§ 1. Вопросы свободы в деятельности суда 41

классического понимания свободы как познанной необходимости¹, автор предлагает свое понимание свободы, определяя ее как «способность человека действовать в соответствии со своими интересами и целями, опираясь на познание объективной действительности». В то же время автор подчеркивает, что «между свободой поведения личности и деятельностью, осуществляемой по усмотрению государственного органа или должностного лица, не может не быть и существенных различий». Проявляются они в том, что в отличие от личности, которая «имеет известную свободу в выборе целей своей деятельности» и «более или менее свободна в выборе средств достижения намеченных целей», цели деятельности и средства их достижения для государственных органов, «как правило, четко определены законом». Далее следует вывод о том, что «при принятии решения на основании усмотрения государственные органы лишь в последнюю очередь руководствуются волевыми моментами»².

Для того чтобы критически оценить подобный подход, необходимо обратиться к первоисточнику указанного понимания свободы. Хотя автор делает единственную ссылку на К. Маркса и Ф. Энгельса, очевидна рецепция философских воззрений Г. В. Ф. Гегеля. И если в качестве инструментария взять его систему взглядов на свободу и право, то в подходе А. Т. Боннера обнаруживается некоторое противоречие.

Дело в том, что свобода и право Г. В. Ф. Гегелем понимаются весьма специфично. «Право раскрывается для него со стороны его субстанциальности, т. е. возможности дать человеку правило, сообразу-

¹ См.: Боннер А. Т. Советский закон и судебное усмотрение. С. 35.

² Там же. С. 35–36.

42 Глава П. Общетеоретические аспекты

ясь с которым он будет подлинно свободен. Для этого необходимы два условия: во-первых, внутренняя готовность следовать этому правилу; во-вторых, соответствие этого правила по духу и содержанию субстанциальной необходимости, всеобщему»¹. При такой постановке волевые моменты любого субъекта, включая правоприменителя, становятся подчиненными необходимости и утрачивают определяющее значение. Впрочем, философ и сам определяет соотношение воли с содержанием свободы: «Посредством решения воля полагает себя как воля определенного индивида и как отличающая себя вовне от другого. Однако... воля из-за различия ее форм и ее содержания... формальна, ей принадлежит лишь абстрактное решение как таковое, и содержание еще не есть содержание и произведение ее свободы»².

Как видно, такой поход к категориям свободы и права исключает то, что составляет сущность судебного усмотрения в анализе не философском, но позитивно-правовом – возможность выбора. Объяснение этому лежит на поверхности: во-первых, Г. В. Ф. Гегель изначально отграничивает обыденное понимание свободы от философского³, и, во-вторых, гегелевское понимание права не имеет ничего общего с позитивным правом⁴.

¹ Малиново. И. П. Философия права (от метафизики к гер меневтике). Екатеринбург, 1995. С. 59.

² Гегель Г. В. Ф. Указ. соч. С. 78.

³ «Имея возможность определить себя в том или другом на правлении, то есть имея возможность выбирать, я обладаю про изволом, тем, что обычно называют свободой» (Там же. С. 80).

⁴ «Здесь же те определения, которые там будут выведены, приводятся лишь для того, чтобы указать границу философ ского права и сразу же устранить возможное представление или даже требование, будто посредством систематического развития философского права может быть создан кодекс по зитивного права, т. е. такой, в каком нуждается действитель ное государство» (Там же. С. 62).