Развитие русской юриспруденции в первой трети XIX века. Статья пятая*(1)

На титульном листе своего рукописного произведения "Российское уголовное право" Г.И. Солнцев поставил в качестве даты его завершения 1820 г. Но в самой рукописи в перечне законов, необходимых для приобретения подробнейших сведений о российском уголовном праве, указан т. 1 "Систематического свода существующих законов Российской империи", который напечатан, по словам Гавриила Ильича, "в прошлом 1823 году"*(2). Отсюда следует, что кое-какие дополнения в рукопись своей книги он вносил и спустя четыре года после завершения работы над ней. В перечень же систематических сочинений о российском уголовном праве Солнцев вписал "Российское уголовное право" титулярного советника Петра Гуляева, которое, как он отметил, "издано в Москве в 1826 г. в осьмушку"*(3).

Российское законодательство находилось в то время в разрозненном состоянии, и это затрудняло поиск необходимых законодательных актов. Сведения о нормах действовавшего в России уголовного права Солнцев черпал, главным образом, из следующих источников:

а) составленного в 1718 г. по указному письму из Юстиц-коллегии от тайного советника, сенатора и президента Андрея Артемьевича Матвеева "Сводного уложения царя Алексея Михайловича, в коем главы о судебных и розыскных делах сведены с новосостоявшимися указами";

б) "Систематического свода существующих законов Российской империи", из данных Комиссией составления законов в семнадцати книгах в 1815-1822 гг.;

в) "Журнала Правоведения", содержавшего в себе полное собрание российских узаконений по гражданской и уголовной части с 1806 г.;

г) собрания военно-судных законов Главного штаба, издававшегося ежегодно в Санкт-Петербурге;

д) собраний государевых указов с 1714 до 1806 г., печатавшихся частными лицами;

е) Сенатских ведомостей, публиковавшихся с 1809 г.;

ж) "Указателя российских законов", изданного Л. Максимовичем в четырнадцати частях в 1803-1812 гг.;

з) "Собрания российских законов" П.В. Хавского, выходившего с 1817 г.;

и) "Систематического собрания российских гражданских и уголовных законов" С. Хапылева, вышедшего в шести частях в 1817-1819 гг.

Кроме того, Солнцев пользовался "Кратким извлечением из законов, служащим руководством при производстве и решении военно-судных дел", изданным в 1818 г.; разработанными Комиссией составления законов проектами российского Уголовного уложения; "Словарями юридическими" Ф. Лангаса*(4) и М. Чулкова*(5), "Ключом на книги законов", составленным в двух книгах А. Щербаковым. Источником сведений о российских уголовных законах были для него также четырнадцать частей "Памятника из законов, собранного по азбучному порядку трудами Федора Правикова и оконченного Александром Правиковым", которые были изданы в период с 1798 по 1823 г.

В то время, когда Солнцев писал книгу "Российское уголовное право", эта отрасль юриспруденции была представлена в русской литературе очень скудно. Среди сочинений, с помощью которых "удобнее понимать настоящий смысл уголовных законоположений"*(6), он назвал: во-первых, посвященную преступлениям и наказаниям вообще первую часть произведения Осипа Горегляда "Опыт начертания российского уголовного права", которая была издана в Санкт-Петербурге в 1815 г.; во-вторых, две книги сочинений немецкого правоведа Павла Анзельма Фейербаха "Уголовное право", вышедшие в переводе на русский язык в 1810 и 1811 гг.; в-третьих, сочинение П.Н. Гуляева "Российское уголовное право, составленное из российских государственных узаконений", вышедшее первым изданием в 1826 г.*(7) "Более сих трех систематических сочинений к российским уголовным законам применительно до сих пор еще не издано"*(8), - отметил он при этом.

