§ 1. Вопросы свободы в деятельности суда 37

вания системы государственных органов должны быть заложены четкие и ясные схемы деятельности, которые бы исключали или минимизировали субъективный фактор, неминуемо привносимый конкретным исполнителем. «Государство не рассчитывает на службу, связанную с произволом и прихотями... именно потому, что такая служба произвольна и зависит от минутного настроения, а также и потому, что она совершается в соответствии с субъективными воззрениями и в зависимости от настроения может вообще не совершаться и заменяться осуществлением субъективных целей»¹.

Второй подход (совершение всех процессуальных действий – обязанность суда), как полная противоположность первого, имеет гораздо больше оснований для существования. Действительно, устраняются «произволы и прихоти» конкретного правоприменителя, процессуальная деятельность суда абсолютно предсказуема, что, несомненно, благоприятно и для стабильности хозяйственного оборота, и для защиты прав граждан, и весьма успешно укладывается в какие-то идеальные схемы деятельности государственных органов. Но возникают вопросы более практического плана: а всегда ли характер отношений, регулируемых правом, позволяет создавать абсолютно-определенные схемы принятия правоприменительных актов, и, с другой стороны, – а есть ли вообще смысл во всех случаях, когда отношения подвергаются правовой регламентации, создавать такие схемы?²

Ответ на первый вопрос напрямую зависит от объективных возможностей правоприменителя устанавливать юридически значимые факты. Например,

¹ Гегель Г. В. Ф. Указ. соч. С. 333.

² Поставленные вопросы по своей сути являются вопроса ми о причинах, вызывающих необходимость использования судебного усмотрения.

38 Глава II. Общетеоретические аспекты

вопросы, связанные с возмещением морального вреда, предполагают наличие, в частности, нравственных страданий. Но какие могут быть (хотя бы внешне) объективные критерии для установления факта нравственных страданий? И потом – если уж такой факт установлен, то очевидно, что здесь в принципе не может быть какой-то абсолютно-определенной схемы для имущественного возмещения, ведь каждым индивидом нравственные страдания переживаются глубоко индивидуально. Налицо ситуация объективной невозможности абсолютно-определенного регулирования.

Отвечая на второй вопрос, необходимо указать на объективное многообразие жизненных ситуаций. В ряде случаев простое их перечисление не только «утяжелит» закон (или иной нормативный правовой акт), но и превратит его в препятствие при малейшем недочете либо просто вследствие возникновения новых аналогичных явлений, которые на момент принятия закона объективно не могли быть учтены.

Здесь, видимо, будет уместным высказывание Г. В. Ф. Гегеля о том, что «закон, чтобы быть законом, а не просто заповедью... должен быть определен в себе; но чем он определеннее, тем больше его содержание приближается к тому, чтобы он выполнялся таким, как он есть. Однако, вместе с тем, столь далеко идущее определение сообщило бы законам эмпирическую сторону, которая при действительном исполнении закона должна была бы подвергаться изменениям, что нанесло бы ущерб характеру законов»¹.

И в этой ситуации законодатель, по словам К. И. Комиссарова, «насколько в состоянии, устанавливает более или менее общую, так сказать охватывающую норму, предусматривает основное направление регу-

¹ Гегель Г. В. Ф. Указ. соч. С. 338.