Глава IV. Юридические действия § 1. Понятие и некоторые виды юридических действий

Проблема воли и ее изъявления в гражданском праве имеет немаловажное значение и может послужить сама по себе предметом специального, исследования. В нашу задачу входит исследование только одного из вопросов этой обширной проблемы, а именно выяснение того, что является юридическим фактом, с чем нормы права связывают юридиче­ские последствия, поскольку речь идет о действиях людей.

В юридической литературе проблема воли и ее изъявле­ния обычно обсуждается только в учении о сделке, что соз­дает неправильное впечатление, будто бы рассматриваемая проблема имеет значение только при анализе договорных ин­ститутов нашего гражданского права. Указанная проблема почти игнорируется во внедоговорных обязательствах; кате­гория вины не охватывает всех вопросов, связанных с волей и ее изъявлением.

Проблему воли в юридическом действии, а отнюдь не только в сделке следует ставить и рассматривать в теории юридических фактов. Она послужит отправным моментом в изучении воли в договорных и внедоговорных институтах нашего права.

В нашей цивилистической литературе по вопросу о воле и ее изъявлении можно встретить высказывания, в которых воля отождествляется с ее изъявлением или, более того, рассматривается либо как юридический факт, либо как дееспособность лица.

Проф. Д.М. Генкин рассматривая один из вопросов проблемы недействительности сделок, пишет: «О ничтожности воли как юридического факта по существу можно говорить только в тех случаях, когда воли нет. Например, когда стороны изъявляют волю (разрядка наша.— О.К.) без серьезного намерения установить правоотношение». Несколько выше проф. Д.М. Генкин, рассматривая отличие сделки от деликта, указывает, что «для сделки как юридического факта, в отличие от деликта характерно наличие действия (воли), направленного на установление, изменение или прекращение гражданского правоотношения». Таким образом, проф. Д.М. Генкин в первом случае полагает, что воля является сама по себе юридическим фактом, а во втором случае отождествляет эту волю с действием.

Проф. М.М. Агарков, анализируя юридический состав ст. 403 ГК, относит к элементам указанного состава вину причинителя вреда. Иначе говоря, проф. М.М. Агарков расценивает в качестве юридического факта психическое отношение субъекта к своему неправомерному поведению (вина).

Проф. К.А. Граве, обсуждая значение воли сторон, совершающих сделку, пишет: «сделка есть юридическое действие, а юридическое действие (т.е. действие, вызывающее юридические последствия) может совершить только дееспособное лицо, т. е. лицо, обладающее волей в правовом смысле, и поэтому, естественно, сделка, совершенная лицом, вполне лишенным дееспособности, является ничтожной». Таким образом, проф. К.А. Граве рассматривает дееспособность как обладание волей в правовом смысле.

Для выяснения вопроса о возможности признания воли в качестве юридического факта или дееспособности необходимо уяснить предварительно ряд некоторых общих положений.

Марксистско-ленинская наука об обществе показывает, что поведение личности детерминировано. Детерминираванность поведения личности условиями материальной жизни лишь в конечном счете создает внешнюю видимость полной и абсолютной «свободы» и независимости личности от этих условий как в выборе целей, к достижению которых личность устремляет свою деятельность, так и в выборе средств для достижения целей. Выше уже было показано (см. гл. I, § 1), что цели человека порождены объективным миром, определяются последним.

Детерминированность поведения личности не означает фатальности, обреченности действий лица. Обусловленность поведения не исключает также возможности оценки этого поведения. В. И. Ленин писал, что «идея детерминизма, устанавливая необходимость человеческих поступков, отвергая вздорную побасёнку о свободе воли, нимало не уничтожает ни разума, ни совести человека, ни оценки его действий» (разрядка наша. — О.К.).

Основанием для признания поведения личности юридиче­ски значимым служит то, что воля и сознание человека яв­ляются активизирующими моментами развития определен­ных событий, в которых человек принимает участие. От со­знания и воли человека зависит совершение того или другого действия, и, если оно совершено, мы можем дать этому действию соответствующую юридическую оценку. Однако наша оценка будет иной в тех случаях, когда то или иное действие совершено бессознательно или помимо действительной воли данного лица. В подобных случаях каждый раз следует найти источник познания, почерпнув из которого необходи­мое, мы могли бы прийти к определенным выводам в деле юридической оценки поведения личности. Но откуда мы мо­жем черпать необходимые нам сведения, если воля и созна­ние относятся к внутреннему духовному миру человека со всеми его «помыслами и чувствами»? «По каким признакам судить нам о реальных «помыслах и чувствах» реальных личностей? Понятно, что такой признак может быть лишь один: действия этих личностей, — а так как речь идет только об общественных «помыслах и чувствах», то следует добавить еще: общественные действия личностей, т.е. социальные факты» (Ленин).

Действие и сознание едины. Волевая деятельность имеет своим источником побуждения, которые основываются на потребностях и интересах человека. Попытка произвести оценку действий в отрыве от сознания человека не будет иметь успеха так же, как и попытка определить сознание в отрыве от тех реальных действий, в которых выражается волевая деятельность. Только воля и волеизъявление, рас­сматриваемые в качестве определенного единства, и могут служить основанием для юридической оценки поведения лица.

Следовательно, оценивая то или иное поведение лица с' точки зрения норм права, мы должны рассматривать это поведение не только по его внешне выраженной форме (дей­ствиям), но также и по осознанию совершенного данным ли­цом конкретного действия. Иначе говоря, мы должны уста­новить не только действие лица в том виде, в котором оно представляется нам в результате определенных наблюдений и дополняющего наблюдения ряда умозаключений, но сопо­ставить это действие с внутренней волевой деятельностью, обусловившей определенное поведение. Мы должны установить соотношение между внешне выраженной волей — действием — и ее внутренним содержанием.

