Функция символики и лейтмотивики в художествнном произведнии (на примере романов и повестей Т. Фонтане 80-90 годов XIX века) (80

99

Н. А. Макарова (Орёл)

Функции символики и лейтмотивики в художественном произведении (на примере романов и повестей Т. Фонтане 80 - 90-х годов XIX века)

Символика и лейтмотивика - обязательные компоненты художествен­ ной ткани произведений Т. Фонтане. Символ у писателя - это знак, наделён­ ный неисчерпаемой многозначностью образа; вместе с тем, категория симво­ ла указывает на выход образа за собственные пределы; в символе слиты предметный образ и глубинный смысл.

В «Моём детстве» (подзаголовок: «Автобиографический роман», 1894) даётся своего рода итоговая картина дома, двора и сада, описания ко­ торых встречаются почти в каждом предшествующем произведении Т. Фон­ тане. В повествовании о детстве особый акцент сделан на поэтическом обра­ зе Дома, Сада и Двора, с которыми связаны наиболее светлые и радостные воспоминания маститого писателя, сумевшего передать тёплую «атмосферу семьи», дружественнодоброжелательный «дух дома» (1,101-105, 108-110).

Знакомство будущего писателя с «большим миром» начинается с сада, обнесённого оградой, изолированного от чужой, непонятной жизни, текущей за его пределами.

Д.С. Лихачёв, анализируя эту поэтическую категорию, отметил: «пер­ воначальный рай окружён оградой, за которую Бог изгнал Адама и Еву после их грехопадения. Поэтому главная «значимая» особенность райского сада - его ограждённость; о саде чаще всего говорится «hortus conslusus» («сад ог­ раждённый»)» (2,478). Структура пространства у Т. Фонтане стала одним из важнейших выразительных средств. В «Моём детстве» и «Эффи Брист» сад и площадка перед домом в Гоген-Креммене становятся символами безоблач­ ной поры - детства, не омрачённого горестями и печалями «большого мира»; чужой и непонятный, он пока ещё находится где-то далеко - за порогом, за калиткой, за оградой. Радушие, гостеприимство, благожелательность «до­ машнего» пространства в этих поздних произведениях Т. Фонтане явно про­ тивопоставляются «чужому», «внешнему» пространству.

Неповторимая поэтическая атмосфера в романах Фонтане не в по­ следнюю очередь создаётся за счёт описания сада или парка, окружающего поместье или загородную гостиницу («Ханкелев склад» в «Путяхперепутьях», усадьбы в «Эффи Брист» и «Штехлине»). Пейзажные описания призваны подчеркнуть душевное состояние героев, ярче выявить их эмоции (радость, печаль, смятение, горе, гнев и т.д.). Размышляя об этих составляю­ щих литературного произведения, Т. Фонтане вывел для себя непреложное правило: картина природы лишь тогда «впишется» в текст, если конечной задачей автора станет «подготовка настроения или усиление его» (3, 211). Детали пейзажа, интерьера, копия картины, песня, ЦИТРТЫ из классиков не-

100

мецкой и мировой литературы приобретают в прозе Т. Фонтане характер символа; отдельные вещи и предметы выполняют сюжетообразующие функ­ ции.

В одном из ранних опытов создания «берлинского романа» - в «Грешнице» - название известной картины Тинторетто («L Adultera») по­ вторено на титульном листе как заглавие произведения. Копия этого полотна, подаренная ван дер Страатеном жене с унижающим её достоинство намёком на возможную супружескую неверность, становится для Мелани поводом не только для самых горьких размышлений о собственной не лучшим образом сложившейся семейной жизни, но и для свершения решительного шага - раз­ рыва с мужем — пошлым, самодовольным и невежественным нуворишем.

