Страхов Н.Н.. Новое художественное произведение и наша критика

постоянно жаждавшая отв тной страсти, постоянно боявшаяся, что изм нитъ

возможное счастье. Рисковое д ло зат ялъ Красновъ, и онъ мучительно чувствуетъ каждую минуту свое роковое положенiе. Посмотрите, онъ отказывается пить, онъ ссорится изъ-за жены съ родными, онъ самъ не свой --

еще прежде ч мъ является на сцену Бабаевъ. Какъ же возможно сказать, что

ревность въ немъ возбуждена насм шками и наговорами родныхъ? Ревность прямо вытекаетъ изъ его характера, изъ его положенiя, созданнаго его характеромъ.

Когда же совершается убiйство, то не ликуетъ темное царство, какъ это

привид лось рецензенту. Въ темномъ царств много св та, и на этотъ разъ

самымъ близорукимъ глазамъ кажется можно бы было зам тить, что фигура

Архипа насквозь проникнута св томъ. Архипъ произноситъ приговоръ; онъ въ

этомъ случа представитель "темнаго царства" и объявляетъ его р шенiе. "Жена твоя виновата", говоритъ онъ Краснову, "но не ты ей судья, а одинъ

праведный Богъ." Вотъ приговоръ жен . "Ты же пойдешь на судъ

челов ческiй за то, что не подчинился суду божiю." Вотъ приговоръ мужу.

Какъ могущественно и ясно выступаетъ зд сь идея суда божiя! Какъ хорошо

видно, что для Краснова, котораго неминуемо покараетъ судъ челов ческiй,

еще есть надежда примириться съ высшею правдою, съ судомъ своей сов сти, съ судомъ божiимъ!

Третью рецензiю по порядку времени я встр тилъ въ январской книжк

"Русскаго слова", и признаюсь былъ изумленъ выше всякой м ры, увид въ, что рецензентъ пошолъ еще дальше своихъ предшественниковъ. По его

мн нiю драма разум ется есть картина темной жизни, гд семейное начало

свир пствуетъ во всей своей первобытности, гд господствуетъ азiатская неподвижность древне-русскаго обычая. На Таню рецензентъ смотритъ весьма

ласково, называя ее женщиною н сколько романтическою (вотъ Жмигулина,

та должно быть совс мъ романтическая?) и д йствительно любящею Бабаева. Смерть Тани есть именно главная точка, на которую обращено все вниманiе рецензента. Онъ ищетъ причинъ этого печальнаго событiя и находитъ ихъ главнымъ образомъ въ томъ, что Красновъ считалъ себя полнымъ властелиномъ и повелителемъ жены, считалъ одного себя ея судьей. Хорошъ

властелинъ! Не самъ ли Красновъ говоритъ жен , что онъ хочетъ отъ нея не страха, а любви? И мало чтоли онъ ухаживаетъ за нею? Ужели не ясно еще онъ

показываетъ, что онъ все д лаетъ изъ любви, и служитъ ей, и защищаетъ ее, и убиваетъ ее?

Рецензентъ конечно самъ смутно чувствовалъ, что не одни

патрiархальныя уб жденiя и древне-русскiе обычаи виноваты въ д л . И при

другихъ уб жденiяхъ и обычаяхъ Таня могла быть убита. Поэтому рецензентъ

не останавливается на патрiархальности и идетъ дал е. Оказывается, что онъ открылъ радикальное средство для предотвращенiя подобныхъ несчастiй. Вся

б да въ томъ, что Красновъ не нигилистъ; будь онъ нигилистомъ, и Таня

осталась бы живою и здоровою къ величайшему удовольствiю вс хъ и каждаго. Вотъ великое открытiе, которое подробно излагаетъ рецензентъ.

