КНИГА ПЯТАЯ

СОВЕТНИКИ КНЯЗЯ

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Княжеская дума

Существование Княжеской думы с древнейших времен

нашей истории не подлежит ни малейшему сомнению. Па­

мятники постоянно говорят о думе князей с мужами, бояра­ ми, духовенством, городскими старцами и т.д. Но как надо понимать эти свидетельства памятников? Бьmа ли Княже­ ская дума постоянным учреждением, с более или менее оп­

ределенным составом и компетенцией, или это только акт

думания, действие советования князя с людьми, которым он

доверяет?

В литературе господствует первое мнение; тем не менее справедливо только второе. Свидетельства источников до­

московского времени очень немногочисленны, кратки и от­

рывочны. Этим, конечно, объясняется то, что они были по­ няты в привычном для нас смысле, а не в том особенном,

который составляет характеристику древнего времени. Мы

думаем, что цельное и последовательное объяснение всех

дошедших до нас мест источников, относящихся к думе,

возможно только с указанной нами второй точки зрения.

Внаших древних памятниках слово "дума" употребля­

ется в значении мысли, намерения, плана действия.

ВИпатьевской летописи читаем:

"Том же лете переступи крест Володимир Мьсти­ славич,: начашася слати к нему Чагровичи, Чекман и брат его, Тошмак, и Моначюк; Володимир же, рад быв думе их, и посла к Рагуйлови Добрыничю и к Михалеви, и к Завидови,

являя им думу свою" (1169).

В пользу нашего понимания говорит и малая способ­

ность древнего времени к созданию такого искусственного

учреждения как постоянный совет. Это было не в духе и не в

330

средствах Х, XI, XII, ХШ веков. Но мы идем далее и полага­

ем возможным доказать, что это было не по плечу даже мос­

ковскому времени. Москва все старое переделала на новое и

положила начало единому и сильному государству; переде­

лала она и княжескую думу, совершенно изменив отношение

думцев к царю; но и она не создала учреждения в виде по­

стоянного совета государева с определенным составом и

компетенцией. Скажем более, московские государи не чув­ ствовали в этом ни малейшей потребности. Они, как и их

отдаленные предки, имели советников, а не совет.

В первые века нашей истории народ призывал князя, ему лично вручал он власть и знал только его. Князю, ко­

нечно, были нужны помощники и советники в делах управ­ ления; но это было дело его личных удобств. Можно ли до­

пустить, что при той неустойчивости государственной жиз­

ни, какую наблюдаем в этой отдаленной древности, при час­ той смене князей и постоянном колебании состава окру­ жающих их лиц было возможно прийти к мысли об учреж­ дении постоянного совета? Полагаем, что это было и невоз­ можно, а для князя и совершенно не нужно, ибо без всякой надобности стесняло бы его деятельность. Крайне неустой­ чивая почва древней государственной жизни была лишена необходимых условий для возникновения постоянного кня­

жеского совета; цели же несложного управления того време­

ни хорошо достигались и при наличности отдельных совет­

ников, или "думцев", недостатка в которых, конечно, не бы­

ло.

Рассмотрим, насколько позволяют источники, деятель­

ность этих древнейших советников, их состав и отношение к

князю.

Первый вопрос, который здесь должен быть поставлен, заключается в следующем: был ли князь обязан иметь совет­ ников? Конечно, нет. Князь призывался народом, и деятель­ ность его определялась "рядом", заключаемым непосредст­

венно с народом. Мы не имеем никаких указаний на то, что­

бы народ имел обыкновение ставить кого-либо между собою и князем в виде обязательных и постоянных его советников; наоборот, встречаем указания на то, что народ требовал лич-

331

ной деятельности князя, например, в отправлении правосу­

дия и в предводительствовании войском. Но личных сил князя, конечно, было недостаточно не только для управле­ ния вообще, но даже и для дел правосудия, в частности. Вот отсюда и вытекает не обязанность князя иметь помощников, а фактическая в том необходимость; и далее: если эти по­ мощники были вольные люди, а не рабы, то и необходи­

мость совещаться с ними по всем делам, в которых они при­

зывались оказать князю свое содействие.

Князь не был обязан с кем-либо советоваться, он сове­

туется во всех тех случаях, когда находит это нужным и же­

лательным, во всех остальных он действует один. Согласно с этим памятники говорят то о действиях князя с совета бояр, митрополита и т.д., то о действиях его без всякого совета. Иногда в такой разнородной обстановке появляются распо­

ряжения совершенно однородные, и другой причины разли­

чия, кроме усмотрения князя, и указать нельзя.

В Русской правде есть свидетельства на законодатель­ ную деятельность князей без содействия какого-либо совета: так, Ярослав установил размер доходов вирников (Ак. 42) и смертную казнь раба за удар свободному мужу (Ак. 16; Тр. 58), а сыновья его заменили смертную казнь более легкими

наказаниями. В княжеские договоры ХП века вносилась ста­ тья о смертной казни дружинников за измену князю (Ипат.

1177), но никто, конечно, не будет утверждать, что княже­

ские договоры заключались не иначе, как с формального со­

гласия какого-либо совета. Ог первой половины того же века

имеются и две подлинных жалованных грамоты, данных

разным церковным учреждениям без всякой думы с мужами или боярами. Мы имеем в виду грамоту Мстислава Влади­ мировича Юрьеву монастырю, в которой он жалует ему село

Буйцы с данями, вирами, продажами и осенним полюдьем (АЭ. 1. № 2), и грамоту князя Святослава новгородскому

епископу, в которой он заменяет десятину от вир и продаж

огульной суммой в 100 гривен (Владимирский-Буданов. Хрестоматия. 1. 219).

Выдача жалованных грамот без думы с боярами и дру­

гими советниками, несмотря на то, что ими предоставлялись

332

пожалованным очень важные права, была, надо полагать, весьма обыкновенным явлением в нашей древности. Это за­ ключаем мы из того, что и Церковный устав Владимира Свя­

того дан этим князем только по совещании с женой и деть­ ми, а не с мужами. Оригинал устава до нас не дошел; мы

имеем его в редакции, принадлежащей позднейшим состави­

телям. Для нас чрезвычайно важно, что эти позднейшие со­ ставители не нашли нужным указать в своей подделке на

участие думы. Если бы это участие составляло в их время (древнейшие рукописи устава находились уже в обращении в конце XIII века, а составлены были, конечно, ранее) общее

правило, они не упустили бы упомянуть "о думе" с боярами,

чтобы придать делу рук своих признак достоверности. Если они этого не делают, это ясный знак, что ,,дума бояр" не со­ ставляла необходимости даже в таких важных делах, как оп­

ределение прав церкви. Понятно почему. Князь одаряет цер­

ковь десятиной из своего многоимения. Это его добрая воля. Предоставляя церкви суд в известных делах и ведомство не­

которых лиц, он только отказывается от своих прав. Это

опять его добрая воля. Он может все это сделать сам, ника­ кие помощники ему здесь не нужны. Эти пожалования за­

трагивают лишь интересы его семьи, и с нею он совещается.

Таким образом, важнейшие права нашей древней церкви по­ лучили свое бытие от личного усмотрения князя, без участия в этом деле Боярской думы. То же надо сказать и об уставе новгородской церкви Св. Иоанна на Опоках, данном Всево­

лодом. Подлинность дошедшей до нас редакции этой грамо­ ты сомнительна, однако и составители этой редакции не на­ шли нужным упомянуть о Думе.

Но совершенно в таких же случаях князья нередко об­

ращаются к ,,думе" со своими мужами. Так, та же Русская правда приводит распоряжения сыновей Ярослава о размере вир и порядке суда, принятые ими при участии мужей (Заг.

2-й ред. Пр.; 3-я ред. Пр. 4); точно так же при участии "ду­ мы" состоялось постановление Владимира Мономаха о про­ центах (Тр.48). Жалованная грамота Ростислава Мстислави­ ча Смоленской епископии дана была по думе "с людми своими" (Доп. к АИ. 1. № 4. 1150). Грамота Всеволода Нов-

333

городского о церковных судах, дошедшая до нас не в перво­

начальной своей редакции, упоминает о думе с боярами, сотскими и старостами. Церковный устав Ярослава говорит

о думе князя с митрополитом.

Если совершенно однородные акты совершаются то

князем единолично, то по думе с кем-либо, - это значит, что "дума" князя есть акт его доброй воли, а не обязанность.

Так как дела, подлежавшие решению князя, обнимали всю область управления и суда и по свойствам своим были

очень различны, то понятно, что и советники, к которым

князю приходилось обращаться, были также различны. Он

совещается то со всею дружиной, то с некоторыми только ее

членами, то с духовными лицами, то с людьми неслужилы­

ми, то, наконец, и с теми, и с другими, и с третьими вместе.

Кроме личного усмотрения князя, выбор советников обу­ словливался всякий раз особенностями случая.

Если дело шло о войне, князь советовался со всею дру­

жиною. Это очень понятно. При господстве начала свобод­ ного отъезда дружине нельзя было приказывать. Если князь хотел, чтобы она приняла участие в предполагаемой войне, надо было заручиться ее согласием. Достаточное доказа­

тельство этого положения дает совещание со своими дружи­

нами князей Владимира Мономаха и Святополка-Михаила

по поводу войны с половцами. Первоначально обе дружины были против войны; Владимиру Мономаху пришлось убеж­ дать их в необходимости начать военные действия (место приведено в т.1"Древностей". С.410).

В делах суда князья ограничивались весьма небольшим числом советников. Надо полагать, что они приглашали в

этих случаях только главнейших лиц, имевших дело с от­ правлением правосудия. Так, сыновья Ярослава, Изяслав, Святослав и Всеволод, в одном случае призывают пять со­

ветников, в другом - только трех; последнее совещание

происходило после смерти Ярослава, когда все три князя

были уже самостоятельными правителями; таким образом,

на каждого князя приходится только по одному советнику.

Владимир Мономах для решения вопроса о процентах со­

звал шесть советников. В этом числе было трое тысяцких:

334

киевский, белгородский и переяславский, и Иванка Чудино­

вич, муж князя Олега Святославича. Боярин князя Олега и

двое иногородних тысяцких никак не могли принадлежать к

составу постоянной Думы Владимира Мономаха, ибо не на­ ходились при нем. Надо думать, что они были призваны

специально для этого совещания (Рус. пр. Заг. 2-й ред.; Ш.

4).

К обсуждению вопроса о вере князь Владимир призыва­

ет не только бояр своих, но и "старцев городских", т.е. лю­ дей неслужилых; вопрос касался всего населения и без его содействия не мог быть проведен, а потому и были призваны лучшие элементы населения, старцы градские. Но "старцы" приглашались Владимиром и в других случаях. Мы встреча­ ем их на совещании, в котором решено было возвратитьс>t к старой народной системе вир и продаж (Лавр. Старцы

градские, как люди неслужилые, не имели непосредственно­ го отношения к отправлению княжеского суда, а потому

приглашение их в данном случае объясняется не прямою их заинтересованностью делом правосудия, а добрым располо­

жением князя к населению, лучших людей которого он же­

лал привлечь к обсуждению вопросов законодательства.

В делах церкви главным советником князя является ду­ ховенство. Дошедшая до нас редакция Ярославова церков­

ного устава говорит, что князь Ярослав дал этот устав, "сга­ дав" с митрополитом.

Но древнему времени не было свойственно принципи­ альное обособление разных предметов ведомства и лиц, их ведавших. Одно и то же лицо, пользуясь доверием князя, могло быть его советником по всем вопросам суда и управ­

ления. Вследствие этого духовные лица могли привлекаться

к решению чисто светских вопросов, а светские - церков­

ных.

Летописец под 997 г. говорит, что Владимир Мономах любил дружину и думал с нею "о строе земленем, и о ратех, и уставе земленем"; а вслед затем рассказывает о совещании

того же князя с епископами, на основании которого он от­

верг виры и стал по византийскому примеру казнить смер­

тью разбойников.

335

В 1128 г. игумен Андреевского монастыря, Григорий,

пользовавшийся большим уважением современников, дал

совет князю Мстиславу не исполнять договора, заключенно­

го с князем черниговским. Совет этот был принят, хотя князь

и раскаивался в течение всей своей жизни в нарушении

клятвенного обещания. В 1166 г. вдова черниговского князя, Святослава, по совету епископа и лучших бояр мужа своего

таит его смерть в течение целых трех дней до приезда сына

умершего князя (Ипат.).

И наоборот, светские люди участвуют в решении вопро­

сов, касающихся дел церкви.

Вышеупомянутый церковный устав новгородского кня­

зя Всеволода дан был по думе с владыкою, княгинею, боя­

рами князя, сотскими и старостами новгородскими. Устав

этот есть собственно жалованная грамота, в которой князь

отказывается в пользу церкви от принадлежащих ему прав.

Для такого отказа не нужна была ничья воля, кроме воли князя. Если он привлекает к этому делу значительное число участников, то, конечно, не потому, чтобы их согласие было необходимо, а для придания акту большей торжественности

и гласности.

Так был разнообразен состав советников, которых кня­ зья привлекали в свою Думу. Мы имеем перед собой не уч­

реждение, не думу, а думцев.

Хотя совещание с думцами и не составляло обязанности князя, но ввиду фактической необходимости в содействии князю окружавших его лиц оно была весьма обыкновенным явлением нашей древней жизни. Кто же были эти обыкно­ венные ,,думцы" князя? В большинстве случаев летопись называет их мужами и боярами; последнее выражение мало­ помалу вытесняет первое. Вот несколько характерных мест

источников:

"Гюрги князь поваби Вячеслава на стол Кыеву. При­

шедшю же ему Кыеву, боляре размолвиша Гюргя и реша:

"брату твоему Кыева не удержати, да не будет его тобе, ни

тому". Гюргеви же послушавшю боляр..." (Лавр. 1150).

"И угодна бысть речь его (Мстислава Изяславича, воз­

будившего вопрос о войне с половцами) преже Богу, и всее

336

братье, и мужем их..." (Ипат. 1170).

"Прислаша новгородци мужи свои ко Мьстиславу Рос­

тиславичю, зовуче И Новугороду Великому. Он же нехотяше

ити из Русской земли... прилежно бо тщашеться, хотя стра­ дати от всего сердца за отцину свою, всегда бо на великая

дела тсняся, размышливая с мужи своими, хотя исполнити

отечьствие свое. Си размышливая вся во сердци своем, не

хоте ити, но понудиша И братья своя и мужи свои, рекуче

ему: "брате, аже зовут тя с честью, иди! А тамо ци не наша

отчина?" Он же, послушав братьи своей и мужей своих,

пойде..." (Ипат. 1178).

"Рюрик же сдума с братьею и с мужи своими" (1195).

"Роман же... дума с мужи своими" (1195).

"И реша ему (Даниилу Галицкому) бояре его: приими

Луческ, зде ими князя их. Оному же отвещавшу: яко прихо­ дих зде молитву створити св. Николе, и не могу того створи­

ти" ( 1227).

То же и позднее. От второй половины XN века имеем жалованную грамоту рязанского князя Олега; она дана по думе с владыкою и с бояры. Здесь находим и любопытное перечисление бояр:

"А бояре со мною были: Софоний Алтыкулачевичь, Се­

мен Федоровичь, Микита Андреевичь, Тимошь Олександро­

вичь, Манасея дядько, Юрьи окольничий, Юрьи чашьник. Семен Микитьичь с братьею, Павел Соробичь" (АИ. 1. № 2).

