Введение в профессию Учебный год 2022-23 / Кабанов против России

49. Что касается того, каким образом было наложено дисциплинарное взыскание, Власти утверждали, что в отношении заявителя по данному вопросу было проведено справедливое судебное разбирательство. Его поведение было рассмотрено его коллегами, областной коллегией адвокатов. Принципы равенства сторон и состязательности разбирательства были полностью соблюдены.

Выводы коллегии были пересмотрены в судебном порядке. Дисциплинарное взыскание было соразмерно поведению заявителя. Наконец, заявителю не было запрещено заниматься адвокатской практикой навсегда. Он по-прежнему может пройти экзамен на право заниматься адвокатской деятельностью заново. В любом случае, даже не будучи членом коллегии адвокатов, он может выступать в качестве законного представителя стороны судебного разбирательства.

50. Заявитель настаивал на своей жалобе. Он также утверждал, что его письмо на имя Председателя Верховного Суда Российской Федерации носило частный характер. Его содержание не было раскрыто ни в ходе судебного разбирательства, ни посредством любого других публичных органов. Дисциплинарное взыскание, наложенное на него, было слишком тяжелым.

2. Оценка Суда

51. Суд отмечает, что обе стороны сходятся во мнении о том, что лишение заявителя права заниматься адвокатской деятельностью представляет собой вмешательство в его право на свободу выражения мнений, гарантированное пунктом 1 статьи 10 Конвенции. Не оспаривается тот факт, что вмешательство было предусмотрено законом, в частности, Законом «Об адвокатуре» и

Кодексом профессиональной этики адвоката. Суд также принимает довод Властей о том, что вмешательство преследовало законную цель поддержания авторитета правосудия по смыслу пункта 2 статьи 10 Конвенции. Соответственно, остается установить, было ли вмешательство «необходимым в демократическом обществе».

52. Фундаментальные принципы, касающиеся этого вопроса, уже давно установлены в прецедентном праве Суда и были обобщены следующим образом (см., например, «Киприану против Кипра» (Kyprianou v. Cyprus) [GC], жалоба № 73797/01, § 171-75, ECHR 2005-ХШ):

«170. Критерий «необходимости в демократическом обществе» требует от Суда определить, соответствовало ли обжалуемое вмешательство требованию «острой социальной необходимости». Договаривающиеся Государства имеют определенную свободу усмотрения при оценке того, существует ли такая необходимость, но она идет рука об руку с европейским контролем, под который подпадают и законодательство, и решения о его применении, даже те, которые были вынесены независимым судом (см. «Кладет Тромсе и Стенсаас против Норвегии» (Bladet Tromse and Stensaas v. Norway) [GC], жалоба № 21980/93, § 58, ECHR 1999-Ш; «Кумпана и Мазаре против Румынии» (Ситрапа andMazare v. Romania) [GC], № 33348/96, § 88, ECHR 2004-XI; «Никула против Финляндии» (Nikuia v. Finland), жалоба № 31611/96, § 46, ECHR 2002-11).

171. В частности, Суд должен определить, являлись ли принимаемые меры «пропорциональными преследуемой законной цели» (см. «Санди Тайме против Соединенного Королевства» (Ш 1) (The Sunday Times v. the United Kingdom (no. ])), от 26 апреля 1979 г., стр. 38, § 62, Series А № 30; и «Шови и другие против Франции» (Chauvy and Others v. France), жалоба № 64915/01, § 70, ECHR 2004-VI). При этом Суд должен убедиться в том, что национальные власти, основываясь на приемлемой оценке соответствующих фактов, применяют нормы, соответствующие принципам, закрепленным в статье 10 Конвенции (см., среди многих других источников, «Зана против Турции» [Zona у. Turkey), постановление от 25 ноября 1997 г., Reports 1997-VH, стр. 2547-48, § 51). Кроме того, справедливость судебного разбирательства, имеющиеся процессуальные гарантии (см., mutatis mutandis, «Стил и Моррис против Соединенного Королевства» (Steel and Morris v. the United Kingdom), жалоба № 68416/01, § 95, ECHR 2005-11), а также характер и тяжесть наложенного наказания (см. «Сейлан против Турции» (Ceylan v. Turkey) [GC], жалоба № 23556/94, § 37, ECHR 1999-IV; «Таммер против Эстонии» {Jammer v. Estonia), жалоба № 41205/98, § 69, ECHR 2001-1; «Скалка», жалоба № 43425/98, §§ 41-42, 27 мая 2003 г.;. «Лесник против Словакии» (Lesnik v. Slovakia), жалоба № 35640/97, §§ 63-64, ECHR 2003-IV) являются факторами, которые должны быть приняты во внимание при оценке соразмерности вмешательства в право на свободу выражения мнений, гарантированного статьей 10 Конвенции.