Таким образом, давая поведению лица юридическую оценку, следует исходить не только из того, в чем выражено поведение — действие, но и из того, какова связь между дей­ствием и тем сознательным волевым процессом, который вы­звал (обусловил) данное действие. Действие служит основа­нием как для установления объективного (в чем выражено) и субъективного (чем обусловлено) моментов данного действия, так и для проведения после сопоставления этих моментов соответствующей оценки имевшего место действия по отношению к нормам права.

«Помыслы и чувства», устремления и пожелания личности, не будучи изъявленными, не являются социальными фактами. О них мы можем говорить лишь только тогда, когда они нашли свое внешнее объективное выражение. Маркс писал: «Лишь постольку, поскольку я проявляю себя, поскольку я вступаю в область действительности, я вступаю в сферу, подвластную законодателю. Помимо своих действий я совершенно не существую для закона, совершенно не являюсь его объектом».

Отсюда, однако, не вытекает, что всякое внешнее дейст­вие является юридическим; им не будет действие, которое вызвано внешней неодолимой для лица причиной. Волеизъявление в данном случае, будучи определенной формой поведения лица, не приобретает соответствующего юридического значения, поскольку форма находится в противоречии с содержанием.

Эти две противоположности — воля, не получившая изъ­явления во вне, и действие, не обусловленное волей данного лица, вызванное причинами, неодолимыми для человека,—показывают, что только единство воли и ее изъявления должны лежать в основе юридической оценки поведения данного лица.

Обсуждая юридическое действие, следует постоянно иметь в виду это единство; в тех случаях, когда оно нарушается, оценка поведения должна быть иной. Может случиться так, что между волей и ее изъявлением возникает противоречие, противоречие содержания и формы. Оно может быть обус­ловлено заблуждением, обманом и т. д. Что же должно быть положено в основу оценки поведения личности — искажен­ное волеизъявление или воля, не получившая надлежащего изъявления?

Кладя в основу оценки поведения лица только «волю», мы создаем опасность для устойчивости наших социалисти­ческих гражданских правоотношений. Исходя же только из искаженного волеизъявления, мы откроем возможность не­справедливого обогащения одних контрагентов за счет дру­гих.

Разрешение этой правовой проблемы должно проходить в плане установления диалектического соотношения формы и содержания, изъявления и воли.

Всякое явление есть форма выражения сущности, содер­жания. Последнее не может существовать вне какой-либо определенной формы; оно формировано. Но и «форма суще­ственна» (Ленин). Поэтому нельзя исходить (в случае указанного противоречия) либо только из формы, либо только из со­держания, поскольку последнее познается через форму про­явления. Только беря в единстве волю и ее изъявление — действие, мы сможем прийти к правильным выводам о рас­сматриваемом поведении. Учет конкретной обстановки при анализе фактов даст возможность выяснить из объективного явления — действия явление субъективного порядка — волю лица. Установление этих сторон единства позволит вскрыть причины противоречия между формой и содержанием. Ана­лиз этих причин и открывает путь для правильной юридиче­ской оценки поведения личности в данных условиях. Так, например, установление заблуждения или обмана, которыми было обусловлено определенное поведение липа, дает осно­вание для применения соответствующих правил (норм) (на­пример, ст. 32 ГК), что в свою очередь приведет к двусто­ронней реституции (ст. 151 ГК), либо к наказанию обман­щика и восстановлению прежнего состояния обманутого (ст 149 ГК).

Таким образом, необходимо прийти, к выводу, что юридическим фактом, поскольку речь идет о действиях  лица, является не воля сама по себе, не ее изъявление — «действие» само по себе. Единство воли и ее изъявления - основа для правовой оценки поведения субъекта и признания этого пове­дения имеющим юридическое значение.

В силу изложенного нельзя:

1) отождествлять волю с ее изъявлением — действием,

2) говорить о ничтожности воли как юридического факта,

3) усматривать характер юридиче­ского факта за одним из психических отношений личности к ее неправомерному поведению в отрыве от этого поведения.

Ничтожным или неправомерным действие лица может быть лишь юридически. Сам же по себе факт как явление реальной действительности не утрачивает своего объективного существования в силу той или другой оценки со стороны норм права.

Согласно установившейся терминологии в дальнейшем под действием мы будем понимать указанное единство — единство воли и ее изъявления.

Отмечая необходимость волевых актов со стороны опре­деленных лиц для движения большинства гражданских пра­воотношений, мы не хотим навязать мысли о тождественности реального существования правоотношения и психиче­ского состояния субъектов в период существования юридиче­ского отношения, участниками которого они являются.

Этот момент был уже отмечен проф. М.М. Агарковым, который совершенно правильно указал, что правоотношение «не прекращается от того, что участники его спят, о нем не думают или даже не знают о нем. Должник не перестает быть должником от того, что он забыл о своем долге или не знал о нем (например, оказавшись должником в качестве наследника)».

Наука гражданского права, используя различные признаки разграничения, подразделяет юридические действия на определенные виды. В частности, по признаку соответствия нормам права юридические действия разграничиваются на правомерные и неправомерные.