В Рязани в XN веке образовался уже значительный

штат придворных чинов: в состав его входили дядьки, околь­

ничие, чашники. Они, конечно, назначались из "мужей" или

"бояр". Поэтому-то они и названы общим именем "бояр".

Слово бояре в этом широком смысле употребляется и в мос­ ковских памятниках даже XVII века (Древности. Т.1. С.405 и

след.).

Княжне мужи и бояре составляют высший класс служи­

лых людей, переднюю дружину князя. Эти лучшие служи­

лые люди и суть обыкновенные думцы князя. Понятно по­

чему. Давать советы могут только опытные в делах люди, а

такими и были "старшие", или "передние мужи". Согласно этому нормальному порядку вещей, сложилось и общест-

337

венное мнение относительно того, кто должен быть советни­ ком князя. Это должны быть пожилые, опытные люди, ста­

рые и верные слуги князя.

Владимир Мономах учит сыновей своих "чтить старых" и, следовательно, внимать их советам. Такое же наставление

летописец влагает и в уста Великому князю Константину

Всеволодовичу. Отпуская сыновей своих по городам, он ска­

зал им, между прочим: "Имейте послушанье к старейшим

вас, иже вас на добро учат" (Лавр. 1218). Добрые советы ис­

ходят от старцев, молодые же люди легко поддаются увле­

чениям, часто гибельным. А потому тот же начальный лето­

писец, описывая братоубийственное княжение Святополка, восклицает: "Люте бо граду тому, в нем же князь ун, любяй

вино пити с гусльми и с младыми светники" ( 1О15).

Эта точка зрения удерживается в XIV веке и переходит в XV и XVI. Великий князь Семен Иванович советует своим братьям лихих людей не слушать, а слушать "отца нашего, владыки Алексея, такоже старых бояр, кто хотел отцу наше­ му добра и нам" (Рум. собр. 1. № 24, 1353). Дмитрий Ивано­ вич приказывает детям любить бояр и без воли их ничего не

делать. А из последующего видно, что он разумеет старых

бояр, на глазах которых он родился и вырос и при ревност­ ном содействии которых царствовал (Воскр. 1389). Иосиф Волоцкий в послании к дмитровскому князю Юрию советует ему принять меры против голода, "обговорив с бояры, якоже

подобаше" (Доп. к АИ. 1. № 216. 1512). Это "подобающее"

совещание с боярами людям XVI века представлялось ста­ рым обычаем. Берсень в беседе с Максимом Греком говорит: "Однако лутче старых обычаев держатися, и людей жалова­ ти, и старых почитати" (АЭ. 1. № 172. 1525). Берсень нашел нужным указать на этот старый обычай почтения к старым

слугам и, следовательно, внимания к их советам, ввиду того,

что' Великий князь Василий Иванович, по его мнению, не

соблюдал этого обычая.

Во всех приведенных местах речь идет о лицах, а не об

учреждении, памятники говорят о думе с боярами, мужами, старцами, а не с советом в более или менее определенном и

постоянном составе.

338

Но "думцев" избирает сам князь и, вследствие этого, со­

став их определяется его пониманием окружающего, кото­

рое, в свою очередь, определяется вкусами ·князя, его при­

вычками, способностями и т. д. Вследствие этого действи­

тельный состав думцев того или другого князя мог очень

отступать от общепринятого. Летопись записала несколько

таких случаев. О последних годах княжения Всеволода Яро­

славича летописец говорит:

"И нача любити смысл уных, свет створя с ними. Си

же начаша заводити и негодовати дружины своея первыя, и

людем не доходити княже правды, начаша тиуни грабити, людий продавати, сему не ведущю в болезнех своих" (Лавр.

1093).

Черниговский князь Святослав решил воевать со Все­ володом Большое Гнездо, "сдумав с княгинею своею и с Кочкарем, милостьником своим, и не поведе сего мужем

своим лепшим думы своея" (Ипат. 1180).

А были в древности и такие князья, которые вообще не любили никаких совещаний. О галицком князе Владимире летописец говорит: "Бе бо любезнив питию многому и думы

не любяшеть с мужми своими" (Ипат. 1188).

В приведенных примерах наблюдаем крайнее сокраще­

ние числа думцев; а встречаются и такие случаи, когда князь

привлекал на свою Думу не только "мужей", но дружину в широком смысле, а иногда и весь народ. Изяслав Мстисла­ вич, задумав войну с дядею Юрием, призывает на совещание "бояры своя и всю дружину свою, кияне, рече им"." (Ипат. 1147). В том же году "Изяслав и Ростислав". начаста думати с мужи своими, и с :и.ружиною, и с черными клобукы"." В

первом случае целое вече превратилось в Княжую думу.

И во всех этих случаях мы имеем дело не с Думой, а с

думцами, число которых колеблется от одного до несколь­ ких сотен, смотря по обстоятельствам дела и вкусам князя.

Переходим к вопросу об отношении князя к его думцам. Пока служба была вольная и князь не мог приказывать

своим вольным слугам, думцы князя могли в значительной

степени ограничивать его усмотрение. Князю надо было

убеждать думцев в целесообразности своих намерений. Об-

339

щее действие было возможно только тогда, когда думцы со­

глашались с князем. В противном случае князю приходилось

отказываться от задуманного им действия. Пример этому дает вышеуказанное (с.334) совещание Святополка-Михаила

и Владимира Мономаха по поводу войны с половцами.

Но эта зависимость князя от думцев была не безуслов­ ная. Князь не был обязан действовать только с согласия думцев. Он мог действовать и без всякой Думы. Если думцы не соглашались с мнением князя, он мог действовать и без них, на свой собственный страх, если, конечно, у него было достаточно для этого сил. Этим и объясняются свидетельст­ ва летописи о совещаниях то с одним милостником Кочка­ рем, то с младшими людьми помимо старейших и т.д. Так

поступает и волынский князь Владимир Мстиславич. Он за­ думал напасть на племянника своего, киевского князя Изя­

слава, без совещания с дружиной. Когда он, наконец, сооб­ щил боярам своим о принятом им решении, они отказались

следовать за ним, говоря: "О собе еси, княже, замыслил; а не

едем по тобе, мы того не ведали" (Ипат. 1169). Несмотря на

этот отказ, легкомысленный князь выступил в поход и по­

терпел жестокую неудачу.

Князь мог действовать и помимо воли своих вольных

слуг, но такой способ действия всегда представлял для него серьезные опасности. Служилые люди, мнением которых

князь не дорожил, оставляли его и переходили к другому, у

которого надеялись найти большее к себе внимание. Необ­ ходимым следствием такого ухода являлась слабость князя и

упадок его власти.

Итак, хотя зависимость князя от вольных слуг и небез­ условна, но все же она была довольно значительна, особенно

в делах войны и мира. Положение князя в нашей древней

истории было в значительной степени боевое. Военные во­

просы стояли на первом плане, и для удачного их решения

весьма было полезно усердное содействие вольных слуг. А для этого необходимо было щадить их самолюбие, а потому

терпеливо выслушивать их мнения и ничего не предприни­

мать без их согласия. Эта зависимость князя была тем силь­ нее, чем большее число слуг требовалось привлечь к испол-

340

нению княжеской воли. В делах внутреннего управления и

суда, где князья могли обходиться при помощи очень немно­ гих рук и имели всю свободу выбора, она чувствовалась весьма слабо; в делах войны, всегда требовавших напряже­

ния значительных сил, - очень сильно.

Вот и все, что источники дозволяют сказать о Думе кня­ зей домосковского времени. Это было не постоянное учреж­

дение, а собрание доверенных и нужных лиц, с которыми

князь желал обсудить какое-либо мероприятие. Состав этого собрания всегда зависел от усмотрения князя и состоял то из небольшого числа: 1, 2, 3 лиц, то включал в себе всю княже­

скую дружину, то, наконец, расширялся до целого веча. Раз­

личия эти зависели от особенностей случая, подлежавшего обсуждению, а главным образом от воли князя. Одни и те же вопросы войны обсуждаются то с одним милостником, то со

всеми вольными слугами и целым вечем.

Эта Княжеская дума переходит и в Московскую Русь,

медленно возникающую на развалинах Древней Руси. Но

Москва все древнее переделывает на новое, переделала она и Думу княжескую.

Первая и существенная перемена произошла в измене­ нии отношений думцев к московскому государю. Москов­

ские государи превратили вольных слуг в невольных и тем

коренным образом изменили положение своих советников. С

того момента, как право отъезда утратило свое практическое

значение, думцы великих князей московских из вольных

слуг, которые могли соглашаться с ними и не соглашаться,

обратились в покорных исполнителей воли своих государей. Вот первая и существенная перемена в положении госу­ даревых думцев объединенного Московского государства. Под влиянием этой перемены и должна была происходить

дальнейшая перестройка Государевой думы в московское время. Характер ее вполне предопределяется зависимым по­ ложением служилых людей, которые призывались в Думу.

На этой почве не могло развиться учреждение, имевшее хотя бы тень самостоятельности пред лицом государя.

Источники московского времени гораздо обильнее ис­

точников Древней Руси. Но и они кратки и отрывочны. Ука-

341

зов, определяющих состав, компетенцию и порядок деятель­

ности Думы, не было издано. Все наши знания основывают­

ся на трудноуловимой практике.

Начнем с названия и состава. Но при этом необходимо сделать оговорку. Мы будем вести речь о Думе государевой, т.е. о собрании лиц, думающих с государем или хотя и без него, но по его особому на всякий раз приказу и для него,

следовательно, действующих непременно в качестве госуда­

ревых советников, а не самостоятельно и отдельно от госу­

даря. Предмет нашего исследования - Государева дума, а

не высшее судебное или правительственное учреждение, действующее без государя в отведенной для него и более или менее самостоятельной сфере деятельности. Мы увидим

далее, что в Москве возникло и такое самостоятельное уч­

реждение, и будем иметь случай коснуться его особенностей

и указать его различие от Думы. Мы увидим также, что Го­

сударева дума и это новое учреждение, обыкновенно, сме­ шиваются, и свойства второго переносятся на первое, благо­ даря чему и получается возможность говорить о Государе­

вой думе как о постоянном учреждении, с постоянным со­

ставом и компетенцией.

Как памятники удельного времени говорят о Думе князя с боярами, мужами и проч" а не о Думе князя в смысле по­

стоянного учреждения, так и московские памятники не зна­

ют Государевой думы, а по-старому продолжают говорить о

Думе с боярами. Эта терминология очень употребительна и встречается в разных применениях: то "царь сидит с бояры",

то он выражает желание "поговорить с бояры", то "царь ука­ зывает, а бояре приговаривают", то "царь приговаривает с

бояры", то доклад делается "царю и боярам" и т.д.

Кого означает во всех этих случаях слово "бояре"? Мо­

сква все старое переделывает на новое; но мы уже не раз видели, что она делает это с великою осторожностью, щадя

старое и исподволь заменяя его новым; московские новше­

ства не должны были резать ничьего слуха и глаза. Вот по­ чему термин "бояре" живет и в XVII веке; но значит он да­

леко не то, что значил прежде. В домосковское время под

боярами-думцами князя разумели лучших, старейших бояр,

342

которым противополагались люди новые, молодые. В мос­

ковское время этим старейшим боярам соответствуют, до некоторой степени, бояре введенные, составляющие высший класс московского боярства. Они ли думцы московских го­

сударей?

Хотя чин введенного боярина жаловался московскими

государями, хотя в это звание они могли возводить и людей

новых, но по общему правилу в звание введенного боярина возводились преимущественно члены именитейших фами­ лий. Если бы московские государи совещались только с ни­ ми, это значило бы, что они сами себя ограничили в выборе своих советников. К таким самоограничениям не были

склонны и удельные князья домосковской Руси; тем менее

могли себя ограничить московские государи. Но они пошли

далее своих предшественников; удельные князья, совещаясь

с "молодшими" людьми, нарушали этим общеустановив­

шиеся понятия о княжеских думцах; московские государи

совещание с мелкими людьми возвели в правило.

Московские великие князья не менее своих предшест­ венников, удельных князей, нуждались в совещаниях с дове­

ренными и опытными людьми. Эти совещания они регули­ руют созданием целого класса "думных" людей. В состав этого класса прежде всего входят бояре введенные. За ними

идут другие крупные придворные чины: окольничие, дво­

рецкие, кравчие и пр. Но состав государевых думцев не ог­

раничивается этими высшими чинами, в их число вводятся и

люди очень мелкие: дворяне и дьяки. Дворяне и дьяки, на­

значенные в число государевых думцев, носят наименование

думных дворян и думных дьяков. Прилагательное "думный" не присоединяется к названию введенных бояр и других высших чинов, ибо они, как близкие и доверенные люди, исстари бывали думцами. Думное же свойство мелких лю­

дей есть новость, а потому к имени их и оказалось нужным прибавить это новое их качество.

Первое появление дворян в числе думных людей не мо­

жет быть указано с точностью. Шереметевская боярская

книга впервые упоминает о назначении дворян в Думу толь­

ко под 1572 г. Но мы знаем, что она очень запаздывает. Па-

343

мятники первой половины XVI века говорят уже о ,,детях

боярских, которые живут в Думе". Древнейшее такое извес­

тие относится к 1517 г.1 Слово ,,живут" употребляется в этих

случаях в смысле"бывают", как в выражении "на свете всяко

живет". Таким образом, уже в первой четверти XVI века

мелкие чины входят в состав государевых думцев; а нача­

лось это, конечно, ранее 1517 г. Нововведение это можно относить к царствованию величайшего реформатора нашей

древней жизни, Великого князя Ивана Васильевича 111.

Еще труднее определить первое назначение дьяков в со­

став государевых думцев. Шереметевский сводный список в

первый раз упоминает о таком назначении только под

1655 г. Но до нас дошли указания на дьяков, участников Бо­

ярской думы, от конца XVI века2• Далее этого свидетельства

памятников, нам известные, не восходят. Но есть основание

думать, что и думные дьяки могли появиться уже в царство­

вание Ивана Васильевича 111. Он ограничил единоличный суд бояр введенных и приказал им судить не иначе, как вме­

сте с дьяками. Необходимым следствием этого предписания

является то, что в половине XVI века мы встречаем дьяка в

качестве постоянного члена существовавшей уже тогда су­

дебной боярской коллегии3• Таким образом, с Ивана 111 дья­

ки по пятам следуют за боярами; где боярин, там и дьяк. Можно думать, что уже при Иване 111 дьяки "жили" в Думе.

Прилагательное "думный" для обозначения дьяка-советника

могло возникнуть позднее, но самое дело - приглашение

дьяков в Думу - совершенно согласно с политикой Ива­ на Ш.

Дума московских государей, по общему правилу, не со­

стоит из лучших только людей в старом смысле этого слова,

в нее вводятся и маленькие люди, дворяне и дьяки; тем не

менее вся совокупность государевых думцев и в XVII веке

продолжает называться "боярами", так живуча старина! Но

иногда смысл этого таинственного слова раскрывается, и

памятники говорят о сиденьи царя с боярами, окольничими,

1 Источники приведены в т.1 ,,Древностей". С.529 и след.

2Там же. С.591-592.

3Там же. С.579.

344

думными дворянами, думными дьяками и ближними людь­

ми1. Иногда же думными людьми называются одни думные

дворяне и дьяки. В дворцовых разрядах под 1626 г., при опи­

сании приема шведского посла, записано:

"А при государе были в палате: бояре, и околничие, и

думные люди, и стольники, и стряпчие, и дворяне... и дьяки

в золоте..."

Под думными людьми здесь надо разуметь думных дво­

рян и дьяков, но, конечно, не потому, чтобы они были госу­

даревыми думцами по преимуществу.

