Дун чжун-шу

Дун Чжун-шу (190—105 до н. э.) — философ-идеалист Древ­него Китая эпохи Хань, систематизатор конфуцианского уче­ния. Сыграл видную роль в процессе превращения конфуциан­ства в официальную религиозную идеологию. Дун Чжун-шу продолжал попытки Мэн-цзы слить этическое учение Конфу­ция с идеалистически истолкованным учением об инь и ям и усин — пяти стихиях, стремясь использовать это учение как естественное обоснование извечности принципов феодальной морали и незыблемости власти верховного деспота-импера­тора. Он развивал также исконную конфуцианскую идею о небе как человекоподобном духовном существе, направляю­щем природную и общественную жизнь. Воля неба, по учению Дуна, сообщает людям моральные законы и является единг ственной санкцией власти императоров. Она же определяет и понятия (мин) вещей, выяснение которых — главная задача учения о познании.

239

Основное философское произведение Дун Чжун-шу, до-пгедшее до нас, — «Чуньцю Фаньлу» (82 главы), отрывки из которого приводятся ниже.

[О небе в человеке]

Ваш слуга читал в пояснениях к книге Конфуция «Чуньцю»: «Чтобы исследовать дела прошлых эпох, нужно рассматривать их, принимая во внимание и не­бо, и человека, только тогда такое исследование будет достойно уважения. Если страна утрачивает дао и кло­нится к упадку, то небо сначала посылает бедствия и дурные предзнаменования, дабы предупредить людей и побудить тех, кто не дает оценки своим поступкам, за­няться их оценкой, а также порождает различные при­видения и творит чудеса, дабы устрашить и уберечь лю­дей от плохих поступков, и если после этого люди не изменяют своего поведения, то небо уничтожает эту страну» (раздел «Дуйцэ и»).

Тот, кто рождает, не делает человека. Человека де­лает небо. Корень становления человека — в небе. Не­бо — праотец человека. Это то, что делает человека ро­дом, сходным с небом (гл. «Вэйжэнь чжи тянь»).

Тело и форма человека создаются путем преображе­ния по установленным небом срокам. Человече­ская кровь и дух есть преображение воли неба и чело­веколюбия. Благородные поступки человека суть преоб­ражение небесного разума-закона и справедливости. Любовь и ненависть человека суть преображение небес­ного тепла и прохлады. Радость и гнев человека суть преображение небесного холода и жары. Человеческая жизнь есть преображение четырех времен неба (там же).

Небо имеет пять стихий: первую назову деревом, вторую — огнем, третью — землей, четвертую — метал­лом, пятую — водой. Дерево — начало пяти стихий, во­да завершение и конец превращений стихий, земля — средина пяти стихий. Такова последовательность, уста­новленная небом. Дерево рождает огонь, огонь рождает землю, земля рождает металл, металл рождает воду, во­да рождает дерево. Это и есть существующее между ни­ми отношение отца и сына. Дерево находится вверху, металл — внизу, огонь — впереди, вода — сзади, зем­ля— в средине (гл. «Усин чжи и»).

240

Ци неба и ци земли, соединяясь, составляют един­ство; разделяясь, образуют силы инь и ян; расчленяясь, образуют четыре времени года; расслаиваясь, образуют пять стихий... Пять стихий — это пять органов. Они по­рождают друг друга и преодолевают друг друга, поэто­му необходимо управление. Нарушение порядка ведет к хаосу, следование порядку ведет к спокойствию (гл. «Усин сяншэн»).

Небо, земля, инь, ян, дерево, огонь, земля, металл, вода — эти девять и человек составляют десять. Это за­вершение данных небом чисел. Поэтому данные небом числа доходят до десяти и кончаются (гл. «Тяньди инь ян»).

Ныне люди не понимают, что же такое природа че­ловека; поэтому каждый толкует ее по-разному, но по­чему же не вернуться к изучению самого понятия «при­рода человека»? Разве иероглиф «природа человека» не образовался на основе иероглифа «рождение»? Она рож­дена из естественной первосущности человека. «При­рода человека» и есть первосущность его. Но разве можно вывести природу человека из понятия доброты? Если же нельзя вывести природу человека из понятия доброты, то разве можно утверждать, что первосущ­ность человека — доброта? Природу человека нельзя отделить от первосущности человека, если же ее хоть чуть отделить от понятия человека, то она не может считаться природой человека (гл. «Шэнча минхао»).

Если считать, что природа десятков тысяч людей может стать доброй, то почему же не видно людей с доброй природой? Конфуций также высказывался в этом духе, считая, что достичь добра крайне трудно. Но Мэн-цзы вопреки этому полагал, что все люди могут стать добрыми. Это — крайность... Природа человека создается постепенно воспитанием, и, только получив надлежащее воспитание, можно стать добрым. Доброта создается воспитанием, а не может быть дана изначаль­но. Поэтому изначальный облик человека нельзя назы­вать природой. Природа человека — это понятие, соот­ветствующее знаниям, а не то, что развивается, стоит лишь его подтолкнуть, и не то, что человек имеет от рождения. То, что человек добрый,— это от воспитания,

841

а не от природы. Очищенное зерно риса получается из непорушенного зерна риса, но непорушенный рис нель­зя называть порушенным рисом. Нефрит добывают из каменной глыбы, но каменную глыбу нельзя назвать не­фритом. Добро порождается природой человека, но нельзя называть природу доброй (гл. «Шисинь»).

Если сравнить природу человека с природой диких зверей, то о природе человека можно сказать, что она добрая. Но если взять за мерило поведения доброту со-вершенномудрого, то природа обычного человека не до­стигает еще такой степени, чтобы сказать о ней, что она добрая (гл. «Шэнча минхао»).