На противоправных гражданско-правовых действиях в настоя­щей работе останавливаться особой необходимости нет; указанные неправомерные действия ужо были предметом исследования как в плане общетеоретическом (см., в частности, статью Г. К. Матвеева. О гражданском противоправном действии, «Советское государство и право» 1955 г. № 3, стр. 73 и сл.; его же «Вина в советском гражданском праве», издательство Киевского государственного университета имени Т.Г. Шевченко, Киев, 1955, стр. 25 и сл.), так и применительно к ряду специальных гражданско-правовых отношений, возникающих из гражданских правонарушений (см., в частности, Е. А. Флейшиц, Обязательства из причинения вреда и неосновательного обогащения, Госюриздат, 1951; В. С. Антимонов, Значение вины потерпевшего при гражданском правонарушении, Госюриздат, 1950; его же, Гражданская ответственность за вред, причиненный источником повышенной опасности, Госюриздат, 1952; ''• В. Новицкий и Л. А. Лунц, Общее учение об обязатель­стве, Госюриздат, 1950; Л. А. Майданен и Н. Ю. Сергеева,. Материальная ответственность за повреждение здоровья, Госюриздат,

В зависимости от того, нашла ли в данном действии свое выражении воля одного лица или нескольким/лиц, возможно разграничение юридических действий на «одиночные» и ***** юридические действия; наконец, возможно разграничение юридических действий по формам проявления и вы­ражения.

Обращаясь к анализу последнего из названных видов

юридических действий (разграничиваемых по форме выраже. ния и проявления), нельзя не отметить, что действия лиц так же, как и вообще юридические факты, с точки зрения их проявления, могут быть положительными у отрицательными. Положительными являются те изъявления воли, которые находят свое проявление в той или другой форме активного поведения лица.

Круг положительных изъявлений охватывается понятием действия. Последнее противополагается бездействию, кото­рое и составляет содержание отрицательных волеизъявлений

Волеизъявления могут быть подвергнуты оценке с точки зрения их правомерности. В связи с этим среди отрицатель­ных волеизъявлений можно условно наметить две группы: 1) неправомерное бездействие-упущение и 2) правомерное бездействие-«молчание». Характерным моментом для последней труппы с правовой точки зрения является то, что в каждом отдельном случае юридическая значимость правомерного «молчания» — молчания как юридического факта, возникает только при наличии прямого указания норм права, которые предписывают в связи с ним известные юридические последствия.

Говоря: молчание — отрицательное волеизъявление, — мы отрицаем не наличие воли, а наличие ее положительного изъявления. О наличии воли, ее характере, направленности и т.д. мы судим по отсутствию определенных действий в из­вестных условиях. Под юридически значимым «молчанием» следует понимать отсутствие известных юридических действий. Так, например, присутствующие наследники, сколько ни заявляли бы своим соседям и другим лицам в течение 3 месяцев о нежелании принять наследство, однако, поскольку они своевременно не подадут заявления в нотариальную контору об отказе от наследства, постольку они считаются принявшими наследство.

Аналогичная картина наблюдается в случае истечения срока, установленного в договоре имущественного найма. Как известно, здесь «молчание» сторон влечет за собой в силу ст. 154 ГК возобновление на неопределенный срок договорного правоотношения по найму имущества. Юридический состав, сохраняющий это правоотношение, состоит из следую­щих юридических фактов: 1) юридическое событие - истече­ние срока, 2) юридические действия - продолжение пользования объектом найма нанимателем и отсутствие возражений по этому поводу со стороны наймодателя — «молчание».

Таким образом, отрицательное проявление воли находит свое выражение в правомерном «молчании» и неправомерном бездействии (упущении).

Положительные волеизъявления в отличие от отрицатсль-ИЬ1Х имеют свой формы выражения. /Понимая под гтоложи-тельным волеизъявлением1 всякое проявление воли, могущее быть непосредственно воспринятым/следует иметь в виду, что Оно может иметь две, основных формы выражения: 1) выра-;кение воли посредством языка и 2) выражение воли посред­ством так называемых конклюденггных действий. Первая из-указанных форм является основной и всеобщей, так как «язык есть важнейшее средство человеческого общения»^. Этим и объясняется значимость форм изъявления воли по­средством языка. В праве языковые формы представлены & виде двух основных групп: 1) устная форма и 2) письменная форма выражения воли. Необходимо иметь в виду, что по­следняя группа в определенных случаях приобретает квали­фицирующие признаки — нотариальное удостоверение, реги­страция в коммунальном отделе, автоинспекции и т. д. • Анализируя изъявление воли, нашедшей свое выражение в устной речи или речи, изложенной на бумаге, мы должны постоянно помнить, что « „ни мысль, ни язык не образуют." сами по себе особого царства, что они суть только проявления действительной жизни»3. Речь является формой выражений воли и мыслей.

Е В советской науке права, наряду с положительными и от­рицательными волеизъявлениями (действиями) различается также еще третья группа — так называемых конклгодснтных действий. О конклюдентных действиях говорят не только циви­листы и специалисты советского гражданского процесса, но также и представители науки советского уголовного права4. Под конклюдептными действиями обычно понимаются те действия лица, в которых воля субъекта находит свое косвен­ное (опосредственное) выражение. С нашей точки зрения, представляется более чем спорным рассматривать действие лица (в том числе и так называемое конклюдентное действие) в качестве средства косвенного волеизъявления, В действи­тельности косвенным является не волеизъявление, но наше за­ключение относительно содержания воли лица, которая на­шла свое выражение в его действиях. В противном случае,

! ' Положительное волеизъявление не следует смешивать с согла­сием. Последнее может быть выражено и в отрицательной форме про­дления во^и. Например, согласие на оплату выставленного платеж­ного требования мажет быть проявлено путем молчания (отрицатель-Hbffi акцепт). Более подробно см. С. С. Алексеев, Правовые во-"Росы отказа плательщика от акцепта платежного требования, «Вопро­сы советского гражданского права и процесса», Ученые записки Свердловского юридического института имени А. Я. Вышинского, р ПГ, Госюриздат, 1955, стр. 52 и ел.

2 В И. Ленин, Соч.. т. 20, стр. 368.

s К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. IV, стр. 435.

4 См., например, Д. М. Ш а р г о род с к и И, Вопросы общей ча-^и уголовного права. Л.. 1955, стр. 28.

