Развитие русской юриспруденции в первой трети XIX века. Статья девятая*(1)

Помимо плана работ по систематизации законодательства доклад Министерства юстиции, высочайше утвержденный 28 февраля 1804 г., содержал предложения и по внутренней организации новой Комиссии составления законов. В рамках ее выделялись три подразделения, названные экспедициями. Первая экспедиция должна была заниматься разработкой и начертанием разделов книги законов, посвященных основаниям права, общим законам и судебным обрядам. В обязанности второй экспедиции вменялось: 1) упорядочение "всех частных законов провинций", 2) приведение их в соответствие с основаниями права, 3) составление частных уставов. Третья экспедиция была предназначена "поверять все переводы, соблюдать единообразие, чистоту и ясность слога, исправлять погрешности"*(2).

Непосредственное управление каждой из экспедиций вверялось референдарию, который обеспечивал ход работ в экспедиции, наблюдал за всем ее делопроизводством и исполнением предписанного, докладывал руководству Комиссии о всех делах экспедиции и т.д. В состав всех экспедиций входили также один или несколько помощников референдария, редакторы и их помощники. В третьей экспедиции были созданы и должности переводчиков.

Первое заседание новой Комиссии составления законов открылось 24 марта 1804 г. На нем было признано необходимым установить четкий порядок отправления текущих дел, определить содержание экзамена для чиновников, претендовавших на должности в Комиссии, составить инструкцию для должностных лиц Комиссии.

В июле 1804 г. Комиссия приняла решение учредить особый класс внештатных чиновников-корреспондентов из ученых правоведов, которые могли бы регулярно представлять в Комиссию сведения о различных местных обстоятельствах для использования их при составлении законов. Император Александр одобрил это предложение, и в 1805 г. была сформирована первая группа таких лиц. В нее вошли не только ученые, являвшиеся российскими подданными, но также известные своими учеными трудами правоведы-иностранцы. Среди последних был, например, немецкий правовед Антуан Фридрих Юстус Тибо (Anton Fhedhch Justus Thibaut, 1772-1840).

"Комиссия о составлении законов обращала тогда на себя общее внимание, потому что от нее ожидали полного издания законов со всеми переменами, - писал в своих мемуарах Фаддей Булгарин. - В Комиссии присутствовали: князь Лопухин и Н.Н. Новосильцов. Секретарем присутствия и рефендарием 1-й экспедиции был известный учеными изысканиями по части русской истории и древнего законодательства Густав Андреевич Розенкампф. Старшими помощниками его были: надворные советники Федор Павлович Вронченко и Александр Иванович Тургенев... Редакторскими помощниками были: 8-го класса Григорий Иванович Карташевский и Иван Андреевич Старынкевич (оба впоследствии сенаторы). Второй экспедицией управлял и был редактором законов 7-го класса Михаил Андреевич Балугьянский, бывший в то же время профессором в Педагогическом институте"*(3).

Министр юстиции П.В. Лопухин поддерживал мнение членов Комиссии о необходимости придать ее деятельности насколько возможно публичный характер. В докладе о деятельности Комиссии, представленном князем государю 4 декабря 1804 г., признавалась полезной публикация ее трудов. Считалось, что посредством этого "не только можно было бы воспользоваться со стороны благомыслящих граждан всеми справедливыми замечаниями для усиления морального действия предложенных комиссиею истин и вместе уничтожить ложные и посему вредные в общежитии мнения несведущих людей, ибо всякое заблуждение было бы обнаружено и всякий предрассудок найдет в своем месте сильное опровержение, а сие послужит к утверждению общего мнения на истинах неоспоримых, на правилах, принятых самим правительством"*(4).

