Страхов Н.Н.. Простая речь о мудреных вещах. Сочинение Михаила Погодина

Простая речь о мудреных вещах. Сочинение Михаила Погодина

Простая р чь о мудреныхъ вещахъ. Сочиненiе Михаила Погодина.

Москва, 1873. 4о.

Почтенный нашъ ученый испытывалъ большiя тревоги и колебанiя, и

тогда, когда р шался печатать эту книгу, и тогда, когда уже держалъ ея

корректуру, и наконецъ даже въ то время, когда книга была вполн

напечатана. Поэтому всл дъ за текстомъ книги онъ напечаталъ Дополненiя и

зам чанiя (стр. 337), за этими дополненiями Посл словiе, за посл словiемъ

еще 90 страницъ, и тогда только выпустилъ книгу въ св тъ.

Такiя необыкновенныя обстоятельства конечно завис ли отъ содержанiя и

характера самой книги; мы разскажемъ все д ло словами автора.

"Давно", говоритъ онъ, "началъ я записывать въ особой тетради мысли и

выраженiя о духовныхъ предметахъ, приходившiя мн на умъ, -- особенные

случаи, встр чавшiеся со мною самимъ въ продолженiи жизни, и слышанные

отъ другихъ, на кои им ются строго-критическiя доказательства. Л тъ

тридцать слишкомъ назадъ зародилось во мн желанiе огласить ихъ простою

р чью, вн всякихъ школьныхъ правилъ, справокъ и предуб жденiй, какъ

представлялись мн эти вопросы среди чтенiй, размышленiй, наблюденiй,

опытовъ, или созр ли внутренно, безъ непосредственнаго моего въ томъ участiя" (стр. 3).

Н сколько разъ въ теченiе этихъ тридцати л тъ авторъ принимался за исполненiе своей мысли, но, по его выраженiю, "не находилъ силы справиться

съ задачей". Наконецъ года три тому назадъ онъ остановился на сл дующемъ

нам ренiи:

"Пересматривая ее (тетрадь) тогда", говоритъ онъ, "я подумалъ, не лучше

ли передать ее, какъ она есть, собрать написанныя начала или приступы, и вс

разс янные зам тки и отрывки, указать н которые вопросы и недоум нiя,

коими для мыслящихъ могутъ быть зам нены иныя положенiя, приведя все

только въ н который наружный порядокъ по предметамъ, не заботясь ни о

какой систем , ни о какой полнот " (стр. 4).

Такъ и сд лано было; въ этомъ вид и является теперь передъ нами главная часть книги, именно первыя 337 страницъ. Но въ то время, когда въ

типографiи набирались эти страницы, авторъ счелъ нужнымъ поступить

сл дующимъ образомъ:

"Предложенные мысли и случаи", разсказываетъ онъ, "я посылалъ въ корректурныхъ листахъ ко многимъ своимъ знакомымъ, ученымъ и

неученымъ, духовнымъ и св тскимъ, богословамъ, философамъ,

естествоиспытателямъ... Н которыми ихъ зам чанiями я усп лъ

воспользоваться. Прочiя, начиная съ частныхъ, передаю зд сь со своими по

м стамъ отв тами" (стр. 351).

За этими словами д йствительно сл дуетъ рядъ поправокъ и возраженiй

на то, чтó напечатано на предъидущихъ страницахъ. Но зат мъ авторъ

почувствовалъ, что общiй характеръ его книги гораздо бол е, ч мъ отд льныя

ея м ста, возбуждаетъ возраженiй и требуетъ поясненiй, и потому написалъ

пространное Посл словiе (стр. 364 -- 382), въ которомъ старается

опровергнуть зам чанiя, направленныя его знакомыми противъ его книги,

взятой въ ц ломъ.

Но этимъ еще не кончилось.

"Въ приложенiяхъ", пишетъ авторъ, "я нам ренъ былъ сначала пом стить разборъ, написанный мною, системы Дарвиновой, которая сводитъ съ ума часть нашей интеллигентной (? -- знакъ поставленъ авторомъ) толпы, но получилъ отъ одного почтеннаго естествоиспытателя, которому отдавалъ его

на разсмотр нiе, возраженiя, требующiя отъ меня отв та. Не им я ни времени, ни расположенiя написать его теперь, я отлагаю печатанiе моего разбора

вм ст съ возраженiями и объясненiями до другаго изданiя" (стр. 382).