"Посмотримъ пристальн е, говоритъ онъ, какимъ бы исходомъ окончилась только что переданная намъ драма, еслибы главными

д йствующими лицами ея были такъ-называемые нигилисты. (Неправда ли

какъ это любопытно? Вы знаете, милостивый государь, мои сомн нiя насчетъ

существованiя нигилизма. Не узнаемъ ли чего зд сь?) Мы в дь доказали уже,

что и нигилисты, подобно людямъ вс хъ уб жденiй, подчиняются однимъ и

т мъ же законамъ любви, указываемымъ природой (что-то страхъ беретъ;

ужели это нужно было доказывать?); сл довательно и нигилистъ можетъ

жениться, и также можетъ сд лать ошибочный выборъ, обманувшись во взаимной любви женщины, или она можетъ разлюбить нигилиста во время

замужства (ну слава-богу! кажется люди, какъ и вс прочiе). Вс порицатели

нигилизма согласны, что нигилисты во всемъ д йствуютъ по уб жденiю;

сл довательно какiе бы то ни было порывы ярости или безотчетныя антипатiи

къ окружающимъ, не мыслимы въ нигилист ."

Хотя положимъ это сл довательно вовсе не сл дуетъ, но все-таки

изв стiе нужно строго принять къ св д нiю. И так нигилисты способны къ любви и симпатiи, но къ ненависти и антипатiи неспособны. Изъ этого-то и

вытекаетъ самое очаровательное р шенiе вс хъ затрудненiй.

"Еслибы мужъ-нигилистъ зам тилъ въ жен недостатокъ сочувствiя къ

нему, то конечно приб гнулъ бы къ нравственному влiянiю (это что такое?

Тутъ кроется кажется насилiе?), и еслибы оно оказалось безусп шнымъ,

никакихъ принудительныхъ м ръ, а т мъ бол е -- мести принято бы не было;

никакая б дность не заставила бы нигилиста жениться изъ расчета; над ясь на свою способность къ труду и ограниченiю своихъ потребностей, нигилистъ не

можетъ бояться б дности; желанiе жены разойтись съ мужемъ также ни въ

какомъ случа не встр тило бы препятствiя со стороны нигилиста (разум ется

точно также и желанiе мужа оставить жену?), и оба нашли бы себя въ случа

несогласiя, гораздо бол е удовлетворенными нравственно и фактически,

нежели это бываетъ между людьми, д йствующими, подобно Краснову, подъ влiянiемъ патрiархальнаго сознанiя своихъ правъ."

Да, такъ вотъ въ чемъ д ло. Нигилистамъ все это обходится гораздо легче.

Въ случа несогласiя между мужемъ-нигилистомъ и женою-нигилисткою они вовсе не чувствуютъ себя до такой степени не удовлетворенными нравственно и фактически какъ люди, которые подобны Краснову. Такъ точно судитъ и

д вица Жмигулина. "Это вы очень горячи къ любви-то, говоритъ она

Краснову, а мы совс мъ другого воспитанiя." Въ этомъ вся и разгадка. Что же?

Это прекрасно! Ч мъ легче, т мъ лучше. Напрасно Красновъ говоритъ: "коли

горячiй челов къ, такъ въ этомъ ничего худого н тъ-съ. Стало-быть онъ до

всякого д ла горячъ." Н тъ будемъ лучше похолодн е, уничтожимъ въ себ

способность слишкомъ волноваться и тогда въ случа б ды мы будемъ

чувствовать себя бол е удовлетворенными, ч мъ люди, которые и проч. И заживемъ превосходно! Драмъ происходить не будетъ и Островскiе переведутся.

Все-таки мн кажется, что въ предыдущихъ объясненiяхъ рецензента н тъ главнаго принципа, котораго онъ держится. Онъ приберегъ этотъ принципъ къ

концу своей статьи. "Посл дняя сцена" пишетъ онъ, "произвела на насъ

сильное впечатл нiе." Это впечатл нiе состоитъ въ ужас отъ мрака темнаго

царства: "челов къ убилъ", пишетъ разстроганный рецензентъ, "черезъ

н сколько минутъ, конечно будетъ горько въ этомъ раскаяваться, но онъ

никогда и ни отъ кого еще не слышалъ слова уб жденiя, которое бы могло

под йствовать на его разумъ, что онъ каралъ без вины и безъ права. Нигд не

скажутъ этому челов ку, что онъ не былъ въ прав требовать отъ всякаго

другого челов ка какого либо отчета въ его чувствахъ."