Книга О. Горегляда имела небольшой объем - 208 страниц. Из них 41 страница была посвящена краткому обзору истории русского уголовного права и перечню источников. Основной же текст ее представлял собой догматическое изложение норм действовавшего в России в начале XIX в. российского уголовного законодательства с цитированием конкретных статей тех или иных законов. При этом Горегляд приводил сначала материал "О преступлениях вообще и последствии оных", затем - "О разных родах наказаний" и, наконец, повествовал "Об общих постановлениях и правилах, при решении уголовного дела и применении наказания к преступлению". Теоретические положения относительно преступлений и наказаний были заимствованы им из "Наказа" императрицы Екатерины II, данного Комиссии о сочинении проекта нового Уложения. О. Горегляд даже не пытался осмыслить и определить по-своему понятия уголовного права. Его книга являлась по сути обыкновенной компиляцией сведений о российском уголовном праве из различных источников.

Подобный характер имело и сочинение П.Н. Гуляева "Российское уголовное право". В нем также догматическому изложению действовавших в России уголовно-правовых норм предпосылался краткий исторический очерк развития русского уголовного права. Основной текст своей книги Гуляев разделил на две части: общую и особенную. Теоретические положения общей части он заимствовал, как и Горегляд, из "Наказа" Екатерины II.

Г.И. Солнцев представил науку уголовного права России не во всем объеме, но только в части, которая называлась правоведами "общей", или "философской". Иначе говоря, он рассмотрел лишь общие вопросы, касавшиеся преступления и наказания, а также применения уголовных законов к уголовным делам. Вопросы "особенной", или, как он ее называл, "аналитической", части науки уголовного права не вошли в содержание его произведения.

Основной текст книги Солнцева "Российское уголовное право" предварялся введением, в котором давались определения понятий уголовного права и правоведения вообще*(9) и перечислялись источники российского уголовного права*(10). Затем шло "Краткое начертание истории российского уголовного законодательства" с 907 по 1724 г.*(11)

В отличие от книг О. Горегляда и П.Н. Гуляева, сочинение Г.И. Солнцева показывает попытку самостоятельного осмысления основополагающих категорий уголовного права, хотя в нем также встречаются заимствования из екатерининского "Наказа, данного Комиссии о сочинении проекта нового Уложения", - например, при определении свободы и равенства*(12), в общих положениях об уголовных законах, в ряде мыслей о преступлении и наказании вообще, о смертной казни в частности.

Уголовное право Г.И. Солнцев определял как "систематическое начертание истин, из самых законов извлеченных, о неправомерных деяниях граждан, противу общей и частной безопасности устремляемых, и определяющих соразмерные за оныя наказания"*(13). Уголовным же правоведением, или наукой уголовных законов, он называл "практическое знание таких истин".

В содержание уголовного права Солнцев включал, с одной стороны, изъяснение различных деяний граждан, противных уголовным законам, и определенных за них наказаний - уголовное право в собственном смысле; с другой стороны, "правила, по коим судья соображаться должен при применении наказания за каждое преступление, исследовав оное законным порядком", - уголовное судопроизводство. Последнее рассматривалось им, таким образом, в качестве неотъемлемого продолжения науки уголовного права в собственном смысле.

В определении преступления Солнцев выделял как формальный, так и материальный признаки. "Преступление (delictum), - писал он, - есть внешнее, свободное, положительными законами воспрещенное деяние (action externa, libera, illegitima), против политического равенства и свободы целого государства или частных граждан устремляемое и правомерное наказание за собою влекущее, или иначе, преступление есть внешнее, свободное, положительными законами воспрещаемое деяние, безопасность и благосостояние государства или частных его граждан, посредственно или непосредственно, нарушающее и правомерное наказание за собою для преступника влекущее"*(14).