Вместе с тем Комиссия предлагала переводить на иностранные языки подготовленные в ее рамках части книги законов, проекты отдельных законодательных актов и примечания к ним. "Одна и та же идея, выраженная на двух или трех языках вместе, делается яснее, чище, определительнее"*(5), - обосновывалось данное предложение в докладе Комиссии императору Александру I. В действительности за указанным предложением скрывалась более простая причина: составитель этого доклада референдарий первой экспедиции и одновременно секретарь присутствия Комиссии лифляндский барон Густав Андреевич Розенкампф (1765-1832) не знал русского языка. Поэтому он был заинтересован в том, чтобы делавшиеся сотрудниками Комиссии выписки из русских законов переводились на немецкий или французский язык.

Из текстов докладов, представлявшихся государю в течение 1804 и 1805 гг., видно, что Комиссия занималась составлением свода гражданских законов; рассматривала законы, регулировавшие торговлю; приступила к изложению норм церковного права. Кроме того, Комиссия разрабатывала законодательные акты для Финляндской губернии, а также законы малороссийские, польские и литовские. В 1806 и 1807 гг. шла работа над поправками в действующее гражданское право, предпринимались попытки сформулировать главные начала уголовного права, анализировались проекты полицейского устава, хозяйственных и финансовых законов.

Подробный отчет о работе Комиссии, представленный министром юстиции Лопухиным императору Александру 1 января 1808 г., показал, что в главном своем деле она за четыре года не достигла заметных успехов - к созданию сводного уложения или книги законов были сделаны только подготовительные шаги, а именно разработаны вопросы для руководства при поиске существующих законов и составления проекта уложения.

В исторической литературе главной причиной медленного продвижения Комиссии составления законов к цели, обозначенной в самом ее названии, считается барон П.А. Розенкампф. Так, М.А. Корф дал следующую характеристику его деятельности: "Уволив из Комиссии большую часть прежних русских чиновников, он заместил их немцами и французами, в особенности же наполнил состав ее множеством переводчиков, необходимых ему по незнанию языка. Потом, переходя от одного опыта к другому, то бросаясь в историческую школу, то составляя к новому Уложению оглавления и примечания, почерпнутые из одной теории, он в существе ничего не производил, а только все переделывал сызнова. Его комиссия подвигалась точно так же медленно и безуспешно, как прежние; в публике же не могли довольно надивиться, как к составлению уложения для величайшей в свете империи выбран, предпочтительно перед всеми, человек, не знающий ни ее законов, ни нравов и обычаев, ни даже языка"*(6).

Историк Ф.М. Дмитриев положительно оценивал план систематизации законодательства, положенный в основу деятельности Комиссии составления законов, но о работе ее по исполнению данного плана отзывался отрицательно. При этом и он называл главным виновником неудачного хода дел в Комиссии референдария ее первой экспедиции и секретаря присутствия П.А. Розенкампфа. "Нет сомнения, - утверждал Дмитриев, - что цель кодификации никогда еще не была указана так ясно. Но избранная метода была менее удачна: без предварительного исторического собрания законов комиссии легко было потеряться в частностях. Это и случилось, и притом тем легче, что главным распорядителем работ было лицо иностранного присхождения, мало знакомое с Россиею и еще менее с ее историей. Розенкампф на практике беспрестанно уклонялся от собственного плана. Громадные размеры труда давили его; он беспрестанно изобретал новые системы кодификации, то занимаясь сличением иностранных законодательств, то бросаясь в историческую школу, то, наконец, прибегая к теоретическому объяснению законов"*(7).