Такая неопределенность терминов, в силу которой часть

может носить имя целого, свидетельствует не об одной не­

точности языка наших древних памятников, она говорит и о

недостаточной выработанности и обособленности тех учре­ ждений, о которых в них идет речь. Это сделается ясным из

следующего.

Государевы думцы именуются то кратко "боярами", то пространно: "боярами, окольничими, думными дворянами и думными дьяками". Но эти же самые термины употребляют­ ся и для обозначения учреждений, весьма различных от Ду­

мы.

Памятники второй половины XVI века говорят о суде

боярской коллегии2• Мы не можем с точностью утверждать,

была ли это коллегия постоянная или она назначалась для каждого дела особо; но во всяком случае такую судную бо­

ярскую коллегию надо отличать от Государевой думы: она

не думает с государем, а сама вершит предоставленные ее

ведению дела. Несмотря на это существенное различие, кол­

легия эта, как и Дума государева, называется словом "боя­ ре". В состав ее, как и в состав Думы, входят не одни бояре,

но и думные дворяне и другие думные чины.

В памятниках XVII века этот боярский суд обозначается

подробным перечислением всех входящих в его состав чле­ нов. В Уложении читаем:

"А боярам, и окольничим, и думным людем сидети в

1 Дворц. разр. Ш стол. 1095.

2 Древности. Т.1. С.475-477 и 579.

345

палате и, по государеву указу, всякия дела делати всем вме­

сте (Х. 2).

Или в указе 1676 г.:

"Великий государь указал боярам, и окольничим, и

думным людем съезжаться в верх в первом часу и сидеть за

делы" (ПСЗ. № 621).

Бояре и другие думные люди, обязанные съезжаться в

определенный час и решать текущие дела в силу предостав­ ленной им власти, представляют в этом случае не Думу го­

судареву, а особое административно-судебное учреждение; тем не менее и они, как и Государева дума, обозначаются перечислением тех же думных чинов, это тоже бояре или: бояре, окольничие и думные чины.

Но тот же термин "бояре" усвояется и отдельным при­

казам; хотя в состав их входят и не одни думные чины, тем

не менее приговорам приказов усвояется наименование "бо­

ярского приговора", как и приговорам Царской думы.

В 1628 г. приговор Поместного приказа назван "бояр­ ским приговором". В 1647 г. последовало по одному частно­ му делу решение в судном Владимирском приказе, состояв­ шем из одного боярина, одного окольничего и двух дьяков. Выигравшая сторона просит дать ей правую грамоту "про­ тив суднаго дела и боярскаго приговора". В 1671 г. архиман­ дрит Чудова монастыря просит великого государя пожало­

вать монастырь, приказать его спорное дело слушать своим

государевым боярам. Государь пожаловал, приказал взнести это дело к своим "боярам, которым приказано Москву ве­ дать". А Москву в это время ведал всего один боярин, кн. Григ.Сем.Куракин; товарищами же его были: окольничий кн. Ив.Сем.Барятинский, думный дворянин Ив.Афан. Прон­

чищев, да двое думных дьяков: разрядный, Герас. Дохтуров,

и стрелецкий, Лар. Иванов. Эти бояре приговорили по

прежнему "боярскому приговору"; а этот прежний "бояр­

ский приговор" состоялся в Поместном приказе. В 1676 г. по указу великого государя "в Ответной палате перед бояры,

перед князем Мих. Юр. Долгорукова с товарищи, чтены гос­

тям договорныя жалованныя грамоты."" А князь Мих.Юр.

Долгорукий ведал в это время Приказ Казанского дворца,

346

товарищами же его были не бояре, даже не окольниЧие и не

думные дворяне, а три дьяка1.

Итак, слова "бояре" и "боярский приговор" имели в Мо­ скве очень различное значение. Словом "бояре" обозначают­

ся государевы думцы, высший суд и даже отдельные прика­

зы, состоявшие из одного боярина и нескольких дьяков, да­ же недумных. Словами "боярский приговор" может быть

назван приговор каждого из этих учреждений.

Но как бы ни бьша велика неопределенность древней терминологии и необособленность учреждений, все же мос­ ковское время представляет некоторый шаг вперед в области

организации высших установлений, а в числе их и Государе­

вой думы. В Москве думные чины "сказываются", а это зна­

чит, что звание думного человека составляет постоянный

признак введенного боярина, окольничего, думного дворя­

нина и думного дьяка. Думный человек приглашается неслу­ чайно на то или другое заседание Государевой думы, а в си­

лу того, что он объявлен думцем царя. Отсюда легко прийти

к заключению, что в Москве мы уже имеем дело не с думца­

ми только, а с постоянным учреждением, состоящим из оп­

ределенного числа членов. Так и думают все исследователи Боярской думы. Профессор Загоскин, перу которого принад­

лежит лучшее сочинение о Боярской думе, говорит о праве

думных людей присутствовать в Государевой думе в силу

своего положения2• Хотя этот вывод представляется доволь­

но натуральным следствием наличности думных чинов, тем

не менее есть достаточное основание сомневаться, чтобы

московские думные люди имели по положению своему пра­

во принимать участие в решении государственных вопро­

сов, занимавших московских государей. Такое право думных

людей предполагает обязанность московских государей со­ вещаться с ними, а наличность такой обязанности еще никем не была доказана. Думный чин свидетельствует не о праве

думных людей давать советы царю, а о праве царя призвать

всвою Думу не только бояр, но дворян и даже дьяков.

1А. до ю.б. 1. № 72. 11; Федотов-Чеховский. №№ 118 и 134. Дворц.

разр. Ш стб. 1424; ер. 1415; Рум. собр. IV. № 105.

2 Дума боярская. С.46.

347

На долю московских князей выпала великая и трудная

задача - создание Московского государства. Для этого бы­ ли ну~ны люди. Надо быпо уметь привлекать их к себе. И московские государи умели это делать. Они щедро раздава­ ли служилым людям земли и льготы и образовали предан­ ный себе класс помещиков и вотчинников. Но не все можно

было купить одной щедростью. Приходилось еще иметь де­

ло с мнениями и привычками служилого класса. Их нельзя бьшо игнорировать, к ним надо было относиться с некоторой долей уважения. Эти обычные мнения требовали, чтобы кня­

зья совещались со "старейшими". Но это уже опека, а опека

стесняет. Надо было почтить "старейших" и дать дорогу "молодшим". Учреждение думных чинов счастливо разре­ шило эту трудную задачу. В бояре введенные назначаются члены именитых фамилий, которые, таким образом, состав­

ляют первые ряды государевых советников. Но к совету до­ пускаются и мелкие люди. Эти мелкие люди остаются, одна­

ко, в мелких чинах дворян и дьяков, а потому и не задевают

отеческой чести людей родовитых. Создание думных чи­ нов - очень тонкая мера московских князей. Она дает сво­

боду государям советоваться с кем им угодно, не оскорбляя родовой чести людей именитых, которые пользуются в Го­ сударевой думе первым местом и почетнейшим титулом боя­

рина.

Мы подходим к вопросу о действительной роли думных людей и о действительном составе Государевой думы.

Московские князья не менее удельных могли всякие де­ ла делать одни, не спрашивая ничьего совета. Они совеща­

лись с думными людьми только тогда, когда сами этого хо­

тели. В этом отношении они были еще свободнее своих

предшественников. Тем нужно было согласие вольных слуг,

а потому им приходилось убеждать их; московские государи имеют дело с обязанными слугами, они приказывают им.

Мы имеем массу единоличных актов московских государей

по всем вопросам законодательства, суда и управления, в

которых и речи нет о каком-либо совете.

Жалованные-льготные грамоты даются московскими

князьями единолично, без упоминания о каком-либо бояр-

348

ском приговоре; жалованные-уставные точно так же; губные

грамоты, таможенные, наказы воеводам - так же. А в этих

грамотах все наше законодательство с первых годов возник­

новения Московского государства. Это, конечно, только ста­

рая домосковская практика.

То же надо сказать и о суде князя. Во всех жалованных

грамотах, установляющих привилегированную подсудность,

говорится: "Сужу аз, князь великий, или боярин мой введе­

ный". Князь судит один, а если ему нельзя, вместо него су­

дит боярин его введенный, тоже один.

Право князя все делать единолично не может подлежать

ни малейшему сомнению и не нуждается ни в каких даль­

нейших доказательствах. Лишь для иллюстрации в лицах

старой практики мы приведем, в порядке времени, несколько

свидетельств источников.

В 1558 г. "боярин Ив. Анд. Булгаков приказал дьякам, Юрию Баженину да Василию Мелентьеву, а велел записать в

тетрадь, памяти ради, что царь и великий князь приказал им,

боярам, своим словом".". А далее следует государев указ о порядке обысков. В том же году последовал "государев при­ говор" о закладных вотчинах. В следующем году состоялся государев приказ казначеям о суде по кабалам. 15 октября 1560 г. государь слушал доклад о взыскании по кабалам и

приказал казначеям выдавать несостоятельных должников

головою до искупа, а продаваться им в полные холопы не

дозволил1 •

В 1607 г. последовал указ Василия Ивановича Шуйско­

го о добровольных холопах2•

15 января 1628 г. государю и Великому князю, Михаилу

Федоровичу, и отцу его, великому государю, Святейшему

Патриарху Филарету Никитичу, докладывали окольничий и

два дьяка о разных вопросах по гражданскому судопроиз­

водству, и по тому докладу государи дали свой указ. В сле­

дующем году последовал новый указ государей по докладу

тех же лиц и по тем же вопросам и еще два указа одного

1 АИ. 1. № 154. IX, Х, XII, XVI. 2 АИ. 11. № 85. 1.

349

Михаила Федоровича: первый из них был вызван просьбой

людей черных сотен об облегчении их постойной повинно­ сти; мотив второго не виден, им предписывается Земскому приказу выдать извозчиков. В 1631 г., по докладу двух дья­

ков Разбойного приказа, последовал царский указ о лихо­

ванных обысках и пытках и т.д.1 •

То же продолжается и в царствование Алексея Михай­ ловича. Вот несколько его личных распоряжений, данных в

1675 г. В апреле, по докладу думного дьяка, государь прика­ зывает "вершить" стрелецкую жену за то, что она убила сво­

его мужа. В мае государь указал тому же думному дьяку произвести следствие в его государевом великом деле. В

июне государь указал боярину Ар.Сер.Матвееву, по сыску и

по расспросным речам, сослать в ссьmку по разным городам

жену стольника Мусина-Пушкина и др., а поместья их и вотчины отписать на себя, великого государя. В августе го­

сударь пожаловал князя Великого-Гагина, не велел думному

дьяку разрядному посылать к нему межевщика до своего

указу2•

Итак, думные люди не суть необходимые советники.

Московские государи издают единолично своею властью

всякого рода указы: законодательные, судебные и прави­

тельственные. Они совещаются только в тех случаях, когда

находят это нужным; но совещаются они не с учреждением,

ас такими думцами, которых пожелают привлечь в свою

Думу.

Любопытные указания на думцев Великого князя Васи­ лия Дмитриевича находим в грамоте Эдигея. Ордынский

князь упрекает московского государя за то, что он перестал

слушать "старцов старых", что единственный его совет­ ник Иван Федорович Кошка. Этого Ив.Фед.Кошку, казначея, Эдигей называет "любовником князя и старейшиной", из

слов которого и из думы великий князь не выступает. Эди­ гей очень этим недоволен, он советует князю "тако не де­

лать, молодых не слушать, а собрать старейших своих бояр:

1 АИ. Ш. № 92. XII, XV, XVI, ХХШ. № 168.

2 Дворц. разр. Ш. Стб. 1346, 1423, 1443, 1578.

350

Илью Ивановича, Петра Константиновича и Ивана Микити­

ча и иных многих старцов и с ними думать добрую думу"1 •

Ни в порицаниях, ни в советах Эдигея и намека нет на

думу в смысле учреждения. Василий Дмитриевич, как и его

отдаленный предок Всеволод Ярославич, перестал совето­

ваться со старцами и начал любить смысл юных советников и главным образом Ив.Фед.Кошки, по думе которого и стал

действовать. Эдигей советует ему совещаться не с Думой,

которая существует, а с известными старейшими боярами, имена которых и перечисляет. Речь идет о лицах, а не об уч­

реждении.

В летописи под 1471 г. сохранилось описание Думы Ве­ ликого князя Ивана Васильевича о походе на Новгород. Кня­

зю предстояло великое дело; летописец рассказывает, что

мысль о войне с Новгородом вызвала слезы на глаза князя. С

кем же он обдумывал этот важный шаг? Не с думой­

учреждением, а с думцами, созванными на этот только слу­

чай.

"И много мыслив о сем (т.е. об измене новгородцев), и

тако возвещает о сем отцу своему, митрополиту Филиппу, и

матери своей, Великой княгине Марии, сущим у него боя­ рам его, что поитти на Новгород ратию; они же, слышавше

си, советуют ему, упование положив на Бозе, исrmнити

мысль свою над новгородцы за их неисправление и отступ­

ление" (Воскр.).

"Сущие при князе бояре" это, конечно, не Дума, а бояре,

случайно оставшиеся при князе в этот момент и не находив­

шиеся в каких-либо посылках; к ним князь присоединил ми­

трополита и мать свою. Но это совещание, ввиду важности

случая, оказалось недостаточным; за ним последовало дру­

гое, в котором приняли участие бояре, князья, все епископы и лучшие из служилых людей вообще. Оно так описано в

летописи:

"И". князь велики розосла по всю братию свою, и по все епископы земли своея, и по князи, и по бояре свои, и по вое­

воды, и по вся воа своа; и якоже вси снидошася к нему, тогда

1 Рум. собр. IV. № 15. 1409.

351

всем взвещает мысль свою, что итти на Новгород ратию, по­ неже бо во всем измениша и никоея же правды обретеся в

них нимала. Но поитти ли ныне на них или не поити? поне­

же летнее уже время, а земля их многи воды имать около

себе, и езера великие, и реки, и болота многи и зело непро­

ходимы; а прежнии велиции князи о то время на них не ха­

живали, а хто ходил, тот мнози люди истерял. И мысливше о

том не мало"." (Воскр.).

Первое совещание далеко не заключало в себе всех

думцев, второе - далеко вышло за пределы думных людей.

Все это объясняется особенностями случая, а не конституци­

ей Думы. Князь желает совещаться, и на первый раз сове­ щается с теми людьми, которые оказались под рукой. Но по­

ход по времени года представлял большие трудности, оказа­

лось нужным посовещаться со всеми людьми, знакомыми с

делом; призвали воевод и воинов. Но ни первое, ни второе собрание не есть постоянная Дума; и то и другое собрано на

случай. В постоянную Думу дело вовсе не было внесено по

той простой причине, что такой Думы не было.

Василий Дмитриевич любил совещаться с одним совет­ ником, Ив.Фед.Кошкою; число обыкновенных советников его правнука, Великого князя Василия Ивановича, не пре­ вышает двух. Это известно из тайной беседы Берсеня Бекле­ мишева с Максимом Греком. "А ныне деи, - говорил Бер­

сень, - государь наш запершыся сам третей у постели вся­ кия дела делает". Этот все решающий совет двух лиц у по­

стел.11 не был, конечно, советом Думы-учреждения, а был

советом думцев, который мог состоять и из двух, и из трех, и

из пяти лиц, смотря по желанию князя.

Образчик такой Думы дают последние дни жизни Васи­ лия Ивановича. Чувствуя приближение смерти, великий

князь стал думать о том, как составить духовное завещание и

кому поручить его исполнение.

