СООТНОШЕНИЕ СВОБОДЫ И ЗАКОНА В ФИЛОСОФИИ М. МАМАРДАШВИЛИ

стороны, необходимость законодательства предполагает, что в установлении (конституировании) законов мы выходим за рамки обычных человеческих возможностей. Так, например, человеку изначально не дано правовое сознание, и поэтому «правовые состояния», согласно Мамардашвили, «будут генерированными состояниями, а не натурально случающимися в мире независимо и помимо структур». [12, с. 148] Вообще Мамардашвили более всего интересуют именно «структурные состояния, генерируемые структурами», и таким образом наш взгляд должен сместиться к «способностям когеренции, исходящим из физики нашей социальной исторической жизни». [12, с. 151].

С точки зрения Мамардашвили, социальный мир необходимо историчен.

Поскольку с введением закона ситуация в мире необходимо изменяется, то имеет место не просто констатация действительности, но установление необходимого состояния мира, когда его констатация и конституция образуют своего рода систему с «обратной связью». Установление закона и его исполнение, в случае принятия ответственного решения, образуют единое целое. Ответственность принимающего закон субъекта связана, с одной стороны, с осознанием необходимости, а с другой стороны – необратимости принятого решения. Сторона, принимающая закон, должна осознавать, что закон, будучи принятым, действует в отношении ее. Сторона, испытывающая действие закона, понимает, что с принятием закона в мире необходимо изменяется ее собственное состояние.

В идеале эти стороны должны совпадать, но в любом случае остается открытым вопрос о приоритете стороны, инициирующей закон.

Кто же выступает в роли законодателя в случае, когда установление закона находится в зависимости от его исполнения? Видимо, это могут быть различные стороны, обладающие правом законодательной инициативы, – главное, чтобы они представляли единое целое. Конституция не должна отрываться от констатации, а констатация – от конституции. Законодатель не должен отрываться от народа, констатирующего действительное положение вещей, а народ – от роли законодателя, руководствующегося исключительно интересами права, а не своими собственными интересами. Именно в задействовании самой человеческой

Личности, устанавливающей баланс абстрактного и конкретного права, заключается, в частности, программа политософии: «Доминация абстрактного права приведет к господству тоталитарной идеологии, а приоритет конкретного права к регрессу человека в «политико-правовое животное» (например, в «экономического человека»). Именно в балансе абстрактного и конкретного права заключается возможность избежать тотальной регламентации человеческой жизнедеятельности, лишающей её человеческих качеств. С другой стороны, и смешение конкретного и абстрактного права, характеризующее современное право, приводит к подавлению разумного восприятия права, отрыву права от здравого смысла и противопоставлению его людям, обществу, созданию всевозможных лазеек реализации неправедных дел». [1].

С точки зрения философа, истина изначально не находится в действительности, а рождается, индуцируется в споре, полемике, – между представителями различных позиций. В таком случае, если мы рассматриваем законодательство как двусторонний процесс, или систему с «обратной связью»,

само развитие и совершенствование становится необходимым и необратимым его элементом: «Развитие дополнительно к необратимости. Изменением мы боремся с рассеянием». [13, с. 250]. С другой стороны, Мамардашвили утверждает необходимость обращения, скорее, к самой форме закона, нежели произвольному изменению его содержания. Так, в дискуссии об эвтаназии он доказывает, что право должно быть скорее консервативным институтом, чем допускать нововведения: «Не знаешь, не можешь просчитать все следствия – не вмешивайся; не знаешь, прецедентом чего окажется реализация какого-то несомненного содержания, – придерживайся формы!» [7, с. 89]. Но уклониться от решения проблем, возникающих в социальной действительности, невозможно.

Например, существует феномен несправедливости, неправосудных решений. В случае выбора между законом и справедливостью Мамардашвили остается апологетом закона: «юридическую истину очень трудно установить, всегда возможны ошибки в применении закона, вытекающие из действий и интересов людей и так далее. И если конкретно не сработала справедливость, будем

разочарованы, считая, что справедливости нет. И будем обвинять в этом закон, хотя не его нужно обвинять. По одной простой причине – целью закона является воспроизводство закона и, значит, цель закона в том, чтобы был следующий момент времени. А из самого содержания справедливости не следует, что она будет в следующий момент…» [14, с. 397]. Справедливости ради, следует сказать,

что философ здесь имеет в виду не конкретный юридический закон, который, конечно, может быть изменен, а – укорененный в бытии, «космический» закон, который действует по отношению к нам с определяющей силой.