172. Фраза «авторитет судебной власти» включает, в частности, понятие о том, что суды являются и в целом воспринимаются общественностью как надлежащее место для урегулирования правовых споров и для определения виновности или невиновности лица при предъявлении ему уголовного обвинения (см. «Ворм против Австрии» (Worm v. Austria), постановление от 29 августа 1997 г., Reports 1997-V, стр. 1549, § 40). В вопросах, касающихся защиты авторитета судебной власти, затрагивается доверие, которое суды в демократическом обществе должны внушать обвиняемому, поскольку уголовный процесс касается также и широкой общественности (см., mutatis mutandis, среди многих других источников, «Фей против Австрии» (Fey v. Austria), постановление от 24 февраля 1993 г., Series А № 255, стр. 12, § 30).

173. Особый статус адвокатов отводит им центральное место в системе отправления правосудия в качестве посредников между общественностью и судами. Такое положение объясняет обычные ограничения, применяемые к поведению членов коллегии адвокатов. Принимая во внимание ключевую роль адвокатов в этой области, есть все разумные основания ожидать от них, что они поспособствуют надлежащему отправлению правосудия, и, таким образом, поддержат доверие общественности к нему (см. «Амихалакиоае против Молдовы» (Amihalachioaie v. Moldova), жалоба № 60115/00, § 27 , ECHR 2004-Ш; дело Никулы, процитированное выше, § 45; а также дело Шепфера, процитированное выше, стр. 1052-53, §§ 29-30, с дальнейшими ссылками).

174. Статья 10 Конвенции защищает не только содержание идей и информации, но также форму, в которой они передаются. Хотя адвокаты, разумеется, тоже имеют право давать публичные комментарии об отправлении правосудия, их критика не должна переходить определенные границы. Кроме того, свобода слова у адвоката в зале суда не является неограниченной, и определенные интересы, такие, как авторитет судебной власти, являются достаточно важными, чтобы оправдать ограничения этого права... Суд обращается к своему прецедентному праву, указывая на то, что только в исключительных обстоятельствах такое ограничение (даже путем применения мягкого уголовного наказания) свободы выражения мнений в отношении адвоката может быть принято как необходимое в демократическом обществе (см. дело Никулы, процитированное выше, §§ 54-55).

53. Возвращаясь к обстоятельствам настоящего дела, Суд отмечает, что заявитель был подвергнут мерам дисциплинарной ответственности за оскорбительные замечания, сделанные в адрес двух судей областного суда. Совет областной коллегии адвокатов, а затем и суды признали поведение заявителя противоречащим Кодексу профессиональной этики адвоката.

54. При таких обстоятельствах, Суд должен убедиться в том, что существовал справедливый баланс между, с одной стороны, необходимостью защиты авторитета судебной власти и, с другой стороны, защитой свобод заявителя в его положении адвоката (см., дело Киприану, процитированное выше, § 177).

55. Суд отмечает, что национальные власти приняли решение о лишении заявителя статуса адвоката. Это не может не рассматриваться как жесткая f санкция. Поведение заявителя свидетельствует об отсутствии уважения к судьям областного суда тем не менее, хотя они и являлись грубыми, его комментарии касались того, каким образом судьи рассматривали дело, в частности, в отношении отстранения его от участия в деле в качестве адвоката, представляющего интересы Р. в ходе уголовного разбирательства, и отказа судей провести пересмотр дела в порядке надзора по его просьбе, и этим ограничивались.

56. Принимая во внимание вышеизложенное, Суд не убежден доводами Властей в том, что лишение заявителя статуса адвоката было соразмерно тяжести правонарушения, с учетом имеющихся альтернатив.

57. Соответственно, Суд считает, что такая мера воздействия была для заявителя несоразмерно тяжелой, и была способна оказать негативное воздействие на выполнение адвокатами своих обязанностей в качестве защитников. Ранее сделанный Судом вывод о допущении процессуальной несправедливости в разбирательстве по делу о прекращении статуса адвоката заявителя (см. пп. 40-44) является обоснованием такого отсутствия пропорциональности.

58. Исходя из этого, Суд считает, что национальные власти не обеспечили надлежащий баланс между необходимостью защиты авторитета судебной власти и необходимостью защиты права заявителя на свободу выражения мнения.

59. Соответственно, Суд считает, что в деле имеет место нарушение статьи 10 Конвенции по причине применения в отношении заявителя непропорциональных санкций.

