Учебный год 22-23 / Второй семестр

В отношении предмета данного договора приобретает особое значение проведенное во второй главе работы разграничение юридических и фактических действий,

поскольку только то действие, которое носит

юридический характер, может быть возложено на поверенного.

Применяя сделанные ранее выводы к договору поручения, мы должны признать, что исполнение обязательства, взятое в отрыве от сделки, установившей данное обязательство, не обладает признаками юридического действия и не может являться предметом договора поручения по российскому праву. Это вывод очевиден для случаев, когда обязательство доверителя состоит в оказании какойлибо услуги третьему лицу, например, в экскурсионном обслуживании третьего лица. В ситуации же, когда один контрагент поручает другому передать третьему лицу известную вещь (или уплатить деньги), т.е. фактически возлагает на него исполнение собственных обязанностей перед этим третьим лицом, может возникнуть сомнение - не способен ли договор поручения служить основой для такой передачи вещи? Придерживаясь занятой нами позиции, ответ на данный вопрос может быть только отрицательным.

Основанием для совершения фактических действий в российском праве мы можем признать только договорный тип возмездного оказания услуг или какой-то иной, непоименованный в действующем законе, договорный тип.

По всей видимости, такого рода вывод был бы преждевременным. Следует считать, что в

действительности предмет договора поручения не состоит только из юридических действий, как указывается в действующем законе.

Однако это не означает, что поверенный может исполнять любое обязательство доверителя по сделке, заключенной поверенным. В предмет договора поручения могут

входить лишь действия, связанные с передачей третьим лицам или с получением от третьих лиц соответствующего имущества. Исполнение каких-либо обязательств носит факультативный, дополнительный характер по отношению к основному предмету поручения - юридическим действиям, и тем более не может поручаться поверенному отдельно от них.

Учитывая, что действия по исполнению обязательства третьим лицом, не отвечают признакам как юридического, так и фактического посредничества, можно сделать общий

вывод о недопустимости применения категории «посредничество» к исполнению обязательств третьим лицом.

Отличие поручения от фактического посредничества заключается лишь в позиции доверителя (клиента поверенного), который лишен возможности принять окончательное решение, вступать ли ему в конкретную сделку с третьим лицом, поскольку, наделив поверенного полномочиями, он передал ему и «последнее слово» при принятии решения

Во всех ли случаях поверенный выступает посредником?

По нашему мнению, есть основания для того, чтобы отрицать всеобщность характеристики поверенного как посредника. Эти основания заключаются в том, что поверенному может поручаться не только совершение двусторонней или многосторонней сделки (договора), но и осуществление права доверителя либо изъявление воли в односторонней сделке, связывающей доверителя. При

совершении односторонних сделок (и передаче юридически значимых сообщений) от имени доверителя поверенный не будет являться представителем.

Поскольку договор поручения тесно связан с представительством, на поверенного может быть возложено совершение только таких действий, которые допускается совершать через представителя. Без полномочий исполнить договор поручения не представляется возможным.

Договор комиссии

Предметом данного договора является совершение комиссионером одной или нескольких сделок от своего имени, но за счет и по поручению комитента.

По всем обязательствам, вытекающим из сделки, заключенной комиссионером от своего имени во исполнение договора комиссии, непосредственно отвечает перед своими контрагентами сам комиссионер, а

комитент лишь принимает экономические последствия сделки.

Комиссионер остается стороной по договору, заключенному им с третьим лицом и после передачи комитенту предмета этой сделки, даже если он не получает от комитента удовлетворения по тем обязательствам, которые он принял на себя по отношению к третьему лицу при заключении с последним соответствующей сделки.

В этой связи особое значение приобретает вопрос о том,

насколько правомерно признавать договор комиссии посредническим, если в результате осуществления этого договора не устанавливаются никаких обязательственных отношений между комитентом и третьим лицом.

Разрешить кажущееся противоречие помогает взгляд на комиссионера как на лишь формально-юридического участника сделки с третьим лицом, в том время как действительной, экономической стороной является комитент. Именно в силу этого обстоятельства закон в п. 1 ст. 996 ГК РФ признает вещи, поступившие к комиссионеру от комитента либо приобретенные комиссионером за счет комитента, собственностью последнего. Такой взгляд на договор комиссии под углом зрения достигаемого экономического эффекта позволяет установить в нем признаки посредничества как

деятельности, направленной на сведение контрагентов

(сведение, понимаемого не только буквально, но и как обеспечение контакта имуществ двух контрагентов).