101

 

признавая конклюдентное действие косвенным (опосредст, венным) волеизъявлением, мы должны будем признать ана. логичный характер и за изъявлениями воли, посредством языка. В последнем случае мы также не имеем перед собой воли в ее «чистом» виде. «Оголенная» мысль не может быть нами ни воспринята, ни познана. Необходимо проявлен^ воли и, поскольку речь идет о положительных волеизъявле­ниях, нужна определенная форма выражения воли. Воля, сознание не представляются нам в их чистом психологиче­ском виде. Устная речь, речь, изложенная, на бумаге, также опосредствует, точнее, служит средством изъявления воли, как и действие, именуемое копклгодентным.

Поэтому как языковые (речевые) формы, так и «действен. ные» способы выражения воли всегда заставляют идти нас к определенным заключениям, поскольку нас интересует содер­жание изъявляемого. В тех случаях, когда мы имеем перед собой выражение воли в языковой форме (устно или письмен­но), нам легче судить об интересующем нас явлении. Языко­вая форма до минимума сокращает «разночтение» содержа­ния изъявляемого'.

,". . Поскольку перед нами действие, в собственном смысле этого слова, постольку мы должны будем вести свои заключе­ния косвенно (опосредственно): рассматриваемое действие не может само по себе дать характеристику содержания воли. Оно должно быть сопоставлено с другими явлениями (в част­ности, условия места, времени его совершения и т. д.) и толь­ко посредством этого сопоставления будет возможно ра­скрыть существо и понять значение действия, направленность и содержание самой воли, выражением которой явилось это действие.

Так, например, лицо получает несколько1 книг из находя­щегося в другом городе магазина «Книготорга», в адрес кото­рого несколько дней тому назад был выслан соответствую­щий заказ. Посредством сопоставления можно прийти к вы­воду о том, что магазин принял предложение данного липа, вступил в договорное правоотношение и производит по нему исполнение. Наше заключение о действиях магазина в дан­ном случае является косвенным. Изъявление же воли продав­ца является прямым. Оно опосредствовано только формой выражения-—действием аналогично тому, как если бы бы"

1 Не исключены, разумеется, случаи, когда с о держ аншГн зъя в л е н-ной в языковой форме воли не может быть точно установлено в р?' зультате его неполноты, внутренней противоречивости и тому подоб­ных редакционных погрешностей изъявляемого. В этом случае мы должны прибегать к толкованию изъявленного, что, в свою очередь приведет к косвенному опосредствованному суждению об интересую1 щем нас содержании изъявленного. Подобные случаи не могут быть отнесены к типичным для нашего социалистического гражданской оборота.

102

 

получен от этого юридического лица письменный ответ. В по­следнем случае заключение было ,бы прямым.

Таким образом, говоря о действиях как. о форме выраже­ния воли,~следует"йметь в_виду не косвенное волеизъявление, но опосредствованное заключение об определенном явлении. Подобные действия имеют широкое распространение в пов­седневной жизни: вы передаете продавцу определенную сум­му денег и указываете рукой на пачку папирос; милиционер жезлом или при помощи огней светофора регулирует уличное движение и т. д.

В заключение о так называемых ко нн люд битных действиях необ­ходимо указать, что присвоенная им наукой терминология несколько противоречива, неточна. Когда мы называем то или иное действие конклюдентным и отказываем в «нонклюдентном» значении выра­жению воли посредством языка, создается впечатление, будто бы, воспринимая устную или письменную речь, мы обходимся без заклю­чений. На самом деле и в подобных случаях мы заключаем, судим о воле лица, но наше суждение здесь имеет прямой, а при восприятии иных действий — косвенный характер. В силу этого Правильнее было бы опустить прилагательное «конклюдентное» и говорить просто об изъявлении воли посредством действий, проти­вополагая его изъявлению воли посредством языка.

3. Среди проблем юридических фактов приобретает опре­деленный интерес вопрос о юридической _рце_нке _действий двух и более лиц, поскольку практика'при'менения советского социалистического гражданского права, особенно в суде, сталкивается в основном именно стеми случаями, когда необ­ходимо разрешить спор о праве гражданском. Спорить же могут не менее чем двое, но, прежде чем они появятся в суде, определенные правовые связи будут установлены между ни­ши по тем или другим юридическим основаниям.

При этом..-имеются в_виду те случаи, когда действия двух илй-бол-ее'лиц влекут за собой не «разрозненные» (самостоя­тельные, отдельные) правовые последствия, а приводят к еди-.ному общему для данных действий правовому результату. С этой точки зрения можно различать следующие виды юриди-^ческих действий, влекущих за собой единый правовой резуль­тат для субъектов, их совершающих:

•^.Взаимные (встречные) юридические действияЛК--дан_-Hqjay виду действий относятся те действия двух или более Яиц, волеизъявления которых имеют встречный характер и образуют единый волевой акт^-Примером взаимных юридиче­ских действий могут служить все договоры, совершаемые субъектами советского лч*яжданского права." Во всяком до­говоре волеизъявление/одной стороны взаимно имеет встреч- • ную направленность по отношению к волеизъявлению другой стороны. Поскольку же такой взаимности (встречности) во­леизъявлений нет, постольку стороны не достигли между со­бой соглашения относительно тех или других условий догово-_. ра либо по контракту в целом. В этом случае договора как

103

 

юридического факта нет, хотя, быть может, контрагенты к при-ложили немало усилий к тому, чтобы согласовать свои проти­воположные точки зрения.