Вотъ оно, вотъ золотое правило! Вотъ верхъ глубины и мудрости! Одно

только меня сильно смущаетъ: не могу понять, для чего годится и что р шаетъ

это мудрое уб жденiе. "Можетъ-быть" торжественно заключаетъ свою статью

авторъ, "шагая въ кандалахъ по торной владимiрской дорог , Красновъ самъ

додумается до этого уб жденiя..."

Никакъ не согласенъ я съ такимъ остроумнымъ предположенiемъ. Я

готовъ себ представить, что нашъ рецензентъ самолично сталъ бы внушать

Краснову это уб жденiе гд -нибудь на владимiрской дорог , и живо

воображаю себ , какой бы отв тъ могъ дать герой драмы. "Ты говоришь, что я не долженъ былъ спрашивать у Тани отчета въ ея чувствахъ? Такъ за что же ты

меня-то винишь, за что отъ меня спрашиваешь отчета? Ужь скор е же она

могла совладать съ своими чувствами, ч мъ я; я-то ужь былъ точно неволенъ

въ себ , былъ самъ не свой; что ты меня не помнишь чтоли? Приревновалъ до

смерти; крови мн ея захот лось; чего же теб еще больше? А то ты еще коришь меня своими нигилистами; ну пусть они обиды не чувствуютъ, пусть у нихъ ни отчего сердце не разорвется и не поворотится; такъ и любятъ-то они должно-быть по рыбьи, а не такъ какъ я любилъ. А если ты скажешь, что они

только ум ютъ влад ть своими чувствами, такъ отчего же потвоему Тан

вовсе не нужно было это ум нье? Вотъ я не совлад лъ съ собою, не справился съ нечистымъ, такъ за то и наказанъ и справедливо наказанъ. По вашему-то можно бы вывести, что я и правъ; да я васъ спрашивать объ этомъ не стану. Не

вамъ видно понять мою б ду и мой гр хъ."

Кончимте однакоже эти разборы и возраженiя. Вотъ у меня подъ руками

еще "Очерки", съ статьею о той же драм . Проглядываю: "народно-русская

семья", "абсолютизмъ власти главнаго въ семь ", "Афоня золъ по принципу"...

Ну да, это тоже самое, это все варiяцiи на одну тему. Но признаюсь, мн стало тяжело уже отъ разбора предыдущихъ рецензiй, и потому я уволю себя отъ продолженiя этой работы. Очень желалъ бы выразить вамъ чувство, которое

мною теперь овлад ло, но не знаю съум ю ли. Есть н что печальное, н что

наводящее стыдъ и смущенiе въ иныхъ случаяхъ, когда челов къ оправдываетъ и защищаетъ то что ему дорого. Онъ долженъ бываетъ

допускать возможность и какъ бы законность такихъ сомн нiй, такихъ

обвиненiй, такихъ укоризнъ и подозр нiй, которыя уже сами по себ

составляютъ обиду дорогого ему предмета. И тогда ч мъ точн е его отв тъ,

ч мъ тщательн е его возраженiе, т мъ хуже, потомучто т мъ большее

значенiе придается обвиненiю, т мъ дольше на немъ нужно останавливаться.

Посп шимъ къ общему заключенiю. Изъ всего что я привелъ зд сь, видно, что наша ходячая, обыкновенная критика, та критика, которая вошла въ

привычку и стала общимъ м стомъ, вовсе непонимаетъ Островскаго. По

своему образу мыслей, по своимъ сужденiямъ наша критика всего бол е сходится съ г-жою Жмигулиной, какъ это я доказалъ неоднократными

ссылками на слова этой д вицы. Говоря н сколько общ е, наша критика по своему настроенiю явнымъ образомъ принадлежитъ къ мiру проходимцевъ; глазами проходимцевъ она смотритъ на драмы Островскаго, ушами проходимцевъ ихъ слушаетъ и разумомъ проходимцевъ ихъ судитъ. Она видитъ въ этихъ драмахъ, въ этихъ Красновыхъ, Архипахъ и проч., одно

темное царство и похваливаетъ автора за в рность изображенiя.

