Учебный год 22-23 / ПРАВОВЫЕ ПОСЛЕДСТВИЯ ВИНДИКАЦИИ АКЦИЙ
.docЕсли прежде, чем такой вексель был истребован собственником от владельца, он был предъявлен к платежу, о чем пишет П.П. Цитович, и платеж был осуществлен, то, очевидно, что его последующее истребование собственником лишено всякого смысла. Не случайно П.П. Цитович использует выражение "погашен платежом безвозвратно".
Но к моменту истребования собственником простого векселя с бланковым индоссаментом у его недобросовестного владельца может выясниться, что обязанное по векселю лицо совершило частичный платеж по векселю этому владельцу, о чем на векселе имеется необходимая отметка. Либо на момент истребования такого векселя его собственником у недобросовестного владельца последним пропущен срок для совершения протеста в неплатеже, в силу чего утрачены права для предъявления требований к индоссантам по этому векселю. Либо владельцем пропущены установленные законом сроки вексельной давности (см. ст. 70 Положения о переводном и простом векселе <41>).Очевидно, что после виндикации векселя от такого владельца собственник приобретет по отношению к вексельным должникам право требовать уплаты лишь той части вексельной суммы, которая не была ими уплачена, а отнюдь не всей вексельной суммы в полном объеме. Все остальные свои требования собственник векселя будет вправе выдвинуть лишь против владельца векселя, получившего частичный платеж. При этом должны быть приняты во внимание правила не только ст. 303 ГК РФ, а также правила гл. 60 ГК РФ, регламентирующие отношения из неосновательного обогащения и применяющиеся в силу подп. 2 ст. 1103 ГК РФ к требованиям об истребовании имущества собственником из чужого незаконного владения.
Равно после виндикации векселя отсутствуют какие-либо правовые основания для восстановления пропущенных прежним незаконным владельцем векселя сроков для протеста векселя в неплатеже или сроков вексельной давности <42>.Но, во-первых, является ли акция, выпускаемая исключительно в бездокументарной форме, вообще ценной бумагой, и, во-вторых, обладает ли акция свойством публичной достоверности?
Разумеется, в доктрине можно встретить самые разные точки зрения на существо бездокументарной ценной бумаги. В том числе и такую, согласно которой бездокументарная ценная бумага не является ценной бумагой вовсе <43>. Однако, как нам кажется, анализируя Постановление Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации, нельзя не принимать во внимание устойчивую практику высшей судебной инстанции, согласно которой бездокументарные ценные бумаги есть ценные бумаги, к которым применяются правила, установленные для ценных бумаг, если иное не вытекает из особенностей бездокументарной формы фиксации прав, закрепленных такой ценной бумагой (п. 1 ст. 149 ГК РФ).
Исходя из классификации ценных бумаг по такому критерию, как порядок легитимации лица, обладающего правами, удостоверенными этой бумагой, закон и доктрина относят акции к именным ценным бумагам. Хотя ряд ученых и отказывают именным ценным бумагам в свойстве публичной достоверности <44>, тем не менее распространена точка зрения, что для классических, выпущенных в форме документа ценных бумаг (все равно именных, ордерных или предъявительских), конечно, характерен принцип публичной достоверности. Ведь говорить об отсутствии у ценной бумаги свойства публичной достоверности можно только в том случае, если владелец ценной бумаги вынужден "для обоснования своих притязаний ссылаться на такие факты, которые лежат за пределами способа легитимации, присущие соответствующему виду бумаги" <45> (т.е. для обоснования своего права держателю бумаги одной легитимации недостаточно), а должник по ценной бумаге вправе "приводить все те возражения, которыми он может воспользоваться на основании общих положений гражданского права" <46>.