Столь же важную роль играет посредственно написанная картина и в «Поггенпулах», изображающая бой при Хохкирхе 14 октября 1758 года во время австро-прусской войны, в котором участвовал майор Бальтазар фон Поггенпул. Старая служанка ведёт постоянные «баталии» с нею, пытаясь стереть пыль с рамы, и каждый раз, когда полотно срывается со стены, Фридерика констатирует: «не держится, ну никак, хоть убей, не держится» (в оригинале: «... es sitzt nich und sitzt nich») (4, VII, 322). Эта звучащая не­ сколько раз фраза-лейтмотив становится своего рода итоговой оценкой явно изживших себя форм жизни, неумного апломба, непомерно завышенной са­ мооценки многих представителей оскудевшего дворянства, утратившего бы­ лое значение в общественной жизни, но продолжающего считать себя из­ бранной кастой.

Песня-лейтмотив в «Путях-перепутьях» выполняет отчасти функцию экспозиции: в иносказательной форме в ней изображен начальный период романа молодого офицера и белошвейки, событий, непосредственно предше­ ствующих завязке и развертыванию конфликта. Бото в недавнем прошлом спас Лену, когда перевернулась лодка, в которой она была с подругой, - с этого и началось их знакомство. Аналогичная ситуация отражена в строфе народной песни, дважды звучащей -в романе: «Я помню всё / Ты спас мне жизнь однажды, / Но ты, солдат, / Ты помнишь ли меня?» (5, 189, 263) (в ори­ гинале: "Ich denke dran, ich danke dir mein Leben, doch du, Soldat, Soldat denkst du daran?" (4,V, 58, 146). Возвращаясь с прогулки в Вильмерсдорф, госпожа Дёрр запевает песню, её подхватывают пока ещё счастливые Бото и Лена. Второй раз она прозвучит уже через годы в исполнении бродячих музыкан­ тов, мелодию подхватит смазливая горничная, и это больно заденет Бото: он сразу же вспомнит ту давнюю поездку, Лену, понимая, что самые лучшие и светлые его дни в прошлом.

Дважды повторены эпизоды танцев: под музыку, доносящуюся с кон­ цертной эстрады зоопарка, танцуют две пары: Бото с госпожой Дёрр и Лена с Гансом. Всё здесь просто, естественно, не ощущается ни натянутости, ни фальши; влюбленным не нужно скрывать своих чувств или лицемерить (4, V, 28-29). Иное в сцене танца Бото и Кете под ту же музыку, доносящуюся из

101 зоосада. Жена Бото заставляет его вальсировать с нею, что не доставляет ему никакого удовольствия: нужно играть, исполняя роль заботливого и нежного супруга, по возможности уходить от разговора с непрестанно болтающей Ке­ те (4, V, 113-114). Вальс Штрауса навевает воспоминания о недавнем: «Лена простая, правдивая и немногословная, всё чаще вставала перед его глазами» (5, 234). Ассоциации с минувшим вызывает у него фургон с большой грудой осколков и надписью на бортах «Макс Цапель. Скупка и продажа стеклянно­ го боя. Риксдорф»; реклама сразу же пробуждает в памяти героя известное присловье: «Счастье — что стекло — раз - и вдребезги...», и вновь перед ним встаёт образ Лены (5, 262).

Лейтмотивика широко использована в характеристике Кете: почти обязательным в каждом её монологе и диалоге повторяется слово-паразит «смешно» (в оригинале: «Das ist zu komisch» (4, V, 159, 161, 167, 168, 171), которым она оценивает (точнее, отштамповывает) любую ситуацию.

В повести «Стина» история любви молодого графа, наивного и беспо­ мощного, но пытающегося отвоевать у судьбы свое право на счастье, и ми­ лой, доброй, скромной Стины - красивая и печальная, как сумерки. Описания закатов, на фоне которых проходят встречи Вальдемара и Стины, приобре­ тают характер символа. Заход солнца, «умирание» дня подготавливают дра­ матическую развязку отношений героев, грустная, элегическая тональность повествования подчеркивает неизбежность трагедии. Ощущение боли, стра­ дания, не покидающее Стину с самого первого свидания с графом, усилива­ ется на фоне заходящего солнца (4, V, 214). Безвозвратность счастливых ми­ нут в обществе любимой ощущает Вальдемар, глядя на закат из окна своей квартиры в день последнего свидания и объяснения со Стиной (4, V, 260). Картины недавних счастливых дней и воспоминания о чудесных, закатных вечерах проплывают перед ним.