Участие в законодательном процессе становится необходимым для любой из сторон, ввиду превращения закона в силу, необходимо изменяющую состояние мира и нас самих. Мы в любом случае попадаем под действие закона. Плохо, если этот закон не нами установлен и смысла его мы не понимаем. В этом случае закон может действовать как «превращенная форма» нашего сознания, обращающаяся против нас самих. Тогда существует ситуация, описанная в «Процессе» Кафки, когда мы, блуждая в поисках права, в действительности передоверяем осуществление права кому-то, кто нас им наделяет, и начинаем от этого зависеть (что противоречиво). Поиск источника права в другом, равно как и «качание прав», с другой стороны означает личное бесправие: «если все действия человека уже «сцеплены» ситуацией, где не было первоакта закона, то поиск им последнего (а он совершается в языке, который у нас один и тот же – европейский, идущий от Монтескье, Монтеня, Руссо, от римского права и т.д.) никакого отношения к этой ситуации не имеет. А мы, живя в одной ситуации, часто пытались и пытаемся, тем не менее понять ее в терминах другой, начиная и проходя путь господина К. в «Процессе»». [7, с. 113-114]. Мы видим, что законодательный процесс может «отчуждаться» от его действительного создателя, а «буква закона» – от его действительного носителя. В таком случае требуется установить, что мы уже находимся в сфере действия закона. Этот закон требует нашего участия в уже происходящем законодательном процессе. Поиск внешнего источника права должен быть осмыслен как собственное действие индивида. Если мы не можем полностью отменить действие в отношении нас

закона, то в любом случае мы должны осуществлять его критику. Главное, мы должны понимать, что действующий в отношении нас закон является отражением действия (бездействия) нас самих. С нами, по Гегелю, поступают так, как мы позволяем с собой обращаться. Невозможно поэтому изменить законодательство без изменения нас самих. Это требует осознания, прежде всего, своего действительного способа отношения к действительности.

Таким образом, мы вступаем в «герменевтический круг» новой проблемы: изменения законодательства не может быть без изменения общества, а изменение общества невозможно без изменения законодательства. Понятно, что система изменяется только в целом, но в таком случае необходимо определить свое место в данном процессе и общую направленность развития. Прежде всего, не имеет смысла изменение системы как таковое, но только установление в процессе развития ее совершенного состояния. Так, например, не имеет смысла изменение законодательства само по себе, но только такое его усовершенствование, которое приводит к установлению закона – вместе с его исполнением. Аналогичным образом, действительным изменением общества может считаться только превращение его в образование принципиального иного типа, исторически складывающееся при условии определяющей деятельности людей. В принципе, эти два различных, хотя и взаимосвязанных, процесса могут быть представлены как стороны единого – сознательного – способа отношения человека к миру.

Действия людей, направленные на установление и поддержание в мире определенного порядка, конституируют данное общественное устройство. Совершенствование законодательства и совершенствование общества выступают как идеализации, обозначающие общее направление развития. Вместе с тем, очевидно, что достижение цели не может быть мгновенным, а требует длительного пути, в ходе которого и достигается цель взаимной трансформации. Совершенствование не может быть достигнуто применением абстрактных схем к неизменному объекту. Необходимость изменяться, совершенствоваться самому требует времени и усилий. Участие в общественной жизни становится необходимостью и обязанностью. Участие в процессе законодательства

предполагает развитую сознательность. Изменение законодательства мобилизует гражданскую активность.

В любом случае исполнение закона предполагает преображение человека, вынужденного начинать с себя: «Появляются законы. Но и мы вместе с ними». [9, c. 315]. Изменение (совершенствование) закона и, с другой стороны, – общества в целом образует систему, воплощающую в себе единство и борьбу противоположностей в диалектическом смысле. Снятие противоречий в рамках данной системы общественного устройства возможно лишь через соотнесение с Целым – его совершенным состоянием, по отношению к которому различные стороны выступают как абстрактные элементы его конкретного единства. Так, «власть» и «народ» выступают как противоположные стороны лишь в случае наличия «превращенной формы» сознания людей, но в случае самоуправления они совпадают.

Таким образом, как наше законодательство, так и общество должно двигаться в направлении совершенствования, как и мы совершенствуемся, имея в виду идеальную цель и поступая в соответствии с ней. Этот процесс изначально сложен, поскольку люди с недостатком правовой культуры не в силах воспринять и исполнить закон, к тому же «есть духовная и культурная непрививаемость извне продуктов развития». [12, с. 139]. Проблема заключается в том, что общество нельзя изменить законом, равно как и закон нельзя просто изменить по желанию людей. Общество может измениться под влиянием закона, но только само по себе. Поэтому дело закона, по убеждению Мамардашвили, заключается не в изменении общества, а в утверждении и поддержании самого себя. Дело общества, таким образом, заключается не в изменении закона, а в совершенствовании себя. Эти два независимые в своей основе процесса сущностно взаимосвязаны: в идеале в совершенном обществе устанавливаются совершенные законы, благодаря чему и существует совершенное общество. Поскольку на данный момент процесс принятия законов и совершенствования общества не прекращается, то следует признать, что достижение идеального состояния возможно лишь в теории, а на практике представляет во многом

недостижимую цель. Но это не означает, что не нужно стремиться к совершенствованию законодательства и общества соответственно, поскольку иного пути нет.