--------------------------------
У нас нет ни малейшего сомнения в том, что классические именные ценные бумаги в полной мере обладают свойством публичной достоверности. "В случае именной бумаги, - указывал М.М. Агарков, - держатель легитимирован в качестве субъекта права, если он означен не только в предъявленной им бумаге, но также и в книгах обязанного лица. Если допустить, что обязанное лицо может приводить против требований надлежащим образом легитимированного держателя бумаги возражения, основанные на своих отношениях к его предшественникам, то неизбежно противоречие с понятием именной бумаги. Для легитимации держателя в качестве субъекта права окажется необходимым сверх предъявления бумаги с означением на ней имени держателя, совпадающим с записью в книге обязанного лица, еще и ссылка на права его предшественников. Запись в книге в таком случае окажется ненужной и юридически бессмысленной формальностью. Запись будет только актом внутреннего делопроизводства обязанного лица. Поскольку источники действующего права придают записи в книге обязанного лица легитимирующее значение, постольку следует признать, что обязанное лицо не может приводить возражения, основанные на своих отношениях с предшественниками управомоченного по бумаге лица" <47>. В.А. Белов также полагает, что свойство публичной достоверности является началом, присущим всем типам ценных бумаг <48>.Сохраняет ли принцип публичной достоверности свою силу в отношении бездокументарных именных ценных бумаг? В соответствии с п. 1 ст. 149 ГК РФ принцип публичной достоверности как принцип, действующий в отношении любых документарных ценных бумаг, будет распространяться и на бездокументарные ценные бумаги, если иное не будет вытекать из особенностей бездокументарной формы фиксации прав. Даже те, кто рассматривают бездокументарные ценные бумаги как способ фиксации прав и не более того, признают, что "к такого рода действиям могут применяться и некоторые правила о ценных бумагах (если иное не вытекает из их существа, например, из технических особенностей фиксации права)" <49>.
Представляется, что акциям - именным бездокументарным ценным бумагам - принцип публичной достоверности присущ ничуть не меньше, чем документарным именным ценным бумагам.
Если допустить, что акции - именные ценные бумаги не обладают свойством публичной достоверности и акционерное общество (эмитент этих бумаг и должник по этим бумагам) вправе выдвигать против владельца именной акции, надлежащим образом легитимированного, любые возражения, а не только те, которые дозволительны, исходя из принципа публичной достоверности, то, разумеется, надо признать за акционерным обществом право выдвигать против владельца акций подобные возражения уже при внесении соответствующих записей о принадлежащих ему акциях в реестр акционеров. А если на основании ст. 44 Федерального закона "Об акционерных обществах" общество передало ведение реестра акционеров регистратору, то право выдвигать такие возражения должно быть признано за регистратором. Ведь когда общество само или регистратор, которому общество передало ведение реестра, вносит в реестр акционеров записи о переходе права на акции от одного лица к другому, тем самым общество признает себя должником последнего.
Но в соответствии с правовыми актами, регламентирующими порядок совершения записей по счетам владельцев бумаг (лицевым счетам в реестре или счетам депо), ни держатель реестра (т.е. само акционерное общество или регистратор), ни депозитарий при наличии распоряжения лица, правомочного давать такое распоряжение, не обязаны, не должны и, более того, не вправе проверять законность и даже наличие правового основания для перевода бумаг со счета одного лица на счет другого.
Этот вывод однозначно следует из Положения о ведении реестра владельцев именных ценных бумаг, утвержденного Постановлением ФКЦБ РФ от 2 октября 1997 г. N 27 и устанавливающего жесткие правила о том:
- какие документы должны быть представлены регистратору для внесения в реестр записи о переходе прав собственности на ценные бумаги при совершении сделки. В число этих документов не входит документ (договор), на основании которого и во исполнение которого бумаги должны быть списаны со счета одного лица на счет другого (согласно п. 3.4.2 Положения в передаточном распоряжении, содержащем указание регистратору внести в реестр запись о переходе прав собственности на ценные бумаги, должны лишь указываться данные об основании перехода прав собственности на ценные бумаги и цена сделки (в случае, если основанием для внесения записи в реестр является договор купли-продажи, договор мены или договор дарения));
- в каких случаях регистратор обязан отказать во внесении записей в реестр. Причем отказ от внесения записи в реестр не допускается, за исключением случаев, предусмотренных Положением;
- что регистратор не имеет права при внесении записи в реестр предъявлять требования к зарегистрированным лицам и приобретателям ценных бумаг, не предусмотренные законодательством Российской Федерации и Положением.