Не следует полагать, что взаимные юридические действия могут быть совершены только участниками правоотношений, субъектный состав которых состоит лишь из двух сторон. На­пример, договор купли-продажи, имущественного найма и т. д. Сказанное выше о взаимных (встречных) юридических действиях в равной степени относится и к волеизъявлениям. в силу которых на основе норм права возникают обязатель­ства со сложной внутренней субъектной структурой, в част­ности обязательства по государственным закупкам сельско­хозяйственных продуктов у колхозов. В названном договоре, как правило, участвуют три стороны: заготовитель (государ­ственная заготовительная организация), отчуждатель сель­скохозяйственных продуктов (колхоз) и продавец промыш­ленных и иных товаров (организация потребительской коопе­рации). Договор закупки сельскохозяйственных продуктов складывается, возникает в силу взаимных встречных воле­изъявлений всех трех сторон договора, причем действия сто­рон должны быть именно взаимны, в противном случае (как и в иных договорах) не последует соответствующего право­вого результата,

От взаимных юридических действий, в которых волеизъяв­ления образуют единый волевой акт в силу их встречной (взаимной) направленности, необходимо отличать сонапра-вленные юридические действия, которые также складывают­ся из действий двух или более лиц.

Сонаправленные действия отличаются от дей­ствий взаимных двумя моментами. Они, во-первых, в отличие от взаимных действий, хотя и имеют внутреннюю .(в опреде­ленной степени) согласованность, но тем не менее сохраняют каждое как таковое относительную самостоятельность. Вза­имные же действия имеют свою сгьлу лишь постольку, по­скольку они взаимны, в противном случае отпадение хотя бы одного из действий влечет за собой обесценение с юридиче­ской точки зрения другого действия.

Вторым.отличительным моментом действий сонаправлен-ных отТйаимных является адресат названных действий. Если во взаимных волеизъявлениях адресатом является лицо, ко­торое также изъявляет свою волю по отношешш-^с-первому. то адресатом сонаправленных действий является третье лицо. Наиболее простым примерам сонаправленных действий яв­ляется правомерное юридическое действие, в силу которого возникает обязательство с множественностью лиц на стороне должника или кредитора (активные и пассивные обязательст­ва). Например, двое граждан приобретают у третьего домо­строение. Действия покупателей в данном случае в опреде-

104

 

ленной .мере взаимно согласованы1^ но не это внутреннее согла­сование порождает единый правовой результат (переход пра­ва собственности к ним от отчдокдателя). Данный результат наступает в силу их договора с продавцом дома. Внутренняя С0язь действий покупателей найдет свое отражение в^том, что У приобретателей возникает право общей собственности. Однако волеизъявления покупателей как таковых в догово­ре купли-продажи в продаже в данном случае носят не взаим­ный (встречный) характер, а имеют, так сказать, параллель­ную направленность, являются сонапрявленными на один-правовой результат.

[ К числу правомерных сонаправленных действий двух или более лиц, влекущих за собой наступление единого правового-для этих лиц результата, могут быть отнесены также такие совместные действия как соавторство1, сотрудничество в изоб­ретении2, совместное строительство дома и т. д.

Взаимные и сонаправленные действия являются действия­ми правомерными. От названных действий необходимо отли­чать совместные неправомерные действия.

Совместные неправомерные действия характеризуются тем, что они: 1) совершаются двумя или более лицами; 2} яв­ляются неправомерными и причинно-связанными с наступаю­щими вредоносными последствиями; 3} наступивший вред (убыток) представляет собой единый нераздельный результат действий этих лиц; 4) закон связывает с данными действиями единые правовые последствия.

Совместные неправомерные действия следует разграничи­вать на две категории: на так называемые смешанные юриди­ческие действия и на действия соучастников гражданского правонарушения. К первой группе указанных юридических действий (смешанных) относятся действия причинителя вре­да (неисправного должника) и «виновные» действия потер­певшего (неисправного кредитора), в результате которых по­терпевшему (кредитору) причиняется имущественный ущерб (убыток). Здесь имеются в виду случаи совершения таких юридических действий, в результате которых наступает так называемая смешанная ответственность3. Последняя же, как известно, характеризуется тем, что действия двух или более яиц приводят к единому материальному результату (умале­ние определенного имущественного блага, недоставление

1' См. М. В. Гордон, Советское авторское право, Госюриздат 1955, стр. 43; В. И. С е р е б р О в с к и и, Вопросы советского автор­ского права, издательство Академии наук СССР, 1956, стр. 64 и сл.

» г См. Н. А. Р а и г о р о д с к и и, Изобретательское право СССР, "Ориздат. 1949, стр. 119 и ел.

3 Нельзя не отметить, что термин «смешанная ответственность» Je может быть отнесен к числу удачных, но, поскольку им оперирует сУдебная практика и за отсутствием другого более правильного, прн-*°ДИтся пользоваться этим.

105

 

имущества, невыполнение работ, неоказание услуг), в силу чего с этими действиями связывается и единый правовой ре„ зультат.

Приведем один из характерных примеров судебной прак-тики, когда рассматриваемые смешанные действия совершу ны юридическими лицами, владельцами двух источников по­вышенной опасности.

Шофер Свердловского завода по окончании погруз­ки со склада мельзавода должен был поставить машину на весы, для чего ему необходимо было сделать разворот, объехав большое помещение склада. Не желая ехать j объезд, он решил развернуть машину на небольшой площад. ке возле подъездных путей. Зная, что проезд в указан ном месте запрещен, водитель машины поспешил с разворо­том и «застрял» на рельсах. Выйдя из машины, шофер увидел идущий по кривой маневровый паровоз. Шофер побежал на­встречу локомотиву и стал давать сигналы о необходимости срочной остановки. Помощника машиниста на паровозе не было, а машинист был занят наблюдением за прохождением вагонов через стрелку и не обращал внимания на крики шо­фера. Когда машинист заметил автомашину, то было уже поздно (к тому же по недосмотру паровозной бригады в песочнице не оказалось песка). Паровоз протащил по рель­сам несколько метров машину, которая в результате этого была повреждена. В ходе судебного разбирательства было также установлено, что машинист маневрового паровоза не имел прав на вождение локомотива.