Между т мъ Островскiй очевидно смотритъ на д ло совершенно иначе. Для него очевидно милъ и дорогъ мiръ коренной русской жизни, онъ

симпатизируетъ Красновымъ и Архипамъ, и въ нихъ однихъ находитъ св тлыя черты. Чтоже касается до мiра проходимцевъ, до взглядовъ и чувствъ

Жмигулиной, то онъ бичуетъ ихъ всегда и везд , и сл довательно вм ст съ

т мъ бичуетъ и нашу критику, столь довольную и собой и его произведенiями. Если же критика этого не видитъ, то причину этому мы уже знаемъ: у нашей

критики глаза на затылк .

Позвольте мн довести свою мысль до конца и вывести вс ея

посл дствiя. Н тъ никакого сомн нiя, что критика наша впала въ такое

вопiющее недоразум нiе не по лукавому умыслу, не съ т мъ, чтобы отвести

глаза читателей; н тъ, ошибка ея непроизвольная, объясняемая искреннимъ увлеченiемъ. Предположимъ теперь, что истина рано или поздно откроется;

допустимъ, что наша критика хотя въ н которой степени пойметъ Островскаго

въ настоящемъ его смысл . Спрашивается -- какъ она отнесется къ нему, какъ

будетъ судить о его произведенiяхъ? Мн кажется предсказанiе зд сь совершенно ясно.

Вопервыхъ критика станетъ защищать мiръ проходимцевъ, мiръ жмигулинскаго образованiя и воспитанiя. Она найдетъ, что онъ вовсе не заслуживаетъ того безпощаднаго бичеванiя, которому подвергаетъ его

Островскiй, что въ этомъ мiр есть много хорошаго и что Островскiй клевещетъ на него.

Вовторыхъ, она найдетъ, что Островскiй напрасно сочувствуетъ мiру

кряжевой русской жизни, что въ этой жизни н тъ т хъ св тлыхъ сторонъ, какiя онъ выставляетъ; что Красновы, Русаковы, Архипы -- невозможны,

сочинены, не существуютъ и не могутъ существовать въ д йствительности.

Втретьихъ наконецъ -- д ло ясное, милостивый государь, -- какъ выводъ изъ предыдущаго, критика должна будетъ объявить, что Островскiй

ретроградъ, старов ръ, что онъ противникъ образованiя и прогреса и

защитникъ нев жества и застоя.

Таковъ мн кажется неизб жный ходъ д ла; нашей критик остается одно

изъ двухъ: или быть непосл довательною, изм нить своимъ началамъ, или же

забраковать Островскаго, какъ она забраковала Тургенева. Я над юсь,

милостивый государь, на ея твердость; я думаю, что она см ло дойдетъ до

конца; и въ самомъ д л не остановилась же она передъ Тургеневымъ, отчего же ей остановиться передъ Островскимъ?

Г-нъ Островскiй пусть извинитъ меня за печальное предсказанiе. Что же

д лать! Онъ самъ виноватъ. Признаюсь откровенно я часто дивился его

необыкновенной см лости; ничего таки, р шительно ничего не боится этотъ

челов къ! Да чего хуже? Минина написалъ; такъ не то чтобы смолчали, или

отъ души побранили -- въ самомъ "Современник " съ большою почестью

напечатали! Между т мъ изв стно -- ныньч всякiй другой подъ страхомъ

ходитъ; объ иныхъ вещахъ и заговорить нельзя, -- такъ вс хоромъ на тебя и

подымутся. А вотъ подите же -- есть же см лые люди!