Таким образом, в силу присущего ценным бумагам, в том числе и акциям, свойства публичной достоверности акционерное общество обязано надлежащим образом выполнять свои обязательства по отношению к лицу, которое надлежащим образом легитимировано как владелец акции (акционер), и не имеет право выдвигать против этого лица никаких возражений. С учетом правил п. 2 ст. 142 ГК и ст. 28 Федерального закона "О рынке ценных бумаг" права по отношению к обществу принадлежат тому лицу, чье право на акции и соответствующие права из этих ценных бумаг подтверждаются записью по лицевому именному счету в реестре акционеров или по счету депо у депозитария. Следовательно, собственник акций после их виндикации не может претендовать на осуществление каких-либо прав по отношению к акционерному обществу, а общество не несет перед ним никакой ответственности, если оно надлежащим образом выполняло все обязательства перед лицом, чьи права как акционера были удостоверены надлежащим образом, хотя бы это лицо и являлось всего лишь незаконным владельцем акций.
Но, как из многих общих правил, и из этого правила есть исключение. Так, еще М.М. Агарков писал, что "по действующему праву должник, учинивший исполнение надлежащим образом легитимированному держателю бумаги, всегда освобождается от своей обязанности. Однако безусловное применение этого начала противоречило бы принципу, выраженному в ст. 1 ГК" <50>. Статья 1 ГК РСФСР 1922 г., на которую ссылался М.М. Агарков, предусматривала, что "гражданские права охраняются законом, за исключением тех случаев, когда они осуществляются в противоречии с их социально-хозяйственным назначением".
Хотя российское гражданское законодательство с тех пор претерпело значительные изменения, тем не менее и сегодня из формулируемого учением о ценных бумагах общего правила, в соответствии с которым должник, исполнивший обязательство надлежащим образом легитимированному владельцу бумаги, освобождается от своей обязанности, делается одно исключение.
В рассматриваемом Постановлении мы как раз и сталкиваемся с таким исключением. Как видно по обстоятельствам дела, акционер О. лишился акций помимо своей воли в результате незаконных действий самого акционерного общества, эмитента этих бумаг, т.е. в результате действий должника по этим ценным бумагам. Напомним, что со счета акционера О. часть принадлежащих ему акций была списана генеральным директором акционерного общества, который зачислил их на счет другого акционера и счет самого общества. Указанные действия были выполнены генеральным директором как органом акционерного общества в рамках осуществления обществом деятельности по ведению реестра своих акционеров. Действия генерального директора являются действиями самого акционерного общества.
При таких обстоятельствах в данном конкретном деле акционерное общество не могло не знать, что и акционер Х. и само акционерное общество являются незаконными владельцами акций, списанных со счета акционера О.
Эта ситуация представляет собой не что иное, как один из случаев исполнения должником по ценной бумаге удостоверенного ею обязательства лицу, которое является хотя и легитимированным надлежащим образом владельцем бумаги, но владельцем незаконным, о чем должнику было известно.
Вопрос о том, должен или нет должник по ценной бумаге исполнить обязательство, ею удостоверенное, лицу, являющемуся незаконным владельцем этой бумаги, о чем должник в момент исполнения знает или не может не знать, также не является новым в российском праве. Так, М.М. Агарков писал: "Формальным субъектом права по ценной бумаге всегда является ее надлежащим образом легитимированный держатель. Материальным субъектом является собственник бумаги... Должник по бумаге, учинив исполнение формальному кредитору, освобождает себя от своей обязанности и не несет ответственности, если формальный кредитор не был собственником бумаги или не был управомочен последним на осуществление выраженных в ней прав... Кредитор (материальный), потерявший благодаря указанным обстоятельствам свое требование к должнику, может оградить свои интересы предъявлением к лицу, получившему исполнение от должника, в зависимости от обстоятельств, требования или возмещения убытков, или неосновательного обогащения. Лицо, обязанное по бумаге, может знать, что надлежащим образом легитимированный предъявитель бумаги (формальный кредитор) не является материальным кредитором и не управомочен на получение исполнения. Возникает вопрос о том, может ли оно в этом случае исполнить свое обязательство и освободить себя от ответственности перед материальным кредитором" <51>. Или, напротив, должник по ценной бумаге должен отказать кредитору по этой ценной бумаге в исполнении обязательств, удостоверенных этой бумагой, если он знает или не может не знать, что этот кредитор хотя и обосновывает в установленном законом порядке свое право на бумагу (право из бумаги), тем не менее является не законным ее собственником, а всего лишь добросовестным или недобросовестным владельцем?