Если рассуждать абстрактно, то действия комиссионера, взятые в их предметной сущности, ничем существенно не отличаются от действий поверенного, о котором шла речь выше. Комиссионер точно также подыскивает контрагента, ведет с ним переговоры, склоняет его к вступлению в договорные отношения. Следовательно, его деятельность и по своим содержательным показателям отвечает признакам юридического посредничества.

По вопросу об обязанностях комиссионера перед третьим лицом законодатель делает уточнение, которое отчетливо характеризует природу отношений комитента и комиссионера как ведение одним лицом дел другого лица. Имеется в виду правило абз.6 ст. 1002 ГК РФ, согласно которому в случае объявления комиссионера

несостоятельным (банкротом) его права и обязанности по сделкам, заключенным им для комитента во исполнение указаний последнего, переходят к комитенту.

В данной норме проявлено стремление к тому, чтобы обязанность, принятая на себя комиссионером по сделке, заключенной им для комитента, в итоге не оказалась не исполненной, а права третьего лица, вступившего в отношения с посредником - нарушенными.

Следует остановиться на вопросе, какие сделки могут

Как и в случае с договором поручения следует констатировать, что право на вознаграждение

комиссионер получает с момента исполнения принятого на себя поручения, т.е. с момента совершения сделки с третьим лицом. А если комиссионер не исполнил свои обязательства (т.е. не совершил сделку), по причинам, зависящим от комитента, он также вправе претендовать на уплату ему вознаграждения, как указано в п.2 ст.991 ГК РФ.

Было бы неправильно толковать указанную норму, как устанавливающую зависимость вознаграждения комиссионера от факта исполнения третьим лицом сделки с комиссионером, поскольку в ней речь идет об исполнении самого договора комиссии, а не заключенных во исполнение этого договора сделок. То обстоятельство, что вознаграждение комиссионера не поставлено в зависимость от исполнения заключенной сделки, роднит комиссионера с маклером.

Старая дореволюционная проблем: если комиссионер не представит комитенту доказательств того, что он совершил во исполнение поручения комитента сделку с третьим лицом и передал комитенту исполнение (закупленный товар или вырученные от продажи товара деньги), как квалифицировать такое исполнение: как куплю-продажу между комиссионером и комитентом или как исполнение договора комиссии?

Егоров считает, что такое исполнение необходимо будет

рассматривать в рамках другого обязательственного отношения (по-видимому, купли-продажи), которое не

будет обладать признаками юридического посредничества. В данном случае происходит новация старого обязательства (комиссионного) в новое (купляпродажа) совершенная посредством одностороннего заявления комиссионера (что противоречит с. 414 ГК, тк она требует соглашения двух), однако если комитент такое заявление принимает, то происходит новация.

Ведение чужих дел без поручения

Институт ведения чужих дел без поручения относится к недоговорным, или квази-до говорным, основаниям возникновения обязательств.

Есть основания полагать, что деятельность гестора (лица, ведущего чужое дело без поручения) в тех случаях, когда

она отвечает признакам предметных действий, совершаемых посредником, может быть названа посреднической.

При этом позволительно абстрагироваться от того обстоятельства, что эта деятельность осуществляется без поручения, иного указания или заранее обещанного согласия заинтересованного лица.

Действия гестора могут иметь как юридический, так и фактический характер. Такой вывод вытекает из закона, не устанавливающего характер действии в чужом интересе, а также находит отражение в литературе.

Если действия гестора носили юридический характер, при решении вопроса о правах и обязанностях по заключенным им сделкам применяются правила ст. 986 ГК РФ: права и

обязанности по сделкам совершенным гестором переходят к хозяину дела при условии его одобрения.

Если лицо, в интересах которого гестор совершил соответствующую сделку купли-продажи (хозяин дела), одобрит эти действия, к отношениям сторон в дальнейшем применяются правила о договоре поручения (одно из оснований для юридического посредничества) или ином договоре, соответствующем характеру предпринятых действий (ст.982 ГК РФ).

