен для правильного применения ст. 10 ГК РФ и состоит в возможности реализации санкции указанной нормы по инициативе самого суда, без заявления соответствующего требования участником спора. В рассматриваемом деле суд по этому поводу, в частности, указал, что "с учетом императивного положения закона о недопустимости злоупотребления правом возможность квалификации судом действий лица как злоупотребление правом не зависит от того, ссылалась ли другая сторона спора на злоупотребление правом противной стороной. Суд вправе по своей инициативе отказать в защите права злоупотребляющему лицу, что прямо следует и из содержания пункта 2 статьи 10 ГК РФ".

Одними из принципов арбитражного судопроизводства в России являются принципы состязательности и диспозитивности. Согласно им участники процесса свободны в выборе процессуальных средств и распоряжении ими, по собственному усмотрению реализуют принадлежащие им процессуальные права и исполняют обязанности, а также несут риск наступления последствий совершения или несовершения ими тех или иных процессуальных действий. Суд же при этом, сохраняя независимость, объективность и беспристрастность, осуществляет руководство процессом, разъясняет лицам, участвующим в деле, их права и обязанности, предупреждает о последствиях совершения или несовершения ими процессуальных действий.

Именно опираясь на указанные принципы, истец в рассматриваемом споре и мог сделать вывод о невозможности применения санкции в виде отказа в защите права по собственной инициативе суда, без заявления требования об этом со стороны ответчика. Однако, как верно указал суд кассационной инстанции, такой подход не является правильным.

Ранее (см. комментарий к п. 1 Обзора) уже отмечалось, что отказ в защите права всегда имеет юрисдикционную форму, возможность его применения является исключительной прерогативой суда. Последний при рассмотрении каждого конкретного спора должен удовлетворить обращенное к нему требование о защите права или отказать в удовлетворении такого требования. Учитывая, что решение вопроса о юрисдикционной защите права является смыслом судебной защиты (ст. 11 ГК РФ) и указанный вопрос ставится и решается при каждом судебном разбирательстве, логично, что суд, обязанный предоставить защиту или отказать в ней, вправе по собственной инициативе применить к отношениям сторон п. 2 ст. 10 ГК РФ и, следовательно, отказать лицу в защите субъективного гражданского права на том основании, что указанное лицо, по мнению суда, таким правом злоупотребило.

Таким образом, заявление истца в рассматриваемом деле о том, что отказ в защите права, предусмотренный ст. 10 ГК РФ, может быть применен исключительно по заявлению стороны в споре, противоречит самому существу данной санкции. Не меняется ситуация и в том случае, когда суд применяет ст. 10 ГК РФ в отношении ответчика, т.е. лица, не обращающегося за защитой своего права в форме предъявления иска (см. п. 5 комментируемого Обзора). Дело в том, что, реализуя санкцию ст. 10 ГК РФ в последнем случае, суд отказывает в принятии доводов ответчика, злоупотребившего правом, тем самым отказывая ему в судебной защите его права, требование о которой выражается в подобной ситуации в представлении ответчиком соответствующих возражений. Ведь возражения ответчика - это одна из форм реализации им права на судебную защиту.

Комментарий к пункту 4

Правовая позиция, сформулированная судом в п. 4 комментируемого Обзора, целиком основана на существующем легальном запрете шиканы (ст. 10 ГК РФ), т.е. на таких действиях управомоченного субъекта, которые совершаются исключительно с намерением причинить вред другому лицу. В этой части норма ст. 10 ГК РФ соответствует лучшим примерам общемировой практики.

Так, согласно § 226 Германского гражданского уложения "не допускается осуществление права только с целью причинения вреда другому лицу". Французский гражданский кодекс не содержит положений, прямо запрещающих шикану, но в судебной практике подобные действия оцениваются как деликты, и применению в соответствующих случаях подлежат положения ст. 1382, согласно которой "всякое действие человека, которое причиняет другому ущерб, обязывает того, по вине кого ущерб произошел, к его возмещению".

Шикана - это правонарушение, выраженное в противоправных действиях лица, совершаемых умышленно и имеющих своей исключительной целью причинение вреда другому лицу. Как уже отмечалось выше, именно намеренность действий управомоченного лица имеет в рассматриваемом случае центральное, квалифицирующее значение.