Предъявленный заводом   иск о   возмещении  затрат по ремонту автомашины был удовлетворен лишь на половину Народный суд совершенно  правильно   установил в  данном случае смешанную ответственность.

Приведенные положения не следует понимать в тем смысле, что смешанные действия и соответствующая им от ветственность могут иметь место только во внедошаорньи гражданско-правовых обязательствах. Категория смешанны^ юридических действий имеет равное практическое значение и для договорных обязательств. Как >же отмечалось в наше) литературе проф. И. Б, Новицким и проф. Л. А. Лунцем, кре­дитор является не пассивной стороной, а_лацом, призванны" оказывать предусмотренное договором содействие должны^

 

 

 

1 Дело № 2—956 народного суда 1-го участка Железнодорожног района г. Свердловска по иску Свердловского завода к мелъзавоД! № 1 о возмещении вреда, 1949 г ; примеры постановки вопросов пр обсуждении смешанной ответственности содержатся в определения Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда ССС" («Судебная практика Верховного Суда СССР», 1948, вып. IV, стр. 18 «Судебная практика Верховного Суда СССР» 1950 г. N° 4, стр. 351

106

 

в исполнении обязанности последним перед кредитором1. От­сюда вытекает возможность возникновения смешанной ответ­ственности в договорных обязательствах, когда в неисполне­нии (или ненадлежащем исполнении договора) повинны как должник, так и его веритель. Нельзя не отметить, что если судебная практика отрицательно относится к возложению смешанной ответственности по обязательствам из договоров, то арбитражная практика использует эту форму гражданско-правовой ответственности при разрешении споров между со­циалистическими организациями2.

Смешанные действия необходимо отличать от действий соучастников гражд а некого правонарушения.

Понятие соучастия издавна известно правовой пауке. Этим понятием оперируют не только специалисты уголовного права, но также представители процессуального (граждан­ского и уголовного) права.

Существует ли в науке советского гражданского права категория тражданскр_-правового соучастия?

Вопрос "о гражданско-правовом соучастии возникает при­менительно к случаям причинения договорного и внедоговор-ного вреда (убытков) действиями двух или более лиц.

Действия лиц (двух или 'более), относимые к граждан­ско-правовому соучастию, так же, как и «смешанные» дейст­вия, характеризуются и единым гфавовым_^езз^чьтатом, и единым материальным результа"том7~но~отличаются от дейст­вий смешанных тем, что имущественный ущерб (убытки) причиняются не одному из гражданско-правовых соучастни­ков, а правам и интересам третьего лица.

Обращаясь к понятию гражданско-правового соучастия, возникает-прежде всего следующий вопрос — является ли ка­тегория гражданско-правового соучастия аналогичной той, которая выработана наукой уголовного права и закреплена советским уголовным законом или же она обладает специфи­ческими (гражданско-правовыми) особенностями, которые заставляют отличать ее не только в науке права, но и прежде всего в практике применения норм советского гражданского закона.

Наука советского уголовного права, исходит из того, что «соучастие есть совместное умьгшлемо^) участие двух или бо­лее лиц в совершении умышленного преступления. На такой

' См. И Б, Новицкий, Участие кредитора в исполнении До­говорного обязательства, «Советское государство и право» 19^7 г. № 7, стр. 27 и ел.; Л. А. Л у н ц в книге И. Б. Новицкого и Л. А. Лун-Ца, Общее учение об обязательстве, Госюриздат, 1950, стр. 390 и ел. I г См. О. С. Иоффе, Ответственность по советскому граждан­скому праву, Л , 1955, стр. 165 и ел. Здесь же см. примеры из арбит­ражной практики во применению смешанной ответственности в дого­ворных обязательствах между социалистическими организациями

!07

 

позиции в понимании соучастия стоит и наша судебная прак­тика. Поэтому «неосторожное содействие совершению другим лицом умышленного преступления не может рассматриваться как соучастие в этом преступлении»1

Не останавливаясь на отдельных видах уголовно-правовп го соучастия (с предварительным сговором или без такового) подчеркнем, что для его наличия требуется совершение лица­ми, участвующими в данном преступлении, не просто винов ных действий, но деяний,   характеризуемых с субъективной стороны умысле м

На наш взгляд, гражданско-правовое соучастие в причине нии имущественного "вреда (З'бытко'в) "отличается от соуча стия, предусмотренного советским уголовным законом^ пг трем основным признакам:

а) В отличие ст уголовного соучастия, соучастие граждан ско-правовое не требует, чтобы все (или даже отдельные со участники) действовали умышленно Более того, для наличия гражданско-правового соучастия может   быть   достаточным совершение двумя или более лицами неосторожных действий а в известных случаях —даже и невиновных  неправомерных действий, поскольку совместными действиями этих лиц при чинястся имущественный вред (убытки) правам и интересам третьего лица, то есть наступает   единый материальный ре зультат.

В обоснование приведенных суждений   можно   сослаться на следующие положения. Гражданский закон, говоря об от ветственности лиц, совместно причинивших вред по точному смыслу ст 408 ГК РСФСР, не устанавливает каких-либо спе­цифических признаков, которыми должны характеризоваться действия совместных причинителей вреда. Иначе говоря, за­кон не устанавливает обязательности наличия умысла в дей ствиях названных лиц. Положение,   установленное в ст. 408 ГК, не делающее различия между умышленным или неосто рожным совместным причинением вреда, не является ел у чайным, не есть результат недоосмотра со стороны законода­теля. Оно полностью  соответствует и  букве, и духу  главы Гражданского кодекса об обязательствах из причинения вре да, а главное, основным принципам гражданско-правовой от ветственности по обязательствам, безотносительно к тому, на какой договорной или недоговорной основе они возникли. Од ним из важнейших принципов ответственности по советскому

1 А А Пионтковский. Вопросы общей части уголовного права в практике судебно-прокурорских органов, Госюриздат 1954 стр 99 См также М Д Шаргородский Воппосы об Щей части уголовного права издательство Ленинградского универси тета 1955, стр. 135 и ел : «Советское уголовное право», часть общая учебное пособие для юридических вузов Госюриздат 1952 стр. 288 и ел.

