Примечания к Шильонскому узнику Байрона

Примечания к "Шильонскому узнику" Байрона"

"Лодовико Сфорца и др. То же утверждаютъ и относительно Маріи-Антуанетты, супруги Людовика XVI, хотя съ нею это случилось не въ столь короткое время. Говорятъ, что горе производитъ такое же д?йствіе; и то, что произошло съ королевой, объясняется именно горемъ, a не страхомъ". (Прим. Байрона).

Кёльбингъ и др. комментаторы приводятъ, для сравненія, слова Фальстафа изъ "Генриха IV". ч. I, д. 2, сц 4: "У отца твоего борода пос?д?ла отъ этихъ новостей" -- и сл?дующее м?сто изъ поэмы Вальтеръ-Скотта "Марміонъ", хорошо изв?стной Байрону: "Опасность, долгія скитанія, нужда или горе быстро изм?няютъ знакомыя намъ черты; смертельный страхъ можетъ предупредить время и сразу сд?лать волоса с?дыми; тяжкій трудъ можетъ сд?лать черты лица грубыми, a нужда можетъ погасить блескъ очей, и старость не проводитъ морщинъ бол?е глубокихъ, нежели отчаяніе". Въ научныхъ сочиненіяхъ приводится довольно много прим?ровъ внезапной с?дины, какъ сл?дствія сильнаго душевнаго потрясенія. Между прочимъ, о знаменитомъ автор? "Утопіи" Томас? Морус?, разсказываютъ, что онъ пос?д?лъ въ одну ночь, когда ему былъ объявленъ смертный приговоръ.

Насъ было шесть,-- пяти ужъ н?тъ.

Въ подлинник?: "Насъ было семеро,-- теперь остался только одинъ; шестеро юношей и одинъ старецъ кончили т?мъ, ч?мъ начали, гордясь яростью гоненія. Одинъ -- на костр?, a двое на пол? битвы запечатл?ли кровью свою в?ру и умерли, какъ умеръ отецъ; трое были брошены въ тюрьму,-- и изъ нихъ остался посл?дній обломокъ". Непонятно, почему Жуковскій вм?сто "семи" поставилъ "шесть". У историческаго Боннивара было только два брата, но они не были заключены съ нимъ вм?ст? въ Шильонскую тюрьму, и описаніе ихъ смерти принадлежитъ всец?ло фантазіи Байрона.

На лон? водъ стоитъ Шильонъ.

Въ письм? къ Муррею изъ Венеціи, отъ 9 апр?ля 1817 г., Байронъ, между прочимъ, сообщаетъ: "Шильонскій Узникъ былъ прочитанъ одному 90-л?тнему швейцарцу, г. де-Люку, и понравился ему,-- такъ пишетъ мн? сестра. Онъ сказалъ, что онъ былъ въ Шильон? вм?ст? съ Руссо и что мое описаніе совершенно в?рно. Но этого еще мало: мн? вспомнилось его имя, и я отыскалъ въ "Испов?ди" Руссо сл?дующее м?сто:

"Изъ вс?хъ этихъ развлеченій въ особенности понравилась мн? прогулка вокругъ озера, которую я совершилъ въ лодк? вм?ст? съ г. де-Люкомъ старшимъ, его нев?сткою, его двумя сыновьями и моей Терезой. Эта по?здка продолжалась всего семь дней, при прекрасн?йшей погод?. Я сохранилъ живую память о картинахъ, поразившихъ меня на берегахъ озера и описанныхъ мною, н?сколько л?тъ спустя въ Новой Элоиз?".

Этотъ 90-л?тній старикъ, де-Люкъ, былъ, конечно, однимъ изъ двухъ сыновей. Онъ живетъ въ Англіи, слабый, но еще способный къ труду. Зам?чательно, что онъ прожилъ такъ долго, да не мен?е зам?чательно и то, что онъ участвовалъ въ по?здк? Руссо, a потомъ, черезъ столько л?тъ, прочелъ поэму, написанную англичаниномъ, который совершилъ точно такую же по?здку и описалъ тотъ же самый пейзажъ".

Колонна каждая съ кольцомъ.

Авторъ нов?йшаго (1896) "Путеводителя" по Шильову, Нафъ, зам?чаетъ, что это описаніе не вполн? точно: У третьей колонны, повидимому, никогда не было кольца; но сл?ды колецъ очень зам?тны на двухъ первыхъ отъ входа колоннахъ, a на трехъ посл?днихъ мы видимъ и самыя кольца, вд?ланныя съ темной стороны столбовъ, обращенной къ ст?н?, такъ что прикованные къ нимъ несчастные узники были лишены св?та. Пятая отъ входа колонна считается тою, къ которой былъ прикованъ Бонниваръ. На южной сторон? третьей колонны Байронъ и Шелли выр?зали свои имена".

Стр. 14. Печальный сводъ, который намъ Могилой заживо служилъ, Изрытъ въ скал? подводной былъ.