Обсуждение такого чрезвычайного вопроса, конечно, не относится к текущим делам, разрешаемым в обыкновенном порядке управления. Как бы, однако, ни был этот вопрос ва­ жен и необычен, трудно думать, чтобы великий князь отсту­ пил в этом случае от обыкновенного порядка своих совеща-

зs2

ний. Действительно, дошедший до нас довольно подробный

рассказ летописи совершенно подтверждает и свидетельство

Берсеня, и то, что мы уже знаем о совещаниях московских

государей со своими думцами.

"Великий князь Василий Иванович, - читаем в Царст­ венной книге, - пусти в думу к себе, к духовным грамотам, дворецкаго своего тверского, Ивана Юрьевича Шигону, и дьяка своего, Меньшова Путятина. И нача мыслити князь

великий, кого пустити в ту думу и приказать свой

государственный приказ"1 •

Это и есть совет "у постели сам третей". На нем был ес­

ли не решен окончательно, то намечен важнейший вопрос о

том, кого призвать к составлению духовной грамоты и к ее

исполнению, т.е. и вопрос о правлении в малолетство Ивана Васильевича. За этим первым заседанием "у постели" после­ довало второе - более многочисленное. Оно состоялось уже по возвращении великого князя из Волоколамска в Москву. В это заседание, кроме двух названных уже советников, бы­ ли приглашены бояре: Вас.Вас.Шуйский, Мих.Юр.Захарьин

и Мих.Сем.Воронцов, казначей Пет.Ив.Головин да дьяк Фед.Мишурин. Это, надо полагать, первоначальный состав,

предрешенный в первом заседании; но он был пополнен. Ле­

тописец говорит:

"Тогда же князь вел. прибави к себе в думу к духовной грамоте бояр своих: кн. Ив.Вас.Шуйского, да Мих.Вас. Туч­

кова, да кн. Мих.Львова Глинскаго. Князя же. М.Л.Глин­

скаго прибавил потому, поговоря с бояры, что он в родстве

жене его, Вел. кн. Елене"2•

Летописец не только перечисляет состав Думы, но и

указывает, о чем шла речь в заседании, хотя и довольно

кратко:

"И начат князь велики говорити, - читаем в Софийской

летописи (270), - о своем сыну, о князе Иване, и о своем

великом княжении, и о своей духовной грамоте, понеже бо

сын его бе млад, токмо трех лет на четвертой, и как строится

1 Царст. кн. С.6; С нею согласен и рассказ Софийск. лет. (ПСРЛ. VI.

С.268).

2 ПСРЛ. VI.270.

царству после его; и тогда князь велики приказа писати ду­

ховную грамоту дьякам своим, Меншому Путятину да Фе­

дору Мишурину".

Мы имеем перед собой совещание царя с думцами. По­ ложение царства было очень трудное, так как наследнику престола было всего три года. Предстояло устроить прави­

тельство; это, конечно, и разумел летописец, говоря: "как

строитися царству после его". По обсуждении всех этих во­ просов и бьmа написана духовная грамота, в которую, по всей вероятности, было внесено и постановление о прави­

тельстве. Члены совещания, надо полагать, подписались в

качестве свидетелей. К сожалению, грамота эта до нас не

дошла. Очень можно думать, что действительное правитель­

ство, захватившее власть по смерти царя, не соответствовало

предположенному, а потому и был повод захватившим

власть скрыть и уничтожить ее.

Думаю, что описанные летописцем два совещания не представляют ничего чрезвычайного, выходящего из ряда

ежедневных явлений; мы имеем здесь картину обыкновен­

ных совещаний Василия Ивановича со своими думцами. Он

начал, как всегда, с совещания с двумя доверенными лица­

ми. Но так как вопрос был великой важности, то великий

князь нашел нужным расширить свою Думу. Сперва он ре­

шил составить ее из семи лиц, а затем прибавил к ним еще трех. Таким образом, и эта Дума была составлена на случай, как и обе известные нам Думы Ивана Васильевича. Число

всех думных людей за последний год царствования Василия

Ивановича нам неизвестно. Мы знаем только, что бояр вве­ денных у него было 20 человек; окольничих от царствования Ивана Васильевича осталось 6; сколько бьmо думных дворян и думных дьяков, не знаем; тоже не знаем, сколько бьmо

думных людей других придворных чинов: дворецких, край­ чих и пр. Но мы скорее уменьшим, чем увеличим действи­ тельное число думцев, если положим его в 35 человек. Из

этого-то общего числа думцев на Думу о духовной было приглашено: пять бояр, один дворецкий, один казначей и два дьяка, итого 9 на 35. Кроме того, в Думу приглашен был и

один недумный человек, Мих. Льв. Глинский. Приглашение

354

его было обставлено особой оговоркой. Великий князь на­

шел нужным особенно поговорить о нем со своими думца­ ми. Он мотивировал свое желание иметь Глинского в Думе тем, что он родственник жене его. Это чрезвычайно любо­ пытный факт; он указывает на то, во-первых, что в Думу приглашаются, обыкновенно, только думные чины; и во­ вторых, что в данном случае мы именно имеем дело с обык­

новенным заседанием княжеского совета, как он понимался

в древнее время. Небольшое число действительных думцев не должно нас удивлять. Князь пригласил всех, кто ему был нужен. От приглашенных же не могла изойти инициатива о расширении Думы. Они, конечно, очень были довольны сде­ ланным им предпочтением, и не в их интересах бьmо хлопо­

тать о распространении этого предпочтения на других.

Этим вторым совещанием и закончилось дело о состав­

лении духовной и о устроении царства1•

1 Софийская летопись, описывая последние минуты жизни князя,

упоминает о собрании в его опочивальне митрополита, братьев вел. князя

и всех бояр, которые, услышав о болезни государя, съехались из своих

вотчин, и приводит прощальную речь, сказанную великим князем боярам, детям боярским и княжатам. Есть исследователи, которые и в этом про­

щальном свидании князя со своими слугами видят "заседание полной ду­

мы". Это едва ли верно. Все дело об устройстве царства покончено напи­ санием завещания. В прощальном свидании царь не совещается, а просит своих слуг сохранить верность сыну и не обижать МЛ.Глинского, кото­ рый был ему "прямой слуга". Дня через два после этого прощания вел. князь снова призвал к себе тех десять думцев, с которыми писал завеща­ ние: "И быша у него тогда бояре, - говорит летописец, по перечислении

имен приглашенных, - от третьяго часа до седмаго, и приказав им о сво­

ем сыну, Вел. князе Иване Васильевиче, и о устроении земском, и како быти и правити после его государство, и поидоша от него бояре. А у него остася Михайло Юрьев, да кн. Мих. Глинский, да Шигона, и быша у него

до самые нощи, и приказав о своей Вел. кн. Елене, и како ей без него бьrги

и како к ней боярам ходити, и о всем им приказа, како без него царству строитися" (Соф. 271). Приведенный "приказ" государя сперва десяти, а

потом трем думцам также рассматривают как заседание думы. Это едва

ли. Летопись говорит не о думе, а о приказе вел. князя своим думцам. И это понятно. Московские государи не только совещаются со своими дум­

цами, но и приказывать им могут. Дума кончилась составлением завеща­

ния. Теперь, в последнюю минуту жизни (описанное происходило в среду, 3 декабря вечером, а в полночь с 3-го на 4-е царь скончался) едва ли было

время для совещания. Князь, надо полагать, выражал свою волю, прика-

Княжеская дума, возникнув в самой глубокой древно­ сти, доживает без существенных перемен до конца царство­ вания Великого князя Василия Ивановича. Существенную

перемену в ее организации и отношениях ее членов к царю

замечаем лишь в кратковременное господство при москов­

ском дворе Сильвестра и Адашева и их друзей. Перемена эта произведена бьmа, однако, не волею юного царя, а волею его новых любимцев, которым удалось взять в свои руки дело

правления государством. Указания на эту новую практику

находим в совершенно согласных свидетельствах царя и

князя Курбского.

Описывая полезную деятельность Сильвестра и Адаше­ ва, князь Курбский говорит:

"Отгоняет (Сильвестр) от него (от царя) оных предре­

ченных прелютейших зверей, сиречь ласкателей и человеко­

угодников... и присовокупляет к себе в помощь архиерея (Макария) онаго великаго города, и к тому всех предобрых и преподобных мужей, презвитерством почтенных... И к тому еще и сие прилагают: собирают к нему советников, мужей разумных и свершенных, во старости маститей сущих, бла­

гочестием и страхом Божиим украшенных; других же аще и

всреднем веку, також предобрых и храбрых, и тех и оных в

военных и земских вещах ко всему искусных. И сице ему их

вприязнь и в дружбу усвояют, яко без их совету ни­

чего же устроити или мыслити. И нарицались тогда оные советницы у него избранная рада. Воистину по делом и наречение имели, понеже все избранное и нарочитое советы

своими производили, сиречь: суд праведный, нелицепри­

ятен, яко богатому, тако и убогому... И к тому воевод искус­ ных и храбрых мужей сопротив врагов избирают, и страти-

зывал в последний раз, а не совещался. Это гораздо более вероятно. (Клю­ чевский. Боярская дума Древней Руси. Изд. 1-е. С.536 и след.).

Карамзин (VIII. Пр.2) говорит: "Напрасно князь Щербатов угадывал,

кто именно заседал в Государственном совете при Елене: сан боярина означал великокняжеского советника". Полагаем, что князь Щербатов

далеко не напрасно старался разгадать состав правления в малолетство

Ивана IV. Можно думать, что десять советников, приглашенных к состав­

лению духовной и к выслушанию последних приказаний великого князя, и

предназначались им в правители.

356

латские чины устрояют, яко над ездными (конными), так и

над пешими; а аше кто явится мужественным в битвах и ок­

ровив руку в крови вражьей, сего дарованьми почитано, яко движными вещи, так и недвижными. Некоторые же из них,

искуснейшие, того ради и на вышния степени возводились"

(Сказания. 2-е изд. С.1 О и след.).

Итак, у царя оказались опекуны, которые удалили от не­ го людей вредных и окружили его хорошими. Эти хорошие

люди составили "избранный его совет", без которого он ни

делать, ни даже мыслить ничего не мог.

Дума царская получает, таким образом, совершенно но­ вый облик в это время. Она не составляется всякий раз вновь

из советников по усмотрению государя, а состоит из посто­

янных членов, которые не только дают совет, который мож­

но принять и не принять, а связывают волю государя. Из­

бранная рада имеет свои убеждения, настаивает на них и

проводит их.

Ограничение своей власти новыми любимцами и Из­ бранной радой, состав которой ему навязывали, подтвержда­ ет и царь. В его ответе на первое послание Курбского чита­

ем:

"И того в своей злобе не мог еси разсудити, - упрекает он Курбского, - нарицая благочестие, еже под властию

нарицаемаго попа и вашего злочестия повеления самодерж­

ству быть! А се по твоему разуму нечестие, еже от Бога дан­

ной нам власти самим владети и невосхотехом под властию

быти попа с вашего злодеяния" ( 162). "Или мниши сие быти

светлость благочестивая, еже обладатися царству от попа

невежи, от злодейственных, изменных человек и царю по­ велеваему быти"? (171).

А далее, в том же письме, находим место, во всех част­

ностях подтверждающее выше сделанную выписку из "Ска­ заний" Курбского:

"Такоже Селивестр и со Алексеем сдружился и начаша советовати отай нас (тайно), мневше нас не разсудных суща. И тако, вместо духовных, мирская начаша советовати, и тако по малу всех вас, бояр, начаша в самовольство

приводити, нашу же власть с нас снимающе и в про-

357

тивословие вас приводяще, и честию мало вас не с нами

ровняюще... И тако по мало сотвердися сия злоба. И вас по­

чал причитати к вотчинам, ко градам и к селам... и те вотчи­

ны ветру подобно раздал неподобно... И потом единомыс­

ленника своего кн. Дмитрия Курлятева к нам в сигклитию

припустил. Нас же предходя лукавым обычаем, духовнаго ради совета, будто души ради, то творит, а не лукавством. И

тако с тем своим единомысленником начаша злый свой со­

вет утверждати, ни единыя власти не оставиша, идеже своя

угодники не поставиша, и тако во всем своя хотение

улучиша. По сем же с тем своим единомысленником от

прародителей наших данную нам власть от нас отъяша,

еже вам, боярам нашим по нашему жалованью, честью пред­ седания почтенным быти. Сия убо вся во своей власти и

в вашей положиша, якоже вам годе, и якоже кто како вос­

хотет. По тому же утвердися дружбами, и вся властию во

всей своей воле имый, ничтоже от нас пытая, аки несть нас, вся строения и утверждения по своей воле и твоих

советников хотению творяше. Нам же, что аще и благо советующе, сия вся непотребно им учинихомся. Они же, аще что и строптиво и развращенно советоваху, но сия вся благо творяху!" (188 и след.).

Итак, организованный Сильвестром и Адашевым совет похитил царскую власть, царь был в нем только председате­

лем, советники решали все по своему усмотрению, мнения

царя оспаривались и отвергались; должности, чины и награ­

ды раздавались советом. Это говорит царь, это подтверждает и противник его, князь Курбский.

Но Избранная рада не ограничилась одной практикой, ей удалось оформить свои притязания и провести в Судеб­

ник ограничения царской власти. В статье 98 царского Су­

дебника было постановлено:

"А которые будут дела новые, а в сем судебнике не пи­ саны, и как те дела, с государева докладу и со всех бояр приговору, вершатца, и те дела в сем судебнике приписы­

вати".

Для пополнения Судебника новыми законодательными определениями требуется приговор "всех бояр". Это несо-

358

мненное ограничение царской власти и новость: царь только

председатель боярской коллегии и без ее согласия не может издавать новых законов. Жалобы Грозного были совершенно основательны. Требование Судебника о приговоре "всех бо­ яр" относится к будущему и, конечно, никогда не было при­

ведено в исполнение; в настоящее же время царя ограничи­

вал не совет всех бояр, а только некоторых. В составлении Судебника принимали участие не все бояре. Во вступлении к нему сказано: "И Великий князь Иван Васильевич всея Руси и с своею братьею из бояры сей судебник уложил"."

Из кого же состоял этот совет, продиктовавший ограни­

чение царской власти? Судя по тому, что Курбский называет его "избранной радой", надо думать, что в состав его входи­ ли не все думные люди, а только некоторые из них, избран­ ные. Во главе этого совета стояли поп Сильвестр и окольни­ чий Алексей Адашев. Кто другие члены и сколько их было, этого с точностью мы не можем сказать. Царь называет еще только трех: князя Андрея Курбского, боярина с 1556 г., кня­ зя Дмитрия Курлятева, боярина с 1549 г., и князя Ростовско­

го Семена, о котором Шереметевская боярская книга ничего

не знает1• Курбский, кроме митрополита Макария и несколь­

ких пресвитеров, упоминает только о трех Морозовых, "поч­ тенных сиглитским саном": Михаиле, пожалованном околь­

ничеством в 1548 и боярством в 1549 г., Владимире, полу­

чившем звание окольничего в 1550, и Льве, прозванием Сал­

тыков, - оружничим с 1550 и окольничим с 1553 г.2 Но мы

1 В том же письме Грозного читаем: "Та же по сем собака и измен­

ник старый, Ростовский князь Семен, иже по нашей милости, а не по сво­

ему досужеству, сподобен быти от нас сигклитства" (194).