III. ДРУГИЕ ПРЕДПОЛАГАЕМЫЕ НАРУШЕНИЯ КОНВЕНЦИИ

60. Наконец, заявитель жаловался в соответствии со статьей 6 Конвенции на то, что ему было отказано в праве вызвать нескольких свидетелей, дающих показания в его пользу; а также в соответствии со статьей 9 Конвенции на то, что он был наказан за свое мнение. Он также сослался на статьи 13 и 14 Конвенции.

61. Однако, с учетом всех материалов, находящихся в его распоряжении, Суд считает, что нет никаких признаков нарушения прав и свобод, изложенных в Конвенции или Протоколах к ней. Из этого следует, что данная часть жалобы должна быть отклонена как явно необоснованная в соответствии с пунктами 3 и 4 статьи 35 Конвенции.

IV. ПРИМЕНИЕ СТАТЬИ 41 КОНВЕНЦИИ

62. Статья 41 Конвенции предусматривает:

«Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне».

А. Ущерб

63. Заявитель требовал 1 000 000 рублей в качестве компенсации морального вреда.

64. Власти утверждали, что, учитывая тот факт, что права заявителя по Конвенции не были нарушены, его требования о возмещении ущерба должны быть отклонены в полном объеме. Если же будет установлено нарушение, они предположили, что выявление факта нарушения само по себе будет являться достаточной справедливой компенсацией для любого подобного нарушения. В любом случае, они посчитали претензии заявителя чрезмерными, необоснованными и неоправданными.

65. Суд признает, что нарушение прав заявителя, закрепленных пунктом 1 статьи 6 и статьей 10 Конвенции, вызвало у него душевные страдания и разочарование - в результате отсутствия беспристрастности суда и нарушения его права на свободу выражения мнений - которые не могут быть компенсированы исключительно установлением факта нарушения. Произведя оценку на беспристрастной основе, Суд присуждает заявителю 11 700 евро в качестве компенсации морального вреда плюс любой налог, который может быть удержан сданной суммы.

B. Судебные расходы и издержки

66. Заявитель также требовал 65,00 рублей в качестве возмещения издержек и расходов, понесенные в национальных судах, возмещения 198,05 рублей, потраченных для отправки писем в адрес

Президента Российской Федерации и другие государственные органы, 733,60 рубля за издержки и расходы, понесенные в ходе разбирательства в суде, и 700,00 рублей, потраченных на переводческие услуги.

67. Власти утверждали, что ни один из пунктов судебных расходов и издержек, утверждаемых заявителем, возмещению не подлежит.

68. Согласно прецедентному праву Европейского суда, заявитель имеет право на возмещение судебных расходов и издержек только в том случае, если он доказал, что эти расходы были понесены в действительности, были необходимы и разумны. В данном случае, принимая во внимание документы, находящиеся в его распоряжении и вышеуказанные критерии, Суд считает обоснованным присудить сумму в размере 40,00 евро в качестве компенсации расходов по всем пунктам.

C. Проценты за просрочку платежа

69. Европейский суд счел, что процентная ставка при просрочке платежей должна быть установлена в размере предельной годовой процентной ставки по займам Европейского центрального банка плюс три процента.

НА ОСНОВАНИИ ИЗЛОЖЕННОГО ЕВРОГОЙСКИЙ СУД ЕДИНОГЛАСНО:

1. Объявил жалобу относительно предполагаемой пристрастности кассационного суда и предполагаемых нарушений права заявителя на свободное выражение мнения приемлемой; остальную часть жалобы признал неприемлемой;

2. Постановил, что имело место нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции;

3. Постановил, что имело место нарушение статьи 10 Конвенции;

4. Постановил,

(a) что Государство-ответчик обязано выплатить заявителю в течение трех месяцев, начиная со дня вступления постановления в силу, в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции, нижеприведенные суммы с последующей конвертацией в рубли по курсу на момент выплаты:

(i) 11 700 (одиннадцать тысяч семьсот) евро в качестве компенсации морального вреда;

(ii) 40 (сорок) евро в качестве компенсации судебных расходов и издержек;

любые налоги, которые могут быть взысканы с этих сумм';

(iii) что с момента истечения вышеуказанного трехмесячного срока до момента выплаты компенсации с вышеуказанной суммы выплачивается простые проценты в размере, равном предельной учетной ставке Европейского центрального банка в течение периода выплаты пени, плюс три процента;

5. Отклонил оставшуюся часть требований заявителя о справедливой компенсации.

Составлено на английском языке; уведомление разослано в письменной форме 3 февраля 2011 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Сорен Нильсен Секретарь Секции Суда

Христос Розакис Председатель

Главная страница |