Фактический характер действий гестора может присутствовать, в частности, в том случае, когда он выполняет посреднические действия в интересах другого лица. Например, сосед по даче может не заключить сделку о покупке специальных приспособлений самостоятельно (см. пример выше), а найти продавца этих приспособлений, провести переговоры с ним, выговорить наилучшую цену и попросить его приехать к тому моменту, когда заинтересованное лицо станет способно само вступить в договорные отношения с продавцом приспособлений.

Специфика действий в чужом интересе налагает на гестора обязанность связаться с заинтересованным лицом при первой возможности, т.е. недоговорное посредничество по общему правилу должно носить кратковременный характер и преобразовываться в договорное либо прекращаться.

Существуют случаи, в которых спонтанное ведение чужого дела помогает, а значит, заслуживает признания и одобрения, и в которых оно является больше обременительным, чем полезным, а значит, заинтересованное лицо по возможности должно быть от

него защищено.

Из этого проистекает проводимое в теории деление на правомерное и неправомерное ведение чужого дела. В

первом случае возникает правоотношение, сходное с поручением (иным договором), а во втором случае возникают отношения из причинения вреда, а квазидоговорное отношение не возникает. Разновидностью неправомерных действий, внешне выступающих как ведение чужого дела, является так называемое «неподлинное ведение чужого дела». Например, кто-либо ведет чужое дело как свое собственное. «Как свое» он ведет объективно чужое дело тогда, когда действия совершаются исключительно для собственной выгоды, т.е. присутствует намерение присвоить результат только себе

Доктрина Германии различает «объективно чужие дела», которые, как можно установить уже по их содержанию, касаются другого лица или входят в сферу деловых интересов последнего, и поэтому при нормальном течении обстоятельств волнуются им самим или его доверенным лицом (оплата чужих счетов, принятие корреспонденции за отсутствующего получателя), «субъективно чужие дела», которые становятся делами другого лица исключительно в силу соответствующей направленности воли действующего (покупка вещи для дpyгoгo).

Договор агентирования

Агентский договор был сконструирован законодателем таким образом, что он совместил в себе определенные черты как договора поручения, так и договора комиссии, поставив субсидиарное применение норм об этих договорах в зависимость от того, от чьего имени совершает сделку агент (ст. 1011 ГК РФ). Нельзя не заметить здесь определенного сходства такой концепции с тем, как этот договор регулируется в англо-американском праве, не знающем в качестве самостоятельных разновидностей договоры комиссии и поручения.

Условия Агентского договора, в силу которых агент вправе продавать товары, выполнять работы или оказывать услуги исключительно определенной категории покупателей...

являются ничтожными». В этой норме нас должно интересовать не столько ее содержание, сколько форма изложения. Получается, что агент вправе по агентскому договору продавать товары, выполнять работы, оказывать услуги. Косвенно из этой фразы следует, что агент может

совершать все эти действия от своего имени: агент выполняет работы, агент оказывает услуги и проч. Но это было бы принципиальной ошибкой.

Агент не должен выполнять работу (в смысле совершения фактических действий по обработке, например, материальной вещи), в отношении которой он заключат договор как подрядчик. Если мы допустим, что по агентскому договору можно не только поручать совершить сделку, но и выполнить работу (исполнить эту сделку) вместо принципала, то это будет противоречить правовой природа агентского договора: оказание юридических услуг и связанньос с ними иных действий.

Агенту нельзя поручать совершать действия, составляющие предмет заключенной агентом сделки. Есть только два исключения:

а) агент может уплачивать деньги по любым обязательствам, в установлении которых он принимал участие;

б) агент может исполнять обязанность принципала по передаче товаров (вещей) покупателям, с которыми заключил сделку агент.

На наш взгляд, неотъемлемым признаком любого предмета договора должна быть его определенность. Таким образом, неопределенность предмета агентского договора, т.е. не придание действиям агента необходимой степени конкретизации, должно приводить к признанию агентского договора незаключенным ввиду несогласованности его предмета.

Наряду с юридическими действиями к предмету агентского договора относятся фактические действия агента. В порядке толкования нормы п. 1 ст. 1005 ГК РФ целесообразно

признать, что не любые фактические действия могут входить в предмет агентского договора.