Основы гражданского законодательства Союза ССР и республик 1991 г. предусматривали, что "отказ от исполнения обязательства, выраженного ценной бумагой, возможен при доказанности, что бумага попала к ее держателю неправомерным путем" (п. 2 ст. 32). Как совершенно справедливо указывает В.А. Лапач, "на первый взгляд Основы открывали путь к выдвижению должником по бумаге возражений если не против оснований обязательства, то против оснований владения бумагой. И действительно, исходя из принципов справедливости и основ правопорядка не может быть совершенно безразличным, законным ли владельцем предъявлена бумага к исполнению... Однако следует отметить, что приведенное положение отнюдь не вводило запрета на исполнение по бумаге, владелец которой надлежащим образом не легитимирован <52> либо заведомо недобросовестен" <53>.
--------------------------------
<52> В.А. Лапач не вполне точен. Конечно, должник по ценной бумаге не должен исполнять обязательство, удостоверенное бумагой, если владелец ценной бумаги надлежащим образом не легитимирован.
Действующее российское гражданское законодательство подобной нормы не содержит. Ее нет ни в Гражданском кодексе РФ, ни в специальных законодательных актах об отдельных видах ценных бумаг.
Но сам принцип публичной достоверности ценной бумаги, закрепленный в положениях Гражданского кодекса РФ, как справедливо указывает В.А. Белов, имеет два прямых правовых следствия: "Публичная достоверность означает, во-первых, что отказ от исполнения обязательства, воплощенного в ценной бумаге, лицу, легитимируемому бумагой, возможен лишь в случаях:
а) ее несоответствия реквизитам;
б) доказанности факта подлога или подделки;
в) доказанности недобросовестности держателя...
Публичная достоверность означает, во-вторых, что должник освобождает себя от обязательства по ценной бумаге, исполнив таковое легитимированному по ней реквизитами бумаги лицу, хотя бы должник и не проверял иных обстоятельств. ЗАИНТЕРЕСОВАННОЕ ЛИЦО МОЖЕТ ПОТРЕБОВАТЬ ПРИЗНАНИЯ ТАКОГО ИСПОЛНЕНИЯ НЕНАДЛЕЖАЩИМ, ЕСЛИ ОНО ДОКАЖЕТ, ЧТО ДОЛЖНИК ДЕЙСТВОВАЛ УМЫШЛЕННО В УЩЕРБ КРЕДИТОРУ ИЛИ ПРОЯВИЛ ГРУБУЮ НЕОСТОРОЖНОСТЬ (курсив мой. - А.М.)" <54>.
Ведь "освобождение должника от обязанности имеет целью освободить его от несения рисков, вызываемых неопределенностью личности кредитора" <55>.
Недобросовестность должника по ценной бумаге при исполнении обязательства незаконному владельцу этой бумаги всегда рассматривалась как условие, при котором такой должник не освобождается от ответственности перед законным владельцем бумаги. "До сих пор мы говорили, - писал Н.О. Нерсесов, - что должник не имеет права уклоняться от удовлетворения всякого предъявителя документа, хотя бы последний был пущен в обращение помимо и вопреки его желанию, так как он не вправе входить в разбор юридического основания владения взыскателя. Но, если должнику известно незаконное владение предъявителя (например, когда последний приобрел бумагу преступными средствами или же он является detentor alieni nomine), то он имеет право и обязанность уклониться от исполнения, прибегая к exc. doli; в противном случае, если несмотря на обнаруженную незаконность владения, должник произведет удовлетворение предъявителю, то он действует mala fide и может быть привлекаем к ответственности законным владельцем" <56>.