После описания видов преступлений Солнцев затронул в своей книге вопрос о том, может ли субъектом преступления быть юридическое лицо. Отметив, что многие иностранные правоведы занимались исследованием этого вопроса, и назвав тех из них, кто отвечал на поставленный вопрос отрицательно, и тех, кто давал положительный ответ, Гавриил Ильич высказал свою точку зрения. "Само собою разумеется, - заявил он, - что не отвлеченное слово общество впадает в преступление, но частные члены, какое-либо общество совокупно яко нравственное лице составляющие; рассуждая о сих членах как единое нравственное лице составляющих, и говорится, что такое-то общество, напр. полк, коллегия и пр. нарушило такое-то законоположение и, следовательно, впало в преступление общества, collegia, corpora и т.д. Те же подразумевают, что оно не для правомерной своей общественной цели, но для особого от сей цели уклонения и им интересного намерения действовало. Сверх же того, бывают и такие общества, напр. революционными затеями или безбожием, или суеверием основываемые, кои по самой цели своей, яко законам государственным противные, суть уже общества преступные. В римских законах находим мы по сему предмету положенные наказания преступных обществ, и из российских законоположений видим мы воспрещения, угрожения и иные наказания обществам, кои самым противозаконным своим установлением и учреждением таких обществ преступление содевают, или кои, не озираясь на действие своего участника, действуют или видят свою обязанность, коих преступления случаются в коллегиях, полках и проч. А по сему безошибочно можно сказать, что нравственные лица, т.е. общества, могут впадать в преступления, а за тем и подвергаться правомерным наказаниям"*(15).

Наказание Солнцев считал слишком сложным явлением, дабы сущность его можно было бы выразить какой-либо формулой. Тем не менее он попытался выделить качественные его признаки. По своему качеству всякое уголовное наказание, отмечал он, "есть труд и болезнь преступника, или страдание за его противузаконные действия заслуженное и по суду ему согласно законам определяемое"*(16). В причинении преступнику страдания Солнцев видел не цель наказания, но способ предотвращения совершения им новых преступлений, а также урок, отвращающий других граждан от правонарушений. "Поелику намерение установленных наказаний, - подчеркивал он, - не то, чтоб мучить тварь чувствами одаренную; но поелику они на тот конец предписаны, чтоб воспрепятствовать виновному впредь вредить обществу и чтобы других сограждан отвратить от соделывания подобных преступлений: следовательно, судья уголовный должен избирать при решении дел такого рода наказания, кои более бы были уравнены с преступлениями обвиняемого, и кои бы могли впечатлевать в сердцах людских начертание более живое и долго пребывающее, и в то же самое время были бы меньше люты над преступниковым телом. Если бы жестокость наказаний не была уже опровергнута добродетелями человечество милующими, то к отриновению оной довольно и того, что она бесполезна и несправедлива; судья при решении уголовного дела должен помнить человечество и что он сам человек есть"*(17).

Оценивая произведение Г.И. Солнцева "Российское уголовное право", биограф правоведа и первый публикатор этой книги Г.С. Фельдштейн писал: "Несмотря на крайне неблагоприятные условия для его деятельности, Г. Солнцев старался, таким образом, посильно ответить на научные запросы его времени в области криминалистики. Систему свою он конструировал притом не только на почве следования общепризнанным авторитетам. Он сделал робкую попытку вступить на путь самостоятельного исследования... Курс уголовного права Г. Солнцева является первым оригинальным научным курсом русского уголовного права, и в этом его огромное значение для истории науки в России"*(18).

К сожалению, этот научный труд остался неизвестным русским правоведам того времени и не оказал какого-либо влияния на развитие отечественной науки уголовного права. Но если бы он был напечатан и распространился по юридическим факультетам российских университетов, то, без сомнения, стал бы событием в истории русской правовой культуры.

Подводя в 1835 г. общий итог развитию юриспруденции в России в первой трети XIX в., молодой правовед А.А. Благовещенский писал: "С умножением университетов и лицеев в XIX в. пробудилась новая, быстрая и обширная деятельность в области законоведения, как и во всех других родах наук и искусств. Явилось большое количество разных ветвей науки. Всего более было обрабатываемо так называемое естественное право и из российских законов - гражданское и уголовное право. Однако все усилия оставались только опытами, попытками подвинуть науку далее. Без общего обзора и единства направления она колебалась в одних и техже границах, в одном и том же обычном круге. Основания, руководства, опыты начертаний российского гражданского и уголовного права обнимали сии роды законов большею частию не вполне и без поддержания внутреннего союза с целым составом российского законодательства, составлялись по методе заимствованной или из юстиниановых институтов римского права, или из систем так называемого естественного права, и излагались часто языком, совершенно чуждым духу российского законодательства... Все сии науки предлагались почти исключительно в виде догматическом"*(19). По словам А.Г. Станиславского, в первой четверти XIX в. "господствующее направление в преподавании и юридической литературе было практическо-догматическое. Большею частью ограничивались, здесь и там, изложением постановлений действующего законодательства, не разъясняя его историческими изысканиями и не стараясь, посредством благоразумного употребления философского метода, проникнуть в общий дух изучаемого законодательства... Что же касается древнейших памятников законодательства, то, хотя важнейшие и обширнейшие из них и были уже известны, зато множество других оставались еще закрытыми для исследователей истории русского права. Не удивительно, что при таком состоянии источников законоведы ограничивались в преподавании и в сочинениях, по большей части, весьма неполным изложением действующего законодательства, упуская из виду его историю"*(20).