2 Сказания. 111, 115 и 191. Причисление Владимира Морозова и

Льва Салтыкова к чинам Избранной рады возбуждает некоторое недоуме­

ние. Как окольничие с пятидесятых годов, они, конечно, могли быть чле­ нами думы. Но звание боярина получили они гораздо позднее: Владимир в

1562 г" а Лев в 1563. В это время прежние любимцы пали и начались уже

казни их сторонников; товарищ Морозовых, Дм.Курлятев, был казнен в 1562 г. Как объяснить одновременную милость к Морозовым и гнев к Курлятеву, которые были членами одного и того же ненавистного царю Ивану учреждения? Может быть, поведение в Думе Морозовых не похо­

дило на поведение Курлятева? Когда Курлятев спорил с царем, они, может

быть, с ним соглашались. Это возможно. Недаром же царь с гневом вспо-

359

не можем утверждать, что этими членами и ограничивался

состав Избранной рады; есть указания и на других.

Опеку Думы не мог терпеть не только Иван Грозный, но

и ни один из его предшественников, которые давно уже мог­

ли приказывать своим думцам. Не могли терпеть этой опеки

и служилые люди великого князя, не попавшие в Избранную раду. При дворе началась борьба с избранными, хорошо описанная Курбским и кончившаяся их падением и казнями князя Курлятева, Морозовых и др. Освобождение царя от опеки не им Избранной рады относится, надо думать, к на­ чалу Ливонской войны. Члены Рады были против этой вой­ ны и сильно спорили с царем. "И от попа Селивестра, - го­

ворит царь, - и от Алексея и от вас какова отягчения сло­

весная пострадах, их же несть подробну глаголати! Еже ка­ кова скорбнаго ни сотворится нам, то вся сия герман ради случися" (200). Тем не менее война состоялась. Царь, значит,

действовал уже по своей воле.

В чем состояла эта воля по отношению к Думе, это ясно из той же переписки. "А российское самодержавство, - го­ ворит Грозный, - изначала сами владеют, а не бояре и не вельможи" (162). И далее: "О провинении же и прогневании

подовластных наших перед нами доселе русские владетели

неистезуемы были ни от кого же, но повольны бьmи подвла­

стных своих жаловати и казнити, а не судилися с ними ни

перед кем" ( 195).

Этим прямо и решительно отрицается всякое право думных людей на участие в царском совете. Царь совещает­

ся, если желает и с кем желает. Попытка Сильвестра и Ада­

шева создать из княжеских думцев нечто самостоятельное

была омыта потоками крови, но не исчезла бесследно. Про­ должателей их дела можно видеть в боярах Смутного време­ ни, сочинивших ограничительные пункты для вновь изби­ раемых государей. Такие пункты были сочинены для Васи­ лия Ивановича Шуйского и им приняты. Возвещая о вступ­ лении своем на царство, новоизбранный государь говорит,

минает о Курлятеве, как члене Думы, и ничего не говорит о Морозовых. Впрочем, Влад. Морозов недолго пережил Курлятева. Он был казнен в 1564 г. или около.

360

что он целовал крест на том, что ему,

"великому государю, всякаго человека, не осудя истин­

ным судом с бояры своими, смерти не предати, и вотчин, и дворов, и животов у братьи их, и у жен, и у детей не отьи­ мати, будет которые с ними в мысли не были... Да и доносов

ложных мне, великому государю, не слушати, а сыскивати

всякими сыски на крепко и ставити с очей на очи, чтоб в том православное христианство безвинно не гибло... На том на

всем, что в сей записи писано, аз, царь и Великий князь Ва­ силий Иванович всея Русин, целую крест всем православ­

ным христианам, что мне, их жалуя, судити истинным,

праведным судом, и без вины ни на кого опалы своей

не класти и недругам никому никого в неправде не подава­

ти и ото всякаго насильства оберегати" (Рум. собр. 11.

№ 141).

Ограничение царя высказано здесь в чрезвычайно неоп­ ределенной форме и по содержанию очень уступает тому, которое было задумано Сильвестром и Адашевым. В царст­ вование Грозного дело шло об ограничении царя во всех от­

ношениях. Он не мог ни управлять, ни судить, ни законода­

тельствовать без своей Думы. При избрании Шуйского име­

лось в виду оградить подданных только от произвольного

царского суда, примеры которого в таком обилии представ­

ляет правление Грозного. Но и это ограничение выражено в

чрезвычайно неясной форме. Царь продолжает быть судьей, но он судит не один, а "с бояры своими". Что же такое эти бояры? Люди начала XVII века не пошли в этом вопросе да­

лее людей половины XVI. Сильвестр и Адашев, вводя в Су­

дебник ограничение законодательной царской власти, гово­ рят о приговоре "всех бояр". Но что такое "все бояре"? Это

думные чины, назначаемые царем. Какой же противовес

царской власти могут они составить? Никакого. Временщи­ ки первых годов царствования Грозного думали, конечно, об Избранной раде, членов которой они сами навязывали юно­ му царю; их - "все бояре" бьши Сильвестр с Адашевым и их сторонники. Не определяют состава бояр и передовые люди начала XVII века. Под "боярами" они, конечно, разу­ меют бояр, способствовавших возведению Шуйского на

361

престол и вступивших с ним в сделку, т.е. опять себя. И в том, и в другом случае дело идет не об организации учреж­

дения с определенным и постоянным составом, а о лицах,

случайно стоявших у государственного кормила. Избранная рада половины XVI века и бояре, доставившие корону Шуй­ скому, являются предшественниками верховников, избрав­

ших на российский императорский престол Анну Ивановну. Верховники также устроили ограничивающий императрицу

совет и опять из собственных своих особ, вовсе не помыш­

ляя о будущем; и здесь имелось в виду не учреждение, а ли­

ца. Государственным людям XVIII века также трудно было

перейти от лиц к учреждениям, как и людям XVII и XVI ве­

ков.

Избиратели Шуйского, надо полагать, были 'так увере­

ны, что царь поделится с ними данною ему властью, что не

считали нужным сколько-нибудь точно определить выгово­ ренное ими право участия в царском суде. В конце грамоты

говорится о производстве ссылки и суда одним царем, а бояр

как будто и вовсе не существует.

Гораздо большие ограничения царской власти занесены в договор об избрании на московский престол польского ко­ ролевича Владислава (Рум. собр. 11. № 199), но и в этом до­ кументе не встречаем никаких определений состава Бояр­ ской думы. Совещание с боярами и думными людьми требу­ ется в очень многих случаях. Оно необходимо для раздачи

поместий и вотчин: "и як государ, его милость, прыговорыт

з бояры, по тому так и учынить, яко достоит"; для суда: по вине казнить надо, "осудивши наперед з бояры и з думными людми"; распоряжения об имуществе бездетно умерших го­ сударь делает "с прыговором и советом бояр и всих думных людей, а без Думы и прыговору таких дел несовершати"; новых налогов "зверх прежних обычаев, не поговора з боя­ ры, ни в чем не прибавливати"; льготы на запустелые отчи­ ны и поместья даются, поговоря с бояры; нужно ли держать паромы на Волге, на Дону, на Янке и на Тереке, о том коро­ левичу говорить с бояры и с думными людьми.

Этот довольно длинный ряд случаев, в которых новый

царь должен совещаться с думцами, свидетельствует о том,

362

что в правительственных сферах созрела уже мысль о необ­

ходимости постоянной Думы. Но создать постоянное учреж­

дение из думцев не удалось и избирателям Владислава. Под

членами Думы и они, конечно, разумеют наличный состав думцев и только. Права этих думцев означены очень неопре­

деленно и неясно: некоторые дела царь не может делать без

приговора бояр, по другим он должен только поговорить с

ними. Дума то ограничивает царя, то нет. Напрасно будем

искать разъяснения предложенных Владиславу пунктов в

польских учреждениях. Роль Королевского совета в Польше

играл сенат, но он не ограничивал королевской власти, а

служил ей только для совета1 • Королевская власть была там

ограничена сеймом, в состав которого входили и сенаторы.

Мысль об ограничении могла еще прийти из Польши, но ни­ как не ее форма. Предложенные Владиславу пункты не име­ ли практического значения, как и самое его избрание, и важ­

ны только в смысле знамения времени. Самовластие Грозно­

го и диктаторская власть Бориса в царствование Федора Ивановича снова оживили мысль о необходимости поста­

вить в рамки царскую власть. Котошихин дает повод думать,

что и Михаилу Федоровичу были предложены ограничи­

тельные пункты.

"Как прежние цари, - пишет он, - после царя Ивана Васильевича, обираны на царство, и на них были иманы пис­ ма, что им быть не жестоким и не пальчивым, без суда и без

вины никого не казнить ни за что и мыслити о всяких делах

с бояры и з думными людми сопча, а без ведомости их тайно и явно никаких дел не делати".

Из этого общего правила он делает исключение только

для одного Алексея Михайловича:

"А нынешняго царя обрали на царство, а писма он на себя не дал ни какого, что прежние цари давывали, и не спрашивали, потому что разумели его гораздо тихим"."

(104).

Пункты, предложенные Михаилу Федоровичу, до нас не

дошли, и о самом существовании их можем заключить толь-

1 Hiippe. Verfassung der RepuЬlik Polen. 126 и ел.

363

ко из приведенных слов Котошихина. Что же касается со­

держания их, то можно усомниться в точности слов москов­

ского подьячего. Даже пункты, предложенные Владиславу,

не обязывали его "без ведомости бояр никаких дел не де­

лать"; пункты же, принятые Шуйским, касались единственно

суда. В какой мере был ограничен Михаил Федорович и кем,

остается совершенно неизвестным.

Но возвратимся на прежнее. _ В царствование Федора Ивановича вопрос о Думе оста­

вался в том же положении, в каком он был при его предше­ ственниках. Об этом с совершенной ясностью и точностью свидетельствует Флетчер. Он знает о существовании думных чинов и приводит общую их цифру, хотя и не очень точную. Затем он говорит, что в заседания Думы приглашаются да­

леко не все думные чины, а человек пять или шесть, которые

и решают все дела вместе с Борисом Годуновым. Иногда

призывают и большее число1 • Это вернейшая картина нашей

московской Думы! Но где же царь? Федор Иванович госу­

дарственными делами не занимался и был царем только по имени; в его время государством управлял Борис Годунов. Описанная Флетчером Дума есть Дума по подбору Годуно­ ва. Можно думать, что отношения Годунова к государевым думцам не были так свободны, как отношения к ним самого

царя; но, действуя именем царя, и он мог довести до нуля

свою зависимость от думцев и менять их по произволу.

О Михаиле Федоровиче Котошихин говорит: "Хотя самодержцем писался, однако без боярскаго совету не мог

делать ничего" (104). Это сказано слишком сильно, а потому

и не совсем точно. Выше (с.349) мы привели несколько сви­

детельств источников о том, что и Михаил Федорович, как и

все его предшественники, давал указы своею личною вла­

стью. Пополним их еще несколькими.

"В 1616 г. князь Григорий Тюфякин бил челом госуда­

рю, а говорил, что сказывал посла окольничей, кн. Григ.

Волконской, а ему велено посла звать к столу, и ему б тем от князя Гр.Волконского безчестну не быть. И государь прика-

1 Fletcher. Russia at the close ofthe XVI century. Chap. XI.

364

зал посолскому думному дьяку П.Третьякову челобитье его

записать в посолском приказе, что столнику, который посла зовет к столу, до околничаго, который посла сказывает, в

отечестве дела нет..." (Дворц. разр. 1. 221).

Здесь государь единолично высказывает общее правило,

долженствующее и впредь регулировать местнические сче­

ты. 7 февраля 1626 г. Михаил Федорович с отцом своим,

патриархом, дал указ о порядке продажи порозжих земель.

16 февраля того же года последовал указ царя и патриарха о

предоставлении порозжих земель покупщиками в вотчину.

Марта 1О-го того же года Поместный приказ в полном своем

составе

"докладывал государя царя и отца его, патриарха, по

купчей Лаврентья Булатникова на продажныя вотчинныя

земли, так ли купчия давать, или как они, государи, укажут.

И государь царь и Великий князь Михаил Феодорович, и

отец его государев, великий государь Святейший Патриарх Филарет Никитич, слушав купчия, указали: делати купчия

таковы да в теж купчия указали пополнить: те вотчины кто

купит, вольно тому и в приданое ту вотчину дати"1 •

Так же один дает указы Михаил Федорович и по смерти

своего отца. 6 февраля 1645 г. три дьяка докладывали госу­

дарю о порядке наследования в поместьях по челобитью

нисходящих. Государь указал, согласно челобитью, разы­

скивать и давать передел2•

Итак, несмотря на свидетельство Котошихина, Михаил Федорович давал указы без боярского совета. Но и в словах

Котошихина есть своя доля правды. Как государь избран­ ный, а не родившийся на царстве, Михаил Федорович не мог

управлять так же самовластно, как это делали Иван Василье­

вич, его сын и внук. Очень можно допустить, что Михаил

Федорович, которому были предложены ограничительные

пункты, чаще обращался к совету бояр, чем это делали его предшественники. Но изменил ли он устройство этого сове­

та, дал ли он ему определенную организацию и компетен-

1 Владимирский-Буданов. Хрестоматия. Ш. 236. 2 Там же. 258.

365

цию? Это более чем сомнительно. Если бы такая перемена совершилась, Котошихин не мог бы ее не заметить и не упо­ мянуть о ней. Скажем более, такая реформа совершенно бы­ ла не по плечу современникам Михаила. Она не приходила в голову даже самим боярам.

Никакой перемены в организации Думы не произошло ни в Смутное время, ни при Михаиле Федоровиче. Всегда были лица, готовые посредством влияния на царя и подбора

советников захватить власть в свои руки, но мысль о посто­

янном учреждении с определенным составом и компетенци­

ей совершенно чужда московскому времени.

Итак, Михаил Федорович дает указы то единолично, то

по совету с "бояры"; но в последнем случае он сам решает, надо ли советоваться, и всякий раз сам подбирает себе со­ ветников. Совершенно однородные дела царь решает то один, то с советом. Отмена местнических споров для извест­

ного похода делается царем то единолично, то по совеща­

нию с Думой, причем в Думу приглашают не только свет­ ских советников, но иногда и весь Освященный собор.

"В 1618 г. июля в 27 день государь царь и Великий князь Михаил Федорович говорил с митрополитом... и со всем Освященным собором, и с бояры, и с околничиими, и с думными людьми...: и ныне б бояром... и всяким людем в воеводах и у всяких дел быти, по нынешним по литовским вестем, быти без мест" (Кн. разряди. 559).

А в 1631 г., в Смоленский поход, приказано было быть

без мест по указу одного царя и отца его патриарха1• Об

Алексее Михайловиче Котошихин говорит:

"А нынешняго царя обрали на царство, а писма он на себя не дал никакого, что прежние цари давывали, и не

спрашивали, потому что разумели его гораздо тихим, и по­

тому наивышшее пишетца "самодержцем" и государство

свое правит по своей воли. И с кем похочет учинити войну и

покой и, по покою, что кому по дружбе отдати, или какую

помочь чинити, или и иные какие великие и малые своего

государства дела похочет по своей мысли учинити, з бояры и

1 Кн. разряд. Стб. 379.

366

з думными людми спрашиваетца о том мало, в его воле что

хочет, то учинити может. Однако, кого из бояр и из думных, и из простых людей любит и жалует, спрашивается и совету­ ет с ними о всяких делах" ( 104).

Вот новая картина Думы, совершенно однородная с той,

которая нарисована Флетчером. Царь всем управляет сам,

советуется с кем хочет и не с одними думными людьми, а и с

простыми. Верность ее оригиналу вполне подтверждается и

официальными памятниками.