Символична сцена, описанная в главе 15: Вальдемар во время своей прогулки по набережной спускается к мосту и любуется растущими вдоль берега вербами (4, V, 258). Из серо-зелёной листвы деревьев выглядывали кое-где сухие ветви. Эти ещё зелёные, но уже отмеченные печатью смерти вербы являются олицетворением жизни молодого графа Гальдерна.

Симметричность композиции «Эффи Брист», кольцевая структура не в последнюю очередь достигается за счет выразительных лейтмотивов, с по­ мощью которых драма героини становится особенно впечатляющей. Дейст­ вие начинается на площадке перед помещичьей усадьбой семейства фон Брист в Гоген-Креммене, на ней размещены солнечные часы, качели, мостки на берегу озера, примыкающего к имению. Эти в общем-то обычные пред­ меты и детали пейзажа окажутся теснейшим образом связанными с судьбой Эффи. Роман начинается с эпизода беззаботной игры девочек в прятки, кото­ рую прервёт госпожа фон Брист, чтобы увести дочь в дом для свершения по­ молвки. Во время этого обряда в окне, увитом виноградом, появляются ры­ жие головки сестёр-близнецов Янке, которые зовут подружку продолжить

102

игру: «Иди сюда, Эффи!» (в оригинале: «Effi, komm!» (4, VII, 19). Из этой же фразы будет состоять текст телеграммы, которую отец пошлёт смертельно больной дочери: «Эффи, приезжай» (в оригинале: «Effi, komm!» (4, VII, 291). В юной героине - подвижной и шаловливой, многое напоминает матери воз­ душных гимнастов в цирке. После развода с мужем и изгнания из «прилич­ ного общества» Эффи возвращается в Гоген-Креммен, вновь она на качелях, на какое-то мгновение ей кажется, что вернулась вновь счастливая юность, что она летит прямо в небо. Однако эта иллюзия мимолётна, длится лишь миг: сломленная и безнадёжно больная Эффи понимает, что радостную пору детских игр не вернуть. Она (уже замужняя дама) вспомнит об этих счастли­ вых мгновениях в письме из Италии во время свадебного путешествия: «Чего бы я не отдала сейчас за то, чтобы сидеть с ними (сестрами Янке - Н.М.) на нашем дворе верхом на оглобле кареты и кормить наших голубей» (6, 45). Солнечные часы, появившиеся в первом эпизоде, исчезнут в последней главе, на их месте появится надгробная плита с лаконичной надписью «Эффи Брист».

С помощью лейтмотивов делается намёк на грядущие драматические события: такова доставка в дом ван дер Страатена копии картины Тинторетто в «Грешнице», аналогичную роль играет появление близнецов Янке в сцене помолвки: Инштеттен, далёкий от мистических верований, «постепенно пришёл к убеждению, что это маленькое происшествие не было простой слу­ чайностью» (6,2j-24).

Предвосхищает судьбу героини шутливый её разговор с подружками об участи неверных жён в Константинополе; «шлон» - подтопленный уча­ сток побережья, в котором увязли сани с Эффи и Крампасом (эпизод возвра­ щения гостей из лесничества Ринга) - символизирует и предопределяет тра- - гический исход их связи. На смертельный финал предстоящей дуэли наме­ кают Инштеттену, идущему к месту поединка, гвоздики, мелькающие в траве словно капельки крови.

Прошлое, связанное с кессинским романом, отравит жизнь Эффи и в столице уже после разрыва с майором: название деревушки на побережье (Крампас), куда она приезжает с Инштеттеном, побуждает героиню к спеш­ ному отъезду. Напомнит ей о прошлом вновь всплывший в Берлине призрак китайца - переводная картинка из дома в Кессине, которую служанка Иоган­ на захватила с собой. Писатель высоко оценил значимость этого лейтмотива в письме И.В. Видману 19 ноября 1894 года: «Это поворотный момент всей истории»: разобравшись в подоплёке легенды, часто повторяемой мужем, Эффи сознаёт, что он склонен видеть в ней потенциальную нарушительницу супружеской верности.