Действовавшее в России право имело глубокие исторические корни, и понять его без познания предшествовавших периодов было невозможно. Переориентация юридического образования в России и научной юриспруденции на изучение действовавших законов выдвигала на ведущие позиции исторический метод. Исследования в области истории русского права приобретали в этих условиях особое значение.

Центром таких исследований к концу 20-х годов XIX в. стал юридический факультет Императорского Дерптского университета, а ведущими исследователями истории русского права - его профессора И.Ф.Г. Эверс и А.Ф. Рейц. Первый из них написал произведение на тему "Древнейшее право русских в его историческом развитии", которое вышло в свет на немецком языке в Дерпте в 1826 г.*(21) Второй издал в 1829 г. в г. Митаве на немецком языке книгу "Опыт истории российских государственных и гражданских законов"*(22). Большой вклад этих ученых в историю русского права несомненен. "Справедливость требует, однако, сказать, - писал А.Г. Станиславский, - что для истории русского законодательства в первые тридцать лет настоящего столетия (XIX в. - В.Т.) сделали более других профессора Дерптского университета: Мютель, Нейман и, в особенности, Эверс и Рейц. Несмотря на успехи историко-юридической критики и богатство материалов нашего времени, Эверсово Древнейшее право руссов и Рейца Опыт истории российских государственных и гражданских законов занимают самое видное место в ряду исследований об истории русского законодательства и останутся навсегда настольными книгами каждого юриста. При этом невольно рождается вопрос, почему именно дерптские ученые - не русского происхождения - с большим успехом занимались историей русского законодательства, нежели юристы отечественные. На этот вопрос отвечать нетрудно. Между тем как в прочих университетах господствовало... практико-догматическое направление, мало благоприятствовавшее успехам ученого законоведения, профессора Дерптского университета успели уже ознакомиться совершенно с выводами юридической исторической школы, которая в последние годы прошедшего и, в особенности, в первые годы нынешнего столетия (XIX в. - В.Т.) достигла в Германии окончательного развития и приобрела решительное влияние на преподавание наук законоведения и на юридическую литературу"*(23).

Стремясь переориентировать русских правоведов с философского метода познания права на изучение его методом историческим, самодержавная власть именно Дерптский университет избрала центром подготовки профессоров для российских университетов.

4 ноября 1827 г. министр народного просвещения А.С. Шишков распорядился, чтобы до сведения попечителей учебных округов было доведено следующее: "Его Императорскому Величеству угодно, чтобы со временем все кафедры в 4-х русских университетах были заняты природными русскими профессорами, и, вследствие сего, высочайше повелеть соизволил: лучших студентов человек двадцать послать на два года в Дерпт, а потом - в Берлин или в Париж, с надежным начальником, на два же года".

На попечителей возлагалась в связи с этим обязанность "избрать в подведомственных им университетах отличнейших студентов, могущих, по мнению их, сделаться со временем достойными занять те кафедры, на коих, по состоянию высших учебных заведений наших, наиболее желательно видеть искусных и именно русских профессоров"; составить списки таких студентов, завершающих курс обучения на разных факультетах, обозначив в этих списках "подробно и с точностию" их "нравственные свойства, дарования, сведения и поведение". При выборе подобных студентов попечители должны были "не ограничиваться одними казенными воспитанниками, но вносить в список и студентов своекоштных, даже кандидатов и магистров, коими будет изъявлено желание совершить предполагаемый в Дерпте и за границею дополнительный курс, посвятить себя службе по учебной части"; "обращать особенное внимание на нравственные свойства и поведение избираемых".