По спискам 1675 г. в состав думных чинов входили:

23 боярина, 13 окольничих, 22 думных дворянина и 8 дум­ ных дьяков, всего 66 человек. В состав же государевых дум­

цев входила всегда только некоторая часть этого числа.

18 ноября 1674 г. у государя бьmо сиденье с бояры о всяких делах. В этом сиденьи приняли участие: 9 бояр, 1 окольни­ чий и 2 думных дьяка, всего 12 человек. Кроме того, в сиде­ ньи участвовал дьяк тайных дел, Данило Полянский, кото­ рый еще не был думным.

Через четь1ре дня на пятый у государя бьmо новое сиде­ нье "с бояры, с окольничими, и с думными дворяны, и с думными дьяки, которые были за вел. государем в

походе". На следующий день, в праздник ангела государы­ ни царевны и Великой княжны Екатерины Алексеевны, всем

чинам, бывшим в походе, раздавали пироги; получили пиро­ ги и государевы думцы. Это дало повод перечислить их имена и фамилии и сохранить для потомства память о том, кто именно был в Думе государя 23 ноября. В Думе государя

накануне Екатеринина дня сидели: 8 бояр, 5 окольничих,

4 думных дворянина и 3 думных дьяка, всего 20 человек1 •

Несмотря на близость по времени этих двух сидений и на то, что оба сиденья происходили в одном и том же месте, в селе Преображенском, состав их бьm очень различен. Это объяс­

няется тем, что на второе сиденье царь нашел нужным при­

гласить всех думных людей, которые были с ним в походе;

на первое же - только некоторых: из окольничих только

одного, из думных же дворян на первое сиденье никто не

1 Дворц. разр. III. Стб. 1109, 1111.

367

был приглашен. Есть разница и в составе бояр. На первом сиденьи, между прочим, были: князь Голицын Ал. Андр., князь Долгорукий Юр. Ал. и князь Репнин Ив.Бор.; пирогов же в день Екатерины они не получили. Можно думать, что они уехали из Преображенского до праздника. Труднее объ­

яснить, почему князь Пронский Ив. Пет. и князь Кура­

кин Фед. Фед., получившие пироги 24 ноября, не были в за­

седании 18-го того же месяца: они могли приехать после

18-го, а может быть, они были налицо, да не были пригла­ шены. Думные же дворяне, конечно, были в походе с госу­

дарем и 18-го числа, но их в Думу не позвали.

Но иногда вид Думы совершенно менялся. Вместо свет­

ских людей и воинов она сплошь наполнялась попами и мо­

нахами, - и это по светским делам.

"1675 г. апреля в 30 день был у вел. государя, после со­ борной обедни, вел. господин, Святейший Иоаким, Патриарх

Московский и всеа России, со властми в верху, в передней, и

сидели о посольском деле" (Двор. разр. Ш. Стб. 1365). Наоборот, по делам, исключительно касающимся духо­

венства, в Думу допускались светские лица. При совещании

царя с патриархом о поведении духовника государева, бла­ говещенского протопопа Анд. Саввиновича, в "комнату", где происходило совещание, были допущены четверо самых

ближних к государю бояр: князь Долгорукий Юр. Ал., Хит­

рово Бог. Мат., Нарышкин Кир. Пол. и Матвеев Арт. Сер.1 •

Итак, Государева дума и при Алексее Михайловиче не

имела определенного состава, она составлялась на отдель­

ный случай по особому усмотрению государя. Это вековая у

нас практика. Для московских государей, которые могли еще

в значительной степени управлять своим государством лич­

но, такая Дума представляла большие удобства. Они всегда

имели под рукой массу советников, но совещались только с

теми из них, с кем находили нужным.

Перейдем теперь к рассмотрению вопроса о том, как

пользовались московские государи советами своих думцев.

Управление и суд в Московском государстве, как и в

1 Дворц. разр. Ш. Стб. 1155.

368

удельное время, бьmи личным делом государя. Он сам судил

и управлял непосредственно, это его право. Управление и

суд переходили в другие руки только по уполномочию царя.

Государевы думцы при отправлении правительственных

действий царем лично являются только его помощниками, действующими по его приглашению.

Деятельность их прежде всего проявляется в том, что

они присутствуют при исполнении государем его обширных

полномочий по отправлению суда и управления. Государь не

может знать всего. Прежде чем высказаться по тому или

другому вопросу, ему надо иметь перед собой все необходи­

мые справки. Для этого около него должны всегда находить­

ся люди, которые могут представить нужные сведения. Этой цели до некоторой степени удовлетворяют уже докладчики

дела; и мы видели, что московские государи дают свои ука­

зы на основании доклада нескольких дьяков, или боярина и

дьяка, окольничего и дьяка и т.д. Но они далеко не всегда

довольствуются разъяснением дела докладчиками; весьма

нередко они обращаются к думцам и совещаются с ними, прежде чем решить дело. О решениях царя, состоявшихся

после такого совещания, памятники говорят: "царь указал,

поговоря с бояры".

Приведем несколько указаний на такие разговоры.

21 мая 1609 г. последовал указ царя Вас. Ив. Шуйского (единоличный) о кабальных людях, в конце которого чита­

ем:

"Которые холопи живут безкабально лет пять или шесть

или десять или болши, приказал государь их отдавати ста­

рым их государем, у каго они живут, до своего государе­

ва указа; а о том рекся государь говорить с бояры"

(АИ. 1. № 85. IV).

Начало указа, нами не выписанное, не возбуждало в ца­

ре никаких сомнений и потому разрешено им без всякого

разговора с боярами. Последний же пункт возбудил некото­

рое сомнение, а потому царь разрешил его только временно,

до своего царского указа, о чем обещал поговорить с бояра­ ми. Сомнение, о котором мы упомянули и которое навело царя на мысль о необходимости поговорить с боярами, по

369

всей вероятности, состояло в следующем. О добровольных

холоnах был уже указ, состоявшийся nри Федоре Ивановиче.

По этому указу на добровольных холоnов выдавали служи­ лые кабалы и в том уже случае, если они служили кому­ нибудь только nолгода. Царь был склонен увеличить этот

срок, но не решился nринять эту меру, затрагивавшую инте­

ресы всего состоятельного класса, не nоговорив с боярами.

От 1 февраля 1634 г. Михаил Федорович nолучил дур­

ные вести о nоложении нашего войска nод Смоленском. На­

до было nринять немедленно меры. В книге разрядной no

этому nоводу наnисано:

"И государь царь и Великий князь Михаил Федорович, говоря с бояры, указал околничему князю Григорию Кон­ стантиновичу ехати в Можаеск к боярам и воеводам". и с ними советовать, как бы". ратным людям nод Смоленском nомочь учинити вскоре" (627).

От царствования Алексея Михайловича сохранилась це­

лая заnиска о том, о каких делах царь собирался "говорить боярам". В этой заnиске читаем:

"Поговорить боярам о свейских nослех, что nрисылают бити челом нам, великому государю, чтобы отnустить чело­ века своего в Свею для добрава дела, а сидеть де надокучи­

ло.

Аот себя им и отnустить велеть не будет худа.

Абудет что для вестей не отnускать, и они давно все

ведают и кроме сего гонца".

Любопытная заметка! Царь, готовясь говорить с бояра­

ми, наперед взвешивает, что можно сказать за и против по­

сылки посла в Швецию. И далее:

"Боярину Вас. Шереметеву в Борисове зимовать ли, и

ратным людем кому с ним зимовать, или с иным воеводою

зимовать и воеводе кому быть"1 •

Эти разговоры царя с боярами обыкновенно происходят

во время доклада царю дел. При докладах, хотя и не всегда,

но весьма часто, присутствуют бояре. Доклады делаются

1 Зап. отд-ния рус. и славян. археологии Имп. Рус. археол. о-ва. Т.11.

с.733.

370

царю, как это видно из вступительных к ним слов. Они, обыкновенно, начинаются так: ,Доложити государя царя и великаго князя", а далее, по изложении обстоятельств дела:

"Лета 1558 октября в 1 день царь и Великий князь Иван Ва­

сильевич всея Руси сего доклада слушал". Если на докладе

присутствовали бояре, то в резолюции говорится, что "царь

приговорил с бояры"1 • Тот же порядок и в XVII веке. В

дворцовых разрядах за 1675 г. читаем:

,,А велено их распрашивать думному дьяку разрядному,

Герасиму Дохтурову, и по распросным речам указал ему вел. государь себя, великаго государя, доложить об указе при боярех, как ему, великому государю, с бояры сиденье будет и изволит дела слушать" (1401).

Государь сам слушает дела, и для этого у него бывает сиденье с боярами. Явление старое, но слово новое. В ле­ тописных известиях ХП века речь идет "о думе" с боярами, в Москве говорят о "сиденьи" с боярами. Так как бояре при­

сутствуют при докладе, то государь приказывает иногда до­

ложить ему и боярам; в тех же разрядах читаем:

"И по распросным речам ея, Фенкиным, доложить ему,

боярину, себя великаго государя и бояр, как великий госу­

дарь изволит сидеть с бояры за своими, великого государя,

делами" (1429).

Но иногда дело оказывается столь сложным, что его нельзя бывает по первому докладу обсудить и решить. В этих случаях, выслушав дело, государь приказывает боярам обсудить это дело в особом заседании и потом еще раз ему доложить. Любопытный образчик такого двойного доклада и слушания записан в дворцовых разрядах под 1675 г.

"Того же году апреля в 26 день, указал великий государь боярину Ивану Богдановичу Милославскому внесть к себе,

великому государю, дело в доклад думнаго дворянина

А.С.Хит-рово". И боярин, Иван Богданович, по указу вели­

кого государя, то дело взносил к нему, великому государю, и

его, великого государя, по тому делу и по очной ставке док­

ладывал. И великий государь того ж числа того дела слушал

1 Для примера см.: Владимирский-Буданов. Хрестоматия.111. 25.

371

с бояры и указал еще бояром слушать и доложить се­ бя, великого государя, иным временем, как у него, великого государя, будет сиденье с бояры" (1355).

Из приведенных мест видно, что сиденье царя с боярами

даже в конце XVII века имело место не в определенные дни

и часы, а по мере надобности. Доклады же делались царю

постоянно. Многие из них царю приходилось слушать в та­

кие моменты, когда при нем вовсе не бьmо бояр. Можно ду­

мать, что дьяки и члены приказов, от которых шли доклады,

любили докладывать именно в отсутствие бояр. Они явля­

лись в этих случаях единственными советниками своего го­

сударя. Это были высочайшие доклады с глазу на глаз. Они в

высокой степени возвышали значение докладчика. Государи

давали указы и по таким докладам, но не всегда. Иногда, вы­ слушав дело, они приказывали доложить его боярам и по­ том, с боярским приговором, вновь доложить дело себе. Ка­ кая была причина такого распоряжения? На это можно отве­ чать предположительно. Докладываемое дело бьmо, конеч­ но, обставлено всеми нужными справками, иначе докладчик не решился бы пойти к царю. Но это справки с точки зрения

докладчика. Надо думать, московские государи не хотели

действовать под влиянием всегда более или менее односто­

ронней точки зрения докладчика, а потому и привлекали к

обсуждению доклада лиц, знакомых с правительственной

практикой, но в данный момент непосредственно незаинте­

ресованных отправлением известного рода дел. При той бес­

контрольной власти, какою пользуются лица, имеющие пра­ во высочайших докладов, в указанной практике московских

государей можно видеть попытку ограничить произвол

высших правительственных органов.

Вот пример такого осторожного отношения московских государей к лицам, имевшим право высочайшего доклада:

"1636 года декабря в 15 день государя царя Великаго

князя Михаила Федоровича докладывал думный дьяк, Ми­

хайло Данилов, о поместных и вотчинных статьях, и госу­

дарь царь и Великий князь Михаил Федорович указал: тех

статей слушать бояром, а что о тех статьях бояре пригово-

372

рят, и о том велел государь доложить себя, государя" (Вла­

димирский-Буданов. Хрестоматия. T.III. 247).

Таков порядок разъяснения дела и подготовки его к цар­ скому решенmо при участии Государевой думы. Царь поста­ новляет решение и дает свой государев указ или единствен­

но на основании доклада правительственных лиц, дьяков,

бояр и других приказных докладчиков, или выслушивает предварительно своих думцев "бояр". Этим объясняется и разная форма указов: в одних виден след соучастия "бояр", в

других нет.

Если доклад происходит без бояр, в таком случае госу­

дарь по выслушании дела приказывает свой указ докладчи­

ку прямо к исполненmо, например:

"Лета 7069 октября в 15 день царь и Великий князь

Иван Васильевичь сего докладу слушал и приказал казначе­

ем..." (АИ. 1. № 154. XVI. 1560).

Если на докладе присутствовали бояре, то царь давал приказ боярам, на основании которого они составляли при­

говор, например:

"В 81 году октября в 9 день, по государеву цареву и ве­

ликаго князя приказу, преосвященный Антоний Митропо­

лит, архиепископы и епископы и весь Освященный собор, и бояре, князь Иван Федорович Милославский, и все бояре,

приговорили..." далее излагается указ о наследовании в

вотчинах княженецких и жалованных (АИ. 1. № 154. XIX.

1573).

Любопытен состав этой Думы Ивана Васильевича. Дело

шло о чисто светском вопросе гражданского права; но в Ду­

му нашли нужным пригласить весь Освященный собор.

Та же форма наблюдается и в XVII веке. В дворцовых разрядах под 1617 г. читаем:

"А по государеву цареву и Великого князя Михаила Фе­ доровича указу бояре приговорили: объезжим головам всем быть без мест" (298).

Или в книгах разрядных на 1628 г.:

"И указал государь бояром сказати воеводам, чтоб они ныне на его государеве службе были, как кому сказано, а не будут они по государеву указу и по их боярскому

373

приговору, и учнут они впредь о том государю бить челом,

и им от государя быти в великой опале" ( 12).

Боярским приговором названо здесь исполнение госуда­

рева указа. Еще пример. В окружной грамоте Алексея Ми­

хайловича на Верхуторье читаем:

"В нынешнем в 1646 г. февраля в 7 день указали мы и бояре приговорили: для пополнения нашея казны, слу­ жилым людям на жалованье" и т.д. (Рум. собр. III. № 124).

Итак, боярский приговор составляется на основании го­ сударева указа. Царь, выслушав доклад и все необходимые

справки для разъяснения дела, высказывает свою волю, как

делу быть; если при докладе бьши бояре, они формулируют царскую волю, это и есть боярский приговор. Это и значит "царь указал, бояре приговорили". Понять эти слова в смыс··

ле указания на коллегиальный порядок решения дел в Думе,

причем царю принадлежит лишь роль председателя, не

представляется ни малейшей возможности. Такой порядок решения дел в Думе противоречил бы всем условиям быта Московского государства. Бояре-думцы - слуги московских государей, обязанные им своим выдающимся положением. Государь может призвать и не призвать их в Думу, поэтому

никак нельзя допустить, что они имеют решающий голос

при рассмотрении государственных вопросов1• Об отноше­

ниях Великого князя Ивана Васильевича к своим думцам мы имеем характерное свидетельство Берсеня-Беклемишева: "Князь великий, - говорит он, - против себя стречю лю­

бил и тех жаловал, которые против его говаривали". "Стре­

чя" или "встреча" - означает возражение. Итак, Иван Ва­ сильевич любил выслушивать возражения и даже жаловал тех, кто их ему делал! Об этом не пришлось бы говорить,

1 Единственное отступление от высказанного в тексте положения

можно наблюдать только в кратковременный период господства Избран­ ной рады Сильвестра и Адашева. Она имела целью сделать царя только председателем своего совета. И можно допустить, что иногда и достигала этого. В выражениях указа 1556 г. можно видеть пример осуществления желательного для Избранной рады порядка: "Лета 7064 августа 21 приго­ ворил государь царь и Великий князь Иван Васильевич со всеми бояры".