А.Н. Филиппов, оценивая сделанное Комиссией составления законов к 1808 г., писал, что по плану, утвержденному государем 28 февраля 1804 г., она "прежде всего, должна была заняться "определением общих оснований права" (principia juris) и, исходя из них, уже потом приняться за составление общих государственных законов, материал для которых она найдет-де в действующих узаконениях империи. Здесь, таким образом, брался средний путь между составлением Свода и нового Уложения, - путь если и более легкий для выполнения, чем создание нового Уложения, но*(8), все-таки, требовавший для своего выполнения много усилий мысли. Если и не было особенно трудно, по иноземным источникам, создать сборник "principia juris", то, несомненно, был нужен ум очень тонкий и человек, отлично знавший действовавшее тогда право, чтобы помирить начала этого исторически сложившегося права с теоретическими principia juris. Такого ума не нашлось в Комиссии, так как ее главный деятель, барон Розенкампф, если и был ученым теоретиком, то вовсе не знал ни России, ни ее языка и законодательства. Дело и этой Комиссии было осуждено на сочинение мертворожденных проектов..."*(9).

Император Александр, дабы оживить деятельность Комиссии составления законов, назначил в нее 8 августа 1808 г. М.М. Сперанского. Судя по журналам Комиссии, Михаил Михайлович в первый раз участвовал в ее заседании 19 ноября 1808 г.*(10)

16 декабря 1808 г. он был назначен товарищем министра юстиции вместо Н.Н. Новосильцова, который оставил данный пост 6 июля. В рескрипте, изданном 20 декабря на имя министра юстиции князя Лопухина, Александр I заявлял: "Желая сколь можно скорее ускорить совершением трудов, возложенных на комиссию составления законов, Я назначаю особенно и исключительно от всех прочих дел, к производству Правительствующего Сената и департамента принадлежащих, употреблять по сей части действительного статского советника Сперанского. По делам сей комиссии, усмотрению Моему подлежащих, он имеет Мне докладывать"*(11). Эти слова высочайшего рескрипта означали, что Комиссия составления законов, находившаяся прежде в ведении министра юстиции, переходила под руководство его нового заместителя, на которого соответственно и возлагалась обязанность периодически информировать государя о текущих ее делах.

Любопытно, что Розенкампф остался при такой перемене на должностях референдария первой экспедиции и секретаря присутствия. Более того, он подписал наряду с Лопухиным, Сперанским и Новосильцевым доклад о новой организации Комиссии и новом порядке ее трудов, поднесенный императору Александру 29 декабря 1808 г. Эти факты свидетельствуют о том, что причина медленного хода работ Комиссии коренилась не только в личности Розенкампфа, но и в недостатках ее внутренней организации и первоначального плана ее деятельности. Государь назначил новым руководителем работ по систематизации законодательства Сперанского, по всей видимости, именно потому, что необходимо было разработать новый их план и соответствовавшую ему структуру Комиссии составления законов.

7 марта 1809 г. император Александр утвердил именным указом, данным министру юстиции*(12), "Положение о составе и управлении Комиссии составления законов" (далее - Положение).

Майков не указал причину, по которой Сперанский не мог сразу после назначения в члены Комиссии составления законов приступить к работе в ней - этой причиной была поездка в свите императора Александра I в Эрфурт в сентябре 1808 г.

Главными задачами Комиссии в Положении объявлялось создание: 1) "Уложения гражданского", 2) "Уложения уголовного", 3) "Уложения коммерческого". При этом Гражданское уложение должно было вобрать в себя нормы не только материального, но и процессуального права, а именно правила, определяющие "устройство судебных гражданских мест", т.е. судоустройство, и "Устав судебных обрядов" - правила судопроизводства. Подобным образом и Уголовное уложение мыслилось в качестве свода и материальных, и процессуальных норм - правил, устанавливающих "устройство уголовных судов", и "Устава полиции судной".

После выполнения указанных главных задач Комиссии надлежало, согласно новому плану, приступить к систематизации норм, относящихся к "Государственной экономии" и вообще к публичному праву, потом создать "Свод законов провинциальных для губерний Ост-Зейских" и Свод таких же законов "для губерний Малороссийских и Польских присоединенных".

Состав Комиссии в соответствии с Положением формировался из трех частей: 1) "сословия юрисконсультов", 2) Правления комиссии, 3) Совета комиссии.