Г.Ф. Шершеневич в отношении векселя - одной из самых строго формальных ценных бумаг, отмечая, что "вексельный должник может и должен платить по векселю только тогда, когда предъявление векселя производится правильным векселедержателем", а "проверка со стороны вексельного должника имеет чисто формальный характер", тем не менее указывал и на то, что "запрещение проверять подлинность надписей не лишает должника права возбудить сомнение в подлинности надписи, только он сам должен доказать, что эта надпись не подлинна. Это не только его право, это даже его обязанность, и ему может быть поставлено в упрек, если он, зная почерк мнимого надписателя и получив вексель с явно подделанной надписью, тем не менее заплатил" <57>.Правда, М.М. Агарков условие, при котором должник, исполнивший обязательство по ценной бумаге незаконному владельцу, не освобождается от ответственности перед ее действительным владельцем, понимал более узко, чем просто недобросовестность такого должника, знавшего, что он производит исполнение незаконному владельцу. По мнению М.М. Агаркова, "в том случае, когда должник вступил с держателем бумаги в злоумышленное соглашение, направленное против собственника бумаги (материального кредитора), исполнение держателя не может освободить его от ответственности. Такое решение вопроса является и наиболее целесообразным. Нет оснований возлагать на должника риск проиграть процесс, предлагая ему воздержаться от исполнения держателю бумаги, который заведомо для него не является ее собственником. Обязывать его воздерживаться от исполнения в том случае, если у него есть достаточные доказательства материальной неуправомоченности держателя, тоже едва ли целесообразно, так как трудно заранее предусмотреть, какие доказательства будут судом достаточными" <58>.Иначе говоря, М.М. Агарков в качестве основания ответственности должника по ценной бумаге перед ее действительным собственником за исполнение обязательства по этой бумаге незаконному владельцу указывает на сочетание двух условий: недобросовестность должника и недобросовестность незаконного владельца. Причем их недобросовестность усугубляется знанием о недобросовестности друг друга.
Но в данном деле как раз и имело место это сочетание условий. Акционерное общество знало и о том, что соответствующие лица (акционер Х. и само общество) являются недобросовестными владельцами указанных акций. Как очевидно следует из обстоятельств дела, те лица, у которых были виндицированы акции, принадлежащие акционеру О., не могут рассматриваться как добросовестные владельцы. Ведь списанные со счета акционера О. принадлежащие ему акции были зачислены на счет акционера К. и на счет самого акционерного общества без каких-либо на то законных правовых оснований, буквально свалились на них с неба, о чем последние не могли не знать.
Нужно отметить, что и в современной литературе высказывается мнение о необходимости проводить различие между ситуациями, когда права, удостоверенные акциями, осуществляет недобросовестный владелец, и ситуациями, когда речь идет о владельце добросовестном.
В частности, В.И. Добровольский пишет: "В случае если похищенными акциями голосовал непосредственно похититель, сомнений в нелегитимности его голосования не возникает. Однако как быть в случае, если акциями голосовал добросовестный приобретатель?
Если, несмотря на все трудности, акции все же будут виндицированы от добросовестного приобретателя и акционер восстановится в правах, означает ли это, что он вправе оспорить решения, принятые добросовестным приобретателем?
К сожалению, однозначного разъяснения со стороны ВАС РФ по данному вопросу не имеется. При оценке законности голосования добросовестного приобретателя можно исходить из того, что на момент голосования он был указан в реестре акционеров и при приобретении акций действовал разумно и осмотрительно (добросовестно), и, таким образом, его голосование является законным. В то же время, отказывая в признании недействительными решений собраний, на которых похищенными акциями голосовал добросовестный приобретатель, суд тем самым не сможет восстановить фактически нарушенные права акционера, которому удалось виндицировать акции, так как в результате принятия оспариваемых решений общество может распродать свои активы, преобразоваться (например, в форме слияния) или вообще ликвидироваться.
Тем не менее представляется правильным, что в целях поддержания стабильности экономического оборота голосование добросовестного приобретателя на собрании должно признаваться законным. Основная задача акционера, чьи права нарушены, заключается в том, чтобы доказать недобросовестность приобретения акций" <59>.
Наверное, следует согласиться с мнением о том, что должник по ценной бумаге, исполнивший обязательство лицу, являющемуся незаконным, но добросовестным владельцем ценной бумаги, о чем ему было известно на момент исполнения, также освобождается от ответственности перед законным собственником бумаги. При этом нельзя забывать, что должник не может и не должен проверять не только то, является ли владелец добросовестным или недобросовестным, но даже и то, является ли лицо, которое требует исполнения обязательства, удостоверенного ценной бумагой, законным владельцем бумаги. Еще раз напомним, что должник по ценной бумаге (акционерное общество по выпущенным им акциям) должен исполнить обязательство, удостоверенное этой бумагой, лицу, которое в установленном законом порядке доказало, что именно ему принадлежит ценная бумага (права, удостоверенные ценной бумагой).