Согласно распоряжению А.С. Шишкова, к подготовке к профессорскому званию могли допускаться не только русские студенты, но и иностранцы по происхождению, если они родились в России и были воспитаны как русские подданные.

Всем им вменялось в обязанность "для всех и непременно основательное знание латинского языка и словесности латинской, а также языков французского и немецкого".

Студенты, избранные для учебы сначала в Дерптском университете, а затем за границей, обязывались дать "именное обещание прослужить 12 лет по учебной части со времени занятия ими профессорской кафедры".

По приезде в Дерпт студенты подлежали строгому испытанию, которое предполагалось сделать регулярным с периодичностью раз в полгода*(24).

Два с половиной месяца спустя возник новый проект подготовки способных русских юношей к преподавательской деятельности на юридических факультетах российских университетов на базе 2-го Отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии, созданного в 1826 г. для организации работ по систематизации российского законодательства.

28 января 1828 г. М.М. Сперанский представил Николаю I доклад, в котором говорилось: "Для установления на твердых основаниях правосудия в государстве нужны: 1) ясные и твердые законы и 2) знающие судьи и законоведцы. Меры, с 1826 года принятые, представляют основательную надежду в совершении первого из сих двух предположений: нужно помыслить о втором. Обучение российского законоведения в университетах наших доселе не могло иметь успеха по двум причинам: 1) по недостатку учебных книг; 2) по недостатку учителей. Две учебные книги: одну для учителей, другую для учащихся, необходимо должно составить. Труд сей немаловажен, но составлением сводов и уложений он будет облегчен, и есть надежда, что во 2-м Отделении он может быть совершен. Приуготовление учителей представляет более трудности. Здесь должно начать почти с самого первого образования. Должно сперва снабдить каждый университет двумя или хотя одним русским профессором прав, приуготовленным исключительно для сей части. К сему приуготовлению университеты наши мало представляют способов. В них есть кафедры римского права; но в Петербургском, Московском, Харьковском и Казанском университетах это пустой обряд; ибо как учиться римскому праву без латинского языка? В других университетах, может быть, более успехов: в Дерпте - в правах римском и немецком, в Вильне - в римском и польском; но, к сожалению, нигде в российском. Отсюда необходимость прибегнуть в первый раз к другим средствам. Они состоят в следующем: 1). Из духовных академий: С.-Петербургской и Московской заимствовать по три студента по дарованиям и поведению лучших и вполне окончивших курс. 2). Поместив их в здешнем университете на казенный счет с платежом по 600 р. за каждого, что составит 3600 р. в год. 3). Из наук, преподаваемых в университете, они должны слушать только два курса: а) римского права у профессора Шнейдера и в) латинскую словесность с особенным приспособлением ее к юридическим познаниям у профессора Грефе. Сверх общих лекций они должны иметь у них приватные и почти ежедневные. 4). Каждый день они должны являться в условные часы во 2-е Отделение и там заниматься: а) уроками публичного российского права у г. Плисова и в) уроками гражданского российского права у г. Куницына"; с). Под руководством статс-секретаря Балугьянского они будут заниматься чтением лучших юридических книг, с письменными отчетами (analyses), по каталогу, который на каждую часть особенно будет составлен; d). Под его же надзором для практического упражнения в российских законах они будут занимаемы чтением составленных уже сводов; е). Под надзором г. Куницына они будут употребляемы к составлению систематических алфавитов, по мере издания книг полного собрания. Сим поставлены они будут в возможность обозреть все законы наши от начала до настоящего времени; f). Под надзором барона Корфа они будут занимаемы составлением подробных записок из старых обширных дел, в Сенате решенных. Всеми сими упражнениями, соединяя ежедневно практику с теориею, есть надежда, что в два года они пройдут довольно далеко, чтоб употребив еще третий год на окончательное обозрение всех предметов и выдержав строгий экзамен, быть в состоянии давать уроки как публичного, так и частного права, по крайней мере, в двух первых университетах, Московском и С.-Петербургском"*(25). В заключение приведенного доклада выражалась надежда, что "таким образом положено будет твердое начало юридическому в России образованию".