Основные работы по систематизации законодательства сосредоточивались в "сословии юрисконсультов", которое в соответствии с шестью задачами, поставленными перед Комиссией, делилось на шесть отделений. Для согласования планов работ различных отделений и разрешения затруднений предусматривался созыв по два раза в неделю конференций в составе начальников отделений и их помощников. Статский советник Г.А. Розенкампф при такой реорганизации, в сущности, остался на прежней должности: он был назначен начальником Первого отделения (Гражданского уложения). Второе отделение (Уголовного уложения) возглавил статский советник Я.А. Дружинин, Третье (Коммерческого уложения) - статский советник Ф.К. Вирст, Четвертое (Публичного права и государственной экономии) - профессор М.М. Балугьянский. Начальником Пятого отделения (Свода законов Остзейских губерний) стал коллежский советник Е.Ф. Зальфелдт, Шестого отделения (Свода законов малороссийских и польских) - адъюнкт прав А. К. Повстанский*(13).

Правление комиссии должно было состоять, согласно Положению, из членов, назначенных императором. Александр I назначил в Правление трех человек: министра юстиции князя П.В. Лопухина, товарища министра юстиции М.М. Сперанского и Н.Н. Новосильцова. При этом он особо указал, что "действительный статский советник Сперанский имеет быть употреблен для управления письмоводством"*(14).

Положение возлагало на Правление комиссии: "1) Рассмотрение и утверждение планов, на коих Уложения и Уставы имеют быть основаны. 2) Пересмотр изложения законов. 3) Разрешение затруднений. 4) Общее наблюдение за успешным и единообразным движением работ. 5) Надзирание и отчет части экономической. 6) Выбор и определение чиновников"*(15).

Совет комиссии образовывался из членов Правления и лиц, назначенных императором (Александр I назначил в Совет юрисконсульта И.А. Алексеева и двух сенаторов: З.Я. Карнеева и СО. Потоцкого). В функции Совета комиссии входили разрешение затруднений, "кои от Правления будут представляемы", и пересмотр изложения законов "по мере их составления".

Наиболее интересной частью рассматриваемого Положения был раздел, определявший порядок производства дел в Комиссии. Согласно ему каждое отделение юрисконсультов должно было в первую очередь составить общий план уложения (или свода), которое ему надлежало создать. В этом плане надлежало обозначить главные разделы всего уложения (или свода) и расположение предметов. Положение устанавливало, что "план должен быть сопровождаем достаточным доказательством основательности и точности принятого разделения"*(16). Представленный в Правление комиссии план рекомендовалось обсудить на конференции с тем, чтобы, выслушав различные мнения, исправить его, если это будет необходимо.

Параграфы 35 и 36 Положения устанавливали, что "изложение законов должно быть со всею точностию соображаемо со сводами законов Российских, в тех же статьях, где они могут быть не полны и неясны, или же между собою противуречущи, они должны быть дополняемы, соображаясь с общим их разумом. По сей двоякой цели соображения, изложение законов в каждой статье должно быть сопровождаемо или 1) ссылкою на закон существующий, или 2) кратким, но ясным истолкованием, из какого именно источника вводимое дополнение заимствовано, и на каких причинах оно основано"*(17). Естественно, что дополнения в статьи или перемены в них юрисконсульты могли делать только с разрешения Правления и Совета комиссии.

Разработанные М.М. Сперанским и высочайше одобренные 7 марта 1809 г. нововведения во внутреннюю организацию и в ход работ Комиссии составления законов благотворно сказались на результатах ее деятельности. К октябрю 1809 г. была подготовлена для внесения на рассмотрение Государственного совета, открывавшегося 1 января 1810 г., первая часть проекта Гражданского уложения. Спустя некоторое время в Комиссии была завершена работа над второй его частью, затем - над третьей. Первые две части рассматривались в Государственном совете в 1810 г., третья - во второй половине 1812 г.

