§ 3. Вклад д.И. Мейера в разработку понятия сделки

Основы отечественного учения о юридической сделке впервые излагаются только в "Русском гражданском праве" Д.И. Мейера <1> . В самом общем виде они сводятся к следующим положениям.

--------------------------------

<1> Другой корифей отечественной цивилистики позже (в 1902 г.) напишет, что именно Д.И. Мейер первым в нашей гражданско-правовой литературе "посвящает учению о сделке... столь же широкое место, какое ему отводили немцы в своих пандектных учебниках того времени" (Дювернуа Н.Л. Чтения по гражданскому праву. Т. 2: Учение о вещах. Учение о юридической сделке. М., 2004. С. 72).

1. Сделка относится к категории юридических действий.

Действием вообще "называется проявление воли" <1>. "Не всякое действие имеет значение в области права" <2>; действие приобретает юридическое значение (переходит в разряд юридических) "от соприкосновения одного человека с другим: тогда только возникает понятие о свободе, о мере свободы... Воля может проявиться в одном сознании, но такие проявления воли, ничем не обнаружившиеся вовне, не подлежат области права... Не всякое и внешнее проявление воли считается юридическим действием... нужно, чтобы оно имело какое-нибудь отношение к вопросу о праве..." <3>. "ДЕЙСТВИЕ... С ЮРИДИЧЕСКИМ ЗНАЧЕНИЕМ СУЩЕСТВУЕТ ТОЛЬКО ТОГДА, КОГДА ОНО ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ЕСТЬ ПРОИЗВЕДЕНИЕ ВОЛИ (выделено мной. - В.Б.)... В каждом внешнем действии нам приходится обращать внимание... на определение воли, направленной к его совершению" <4>.

--------------------------------

<1> Мейер Д.И. Русское гражданское право. 10-е изд. Пг., 1915. С. 106.

<2> Там же.

<3> Там же. С. 106 - 107.

<4> Там же. С. 108.

Далее следует подробнейшее рассмотрение вопроса о том, "какое влияние на силу юридического действия приписывается в нашем юридическом быту... обстоятельствам, временно лишающим человека сознания" <1>; после (отдельным параграфом) - вопрос о технике и технологии внешнего выражения воли, ее проявления вовне (волеизъявления) <2>. И лишь затем, по установлении этих общих для всех юридических действий положений, ученый переходит к характеристике собственно ЮРИДИЧЕСКОЙ СДЕЛКИ, указывая, что он разумеет "под юридической сделкой всякое юридическое действие, направленное к изменению существующих юридических отношений" <3>. "Для сделки, - начинает он характеристику исследуемого понятия, - существенны только два условия: 1) чтобы юридическое действие ПРОИЗВЕЛО ИЗМЕНЕНИЕ в существующих юридических отношениях: изменение может состоять в установлении какого-либо права, прежде не существовавшего, или в переходе права от одного лица к другому, или в прекращении права; 2) чтобы юридическое действие БЫЛО НАПРАВЛЕНО к изменению существующих юридических отношений, предпринято С ЦЕЛЬЮ произвести это изменение; а действие, НЕ НАПРАВЛЕННОЕ К ТОМУ (выделено мной. - В.Б.), не подходит под понятие сделки" <4>.

--------------------------------

<1> Мейер Д.И. Указ. соч. С. 109.

<2> См.: Там же. С. 119 - 126.

<3> Там же. С. 126.

<4> Там же. С. 127.

2. В приведенных положениях легко увидеть почти буквальное воспроизведение основных постулатов учения Ф.-К. фон Савиньи с той лишь разницей, что тезисы последнего о соотношении воли и волеизъявления распространены не только на сделки, но и на все вообще юридически значимые действия <1>. Очевидно, что именно с подачи этого (германского) учения в русской литературе впервые прямо и точно звучат два признака, отграничивающие сделку от иных юридических действий: 1) юридическая результативность и 2) юридическая направленность. Показательно сравнение этих характеристик с цитированными выше ранними определениями договора: вместо недостаточно точных указаний вроде "давать и исполнять" Ф.-Г. Дильтея, слишком широких выражений типа "одного предприятия" (его же) и "одного что-нибудь" В.Г. Кукольника теперь появляется точное обозначение реально достигаемого сделкой (а значит, в том числе и договором) результата. Это - изменение (в широком смысле) в существующих юридических отношениях. Причем изменение в юридических отношениях является той целью, во имя которой совершается сделка, а вовсе не средством для достижения "цели совокупного их труда", как прежде писал Г. Терлаич.

--------------------------------

<1> Таким образом Д.И. Мейер получает возможность не обсуждать этот вопрос вновь, а воспользоваться отсылочным приемом: "О влиянии на сделку принуждения, ошибки и обмана должно сказать то же самое, что сказано нами о влиянии этих моментов на значение юридического действия вообще" (там же. С. 131).

О полном и всестороннем заимствовании учения Ф.-К. фон Савиньи свидетельствует, в частности, следующая примечательная деталь: в курсе Д.И. Мейера мы еще не встречаем прямого упоминания о таком признаке сделки, как ее правомерность. И это не случайно: подобно своему немецкому предшественнику, Д.И. Мейер прямо заявляет, что вовсе не считает это качество необходимой характеристикой всякой вообще сделки. "Подобно юридическим действиям вообще, - пишет он, - и сделки могут быть разделены на ЗАКОННЫЕ и НЕЗАКОННЫЕ" <1>. Однако буквально в следующем предложении он утверждает, что "ТОЛЬКО ЗАКОННЫЕ СДЕЛКИ МОЖНО НАЗВАТЬ СДЕЛКАМИ (выделено мной. - В.Б.), ибо сделки незаконные не считаются действительными, следовательно, и существующими" <2>. И еще ниже он говорит о сделке действительной (сделке, стало быть, в собственном, тесном смысле) как, с одной стороны, действии, "удовлетворяющем всем законным принадлежностям" (т.е. действии правомерном), а с другой - "производящим те перемены в юридических отношениях, к которым оно направлено" <3> (т.е. действии юридически результативном и направленном).