Государь одобрил меры, предложенные в докладе. Так началась одна из самых интересных и плодотворных реформ в российском юридическом образовании, которая стимулировала развитие научной юриспруденции в направлении, более соответствовавшем интересам Русского государства.

В.А. Томсинов,

доктор юрид. наук, профессор юридического факультета

МГУ им. М.В. Ломоносова

"Законодательство", N 5, май 2007 г.

─────────────────────────────────────────────────────────────────────────

*(1) Предыдущие статьи см.: Законодательство. 2007. N 1-4.

*(2) Солнцев Г.И. Российское уголовное право. Казань, 1820 / Под ред. и со вступ. ст. о Г.И. Солнцеве Г.С. Фельдштейна. Ярославль, 1907. С. 46.

*(3) Там же. С. 52.

*(4) Словарь юридический, или Свод российских узаконений по азбучному порядку, сочиненный Ф. Лангансом. М., 1788. Данный словарь выходил также в 1789, 1790 и 1791 гг.

*(5) Словарь юридический, или Свод российских узаконений, временных учреждений, суда и расправы: Часть первая по азбучному порядку, часть вторая по старшинству годов, месяцев и чисел от уложения, или с 7157 года собранных надворным советником Правительствующего Сената секретарем Михаилом Чулковым. М., 1792.

*(6) Солнцев Г.И. Указ. соч. С. 45.

*(7) Второе издание книги П.Н. Гуляева "Российское уголовное право" вышло в 1833 г.

*(8) Солнцев Г.И. Указ. соч. С. 52.

*(9) Там же. С. 1-4.

*(10) Там же. С. 4-10.

*(11) Там же. С. 10-45.

*(12) "Свобода граждан состоит в возможности делать все то, что каждому хотеть надлежит, и чтобы не быть принуждену того делать, чего хотеть не должно", - говорится в самом начале книги Г.И. Солнцева (с. 1) и при этом дается ссылка на ст. 37 и 38 "Наказа Великой Императрицы Екатерины II о сочинении нового Уложения". Понятие равенства в данной книге также определяется по "Наказу" (ст. 34-35): "Равенство в том состоит, чтобы каждый пользовался своим правом не стесняя законной свободы других, и чтобы каждый гражданин подвержен был равномерно силе одних законов".

*(13) Солнцев Г.И. Указ. соч. С. 2.

*(14) Там же. С. 54.

*(15) Там же. С. 73.

*(16) Там же. С. 104-105.

*(17) Там же. С. 109. Солнцев сослался в данном случае на ст. 205 "Наказа, данного Комиссии о сочинении проекта нового Уложения".

*(18) Фельдштейн Г.С. Главные течения в истории науки уголовного права в России / Под ред. и с пре-дисл. В.А. Томсинова. М, 2003. С. 333-334.

*(19) Благовещенский А. История метод науки законоведения в XVIII веке // Журнал Министерства народного просвещения. 1835. N 7. С. 48.

*(20) Станиславский А.Г. О ходе законоведения в России и о результатах современного его направления. Спб., 1853. С. 40, 42.

*(21) См.: Evers I.F.G. Das alteste Recht der Russen in seiner geschichtlichen Entwickelung. Dorp., 1826. В 1835 г. эта книга вышла в Санкт-Петербурге в переводе на русский язык (см.: Эверс И.Ф.Г. Древнейшее русское право в историческом его раскрытии. Спб., 1835).

*(22) Reitz A.F. Versuch Liber die geschichtliche Ausbildung der russischen Staats und Rechtsverfassung. Mitava, 1829. В 1836 г. данное произведение вышло в Москве в переводе на русский язык с предисловием Ф.Л. Морошкина (см.: Рейц А.Ф. Опыт истории российских государственных и гражданских законов. М, 1836).

*(23) Станиславский А.Г. Указ. соч. С. 50-51.

*(24) ЦИАМ. Ф. 418. Оп. 2. Д. 106. Л. 1-4 об.

*(25) Цит. по: Майков П.М. Сперанский и студенты законоведения. Очерк из истории русского правоведения (по документам архива Государственного Совета) // Русский вестник. 1899. N 8. С. 610-612.