"Шильонскій замокъ находится между Клараномъ и Вильневомъ. расположеннымъ на одномъ изъ концовъ Женевскаго озера. Сл?ва отъ него находятся устья Роны, a на противоположной сторон? озера -- высоты Мейерн и рядъ Альповъ надъ Буврэ и Сенъ-Женго Близъ замка, на лежащемъ позади него холм?, им?ется водопадъ; глубина озера въ томъ м?ст?, гд? оно омываетъ ст?ны Шильона, равняется 800 французскимъ футамъ; въ замк? находится рядъ тюремъ, куда н?когда заключали реформатовъ, a впосл?дствіи -- государственныхъ преступниковъ. Подъ однимъ изъ сводовъ лежитъ почерн?вшая отъ времени плаха, на которой, какъ говорятъ, въ прежнее время казнили осужденныхъ. Въ подземель? семь колоннъ, или, в?рн?е, восемь, такъ какъ одна изъ нихъ наполовину вд?лана въ ст?ну; на н?которыхъ изъ нихъ есть кольца для ц?пей; на полу остались сл?ды шаговъ Боннивара. Онъ былъ заключенъ въ эту тюрьму въ теченіе н?сколькихъ л?тъ. У ст?нъ этого замка разыгрывается развязка "Элоизы" Руссо: Юлія спасаетъ ея утопающаго ребенка; потрясеніе, вызванное этимъ событіемъ, и бол?знь, какъ сл?дствіе того, что она бросилась въ воду, являются причиною ея смерти. Замокъ обширенъ и виденъ съ озера на далекомъ разстояніи. Ст?ны его б?лыя". (Прим. Байрона).

"Шильонскій замокъ находится въ самомъ озер?, на утес?, образующемъ полуостровъ, вокругъ котораго глубину озера изм?ряли до 800 футовъ, недоставая дна. Внутри этого утеса вырыты погреба и кухни ниже уровня воды, которую, по желанію, можно вводить туда, открывая краны. Тамъ-то и былъ заключенъ въ продолженіе шести л?тъ Франсуа Бонниваръ...

челов?къ, одаренный р?дкими достоинствами, непоколебимою прямотою и твердостью, другъ свободы, хотя и савояръ, и в?ротерпимый, несмотря на свое духовное званіе". (Руссо, "Новая Элоиза", ч. VI. п. 8, прbм. 1).

Преданіе о томъ, будто тюрьма Боннивара была ниже уровня воды, идетъ отъ самого узника, который въ своихъ воспоминаніяхъ говоритъ, что комендантъ посадилъ его "въ одинъ изъ погребовъ, гд? полъ былъ ниже озера, на которомъ построенъ Шильонъ". Въ д?йствительности полъ подземелья на три метра выше уровня воды".

Стр. 18. И я прим?тилъ островокъ...

"Между устьями Роны и Вильновомъ, недалеко отъ Шильона, есть маленькій островокъ (Ile de Paix), единственный, зам?ченный мною на озер?, которое я изъ?здилъ вдоль и поперекъ. На этомъ островк? есть н?сколько деревьевъ (кажется, не больше трехъ); своимъ одиночествомъ и миніатюрностью онъ производитъ своеобразный эффектъ". (Прим. Байрона).

Островокъ, о которомъ идетъ р?чь, насыпанъ искусственно, по желанію одной путешественницы, въ конц? XVIII стол?тія; такимъ образомъ, Шильонскій узникъ не могъ его вид?ть.

И о тюрьм? cвoeй вздохнулъ.

"Байронъ не им?лъ въ виду обрисовать характеръ собственно Бонивара; ц?ль поэмы состояла въ томъ, чтобы, подобно знаменитому описанію узника y Стерна, изобразить вообще тюремное заключеніе и указать, какъ оно постепенно притупляетъ и замораживаетъ физическія и умственныя силы челов?ка до т?хъ поръ, пока несчастная жертва не становится какъ бы частью своей тюрьмы, однимъ изъ звеньевъ своей ц?пи. Такое изображеніе, какъ намъ кажется, им?етъ д?йствительную основу: по крайней м?р?, подобные прим?ры можно наблюдать въ Голландіи, гд? смертная казнь зам?нена пожизненнымъ заключеніемъ. Въ изв?стные дни въ году эти злополучныя жертвы правосудія, именующаго себя гуманнымъ, выставляются публично на эшафот?, воздвигаемомъ на площади, в?роятно, зат?мъ, чтобы ихъ виновность и наказаніе не забывались. Едва ли найдется зр?лище, бол?е унизительное для челов?чества, ч?мъ эта выставка. Эти несчастные люди, со спутанными волосами, дикимъ взоромъ и тупымъ выраженіемъ лица, осл?пленные непривычнымъ солнечнымъ св?томъ, оглушонные внезапнымъ переходомъ отъ тюремнаго безмолвія къ суетливому шуму толпы, кажутся скор?е какими-то идолами, грубо сфабрикованными на подобіе челов?ческихъ фигуръ, нежели д?йствительно живыми и мыслящими существами. Съ теченіемъ времени, какъ насъ ув?ряли, они обыкновенно или сходятъ съ ума, или становятся идіотами, смотря по тому, духъ или матерія получитъ перев?съ въ ту минуту, когда таинственное равнов?сіе между ними будетъ нарушено.

Легко понятно, почему эта зам?чательная поэма не столько доставляетъ эстетическое удовольствіе, сколько производитъ сильное впечатл?ніе. Тюрьма Боннивара, подобно тюрьм? Уголино, -- предметъ слишкомъ мрачный для художника и поэта; ея впечатл?ніе особенно тяжело потому, что не оставляетъ намъ уже никакой надежды, изображая страдальца, челов?ка, одареннаго талантами и доброд?телями, безд?ятельнымъ и безсильнымъ подъ гнетомъ все бол?е и бол?е удручающихъ его страданій. Но какъ чисто-художественная картина, эта поэма, не взирая на ея мрачный колоритъ, см?ло можетъ выдержать сравненіе со вс?ми прочими произведеніями Байрона. Ее невозможно читать безъ замиранія сердца, отв?чающаго ощущеніямъ изображаемаго поэтомъ страдальца". (Вальтеръ Скоттъ)

Прим?чанія П. О. Морозова и С. А. Венгерова.