Такъ говорилъ авторъ въ конц посл словiя; но потомъ онъ изм нилъ

р шенiе, и вотъ какъ объясняетъ эту перем ну, обращая свою р чь къ естествоиспытателю:

"Изъ уваженiя къ вашему мн нiю я хот лъ было отложить печатанiе своего разбора до втораго изданiя книги, чтобы печатая его безъ возраженiй,

не присвоивать cеб лишняго дов рiя отъ читателей; но нечаянная задержка

въ типографiи доставила мн досугъ и, сл довательно, возможность соблюсти

безпристрастiе и вм ст оборонить свое воззр нiе, то есть напечатать вм ст - - разборъ, ваше опроверженiе и свою оборону" (стр. 448).

Эти три вещи, т. е. разборъ Дарвиновой теорiи, письмо естествоиспытателя и отв тное письмо автора, и напечатаны всл дъ за

посл словiемъ. Авторъ однако же прибавилъ еще пять небольшихъ зам токъ различнаго содержанiя, которыми и оканчивается книга.

Вся эта исторiя по нашему мн нiю очень поучительна. Она свид тельствуетъ во первыхъ о явномъ недов рiи автора къ своему произведенiю, о томъ, что его тревожило сомн нiе въ польз и

состоятельности книги. Во вторыхъ она несомн нно свид тельствуетъ и о

совершенной его добросов стности, о простосердечномъ желанiи принести

пользу и послужить истин . Знакомые автору богословы, философы и естествоиспытатели исполнили свой долгъ очевидно съ такимъ же добрымъ усердiемъ. Видно, что они внимательно читали книгу и не покривили душой.

Отзывы ихъ не р дко очень р зки и горячи, и большею частiю совершенно

д льны. Печатая ихъ, авторъ можно сказать напечаталъ полную критику на

свою книгу; отъ н которыхъ онъ пытается оборониться, но другiе самъ находитъ справедливыми, или же опровергаетъ очень слабо.

Въ числ сов товъ поданныхъ автору знакомыми учеными, иные прямо

совпали съ сомн нiемъ, которое его мучило; они содержатъ въ себ предложенiе отказаться отъ печатанiя книги. Естествоиспытатель въ своемъ

письм заявляетъ, что ему "прискорбно вид ть р шенiе (автора) напечатать

зам тки о Дарвин " (стр. 436), и распространяется на эту тему съ большимъ жаромъ; въ его поводахъ впрочемъ мало справедливаго. Другой знакомый

сд лалъ бол е основательное зам чанiе:

"Выписки", говоритъ онъ, "относящiяся до случаевъ въ какомъ-нибудь

отношенiи зам чательныхъ, не будучи осв щены руководительнымъ объясненiемъ, направлены къ опред леннымъ положительнымъ ц лямъ,

могутъ давать пищу суев рiю" (стр. 379).

Всего важн е мы находимъ зам чанiе того, кого авторъ называетъ однимъ изъ своихъ благопрiятелей.

"Особенно мн кажется", пишетъ онъ, "внимательно нужно просмотр ть

все что вы разсказываете о собственной жизни. Лучше зд сь опустить все не такъ значительное, и все, чтò можетъ подавать поводъ къ какому-нибудь

соблазну или глумленiю. Къ откровенной общественной испов ди у насъ мало

привыкли, и испов дь въ автобiографiи живаго челов ка принимается совс мъ

иначе, ч мъ испов дь, наприм ръ, въ посмертныхъ запискахъ. На людей

серьозныхъ и искреннихъ ваши признанiя конечно под йствуютъ

назидательно, но на большинство читателей какъ бы он не произвели другаго

впечатл нiя! Нельзя не принять во вниманiе того, что у васъ есть не мало

литературныхъ и общественныхъ неблагопрiятелей, а еще бол е у насъ есть

людей, готовыхъ поглумиться при всякомъ удобномъ случа , хотя бы надъ

самымъ искреннимъ и глубокимъ уб жденiемъ и самымъ добрымъ движенiемъ сердца. Не нужно конечно смущаться людскими толками и глумленiями, но нужно и съ своей стороны предотвращать все, что можетъ

подать поводъ къ соблазну, особенно тамъ, гд д ло идетъ о самыхъ глубокихъ основахъ и самыхъ высокихъ чаянiяхъ жизни".