Нельзя не отметить ещё один важный момент: судьбы второстепен­ ных персонажей (а они вполне могут рассматриваться как образы-варианты главных героев) предвосхищают судьбу персонажей главных. Лена Нимпч повторяет путь госпожи Дёрр («Пути-перепутья»), жизнь и страдания Эффи

соотносятся с тернистым путём её служанки Розвиты, Стину ждёт тот же вы­ бор, что и Паулину Питтельков («Стина»).

Столь же важную роль в последнем романе Т. Фонтане играет сквоз­ ной лейтмотив - озеро Штехлин, его имя носит и главный герой, и его поме­ стье. Этот чисто внешний, лежащий на поверхности фактор подчёркивает и высвечивает основную идею романа - мысль о всеобщей связи всего сущего на земле: озеро обладает поражающей воображение способностью реагиро­ вать на всё происходящее на планете, будь то землетрясение в Лиссабоне, из­ вержение вулкана на Яве или в Исландии (4, VIII, 7).

Озеро Штехлин - символ вечного, вневременного, нетленного, на его фоне убогой и жалкой кажется предвыборная возня, конъюнктурные сообра­ жения фон Беетцев, Гундерманнов, вон Пееренбомов, фон Краатцев; баналь­ ны и плоски их суждения о новом, о прогрессе, о политических партиях. Убог и примитивен мир этих людей, цепляющихся за изжившие себя формы жизни.

Второй лейтмотив, проходящий через размышления положительных героев (Дубслава фон Штехлина, пастора Лоренцена, Мелузины) - «новое»: «жить мы должны для нового... Отгородиться от всего - значит заживо за­ муровать себя, а это верная смерть» (4, VIII, 288). Отношение их к новому, их надежда на скорое наступление лучших времён - это в известной мере отра­ жение дум и чаяний самого Т. Фонтане, нашедших выражение во многих его письмах 80 - 90-х годов.

Итак, лейтмотив («образ или оборот художественной речи, повто­ ряющийся в произведении как момент постоянной характеристики героя, пе­ реживания или ситуации» (7, 178), как приём литературной техники, исполь­ зовался писателем в самом широком объёме. И подобно «старым гнёздам» и «утонувшему саду» у В. Рабе, земле в «Крестьянине» В. фон Поленца, дому Будденброков у Т. Манна, которые помимо прямого, утилитарного назначе­ ния наполняются символическим смыслом, приобретают характер лейтмоти­ ва, обычные вещи и предметы выполняют аналогичную функцию и у Т. Фон­ тане.

Введение символики также не было для Т. Фонтане самоцелью, она использовалась им крайне обдуманно и экономно. Символика в его прозе вырастала из вещей далеко не символичных, но обретавших под пером мас­ тера слова несколько смыслов.

104

ЛИТЕРАТУРА

1.Fontanes Werke in 5 Banden. - Berlin und Weimar: Aufbau-Verlag, 1977.-Bd.l.

2.Лихачёв Д.С. Избранные работы. - Л., 1987. - Т.З. - С. 478.

3.Aus dem Nachlass von Theodor Fontane / Hrsg. von E. Ettlinger. - Berlin, 1908.

4.Fontane Th. Romane und Erzahlungen: In 8 Banden. - Berlin und Weimar: Aufbau-Verlag, 1969. - В скобках римскими цифрами обозначен но­ мер тома, арабскими - страница.

5.Фонтане Т. Шах фон Вутенов. Пути-перепутъя. Госпожа Женни Трайбель. / Вступ. статья И. Фрадкина: Коммент. Н. Бсрновской. - М.: Гос. изд. худож. лит., 1971.

6.Фонтане Т. Эффи Брист. / Вступ. статья СП. Гиждеу. - М.: Гос. изд. худож. лит., 1960.

7.Литературный энциклопедический словарь - М.: Сов. энциклопе­

дия, 1987.