Если акционерное общество не могло и не должно было знать, что лицо, чьи права как акционера подтверждаются записью по счету в реестре акционеров или записью по счету депо у депозитария, является незаконным владельцем акций, то невозможно отрицать, что, относясь к этому лицу как к акционеру, акционерное общество действовало абсолютно правомерно и добросовестно.
Таким образом, если собственник акций (акционер) истребовал свои акции из чужого незаконного владения, какие-либо требования к самому акционерному обществу этот собственник может предъявить, только если незаконный владелец акций был владельцем недобросовестным и только если собственник докажет, что общество знало или должно было об этом знать, т.е., исполняя свои обязательства по отношению к недобросовестному владельцу акций, общество действовало в ущерб действительному собственнику акций умышленно или с грубой неосторожностью.
Исполнение должником по обязательству, удостоверенному ценной бумагой, лицу, о котором должник знает или не может не знать, что оно является незаконным недобросовестным владельцем этой бумаги, не может считаться надлежащим исполнением надлежащему кредитору.
Как совершенно справедливо указывает С.В. Сарбаш, "последствиями исполнения обязательства ненадлежащему лицу единодушно признаются права кредитора требовать производства исполнения или возмещения убытков" <60>.В рассматриваемой нами ситуации теоретически собственник акций мог бы воспользоваться по отношению к акционерному обществу любым из этих прав. Однако очевидно, что предъявление собственником акций к акционерному обществу требования о возмещении убытков, как правило, малоэффективно уже только потому, что крайне трудно доказать сам факт этих убытков и их размер.
Что же касается предъявления собственником акций к акционерному обществу требования об исполнении обязательств или отдельных обязанностей, которые общество исполнило по отношению к другому лицу - ненадлежащему кредитору (незаконному владельцу акций), то очевидно, что в подавляющем большинстве случаев заявление такого требования бессмысленно. Не случайно в корпоративном праве акционеру, по отношению к которому общество не исполнило или ненадлежащим образом исполнило свои обязанности, допустив тем самым нарушение тех или иных прав этого акционера, предоставляются другие способы защиты этих прав. При нарушении прав и законных интересов акционера при проведении общего собрания акционеров <61> акционер вправе заявить требование о признании решения недействительным (п. 7 ст. 49 Федерального закона "Об акционерных обществах"), при нарушении преимущественного права на приобретение размещаемых обществом дополнительных акций и эмиссионных ценных бумаг, конвертируемых в акции, акционер может воспользоваться одним из способов защиты, предусмотренным ст. 26 Федерального закона "О рынке ценных бумаг" (п. 12 Постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 18 ноября 2003 г. N 19 "О некоторых вопросах применения Федерального закона "Об акционерных обществах").
--------------------------------
<61> Согласно п. 24 Постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 18 ноября 2003 г. N 19 "О некоторых вопросах применения Федерального закона "Об акционерных обществах" "при рассмотрении исков о признании недействительным решения общего собрания акционеров следует учитывать, что к нарушениям Закона, которые могут служить основаниями для удовлетворения таких исков, относятся: несвоевременное извещение (неизвещение) акционера о дате проведения общего собрания (пункт 1 статьи 52 Закона); непредоставление акционеру возможности ознакомиться с необходимой информацией (материалами) по вопросам, включенным в повестку дня собрания (пункт 3 статьи 52 Закона); несвоевременное предоставление бюллетеней для голосования (пункт 2 статьи 60 Закона) и др.".
Поэтому заявление в данном деле собственником акций, требующим их виндикации от недобросовестного владельца, соответствующих исковых требований и к самому обществу, которое знало о том, что лица, указанные в реестре акционеров, являются недобросовестными владельцами акций, не противоречит действующему российскому гражданскому законодательству, ни общим его нормам, ни специальным (о ценных бумагах и акционерных обществах).