1.Бурбулис Г., Шилов С. Право – вперед!/http://www.russ.ru/pole/Pravovpered2.

2.Бурнашев К.Э. Феномен личности в аспекте социальной синергетики./ Синергетическая парадигма. Социальная синергетика. Вып.6. – М.: Прогресс-

Традиция, 2009. – 688 с.

3.Гадамер Г.Г. О круге понимания./Актуальность прекрасного. М.:

Искусство, 1991. – с. 72-91.

4.Истомин А. Категория свободы в философии М.К. Мамардашвили./ Антропологiя права: фiлософський та юридичний вимiри (стан, проблеми, перспективи) : статтi учасникiв Мiжнародного «круглого столу» (м. Львiв, 3-5 грудня 2010 року). – Львiв: Галицький друкар, 2010. – 696 с., с. 244-255.

5.Кант И. Критика практического разума./ Кант И. Сочинения. В 8-ми тт. –

т. 4. – М., 1994. – 630 с.

6.Малахов В.С. Герменевтический круг./Современная западная философия: Словарь./Сост.: Малахов В.С., Филатов В.П. – М.: Политиздат, 1991. – 414 с., с.

76-77.

7.Мамардашвили М.К. Как я понимаю философию. – М.: «Прогресс», 1990.

– 368 с.

8.Мамардашвили М.К. Кантианские вариации. – М.: «Аграф», 2000. – 320 с.

9.Мамардашвили М.К. Картезианские размышления. – M.: Издательская группа «Прогресс»; «Культура», 1993. – 352 с.

10.Мамардашвили М.К. Лекции по античной философии. – М.: «Аграф»,

1999. – 320 с.

11.Мамардашвили М.К. Мой опыт нетипичен. – СПб.: «Азбука», 2000. –

400с.

12.Мамардашвили М.К. Опыт физической метафизики. – М.: ПрогрессТрадиция, 2008. – 304 с.

13.Мамардашвили М.К. Стрела познания (набросок естественноисторической гносеологии). – М.: Школа «Языки русской культуры», 1997. – 304 с.

14.Мамардашвили М.К. Эстетика мышления. – М.: «Московская школа политических исследований», 2000. – 416 с.

15.Моисеев В.И. Философия и методология науки. Учебное пособие. – Воронеж: Центрально-Черноземное книжное издательство, 2004. – 239 с.

16.Моисеев В.И. Синергетические образы социального логоса./ Синергетическая парадигма. Социальная синергетика. Вып.6. – М.: ПрогрессТрадиция, 2009. – 688 с.

17.Пущаев Ю.В. Диалектическая логика и философия Мераба Мамардашвили.//Вопросы философии. – 2005. – №12, с. 39-64.

Аннотация: Целью данной работы является рассмотрение соотношения свободы и закона в философии М.К. Мамардашвили. Свобода и закон определяются как две стороны единого акта человеческого самоопределения. С точки зрения автора, свобода и закон не противоречат друг другу в случае соотнесения с феноменом личности, которая образуется под влиянием и того, и другого. Феномен самоопределяющейся личности, участвующей в законодательном процессе, представляется заслуживающим внимания, с точки зрения антропологии права.

Ключевые слова: свобода; закон; личность; самоопределение; диалектика;

«герменевтический круг»; «аутопоэтическая система»; законодательство; общество.

THE RELATION BETWEEN FREEDOM AND LAW

IN THE PHILOSOPHY OF M. MAMARDASHVILI.

A. Istomin

Northern (Arctic) Federal University named after M.V.Lomonosov (Arkhangelsk, Russia), e-mail:istomin-1976@yandex.ru)

Summary: The purpose of this study is to consider the relation between freedom and law in philosophy of M. Mamardashvili. We determine freedom and law as two parts (sides) of human self-determination. From the author's point of view freedom and law does not conflict with each other in case of reference to the phenomenon of personality, which is formed under the influence of the both. The phenomenon of selfdetermined person, taking part in a process of legislation, forces us to pay attention to it, from the point of view of anthropology of law.

Key-words: freedom; law; personality; self-determination; dialectics;

«hermeneutic circle»; «autopoietic system»; legislation; society.