"Случаи и наблюденiя надъ собою", пишетъ другой рецензентъ, "могутъ подать поводъ къ великимъ глумленiямъ со стороны фельетонныхъ борзописцевъ и тому подобной братiи, а это было бы крайне прискорбно и

больно для вс хъ друзей вашихъ и для вс хъ людей, уважающихъ вашу

личность, для вс хъ друзей всякаго честнаго д ла, для каждаго, кто дорожитъ интересами религiозными, общественными, народными" (стр. 379, 380).

Въ отв тъ на эти предостереженiя авторъ говоритъ, что онъ "сд лалъ

н сколько исключенiй въ этомъ отд ленiи книжки" и что "будущiя глумленiя его нисколько не смущаютъ, какъ не смущали прошедшiя" (стр. 381). Но мы не

нашли отв та на другую сторону предостереженiй, именно на возможность соблазна.

Главный предметъ книги -- вопросы религiозные; между т мъ одно изъ

духовныхъ лицъ, читавшихъ книгу въ корректур , говоритъ: "Что касается

размышленiй и зам чанiй о религiозныхъ предметахъ, то въ нихъ еще много

есть неточнаго, сбивчиваго, непосл довательнаго, даже нев рнаго" (стр. 366).

Другое духовное лицо зам чаетъ: "Вообще вся р чь о пап и католичеств

мало вяжется съ общимъ содержанiемъ и сама по себ неудовлетворительна" (стр. 372).

Авторъ книги не р шается противор чить этимъ строгимъ приговорамъ;

онъ защищается только сл дующими соображенiями: "Такъ", говоритъ онъ,

"Можетъ быть им етъ право сказать наука богословiя, но въ моей книжк

излагаются мысли св тскаго челов ка, которыя представляются уму въ

естественномъ его положеiи. Наук богословской он могутъ служить

прим ромъ возникновенiя мыслей у мiрянъ, -- даже полезнымъ указанiемъ,

чтó она должна им ть въ виду для вразумленiя несв дущихъ" и пр. (стр. 368).

И такъ почтенный авторъ вполн могъ вид ть, и конечно вид лъ вс недостатки своей книги. Понятно однакоже, что ему трудно было отказаться

отъ исполненiя мысли такъ долго его занимавшей. Сознавая вс несовершенства своего произведенiя, онъ однакоже не потерялъ всякой

надежды и думалъ, что въ его книг есть и достоинства, и что она можетъ быть полезна.

"Нужды н тъ", пишетъ онъ, "что собранiе мое представитъ какую-то

см сь съ недостатками всякаго рода, повторенiями, уклоненiями, вставками,

отступленiями, съ одной стороны съ проб лами, съ другой съ представленiями

одной и той же мысли въ разныхъ только видахъ и оборотахъ; нужды н тъ,

что собранiе мое будетъ состоять изъ разноцв тныхъ и разношерстныхъ, такъ

сказать, лоскутковъ, сшитыхъ на живую нитку. Д ло не въ искуств , не въ

авторств , не въ форм , а въ содержанiи: ц ль моя не строить, не предлагать

системы, а произвести изв стное впечатл нiе, привлечь вниманiе,

сод йствовать душевному настроенiю, возбудить большее уваженiе къ жизни,

благогов нiе передъ ея высокими задачами, удержать сколько-нибудь отъ дерзкаго умничанья и легкомысленнаго отрицанiя нашу несчастную молодежь" (стр. 5).

Все это очень откровенно и им етъ свою долю привлекательности. Мы видимъ, какъ просто и естественно зародилась эта книга; мы находимъ въ ней обыкновенную для М. П. Погодина, такъ сказать погодинскую живость и искренность; мало того -- духъ книги возбуждаетъ въ насъ уваженiе. Это

старинный и общiй русскiй духъ, существующiй у насъ многiе в ка.