108

 

гражданскому праву, как известно, является принцип ответст­венности за вину. Причем закон не делает каких-либо разли­чий как в объеме, так и в характере гражданско-правовой от­ветственности в зависимости от того, был ли причинен вред умышленно или по неосторожности, не исполняет ли должник обязательс!во потому, что сознательно не желает доставлять имущество кредитору или он просто забыл о лежащей на нем обязанности

Короче говоря, гражданско-правовая ответственность на­ступает независимо от формы вины (умысел или неосторож­ность), равно как и не зависит от ее форм объем гражданско-правовой ответственности (см. ст ст 410 и 411 ГК РСФСР) I

Из приведенных положений, по нашему мнению, следует сделать вывод, что совместные причинители вреда (соучаст­ники гражданского правонарушения) должны отвечать перед •потерпевшим по правилам ст 408 ГК, поскольку их действия имеют единый нераздельный материальный результат, безот­носительно к тому, действовал ли каждый из них умышленно яли причинил ущерб (убытки) по неосторожности Более то­го, соучастники гражданско-правовою правонарушения могут быть и вообще невиновны, но поскольку ими совершены не­правомерные юридические действия, имеющие единый мате­риальный результат, выражающийся в умалении того или другого бла1а (причинении убытков), постольку они должны отвечать солидарно перед потерпевшим (кредитором). Здесь имеются в виду случаи гражданско-правового соучастия, когда один из' соучастников (или все) является владельцем источ­ника''^ вышен но и опасности, и ею ответственность наступает, например, в порядке ст. 404 ГК Ущерб, причиненный двумя владельцами источников повышенной опасности правам и ин­тересам третьего лица, должен быть взыскан солидарно в порядке ст. ст 404 и 408 ГК РСФСР с каждого из владельцев этих источников,

Вполне возможны, разумеется, и такою рода случаи, когда соучастники гражданского правонарушения имеют, так сказать, различные пределы ответственности и потому для признания их совместными причинителями вреда (убытков) может оказаться необходимым наличие вины в действиях од кого и допустимым отсутствие вины в действиях другого Привед°м пример из судебной практики.

Прокопенко работал в мехколонпе № 55 в должности участкового механика с 10 июня 1955 г. Проработав полтора

1 При этом, разумеется, в данном случае предполагается нали Чне всех других необходимых условий для наступления гражданско правовой ответственности по обязательствам как-то причиненного Ереда, неправомерности в поведении причинителей вреда а равно на ЛИчие причинной связи между действиями сопричинителей и насту йившим вредом

109

 

месяца в г Свердловске, с 25 июля он был направлен для исполнения своих служебных обязанностей по месту нахож дения мехколонны на строительство вторых путей возле ст. Кармак. На второй день после приезда к месту работы Прокопенко приступил к осмотру механизмов, которые ис пользовались на подсыпке насыпи второго пути. Осматривая ковш одного из экскаваторов, Прокопенко поднялся на по-лотно действующего железнодорожного пути с тем, чтобь лучше рассмотреть одну из деталей ковша. В это время на большой скорости без необходимых сигналов проходил поезд, который сбросил его с насыпи, в результате чего Проко пенко получил тяжелую травму и впоследствии был признан инвалидом II группы.

Как выяснилось в ходе судебного разбирательства, мехко-лонна № 55 не обучила Прокопенко безопасным методам ра­боты при строительстве вторых путей, и он ранее вообще не имел каких-либо представлений о режиме работы механика в указанных условиях Народный суд, рассматривавший дело по иску Прокопенко к причинителям вреда, совершенно пра­вильно обосновал свое решение ст ст 408, 404 и 413 ГК РСФСР1.

В приведенном примере гражданско-правового соучастии требуется наличие вины лишь в действиях одного из соучзст ников причинения вреда, в частности, мехколонны № 55, ибо она  отвечает  перед  потерпевшим  в  порядке  ст 413 ГК РСФСР, и в то же время не требуется вины в действиях дру того соучастника, в частности, управления Свердловской же­лезной дороги, так как дорога отвечает в порядке ст 404 ГК РСФСР.

Таким образом, понятие гражданско-правового соучастия значительно шире понятия уголовно-правового соучастия по субъективному признаку действий лиц, совместно причинив ших вред имуществу третьего   лица.   Гражданско-правовое соучастие знает не только субъектов, причинивших вред в ре зультате умышленных действий, но также и таких лиц, кото­рые совершили вредоносные действия по неосторожности, а е определенных случаях действовали даже без вины.

В этом состоит основное и главное отличие соучастия f гражданском праве от соучастия в уголовном~~яраве.

б) Вторым отличительным признаком названных двух ви дов соучастия в советском праве является степень обществен ной опасности действий соучастников.

В нашей литературе уже высказаны соображения относи­тельно степени общественной опасности неправомерных граж-

1 См решение народного суда 1-го участка Железнодорожного района г Свердловска (1956 г, дело № 2—155) по иску Прокопенко к Управлению Свердловской железной дороги и мехколонне № 55 треста Уралстроймеханизация о возмещении вреда

110

 

даяских действий1. Совместное'причинение вреда (убытков) н совместное совершение преступления по-разному находят свое отражение в уголовном и гражданском законах Если соуча­стие в уголовном праве являе!ся квалифицирующим призна­ком и влияет на меру наказания, то для гражданского права ^участие тоже не проходит бесследно, но отражается не на объеме взыскания, а на расширении возможности осуществле­ния последнего путем предоставления потерпевшему права обращения с требованием к любому из сопричинигелей вреда (солидаритет причинителей}.