По словам СВ. Пахмана, проект первой части Гражданского уложения "был составлен Розенкампфом под наблюдением Сперанского"*(18). Как начальник Первого отделения Комиссии Розенкампф действительно разрабатывал проект Гражданского уложения. Однако окончательный его вариант был создан фактическим руководителем Комиссии М.М. Сперанским. В 1813 г., находясь в ссылке в городе Перми, Михаил Михайлович написал императору Александру I письмо, в котором подвел краткие итоги своей деятельности за период с конца 1808 г. до марта 1812 г. О своих трудах в Комиссии составления законов он сообщил: "Развлеченный множеством дел, я не мог сей части дать того ходу, какого бы желал, но смею сказать, что и в ней сделано в течение двух лет более, нежели во все предыдущее время. Целое почти столетие протекло в одних несвязных планах и обещаниях, в мое время не только составлены твердые планы на важнейшие части, но составлены, изданы и в Совете рассмотрены две труднейшие части Гражданского Уложения; третья и последняя требовала только отделки. Со всем тем никогда не хвалился я сими работами и охотно и в свете, и перед Вашим Величеством разделял честь их с Комиссиею, но несправедливости людей принуждают меня, наконец, быть любочестивым. Пусть сличат безобразные компиляции, представленные мне от Комиссии, т.е. от г-на Розенкампфа, и если найдут во сте два параграфа, коими бы я воспользовался, я уступлю им всю честь сего произведения. Сличение сие нетрудно, ибо компиляции сии все остались в моем кабинете"*(19).

Помимо лжи о том, что автором проекта Гражданского уложения 1809 г. был Розенкампф, Сперанский вынужден был развенчивать в пермском письме к государю и миф о том, что он в этом проекте всего лишь переложил на русский язык Гражданский кодекс французов (Code civil des frangais) 1804 г. Одним из распространителей (а возможно, и творцом) данного мифа был Н.М. Карамзин. В записке "О древней и новой России в ее политическом и гражданском отношениях", написанной в начале 1811 г., писатель-историк подверг резкой критике деятельность Комиссии составления законов и созданный Сперанским проект Гражданского уложения. Язвительно-насмешливым тоном Николай Михайлович выводил в данной записке: "Александр, ревностный исполнить то, чего все монархи российские желали, образовал новую Комиссию: набрали многих секретарей, редакторов, помощников, не сыскали только одного и самого необходимейшего человека, способного быть ее душою, изобрести лучший план, лучшие средства и привести оные в исполнение наилучшим образом... Мы ждали года два. Начальник переменился, выходит целай том работы предварительной, - смотрим и протираем себе глаза, ослепленные школьною пылью. Множество ученых слов и фраз, почерпнутых в книгах, ни одной мысли, почерпнутой в созерцании особенного гражданского характера России... Добрые соотечественники наши не могли ничего понять, кроме того, что голова авторов в Луне, а не в Земле Русской, - и желали, чтобы сии умозрители или спустились к нам или не писали для нас законов. Опять новая декорация: видим законодательство в другой руке! Обещают скорый конец плаванию и верную пристань. Уже в Манифесте объявлено, что первая часть законов готова, что немедленно готовы будут и следующие. В самом деле, издаются две книжки под именем проекта Уложения. Что же находим?.. Перевод Наполеонова Кодекса!

Какое изумление для россиян! Какая пища для злословия! Благодаря Всевышнего, мы еще не подпали железному скипетру сего завоевателя, - у нас еще не Вестфалия, не итальянское Королевство, не Варшавское Герцогство, где кодекс Наполеонов, со слезами переведенный, служит Уставом гражданским. Для того ли существует Россия, как сильное государство, около тысячи лет? Для того ли около ста лет трудимся над сочинением своего полного Уложения, чтобы торжественно пред лицом Европы признаться глупцами и подсунуть седую нашу голову под книжку, слепленную в Париже 6-ю или 7[-ю] экс-адвокатами и экс-якбинцами?"*(20).

