§ 5. Общие вопросы правоприменения 95

5.2. Судебное усмотрение и толкование правовой нормы

Вопросы толкования, похоже, стали предметом дискуссий одновременно с появлением первых правовых норм. Это неудивительно, поскольку речь здесь идет об одной из основных стадий применения права – стадии уяснения смысла правовой нормы. Применительно к тем задачам, которые были поставлены автором, интерес представляет, прежде всего, вопрос соотношения категории свободы с процессом уяснения этого смысла.

Правовая теория выработала три основных подхода к пониманию и раскрытию смысла, выраженного в норме:

1. субъективный – уяснение воли законодателя;

2. объективный – уяснение нормативно понима емого смысла закона (разумного смысла);

3. субъективно-объективный – уяснение на осно ве исторической воли законодателя смысла закона при разумном его толковании¹.

Исходя из указанных определений того, что подлежит уяснению правоприменителем, можно попытаться отдельно для каждого подхода исследовать возможность усмотрения именно в процессе толкования.

«Истина о праве, согласно легистской гносеологии, дана в законе, выражающем волю, позицию, мнение законодателя (суверена, государства)... Наука же в лучшем случае может адекватно постигнуть и выразить это воплощенное в законе (действующем праве) властно-приказное мнение»².

Понимание толкования, как уяснения воли законодателя, наиболее органично увязывается с какими-

¹ См.: Шапп Я. Указ. соч. С. 14–15.

² Нерсесянц В. С. Указ. соч. С. 66.

96

Глава П. Общетеоретические аспекты

то идеальными схемами правотворчества (точнее – законотворчества). Действительно, трудно представить нечто более разумное, чем уяснение воли того, кем, собственно, и было создано определенное правило поведения. В этом смысле наиболее последовательным представляется император Юстиниан, признавший за собой монополию толкования.

Очевидно, что такое понимание толкования полностью исключает для суда какую-либо свободу: его прямой обязанностью становится отыскание уже существующего смысла. Здесь, правда, возникает чисто познавательная проблема: насколько правоприменителю доступен содержащийся в законе смысл, заложенный законодателем. Критерием правильности уяснения этого смысла может быть только непосредственная апелляция к законодателю (либо органу, который был бы уполномочен от имени законодателя давать соответствующие разъяснения), однако очевидно, что в существующих правовых системах законодатель просто физически лишен возможности давать ответы на запросы всех правоприменителей¹.

Нельзя также не обратить внимание на саму фигуру законодателя. Трудно оспорить тот факт, что «воля законодателя... далеко не всегда отождествля-

¹ Здесь стоит отметить, что дореволюционное российское законодательство пусть весьма и половинчато, но решало эту проблему: Правительствующий Сенат (который по сути был высшим судебным органом) в случае запроса конкретного суда давал соответствующие разъяснения. Так, комментарий к Уставу гражданского судопроизводства ссылается на конкретное дело, в котором было постановлено буквально следующее: «В случае недоразумения о смысле закона суд вправе отложить решение дела и обратиться за разъяснением в Сенат, который и дает таковые разъяснения в распорядительных заседаниях» (Судебные уставы Императора Александра II с комментариями и разъяснениями. Устав гражданского судопроизводства. С. 17).