- •Isbn 57133-0997-5 (Россия) isbn 2-247.01379-1 (Франция)
- •5. Лучшее знание и совершенствование национального права.
- •Глава 1. Период обычного права
- •Глава 2. Период законодательного права
- •Глава 3. Внеевропейские правовые системы
- •Глава 1. Структура и понятия
- •Глава 2. Понятие нормы права
- •Глава 2. Обычай
- •Глава 3. Судебная практика
- •Глава 4. Доктрина
- •Глава 5. Общие принципы
- •115. Оригинальность социалистических правовых систем. В
- •Глава 1. Традиционное право
- •Глава 2. Марксизм-ленинизм
- •Глава 3. Новый строй
- •§ 1. От буржуазного государства к социалистическому
- •§ 2. Период стагнации
- •§ 3. Перестройка
- •§ 1. Значение принципа законности
- •§ 2. Гарантии принципа
- •Глава 1. Закон
- •Глава 2. Судебная практика Отдел I. Советский Союз
- •§ 1. Судоустройство
- •§ 2. Несудебное разбирательство споров
- •§ 3. Роль судебной практики
- •Глава 3. Обычай и правила социалистического общежития
- •Глава 4. Доктрина
- •Глава 1. Система права ц
- •Глава 2. Правовые понятия
- •Глава 1. История английского права
- •Глава 2. Структура английского права
- •§ 1. Общее право и право справедливости
- •§ 2. Траст2
- •§ 3. Процессуальное право и нормы материального права
- •317. Концепция нормы права, созданная судебной практикой.
- •Глава 3. Источники английского права
- •§ 1. Английское судоустройство'
- •§ 2. Правило прецедента'
- •Глава 1. История права сша
- •Глава 2. Структура права и право штатов
- •Глава 3. Источники права сша
- •§ 1. Судебная система
- •§ 2. Американские юристы'
- •§ 3. Правило star decisis
- •Глава 1. Основы мусульманского права
- •Глава 2. Приспособление мусульманского права к современному миру
- •Глава 3. Право мусульманских стран
- •Глава 1. Право индусской общины
- •Глава 2. Национальное право индии
- •Глава 1. Китайское право
- •Глава 2. Японское право1
- •Глава 1. Обычно-правовая основа
- •Глава 2. Колониальный период
- •Глава 3. Независимые государства
Глава 4. Доктрина
110. Первостепенная значимость доктрины. В течение длительного времени доктрина была основным источником права в романо-германской правовой семье; именно в университетах были главным образом выработаны в период XIII—XIX веков основные принципы права. И лишь относительно недавно с победой идей демократии и кодификации первенство доктрины было заменено первенством закона.
' Meyer-Hayoz A. Zur Frange der normativen Kraft der Rechtsprechung/ Recueil de travaux de la 3 rencontre turco-suisse. 1966. P. 229—248.
Поскольку это изменение произошло сравнительно недавно, а также если учесть, что закон на практике — это не то, что закон в теории, то с учетом этих двух факторов можно установить подлинное значение доктрины вопреки часто встречающимся упрощенческим формулам, согласно которым они не являются источником права. Эти формулы имеют смысл, лишь если допустить, как это делало господствовавшее во Франции в XIX веке мнение, что все право выражается в правовых нормах, исходящих от публичной власти. Однако подобное мнение противоречит всей романо-германской правовой традиции и представляется неприемлемым. Ведь сегодня все более и более стремятся признать независимый характер процесса толкования, которое перестало отыскивать исключительно грамматический и логический смысл терминов закона или намерения законодателя.
Можно, конечно, именовать правовыми лишь правовые нормы. Для тех же, кто считается с реальностью и имеет более широкий и, с нашей точки зрения, более правильный взгляд на право, доктрина в наши дни, так же как и в прошлом, составляет очень важный и весьма жизненный источник права66. Эта ее роль проявляется в том, что именно доктрина создает словарь и правовые понятия, которыми пользуется законодатель. Важна роль доктрины в установлении тех методов, с помощью которых открывают право и толкуют законы. Добавим к этому влияние, которое доктрина может оказывать на самого законодателя; последний часто лишь выражает те тенденции, которые установились в доктрине, и воспринимает подготовленные ею предложения.
Речь никоим образом не идет о преуменьшении роли законодателя. Эта роль имеет в нашу эпоху первостепенное значение, и мы считаем ее сохранение в современных условиях прогрессом и подлинной необходимостью. Однако признание важной роли законодателя не должно вести нас к тому, чтобы закрывать глаза на реальные отношения между ним и доктриной и утверждать диктатуру закона. В действительности все гораздо более сложно.
Доктрина влияет на законодателя; здесь она является лишь косвенным источником права. Но доктрина играет также роль в применении закона. И было бы трудно, не искажая действительности, отрицать за ней в этой сфере качество источника права.
111. Французское право и немецкое право. И действительно, доктрина имеет первостепенную важность, так как именно она создает в различных странах разный инструментарий для работы юристов. Отличия в этом инструментарии могут в ряде случаев создать трудности для иностранных юристов, породив впечатление, что две на самом деле близкие правовые системы существенно различаются. Именно это, по нашему мнению, и происходит, когда сопоставляют французское и немецкое право. Здесь одна из причин столь частого, хотя, с нашей точки зрения, поверхностного и искусственного, противопоставления «латинского» и «германского» права. Французского юриста, изучающего немецкое право, затрудняет не столько различие по содержанию между французским и немецким правом, сколько различие по форме, существующее между произведениями немецких и французских правоведов. Немецкие и швейцарские правоведы предпочитают постатейные комментарии, которые существуют и во Франции, но в последней предназначены лишь для практиков. Предпочтительным инструментом французских юристов являются курсы или систематизированные учебники; при отсутствии курса они скорее прибегнут к новейшему алфавитному справочнику, чем постатейному комментарию. Исключение составит, пожалуй, лишь область уголовного права в силу той особой преобладающей роли, которую играет в этой отрасли права закон.
112. Латинские страны. Однако французский и немецкий стили явственно сближаются. Издаваемые в ФРГ комментарии приобретают все более доктринальный и критический вид, а учебники обращаются к судебной практике и вообще юридической практике в стране. Иная ситуация — в Италии и в странах испанского и португальского языков. Публикуемые здесь труды вызывают удивление у французов, и не только потому, что эти труды характеризуют крайний догматизм и отсутствие судебной практики, но и потому, что те самые лица, которые пишут эти произведения, весьма часто занимаются практикой, являются адвокатами и юридическими советниками, обладают библиотеками, основной фонд которых состоит из сборников национальной судебной практики. Это «раздвоение личности» можно объяснить, обратившись к истории и вспомнив о дуализме, с одной стороны, права университетов, а с другой — права, применявшегося на практике. В этих странах сохранили большую, чем во Франции, верность традициям пандектистов. Здесь не придерживаются мнения, что главное в преподавании права — рассказать слушателям, как решается на практике та или иная проблема. Основное — познакомить их с понятиями и основополагающими элементами, из которых строится право. Конкретные решения несущественны, ибо они изменчивы; главное — это система. При таком подходе право становится объектом особой автономной изолированной науки. Зачем связывать ее, например, с историей, если Свод Юстиниана сохранял значение закона в течение веков, в то время как само общество беспрестанно изменялось? Юристу незачем заниматься экономическими и социальными проблемами, это сфера политики, от которой наука права должна держаться как можно дальше67.