Предписанiя его вс мъ изв стны: не заносись умомъ, -- все кругомъ насъ непостижимо; и помни, что нашею жизнью таинственно руководитъ

Провид нiе. На эти темы и до сихъ поръ часто ведутся у насъ простодушные разговоры, часто разсказываются разные случаи изъ жизни своей и чужой. Книга М. П. Погодина есть ничто иное, какъ собранiе такихъ разговоровъ и

разсказовъ, напечатанныхъ въ томъ самомъ вид , какъ они ведутся въ т сномъ

кругу, и составившихъ ц лый томъ in quarto.

Но не даромъ же авторъ самъ чувствовалъ, что въ его книг что-то не ладно, не даромъ онъ посылалъ корректурные листы къ знакомымъ, не даромъ

знакомые огорчались и сов товали ему выпустить одинъ одно, другой другое.

Д ло въ томъ, что и авторъ и знакомые, къ которымъ онъ обращался, -- люди ученые. А ученымъ людямъ бываетъ свойственна такъ называемая ученая

добросов стность; они не любятъ говорить о томъ, чего не знаютъ, и не

пропов дываютъ того, чего хорошенько не понимаютъ. Автору очень

хот лось поговорить о высокихъ предметахъ его книги, но онъ понималъ, что къ нему будутъ приложены читателями весьма строгiя требованiя, да и самъ не

могъ не прилагать къ себ этихъ требованiй. Вотъ откуда его колебанiя.

Мы находимъ, что они особенно справедливы, если онъ им лъ въ виду

нашу молодежь. Трудно думать, чтобы "Простая р чь" нашла себ въ молодежи много читателей, и едва-ли сбудется надежда автора удержать этой

книгой кого-бы то ни было отъ умничанья и отрицанiя. Можетъ ли сильно

под йствовать книга, не им ющая никакой связи, никакой руководящей

мысли, не содержащая ничего опред леннаго, и въ добавокъ представляющая постоянную неточность и неясность въ понятiяхъ богословскихъ,

философскихъ, естественно-научныхъ? Въ такой книг могутъ найти себ

прiятное или даже назидательное чтенiе только люди, которые заран е стоятъ

на сторон автора, которые отказались отъ большихъ умствованiй и любятъ отъ времени до времени твердить: "какъ все премудро! какъ все непостижимо!"

Но молодежь не можетъ питать такого настроенiя. Она умствуетъ, и

сл довательно требуетъ строгихъ и ясныхъ умствованiй. И едва-ли правъ

почтенный авторъ, когда онъ считаетъ ч мъ-то несущественнымъ въ своемъ

д л -- систему, искуство, форму. Не слишкомъ ли мы вообще пренебрегаемъ этими вещами, и не довольно ли уже намъ пренебрегать ими? Не отъ этого ли пренебреженiя зависитъ жалкое состоянiе русской науки? Даровитыхъ людей

у насъ много, и русскiе юноши, какъ свид тельствуетъ Тургеневъ въ "Дым ",

обыкновенно удивляютъ н мецкихъ профессоровъ своими бойкими способностями. Но точно также удивляетъ потомъ профессоровъ и то, что изъ

этой бойкости ничего не выходитъ. Въ числ нашихъ способныхъ людей

встр чаются такiе, которые обильны идеями, и иногда даже идеями оригинальными и плодотворными; но обыкновенно эти идеи остаются у нихъ только въ зачаткахъ, никогда не бываютъ развиты, разработаны. Если кто изъ

нашихъ способныхъ людей пишетъ, то къ этимъ писанiямъ вполн

прилагается злая зам тка Грибо дова:

Въ журналахъ можешь ты однако отыскать

Его отрывокъ, взглядъ и н что;

Объ чемъ бишь н что? Обо всемъ!

Все знаетъ! и пр.

Эта странная зыбкость русскихъ умовъ, ихъ нерасположенiе къ серьезной

и долгой остановк на одной мысли, на одной работ , есть очень печальное явленiе нашей умственной жизни. Наши труженики бездарны, наши умники

л нивы -- таково общее правило. Поэтому, намъ кажется, у насъ сл дуетъ

всячески пропов дывать строгiй трудъ, систематичность въ мысляхъ,

отчетливость въ форм изложенiя.

Н. Страховъ