в) Наконец, третье различие между уголовно-правовым и гражданско-правовым соучастием следует усматривать в к\ KOHKpejHjjixj^onMax.

Уголовно-правовому соучастию известны такие формы, как, например, совиновничество, подстрекательство, пособни­чество и др Здесь разграничение форм соучастия проводится по объективной стороне состава преступления Формы граж-данско правового соучастия должны быть дифференцированы в зависимости от характера или наличия определенных право­отношений .м'ежду причинителями вреда и потерпевшим. На наш взгляд; должны быть различаемы, в частности, такие формы .гражданско-правового соучастия, как внедоговорная, договорная и смешанная

"Под вне-договорной формой гражданско-правового соуча­стия понимается совершение лицами совместных неправомер­ных действий по причинению вреда третьему лицу, с которым они не находятся в договорных отношениях Сюда относятся случаи совместного причинения вреда неправомерными дей­ствиями, в результате которых возникает обязательство недо­говорного порядка, например обязательство из причинения вреда

Эта форма гражданско-правового соучастия широко из­вестна в нашей судебной практике как по гражданским, так и по уголовным делам, в которых предъявляются гражданские яски

(? Под договорной формой гражданско-правового соучастия следует понимать совершение лицами совместных неправо­мерных действий (неправомерное совместное воздержание от совершения действия), выражающихся в совместном наруше­нии договора, его неисполнением или ненадлежащим исполне­нием, в результате которых (действий) другой стороне по до-г<Шору причинен вред (убытки)

Договорная форма гражданско правового соучастия пред­полагает наличие двух моментов- а) наличие определенной

. 1 1 См , в частности, Г К Матвеев, О гражданском противо­правном действии, «Советское государство и право» 1955 г № 3, •Ч> 77 и сл.

111

 

договорной связи между соучастниками, с одной стороны, й третьим лицом—-с другой; б) множественность лиц в обяза­тельстве на стороне должника. Объем ответственности каж­дого из договорных соучастников, разумеется, не .может hl, определяться ст. 115 ГК РСФСР, поскольку иное не установ­лено законом или договором.

Судебная практика отрицательно относится к использова­нию (при возложении ответственности на причинителей доге, верного вреда должников) договорной формы соучастия. Наиболее характерными в этом отношении являются реше­ния, выносимые судами по искам покупателей к поставщикам и железным дорогам, когда порча груза произошла по вине как грузоотправителя, так и перевозчика. Вот наиболее ха­рактерный в этом отношении пример из судебной практики.

Поставщик отгрузил по железной дороге в адрес поку­пателя недостаточно транспортабельные фрукты (дыни), ко­торые до покупателя практически не дошли, поскольку доро­га допустила со своей стороны некоторую просрочку в их до­ставке. В коммерческом акте, составленном при выдаче гру­за, было отмечено, что вместо отгруженных дынь прибыла гниль. Перед судом, естественно, возникает вопрос — каким •образом, за чей счет должны быть возмещены убытки. Теоре­тически трудно представить себе иной ответ, что поскольку в причиненном вреде повинны и грузоотправитель, и железная дорога, постольку они должны нести совместную ответствен­ность перед покупателем. Однако в судебной практике этот вопрос решается иначе. Суд вынес решение о взыскании всего причиненного ущерба с управления дороги1.

Вынося это решение, суд не отклонился от установившей­ся практики по данной категории дел. Своеобразный преце­дент такого решения вопроса о распределении обязанностей по возмещению убытков в рассматриваемых случаях дала Су­дебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда СССР, которая, высказываясь по одному из конкретных дел. -ориентирует суды на необходимость возложения ответствен­ности либо на перевозчика, либо на грузоотправителя2. При этом следует иметь в виду, что действующее транспортное •законодательство, не фиксируя прямо необходимости привле­чения перевозчика и грузоотправителя в подобных случаях к совместной ответственности, в то же время нигде не преду­сматривает ни прямых, ни косвенных запретов установлений данного вида ответственности.

См. решение народного суда 1-го участка   Железнодорожной

района г. Свердловска (1955 г., дело № 2—287).

См  «Судебная   практика   Верховного   Суда   СССР», 1045

вып. IV (XXI

112

 

Сложившаяся судебная практика должна быть в данном вопросе, по нашему мнению, изменена, пересмотрена,- ибо не следует допускать судебного имущественного амнистирова­ния одной из сторон процесса за счет переложения взыскания целиком и полностью на другую сторону, поскольку причи­ненный вред является результатом неправомерных виновных действий каждой из сторон. Существующая практика, как нам кажется, противоречит хозрасчетным принципам отноше­ний между социалистическими организациями, на началах которых действуют как поставщик, так и покупатель.

Исходя из того, что совместная ответственность может быть в двух основных формах — долевой и солидарной, при разрешении указанных выше споров необходимо устанавли­вать, по меньшей мере, долевую ответственность поставщиков и дороги перед покупателями. В тех случаях, когда действия сопричинителей имеют нераздельный результат, они должны привлекаться р солидарной гражданско-правовой ответст­венности.

-Наконец, .третьей формой гражданско-правового соуча­стия является смешанная форма. Последняя представляет собой сочетание первых двух названных выше форм — дого­ворной и внедо говор ной. Наиболее характерным примером в этом отношении может служить случай неисполнения долж­ником своей обязанности перед кредитором в силу его (должника) и третьего лица (не состоящего с кредитором в договорном правоотношении) совместных неправомерных ви­новных действий. Указанную форму гражданско-правового соучастия не следует смешивать со случаями гражданско-правовой ответственности (хотя бы и совместной) одних лиц за действия других лиц, например, наступающей в порядке ч. И ст. 119 ГК РСФСР.