Если агент реализует театральные билеты, безразлично, от своего имени или от имени принципала, в числе фактических действий агенту не может быть предложено принимать участие в спектакле. Точно так же, по агентскому договору нельзя возложить на агента оказание любых иных фактических услуг вместо его принципала.

Следовательно, круг фактических действий агента

сводится к таким действиям, которые имеют связь с его основной юридической задачей - сделками во исполнение принятого им поручения.

Е.А Суханов указывает в качестве примера фактических

действий агента проведение рекламной кампании и других мероприятий по изучению и освоению рынка (маркетинговые). В культурно-творческой сфере фактические действия агента могут выражаться в организации и проведении различных театральных, концертных, гастрольные и тому подобные мероприятий.

Фактический характер носят действия агента, лично участвующего в пресс-конференции, организованной им для презентации товаров принципала, и отвечающего на вопросы интересующихся лиц. Однако для проведения этой пресс-конференции агенту потребовалось совершить множество юридических действий: арендовать зал, заключить договоры на обеспечение синхронного перевода выступления, на изготовление рекламных буклетов, на демонстрацию слайдов, на обеспечение видео и фотосъемки участников пресс-конференции и иных сопутствующих любому подобному мероприятию услуг.

Допускается ли совершение по агентскому договору одних только фактических действий, то есть возможно ли появление агентов, не обязанных совершать ни одного юридически значимого действия?

С формальной точки зрения, в определении агентского договора юридические и фактические действия агента соединены союзом «и», что можно истолковать как неразрешённое единство этих действий.

Более корректно истолковать употребленное построение «юридические и иные действия» как свидетельствующее о воле законодателя указать на связь этих юридических и фактических действий между собой. А, следовательно, если значение имеет связь между

юридическими и фактическим действиями, целесообразно установить в законе допустимость поручения агенту только фактических действий, обладающих признаками такой связи.

Существенную роль среди фактических действий агента играет фактическое посредничество - сбор сведений о потенциальных контрагентах, вступление с ними в переговоры, принятие их предложений о заключении договоров и прочее.

Однако с точки зрения действующего законодательства, de lege lata, поручение по агентскому договору одних фактических действий способно вызывать сложно разрешимые практические проблемы. Они вытекают из

того, что нормы об агентском договоре, взятые сами по

себе, неполным образом регулируют агентские отношения ввиду использованного приема отсылки к правилам о договоре комиссии или договоре поручения в зависимости, от чьего имени действует агент. Но правила ни одного из этих договоров не могут применяться субсидиарно к фактическим действиям. Остается лишь возможность применять к этим действиям нормы о возмездном оказании услуг, толкуя п.2 ст.779 ГК РФ, но, как уже было показано во второй главе диссертации, эти нормы не приспособлены для регулирования посреднических действий фактического характера.

Договор транспортной экспедиции

Еще одним видом договоров на оказание юридических и фактических услуг является договор транспортной экспедиции. Ввиду связи данного договора с перевозочным процессом он урегулирован в действующем законе непосредственно после договора перевозки, хотя по своей правовой природе он стоит значительно ближе к группе договоров, в которую входят договоры поручения, комиссии, агентирования и доверительного управления имуществом.

Экспедитор обязуется выполнить или организовать выполнение определенных договором экспедиции услуг, связанных с перевозкой груза, и действует при этом за счет клиента (п. 1 ст.801 ГК РФ).

Переплетение в договоре экспедиции черт различных договоров вызвано тем, что законодателем избран несколько иной взгляд на предмет данного договора, чем это происходит в других случаях. Например, договор поручения считается заключенным, когда согласованы действия, подпадающие под понятие «юридических», независимо от того, в какой сфере человеческих отношений они будет осуществляться. Напротив, для договора транспортной экспедиции в качестве первоочередного признака законодатель устанавливает сферу общественных отношений, с которой должны быть связаны услуги экспедитора - а именно, перевозку. И не просто перевозку, а только перевозку груза.

Специалисты, комментирующие нормы ГК РФ о договоре транспортной экспедиции, подчеркивают, что независимо от отсутствия в действующем законе прямых отсылочных правил, к договору транспортной экспедиции применяются в зависимости от его условий положения о договоре