Н. КОСИЦА

P. S. Прибавлю еще н сколько словъ о "Современник ". Можетъ-быть оно выйдетъ и не то чтобы не кстати. Онъ очень прилежно обращается ко

"Времени", почти такъ же какъ "Время" н когда обращалось къ нему. Въ трехъ или четырехъ статьяхъ есть разныя выходки или вылазки противъ вашего

журнала; есть также лукавыя обращенья ко мн лично, н сколько разъ поминаются "Жители планетъ" г. Страхова и пр.

Во всемъ этомъ меня поразило одно: "Современникъ" до сихъ поръ или не

хочетъ или не можетъ понять, за что на него нападаютъ и чего хотятъ т , которые съ нимъ несогласны. Я уже не разъ писалъ вамъ, что непониманье

помоему вовсе не резонъ; между т мъ "Современникъ" кажется думаетъ, что

ч мъ онъ будетъ сл п е, т мъ и прав е.

Приведу доказательства. "Современникъ" наприм ръ пишетъ:

"Сов туемъ г. Косиц порыться въ настоящей книжк "Современника"; в дь

вотъ она какая большая; ожир лъ "Современникъ" отъ л ни и безд йствiя,

ишь в дь какъ его разнесло; невольно его собраты пожелаютъ ему для здоровья попоститься и вкусить пищи св. Антонiя".

Не правда ли, что я им ю полное право принять намекъ на свой счетъ?

Вс мъ и каждому дается понять, что есть злод и, въ томъ числ и я, которые

въ глубин души желали бы посадить "Современникъ" на пищу св. Антонiя. А

в дь что это значитъ? В дь это значитъ: они меня съ сть готовы, они рады бы

меня въ ковш утопить, они только и думаютъ, какъ бы сжить меня со св та...

И не стыдно "Современнику" д лать такiе намеки на своихъ собратовъ?

Не мен е плохо понимаетъ "Современникъ" мн нiе "Времени" вообще. Онъ находитъ, что "Время" черезчуръ самохвально, что оно слишкомъ

хвастается. Чтожъ? Я согласенъ, что во "Времени" есть н которая хвастливость; только я не вижу тутъ ничего дурного. Всякiй хвастается, и

"Современникъ" даже больше, ч мъ кто-нибудь другой; а хорошо ли это или

дурно, это зависитъ отъ того, ч мъ кто хвастается. Иной хвастается рысаками, и въ нихъ полагаетъ свою гордость; другой хвастается идеею, и стоитъ за

идею, -- разница тутъ большая и нельзя ставить об эти похвальбы на одну

доску. Что кому дорого, т мъ тотъ и похваляется.

Если "Современникъ" зам тилъ, что "Время" хвалится, то ему конечно

сл довало бы хорошенько присмотр ться ч мъ "Время" хвалится. Что же онъ нашолъ, и на что указываетъ? По его словамъ "Время" хвастается какъ

великимъ подвигомъ и открытiемъ будто бы т мъ, что оно нашло и оц нило

по достоинству -- общинное землевлад нiе, котораго держится русскiй народъ.

Что за непостижимая наивность! Да разв подобными вещами возможно

хвастаться? В дь это все-равно, что похвалиться знанiемъ н мецкаго языка (въ

такой похвальб укорялъ же меня одинъ критикъ), или удивляться образованности французовъ, потомучто тамъ каждый мужикъ говоритъ

пофранцузски. Если "Время" сослалось на общинное землевлад нiе, то

сослалось именно потому, что это фактъ общеизв стный, вс мъ знакомый,

давно разъясненный и сл довательно самый удобный для ссылки.

Между т мъ "Современникъ" подымаетъ изъ-за этой мнимой похвальбы

ц лую битву.

Не вы, говоритъ, оц нили и разъяснили этотъ фактъ, а мы, это наша заслуга.

Изначитъ мы ум емъ ц нить хорошiя стороны русскаго быта.