--------------------------------

<1> Мейер Д.И. Указ. соч. С. 128.

<2> Там же.

<3> Там же. С. 149.

3. Русский ученый не ограничился простым воспроизведением научных воззрений германского авторитета, но, осмыслив таковые, ощутил несоответствие соседствующих друг с другом утверждений: 1) о существовании как законных, так и незаконных сделок и 2) о юридической направленности и результативности сделок. В самом деле, если сделка - действие, не только направленное на достижение юридических последствий, но и реально достигающее эти самые последствия, то, спрашивается: как она могла бы их достигнуть, если бы не находила опоры в законе? Как бы сделка могла достигнуть запланированных ее участниками юридических последствий, если бы сама сделка была бы незаконной? А если могут существовать сделки незаконные и, несмотря на то, юридически результативные, то следует допустить существование внутренне противоречивого закона <1>, одна норма которого как будто позволяет достигнуть планируемых последствий, а другая... достигнутые было последствия тут же уничтожает. Если такие ситуации и могут существовать, то считать их тем идеалом, к коему следует стремиться законодателю, никак невозможно. Выходит, следует выбрать что-то одно: 1) или сделка суть действие юридически направленное и результативное и, стало быть, непременно законное или правомерное; словосочетание "незаконная сделка", следовательно, становится наименованием пустого понятия (вроде "фашиствующего космополитизма" или "горячего снега"); 2) или же существуют сделки не только законные, но и незаконные, и в таком случае сделку можно охарактеризовать только как юридически направленное, но не обязательно юридически результативное действие. Незаконная сделка если и достигнет какого-нибудь юридического результата, то явно не того, на достижение которого она направлялась. Запланированные сторонами желательные для них правовые последствия будут достигаться только при посредстве законных сделок.

--------------------------------

<1> Явления, в практике нередкого, но вряд ли нормального.

Последствия выбора той или другой концепции представляются чрезвычайно важными не только для теории сделок, но и для всего гражданского права в целом, ибо подобный выбор означает разрешение вопроса о соотношении всеобщего закона и частной воли.

Если мы рассматриваем в качестве сделок исключительно такие действия, которые реально достигают запланированных юридических последствий (юридически результативные - законные - действия), то мы вольно или невольно опираем юридический эффект сделки в первую очередь на положительное право (закон). Закон постановляет, каким именно действиям он придает статус сделок; частным лицам остается только подстраиваться под указания закона. Отсюда следует, что источник юридического результата сделки коренится в первую очередь в законе; воля частных лиц на совершение сделок и акты ее выражения вовне принимаются во внимание только потому, что таков закон, и в той мере, каков этот закон. Сделки как акты изъявления воли частных лиц сами по себе ничего не дают и не решают; они что-то меняют в юридических отношениях лишь тогда, когда осенены законом. Если последнее отсутствует, то юридически направленные действия никогда не породят ожидаемого правового результата, а значит, не будут сделками.

Иной подход дает иное решение. Если суть сделки как юридически значимого действия ограничивается одной ее направленностью на достижение юридических последствий, то выходит, что сама эта направленность и предопределяет тот или другой юридический эффект сделки. В этом случае благодаря закону суд получает возможность, скажем так, отделить зерна (сделки правомерные) от плевел (сделки незаконные). Единственным (или, во всяком случае, решающим) юридическим началом оказывается частная воля - воля лиц, совершающих сделки. Некоторые продукты частной воли (сделки) закон как бы отбраковывает - обессиливает их, немедленно дезавуируя достигнутый частной волей правовой результат; других же сделок закон не касается, таким образом сохраняя добытый частной волей юридический эффект в силе.

Резюме 3. Учение Д.И. Мейера о сделках не может быть названо самостоятельным. Оно базируется на положениях, постулированных Ф.-К. фон Савиньи. Но в нем есть и самостоятельный элемент: именно Д.И. Мейер затронул и обсудил такие вопросы, которые подтолкнули отечественных ученых к постановке и разработке проблемы источника юридической силы сделки. К сожалению, Д.И. Мейер, совершенно справедливо обративший внимание на проблему правомерности и юридической результативности сделки, не решился отречься от основополагающего тезиса именитого германского предшественника: "действие... с юридическим значением существует только тогда, когда оно действительно есть произведение воли". Почему от него стоило отрешиться? А потому, что этот постулат - юридическое значение действия обусловливается его волевым характером (т.е. внутренним свойством) - абсолютно несовместим с положением самого Д.И. Мейера о невозможности наступления юридического результата действия без указания положительного закона (т.е. без действия внешней силы). Или одно, или другое, но не то и другое вместе. Или источник юридического эффекта сделки - в частной воле, или в положительном законе. Третьего (в том числе того и другого вместе) не дано.

Заняв ту или иную позицию, мы по-разному решим сформулированный еще Ф.-К. фон Савиньи вопрос о юридическом значении несовпадения волеизъявления с действительной волей участника сделки. Если сделка - суть продукт положительного закона, то безусловный приоритет должен быть отдан волеизъявлению (тому, что "видел" и на что "опирался" закон). Если же сделка - продукт частной воли, то в отсутствие волевого характера видимого действия ни о какой сделке говорить не приходится, хотя бы все признаки этого действия и свидетельствовали бы о намерении совершившего ее лица достигнуть определенных юридических последствий. Первая позиция социальна (как социален и сам закон), вторая - проникнута глубоким индивидуализмом (как индивидуальна и сама воля).