Эта форма совершенно соответствует порядку, установленному 98-й

статьей царского Судебника.

374

если бы членам Думы принадлежал решающий голос. В этом случае у них бьшо бы право не только возражать, но и

решать против воли царя. Берсень же, сравнивая Ивана Ва­

сильевича с его сыном и преемником, в похвалу первому

говорит вышеприведенную фразу. По московским понятиям, и то хорошо, если царю можно возразить. Надо думать, что

Ивану Васильевичу редко приходилось выслушивать возра­

жения, если он за них даже жаловал. Иначе относился к думцам Василий Иванович. Герберштейн говорит о нем:

"Между советниками великого князя никто не пользуется

таким значением, чтобы осмелиться в чем-нибудь проти­ воречить ему или быть другого мнения" (28). С этим соглас­ ны и отечественные свидетельства. Тот же Берсень говорит: "Государь упрям и встречи против себя не любит; кто ему встречу говорит, и он на того опаляется". Берсень испытал это на себе. Когда в Думе шла речь о Смоленске, он возразил

государю, "и князь великий, - рассказывал он по этому по­

воду Максиму Греку, - того не полюбил да молвил: пойди,

смерд, прочь, не надобен ми еси"1 •

Таковы могли быть последствия неосторожных споров думных людей с московскими государями. Думные люди не

решали государственных дел, а только отвечали на вопросы

государей и исполняли их указы. Сильвестр и Адашев сде­

лали попытку превратить государя в председателя Думы. Нововведение это было кратковременно и кончилось опалой реформаторов. Иван Грозный увидал в нем нарушение своих существеннейших прав. Роль Думы в XVII веке совершенно верно определена современником. Описав, как думные люди

рассаживаются в Думе по отечеству, Котошихин говорит:

"А лучится царю мысль свою о чем объявити, и он им, объявя, приказывает, что б они, бояре и думные люди, по­ мысля, к тому делу дали способ... и они мысль свою к спо­ собу объявливают..." (11. 5).

Итак, царь высказывает "мысль", т.е. намерение свое, свою волю, а боярам приказывает приискать способ осу­

ществить эту мысль; этим исполнением царской мысли и

1 ААЭ.1. № 172.

375

исчерпывается вся деятельность Государевой думы, засе­

дающей в присутствии царя.

Но государи могли дать своим думцам и большие пол­ номочия, если находили это нужным. И они делали это. Они уполномочивали, например, бояр составить приговор по из­ вестному делу в особом заседании, в котором сами не при­ сутствовали. Это бывало в тех случаях, когда дело отлича­ лось большой сложностью и не могло быть разрешено не­ медленно. Такие приговоры, составленные одними боярами, государь приказывал потом доложить себе.

Весной 1625 г. Михаил Федорович делал назначения разных лиц к городовому делу. Двое из назначенных не при­ няли назначения и били челом об отечестве. Местнические счеты представляли нередко большую сложность и запутан­

ность, а потому:

"Государь царь и Великий князь Михаил Федорович, слушав челобитья Даниила Шенкурскаго и Ивана Измайло­ ва, указал о том сидети бояром, да что бояре о том пригово­ рят, и государь указал о том доложить себя, государя" (Кн.

разряди. Ст. 1155).

В 1636 г. 15 декабря думный дьяк Михайло Данилов докладывал царю о поместных и вотчинных делах. Ввиду

сложности вопроса государь приказал слушать "тех статей"

боярам, а что они приговорят, о том доложить ему.

"И декабря в 16 день бояре тех статей слушали, а что о которой статье бояре приговорили, и о тех статьях велели докладывать государя. И декабря в 17 день государь царь и Великий князь Михаил Федорович слушал поместных и вот­ чинных статей, и что об них бояре приговорили указал о тех статьях, а что о которой статье государев указ и боярский

приговор, и то писано по статьям"." а далее следуют четыр­ надцать статей, занимающих 7 страниц в печатном издании в

8-ку "Хрестоматии" Влад.-Буд. Ш. 247.

То же делает и Алексей Михайлович:

"А в нынешнем году (1677), по указу великаго го­ сударя, бояре для спорнаго челобитья всяких чинов людей,

тех статей (поместных и вотчинных) слушали вновь, и

которым статьям, по боярскому приговору, быть по прежне-

376

му, и которыя пополнены, и которыя отставлены, и то писа­

но под статьями порознь ниже сего..." и далее следуют 41 обширная статья о поместьях и 16 статей о вотчинах, за­

нимающих 27 страниц в 4-ку (ПСЗ. № 700).

Два приведенных свидетельства относятся к порядку московского законодательства. В первом из них государь

приказал "боярам" рассмотреть новые статьи, составленные в Поместном приказе; во втором - дело шло об изменении действующих уже статей. Всяких чинов люди заявляли свое

недовольство существующими нормами поместного и вот­

чинного права. Алексей Михайлович указал боярам принять в соображение заявленные неудовольствия и пересмотреть "статьи". По указу государеву бояре бьmи уполномочены пополнить и даже отменить старые статьи. Обширный труд их или, как тогда говорили, боярский приговор представлен был на утверждение государя и по его указу получил силу

закона.

Итак, государевы советники или присутствуют на док­ ладах приказных правителей царю и, по его запросу, подают

мнения о предметах докладов, и затем, по указу царя, со­

ставляют приговоры, или, тоже по указу царя, имеют свои

особые заседания и составляют проекты новых законов, ко­

торые приводятся в исполнение опять-таки по указу царя.

Ввиду такой роли Думы не представляется ни малейшей

надобности останавливаться на вопросе о ее компетенции,

хотя вопрос этот и сильно занимает наших исследователей.

Дума делает все то, что ей будет приказано сделать госуда­ рем, и не делает ровно ничего, если государю не будет угод­ но приказать ей действовать. А это значит, что Дума не име­ ет никакой "своей" компетенции. Мы только что привели два случая, в которых "боярам" указано было рассмотреть

поместные и вотчинные статьи и составить о них свой при­

говор. Но это не доказывает, что проекты поместных и вот­ чинных статей составляются боярами. Государь может и без

Думы указать, как действовать в делах этого рода.

В 1643 г. били государю челом "безпоместные и мало­

поместные и пустопоместные дворяне разных городов". Че­

лобитье их состояло вот в чем. По смерти служилых людей

377

поместья их давались вдовам, а вдовы сдавали эти поместья

в свой род и тем выводили их из рода умерших мужей. Род­

ственники мужей и били челом, чтобы

"".государь их пожаловал, не велел бы тех их родст­

венных поместей сдавать из роду вон, чтобы им в конец не погибнуть и от службы не отбыть". Государь, сей челобит­ ной слушав, указал: поместей вдовам без именнаго указу сдавать ни кому не велеть" (Влад.-Буд. Хрестом. Ш 255).

Почему в 1636 г. Михаил Федорович приказывает поме­

стные и вотчинные статьи, проект которых был составлен в Поместном приказе, слушать боярам, а в 1643 г. тот же госу­ дарь дает указ прямо от себя о поместных же делах? В 1643 г. дело шло об однородных челобитных, а в 1636 г. бы­

ла соединена в один доклад масса разнородных, для удовле­

творения которых потребовалось составить 14 статей. Док­ лад 1636 г. был весьма сложный, и царь не захотел ограни­ читься мнением членов Поместного приказа, а пожелал вы­ слушать и мнение бояр; доклад 1643 г. - сравнительно прост, и царь разрешил его сам, не обращаясь к боярам. Но­

вые указы по одним и тем же делам можно давать и с помо­

щью бояр, и без их помощи, как будет угодно государю. В последнем случае помощь бояр вполне заменяется помощью

одного дьяка-докладчика.

То же надо сказать и о судебной деятельности царя. Мо­

сковские государи продолжают судить лично в XVI и XVII столетиях. Но и в судебной своей деятельности они

нередко обращаются к содействию "бояр". Пример такого

содействия мы привели выше, но и в суде такие случаи не­

редки. В 1623 г. бил челом государю и отцу его, святейшему

патриарху, стольник князь В.И.Туренин на князя Б.Касаткина. Государи велели.

"".сказать про то бояром, чтоб бояре о том поговорили,

а что поговорят, и о том велел государь и отец его государев,

великий государь святейший патриарх, доложить себя" (Кн.

разр. 931).

Боярский приговор был доложен государям думным дьяком Томилою Луговским. На основании этого приговора

государи указали челобитчику "дать суд" и назначили судей.

378

Но суд почему-то не состоялся. Это дало повод к новой че­ лобитной князя Туренина. Государи указали "говорить боя­

ром". Бояре рассмотрели теперь дело по существу и приго­

ворили выдать князя Б.Касаткина князю В.Туренину голо­ вою. Думный дьяк, Федор Лихачев, доложил приговор этот

государям, и государи

"".указали князя Богдана Касаткина за кн. Васильева безчестье Туренина посадить на день в тюрьму. И князю Бо­ гдану Касаткину государев указ и боярский приговор сказан и в тюрьму князь Богдан Касаткин послан с подъячим с Ми­ киткою Кузминым" (Кн. разр. 935).

В обоих случаях "бояре" играют роль совета. В первом

случае государи хотели узнать, какое дать направление че­

лобитной князя Туренина. По существующим порядкам по­ следствия челобитной в делах об отечестве могли быть очень различны. Челобитчику в случае очевидной нелепости его иска могло быть прямо отказано; но если бы при предва­

рительном рассмотрении челобитной оказалось, что ему "со­ шлось" с ответчиком, дело его могло быть разрешено "сыс­

ком" или "судом". Государи хотели знать, какое направле­ ние дать делу, и потому потребовали мнения бояр. Бояре приговорили "дать суд", и государи указали дать суд. Во втором случае боярам указано было произвести этот суд.

Бояре приговорили к выдаче головою, государи на докладе

изменили боярский приговор и указали посадить виновного на день в тюрьму. В обоих случаях боярский приговор есть

лишь материал для государева указа и только. Хотя государи

в последнем случае изменили боярский приговор, но князю Касаткину, тем не менее, объявлен государев указ и бояр­ ский приговор. И это отчасти верно, ибо и бояре признали

виновным князя Касаткина, разница только в мере наказа­

ния.

В 1625 г. бил челом государю Д.Шенкурской на И.Из­ майлова. Государь

" ... указал о том сидеть бояром, да что бояре о том при­ говорят, и государь указал о том доложить себя, государя"

(Кн. разр. 1155).

379

Думный дьяк, Федор Михалов, доложил государю бояр­

ский приговор:

"И Государь царь и Великий князь Михайло Федорович указал Данилу Шенкурскому и Ивану Измайлову боярский приговор сказати. И по государеву указу... боярский приго­ вор сказан".

Здесь "бояре" опять выступают в качестве судей по при­

казу царя, но с тою разницею, что государь утвердил их при­

говор без всяких изменений.

Случаи такого участия бояр в судебной деятельности царя, сколько бы их ни оказалось, не доказывают, что у бояр есть право участвовать в решении отеческих дел. Эти дела решаются государями и без всякого участия бояр. В 1618 г. бил челом государю стольник, В.Третьяк, на князя Юрия Буйносова, и "государь велел ему отказать", не справляясь с мнением бояр. В том же году бил челом государю

Юр.Татищев на князя Д.М.Пожарского; государь велел ему

отказать и с князем Пожарским быть. Но когда Татищев не послушался этого указа, государь приказал его бить кнутом и выдать Пожарскому головою и опять без всякого совеща­ ния с боярами по той причине, что царю дело бьuю ясно. Та­

кие же примеры единоличного суда царя в отеческих делах

встречаем в 1624, 1625 и 1627 гг.1 Любопытно, что, по

взгляду тяжущихся, бояре в делах этого рода иногда и вовсе

не могли принимать участия. В 1614 г. князья С. и М.Прозо­

ровские били челом о суде и счете на князя Ф.Куракина. Го­ сударь велел ,,допросить" их боярам. Прозоровские этим указом остались недовольны и вновь били челом о суде, на­ до полагать, перед царем лично, потому что просьбу свою

они мотивировали так:

"Случаев у нас много (т.е. случаев назначения на служ­ бу, в которых они были поставлены выше Куракиных), да перед бояры положить их не мочно, потому что и до мно­ гих бояр в случаях дойдет" (Двор. разр. 158).

Московские государи не только одни решают местниче-

1 Кн. разряди. Стб. 555, 558; см. еще 1624 r. Стб. 1042; 1625 r. Стб. 1160; 1627 r. Стб. 1377.

380

ские споры, но одни, без всякого совещания с боярами, уста­ новляют и общие нормы для решения таких споров. В 1616 г. окольничий, князь Гр. Волконский, "сказывал" (т.е. представлял) царю английского посла, а князь Гр. Тюфякин

этого посла звал к государеву столу и ездил его потчевать. И

вот поэтому-то у него и явилось опасение, не будет ли он

поставлен в случае спора ниже кн. Волконского. Для разъяс­

нения своего сомнения он обратился с челобитьем к госуда­

рю.

"И государь приказал посольскому думному дьяку, Пет­ ру Третьякову, челобитье его записать в Посольском прика­

зе, что стольнику, который посла зовет к столу, до околнича­

го, который посла сказывает, в отечестве дела нет; а околни­

чему до него дела нет, и прежде того не бывало же" (Двор.

разр. 221).

Московские государи давно уже стремятся ограничить

случаи местнических споров, а потому разрешение челоби­

тья князя. Тюфякина не представляло никакого сомнения, и

оно последовало без всякого совещания с думными людьми. Итак, думцы государевы, не имея постоянного состава, не имеют и определенной компетенции, а делают только то,

что царь им прикажет.

Такой вывод может не только изумить, но показаться

совершенно невероятным людям, хорошо знакомым с со­

временной литературой о так называемой Боярской думе. В

этой литературе можно найти не только старательно состав­

ленное перечисление предметов, подлежащих ведомству

Думы, но там точно означены дни и часы, когда эта Дума

собирается и заседает. К этой собирающейся в определенные

дни и часы Думе мы теперь и перейдем.

В Москве, действительно, возникло учреждение, члены

которого заседали в определенные дни и часы и имели свою

более или менее определенную компетенцию; но учрежде­ ние это существенно отличается от Думы, хотя и имеет с

нею некоторые точки соприкосновения.

С самых древних времен князь был судьей и лично от­ правлял дела правосудия. По мере объединения России под

властью Москвы отправление суда лично государем дела-

381

лось все затруднительнее. Но и московские государи про­

должают судить сами и в первой инстанции еще в XIV и XV веках. Не имея, однако, возможности разрешать все дела,

поступавшие к их личному суду, великие князья учреждают

себе в помощь бояр введенных, которым дают право судить свой суд. Таким образом, возникли особые лица, которые судили "суд великаго князя". До Ивана 111 они судили этот суд единолично; с Ивана III они должны были судить его сам друг с дьяком (Древности. Т.1 С.474, 576). Дальнейший

шаг в организации этого высшего суда состоял в учрежде­

нии боярской судной коллегии. Когда именно была она уч­ реждена и в каком виде, - это неясно. При Иване 111 такой коллегии, стоявшей выше приказов, кажется, еще не было. Первая статья его Судебника говорит:

"Судити суд боярам и окольничим, а на суде быти у бо­

яр и о у околничих диаком".