Отвечая на подобные упреки, М.М. Сперанский писал императору Александру: "Другие искали доказать, что Уложение, мною внесенное, есть перевод с французского или близкое подражание: ложь или незнание, кои изобличить также нетрудно, ибо то и другое напечатано. В источнике своем, т.е. в римском праве, все уложения всегда будут сходны, но со здравым смыслом, со знанием сих источников и коренного их языка можно почерпать прямо из них, не подражая никому и не учась ни в немецких, ни во французских университетах"*(21).

Проект Гражданского уложения Российской империи 1809 г. делился, подобно Гражданскому кодексу французов, на три части. Некоторые его нормы были внешне похожи на аналогичные нормы французского кодекса, однако в целом и общей системой своей, и содержанием норм, а самое главное - смыслом правовых институтов произведение Сперанского весьма сильно отличалось от Кодекса Наполеона.

Составленный М.М. Сперанским в 1809 г. проект Гражданского уложения сыграл немаловажную роль в развитии русского права. Не принимая его во внимание, трудно понять, каким образом учрежденному Николаем I в начале 1826 г. Второму отделению Собственной Его Императорского Величества канцелярии удалось всего за шесть лет создать Свод законов Российской империи. Проект Гражданского уложения 1809 г. стал важной вехой и в истории русской юриспруденции, в развитии приемов научной разработки русского права. Анализ его содержания приводит к ряду весьма неожиданных выводов относительно состояния русской юридической науки того времени.

В.А. Томсинов,

доктор юрид. наук, профессор

юридического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова

"Законодательство", N 9, сентябрь 2007 г.

─────────────────────────────────────────────────────────────────────────

*(1) Статьи с первой по восьмую см.: Законодательство. 2007. N 1-8.

*(2) Первое полное собрание законов Российской империи. Спб., 1830 (далее - 1-ПСЗРИ). Т. 28. N 21187.0.171.

*(3) Булгарин Ф. Воспоминания. М., 2001. С. 631-632.

*(4) Майков П.М. Комиссии составления законов при императорах Павле I и Александре I // Журнал Министерства юстиции. 1905. N 9. С. 239.

*(5) Там же. С. 240.

*(6) Корф М.А. Жизнь графа Сперанского. Спб., Т. 1. С. 147-148.

*(7) Дмитриев Ф.М. Сперанский // Сочинения Ф.М. Дмитриева. Т. 2. Статьи и исследования. М., 1900. С. 427. Данная статья была впервые опубликована Ф.М. Дмитриевым в 1868 г. в десятом номере журнала "Русский архив".

*(8) В оригинале "то".

*(9) Филиппов А.Н. Сперанский как кодификатор русского права // Русская мысль. 1892. N 10. С. 200.

*(10) См.: Майков П.М. Комиссии составления законов при императорах Павле I и Александре I. С. 246.

*(11) Цит. по: Корф М.Л. Жизнь графа Сперанского. Т. 1. С. 149.

*(12) ПСЗРИ. Т. 30. N 23525. С. 857-858.

*(13) См.: Список чиновников Комиссии составления законов, определяемых по Высочайшему утверждению // 1-ПСЗРИ. Т. 30. N 23525. С. 862.

*(14) Там же. С. 857.

*(15) Там же. С. 858-859.

*(16) Там же. С. 859.

*(17) Там же. С. 860.

*(18) Пахман С.В. История кодификации гражданского права / Под ред. и с предисл. В.А. Томсинова. М. 2004. С. 350.

*(19) Сперанский М.М. Пермское письмо императору Александру I // Сперанский М. М. Руководство к познанию законов. СПб., 2002. С. 576.

*(20) Карамзин И.М. Записка о древней и новой России в ее политическом и гражданском отношениях. М. 1991. С. 89-90.

*(21) Сперанский М.М. Пермское письмо императору Александру I. С. 576.