Изначитъ вы на насъ клевещете, говоря, что мы пресл дуемъ и искажаемъ эти хорошiя стороны.

Изначитъ вы ничего не нашли, вы питаетесь чужими мыслями, вы

хвастунишки, фразеры, а все д ло д лаемъ мы, мы, мы...

Удивительно! Вотъ какiя богатыя сл дствiя извлекъ "Современникъ" изъ того, что вы сослались какъ на прим ръ (такъ в дь у васъ стоитъ въ текст ), на вс мъ изв стное явленiе, на общинное влад нiе землею. Къ сожал нiю

только, какъ легко получились эти сл дствiя, такъ же точно легко они и опровергаются.

Вопервыхъ отстаивать общинное землевлад нiе не значитъ еще стоять за народныя начала. Можно в дь отстаивать это землевлад нiе на основанiи

французскихъ книжекъ и при этомъ отличиться полн йшимъ нев д нiемъ того, какъ д ло д лается у насъ.

Вовторыхъ отстаивать только одно общинное землевлад нiе, значитъ именно неум ть ц нить и понимать другихъ хорошихъ сторонъ русскаго быта.

Въ третьихъ, отстаивая только одно общинное землевлад нiе, можно

безобразн йшимъ образомъ пресл довать и искажать вс другiя хорошiя стороны народной жизни.

Въ четвертыхъ, если вы похваляетесь объясненiемъ только одного

общиннаго землевлад нiя, то вамъ остается еще много искать и открывать. Вы ничего другого не хотите знать, вы все другое отказываетесь понимать и принимаете за фразу, -- вотъ за что мы васъ и укоряемъ.

Д ло, какъ видите, такъ просто, что и разсуждать-то тутъ нечего и

отв чать почти что не стоило бы. Но я хот лъ только этимъ показать, какъ

упорно косн етъ "Современникъ" въ своемъ непониманiи. Мн очень понравилось, что среди своихъ наивныхъ упрековъ и самовосхваленiй онъ самъ простодушно высказалъ, что онъ не знаетъ что такое творится во "Времени".

"Разные господа, пишетъ онъ, толкуютъ тамъ себ о чемъ-то, разводятъ какiя-то рацеи, распускаютъ непроницаемый туманъ".

Вотъ настоящее и искреннее мн нiе "Современника" относительно

"Времени". Онъ д йствительно никакъ не можетъ взять въ толкъ, о чемъ это оно толкуетъ, и какiя это оно рацеи разводитъ. Но если такъ, то какъ же

"Современникъ" р шился объяснять ч мъ хвастается "Время" и въ чемъ оно

другихъ укоряетъ? Оно очевидно хвастается ч мъ-то, чего вы понять не можете и укоряетъ въ чемъ-то, чего вамъ никакъ не сообразить. Не понимаете, такъ лучше бы и не говорили.

Что касается до меня лично, то безъ всякой гордости скажу, что я очень

хорошо понимаю "Современникъ". Я говорю это къ тому, что во мн возгор лось очень сильное желанiе открыть одного писателя, который

постоянно пишетъ въ "Современник ". Статьи этого писателя отличаются необыкновенною туманностiю; ихъ никто не понимаетъ и потому они не обращаютъ на себя никакого вниманiя. Уже авторъ ихъ начинаетъ сердиться, начинаетъ негодовать, что его неслушаютъ. Вотъ почему я считаю долгомъ

посп шить ему на помощь. Вполн ув ренъ, что онъ останется доволенъ моею точностью, ясностiю и отчетливымъ пониманiемъ того что онъ хочетъ сказать.

_________

(?? Сд лаю ученое прим чанiе. Странное сопоставленiе Владимiра Фукса

со Щедринымъ! Кром того по точн йшимъ изысканiямъ оказывается, что

Владимiра Фукса забраковалъ "Русскiй В стникъ", т. е. врагъ многихъ вещей,

любимыхъ "Очерками" и врагъ "Очерковъ" по преимуществу. Но въ случа нужды враги какъ видно становятся намъ друзьями?