Из этой статьи следует, что есть суд бояр и окольничих, на котором присутствуют дьяки. Но какой это суд, суд при­ казов, где сидит боярин или окольничий и при нем дьяк, или высший суд над приказами, состоящий из бояр, окольничих и дьяков? Вторая статья того же Судебника дает право ду­ мать, что это суд приказов, ибо она предписывает "боярину" жалобников от себя не отсылать, а давать управу, кому при­

гоже; а кому не пригоже, о том сказать великому князю, или

"к тому его послати, которому которые люди приказано

ведати". Здесь, очевидно, дело идет не о высшем суде, а о приказном. Надо думать, что о приказном суде говорит и ст.1, стоящая в прямой связи со ст.2. Это толкование совер­

шенно подтверждается и царским Судебником. Ст. 7 этого последнего соответствует ст.2 первого Судебника и говорит о приказном суде, а не о высшем боярском; других же ста­ тей, в которых можно было бы видеть указание на сущест­ вование высшего боярского суда, нет, а потому есть доста­

точное основание думать, что и в период составления второ­

го Судебника такого суда еще не бьшо1 •

1 Г-н Лихачев в своем сочинении "Разрядные дьяки XVI века" при­

водит "боярский приговор, что приговорили о покраденной у корельского попа ржи" от 1520 г. В постановлении приговора участвовали: четыре

382

Но от второй половины XVI века мы уже имеем доку­ ментальное свидетельство о существовании высшего бояр­ ского суда. Под приговором чинов Собора 1566 г. о ливон­ ских делах встречаем такую подпись: "А у бояр в суде яз, Борис Иванович Сукин". Б.И.Сукин был дьяк, из подпи­ си же его следует, что он состоял членом боярского суда. Это не суд приказа, ибо приказов было много, и в каждом были свои дьяки; и не суд одного боярина введенного, ибо трудно думать, чтобы единоличный суд боярина введенного назывался "судом бояр". Что же это за суд?

Прежде всего надо заметить, что у нас в древности суд не был отделен от управления: кто управлял, тот и судил, и наоборот, кто судил, тот мог рассматривать и вопросы

управления. Поэтому выражение "суд бояр" нельзя пони­ мать в тесном смысле высшей боярской исключительно суд­

ной коллегии. Это была, надо думать, не судная только, а "расправная" коллегия, ведавшая и суд, и управление.

Такая коллегия возникла у нас в 1564 г. В этом году

царь учредил опричнину.

"Государство же свое Московское, воинство, и суд, и

управу, и всякие дела земские приказал ведать и делати

бояром своим, которым велел быть в земских: князю Ива­ ну Дмитриевичу Бельскому, князю Ивану Федоровичу Мсти­ славскому и всем бояром. А конюшему, и дворецкому, и ка­ значеем, и дьяком, и всем приказным людем велел быти по своим приказом и управу чинити по старине, а о больших делах приходити к бояром. А ратные каковы будут вести или земские великие дела, и бояром о тех делах приходити к государю" (Александро-Невская лет.; у Карамзина. IX.

Пр. 137).

Здесь мы имеем дело с первым учреждением особой бо­

ярской коллегии, действующей самостоятельно в пределах

боярина, четыре окольничих, печатник и 3 думных дьяка. Из напечатанно­ го документа не видно, чт6 это за "бояре", - думцы это государевы или специальная судебная коллегия. Если мы и допустим, что "бояре" в дан­

ном случае действовали не в качестве думцев, а в качестве суда, все же это

будет суд на случай, а не постоянная судная палата. Специальные же суды

на известный случай всегда, конечно, имели место.

383

предоставленной ей компетенции. Эта коллегия имеет свой постоянный состав, определенный указом царя. В нее назна­

чены бояре, которым велено быть "в земских". Подлинный

указ до нас не дошел, а потому мы и не можем сказать, кто

именно был назначен Грозным в состав правительственной боярской коллегии. Мы знаем только двух членов, принад­

лежавших к ее первоначальному составу, это были: князья

И.Бельский и И.Мстиславский, названные в приведенной

уже выписке из Александро-Невской летописи; позднее к ним был присоединен князь Мих.Воротынский, он упомянут

в документе 1570 г., о котором речь будет впереди. Можно думать, что и дьяк, Б.И.Сукин, принадлежал к составу этой же коллегии, так как никакой другой в это время не было.

Эта коллегия имела свою определенную компетенцию.

Ей предоставлено было ведать все внутреннее управление, военное и гражданское, и суд. Приказы, имевшие по Судеб­

никам доклад у государя непосредственно по всем делам,

которых нельзя было решить без государева ведома (ст. 2 первого и ст.7 второго), должны были теперь по всем "большим делам" обращаться с докладами к "боярам" зем­ ской коллегии. Эти бояре получили право разрешать своею

властью все дела, за исключением "ратных и великих зем­

ских"; по этим последним они сами должны были делать

доклад государю.

Очень может быть, что в подлинном государевом указе, до нас не дошедшем, разграничение власти бояр от власти государя было сделано в более точных выражениях; но во всяком случае трудно думать, чтобы земским боярам пре­ доставлена была компетенция, выходящая за пределы пря­

мого применения царских указов. Иван Грозный слишком

ревниво относился к своей власти, чтобы предоставить зем­

ским боярам сколько-нибудь широкие полномочия по

управлению государством. От времени, непосредственно

последовавшего за учреждением земской боярской колле­

гии, мы имеем несколько жалованных и льготных грамот,

одну грамоту о порядке платежа таможенных пошлин, о ме­

рах против корчемства и игры зернью и один наказ белозер­ ским губным старостам и целовальникам о порядке пресле-

384

дования лихих людей'. Все эти грамоты даны от имени са­

мого царя. Высшее управление, как и следовало ожидать,

осталось в его руках. К боярам перешло только исполнение указов, да и в этой области трудно думать, чтобы они дейст­ вовали с некоторою самостоятельностью в сколько-нибудь сомнительных случаях. Время для этого было очень небла­ гоприятно. Оrьезд царя в Александровскую слободу сопро­ вождался выражением недоверия к боярам; в письме к ми­ трополиту Иван Грозный перечисляет боярские измены и беззакония и этим объясняет свой отъезд, а позднее - и уч­ реждение опричнины. При таких условиях боярам трудно

было действовать самостоятельно даже и в мелких вопросах

текущего суда и управления. Можно думать, что любиrv1ой формой их деятельности были доклады государю.

Как бы ни была зависима и несамостоятельна деятель­

ность коллегии земских бояр, все же она существенно отли­

чается от деятельности Думы государевой. Государева дума

только подготовляет дела к решению государя; она делает

это или в присутствии царя, или в особом заседании без ца­ ря, но всегда по его особому указу. Она сама ничего не ре­ шает. Если царь приказывает Думе составить приговор, при­ говор этот исполняется не сам по себе, а в силу государева указа. Учрежденная Иваном Грозным коллегия земских бояр имеет свою собственную компетенцию и в пределах этой

компетенции сама решает восходящие на ее рассмотрение

вопросы. Дела, подлежащие рассмотрению земских бояр,

восходят к ним из приказов в тех случаях, когда приказы не

находили возможным разрешать их сами, по их важности

или по иным причинам, и по жалобе частных лиц на реше­

ния приказов. Можно допустить и третье основание: земские

бояре могли рассматривать некоторые дела и в первой ин­ станции; это дела о всех тех людях, которые никому не были

приказаны.

Коллегия земских бояр представляет совершенную но­ вость в нашей истории; до 1564 г. ничего подобного у нас не

1АЭ.1. №№ 269, 276, 277, 279, 281. 1565-1571; АИ. 1. №№ 188, 191,

193.1573-1575.

было. Но к той же коллегии царь мог обратиться и за сове­ том и, таким образом, временно превратить ее в свою думу.

Такой случай известен нашим памятникам. В 1570 г. земские

бояре получили от сибирского царя грамоту, перевели ее с

татарского языка на русский и препроводили к царю. В ответ они получили такой приказ:

"И вы б о том поговорили, пригоже ли нам с сибир­ ским царем о том ссылатися, и почему в Сибирь татарин к

царю отпущен, и что с ним писано, и в котором году отпу­

щен? Да что ваша будет мысль, и вы б приговор свой к нам отписали"." (ААЭ. 1. № 179).

Приказ этот послан был из Александровской слободы, где, конечно, у царя не было недостатка в советниках; но он нашел нужным посоветоваться с земскими боярами, а не с опричными. Это соединение двух функций в одном и том же

учреждении ничего не меняет в существе дела. Советников

своих и по учреждении опричнины царь берет где желает.

Но рядом с этим старым явлением возникло новое, коллегия

земских бояр, поставленная над приказами; это не дума, а

Расправная палата, имеющая власть решать текущие дела

суда и управления.

Мы не можем с точностью сказать, до какого года суще­ ствовала учрежденная Иваном Грозным земская Расправная палата. Ясно только, что она существовала недолго, скорее

менее, чем более десяти лет. В 1570 г. она еще существует. Только что приведенная переписка о сибирских делах ведет­ ся от имени "Ивана Бельскаго, Ивана Мстиславскаго, Ми­ хальца Воротынскаго и всех бояр". Царь в своей ответной

грамоте называет Бельского и его товарищей полными име­

нами и с "вичем". Но уменьшительная форма боярской гра­ моты указывает, что земские бояре находились в довольно

приниженном положении. В следующем году И.Ф.Мсти­ славский был заподозрен в измене. В данной им "прокля­

той" грамоте он признается, что "веры своей не соблюл и

государю своему изменил, навел с своими товарищами

безбожнаго крымскаго Девлет-Гирея царя на святыя право­

славныя церкви." Только благодаря предстательству митро­ полита, шести епископов и 14 архимандритов и игуменов и

386

поручительству двух бояр, одного окольничего и нескольких

сот подпоручников государь простил изменника и опалу с

него снял1 • Остался ли он членом земской Расправы и после

своей измены, этого мы не знаем; но два ближайшие к нему товарища выбыли из нее.

Первый боярин Расправы, князь Бельский, был убит в приход Девлет-Гирея к Москве в 1571 г., третий член, князь М.И.Воротынский, был казнен два года спустя после наше­ ствия Девлет-Гирея. В 1574 г. встречаемся с учреждением,

которое, по всей вероятности, упразднило земскую Распра­

ву, если она только дожила до этого года. По рассказу руко­

писного временника:

"Царь Иван Васильевич произволил в этом году и поса­

дил царем в Москве Симеона Бекбулатовича (крещеного та­ тарина) и царским венцом его венчал, а сам назвался Иваном

Московским, и вышел из города на Петровку. Весь свой чин

царский государь отдал Симеону, и сам ездил просто, как боярин, и как приедет к царю Симеону, ссаживается от царе­ ва места далеко, вместе с боярами" (Соловьев. VI. 21 О).

Подлинный указ о возведении царскою волею на мос­

ковский престол татарина до нас не дошел, но факт этот не

подлежит ни малейшему сомнению. Мы имеем несколько

грамот, данных "Великим князем Симеоном Бекбулатовичем

1 Рум. собр. 1. № 196. Издатель к "проклятой" грамоте князя Мсти­

славского делает такое примечание: "Судя по множеству данных о нем

(Мстиславском) записей и по мере государева гнева, должно заключить,

что преступление его было довольно важно". Мы думаем, что должно заключить к совершенно обратному. За вину Мстиславского государь

возложил на него свою опалу. Если же допустить, что Мстиславский был действительно виновен в том, в чем сознался, и был наказан за свою изме­ ну только опалою государевой, то является совершенно непонятным хода­ тайство за него всего духовенства с митрополитом во главе. Вина - пер­

вой важности, наказание сравнительно легкое, о чем же ходатайствовать

духовенству? Русские воеводы, высланные против Гирея, не умели поме­

шать ему перейти через Оку и сжечь Москву. Первыми воеводами были те

же земские бояре: Бельский, Мстиславский, Воротынский. Вот в чем вина Мстиславского. Он не умел отразить Гирея. Больной царь увидал в этом измену. Чтобы ублажить его, Мстиславский признался в измене. Духовен­ ство, конечно, хорошо знало, что никакой измены не было; могла быть

оплошность, а потому и явилось ходатаем.

всея Русин". Это указывает, что произведенное в 1564 г. вы­

деление опричнины и учреждение земской Расправы для

управления Московским государством более уже не удовле­ творяло царя. Его больное воображение перешло от бояр­ ской коллегии к иному способу управления государством, и он дал Москве царя, а сам жил как частный человек. Полно­ мочия этой царской тени были гораздо обширнее полномо­ чий земских бояр. Симеон давал своею властью жалованные

и льготные грамоты о порядке взимания податей; государе­

вы дворцовые села он называл "нашими"1 • Этому царю Иван

Грозный подавал челобитные, в которых просил его "пока­ зать ему милость" дозволить устроить себе двор, одних лю­

дей принять, других отпустить и "о людишках своих с твои­

ми, государевыми, приказными людьми памятями ссылать­

ся"2. Но эта игра больного монарха в цари и раболепные

подданные продолжается недолго. По прошесtвии двух лет

Иван Васильевич ссадил татарина с Московского царства и

назначил его Великим князем Тверским. В этом новом дос­ тоинстве мы встречаем Симеона Бекбулатовича еще в

1582 г. Он пожаловал в этом году Арсения, игумена Спас­

ского монастыря, пустошами в Тверском уезде3• Заняв по­

прежнему престол своих предков, Иван Грозный возвратил­ ся и к прежнему порядку управления и суда. Это заключаем

мы из того, что ни в последние годы его царствования, ни в

царствование сына его, Федора, не встречаем никаких указа­

ний на существование высшей боярской коллегии как учре­

ждения постоянного. В это время для рассмотрения дел, не подлежавших ведомству того или другого приказа, всякий

раз назначался царем особый суд на этот случай. Так посту­ пил сам Иван Грозный в 1579 г. 25 декабря этого года велел

он стоять у своего государева стола в товарищах с крайчим, Бор.Фед.Годуновым, князю И.В.Сицкому. Сицкий этого на­

значения не принял и бил челом об отечестве, о счете. Госу­ дарь велел дело это судить двум боярам да одному дьяку.

Так поступал и сын его, Федор. От царствования этого госу-

1 АИ. I. № 195; АЭ. I. №№ 290, 292. 1576.

2Соловьев. VI. Прим. 94.

3АЭ. I. № 316.

388

даря мы имеем шесть случаев местнического суда, в которых

всякий раз назначались специальные судьи и всякий раз из

двух лиц, из боярина и дьяка. Это - совершенное возвра­

щение к тому порядку, который установился еще при Иване

Васильевиче III, к суду одного боярина введенного с дья­

ком1.

Этот порядок вещей продолжается и при Михаиле Фе­

доровиче, он также назначает специальный суд из одного

боярина и дьяка2• Но в его царствование возникает и новый

порядок, окончательно закрепленный Уложением. Михаил Федорович начинает приказывать те же дела, которые до него и при нем судил боярин с дьяком, "судить бояром", и не

только суд судить, но и вершить дело. В начале XVII века

это делается всякий раз по особому государеву указу. Чело­ битье подается государю, а государь приказывает "сидеть о том бояром~' или "поговоря о том, указ учинити". На основа­

нии такого указа бояре "приговаривают": или отказать чело­

битчику, или посадить виновного в тюрьму и т.д3• Здесь мы

присутствуем при самом зарождении Расправной палаты

ХVП века4• Государь уполномочивает "бояр" рассмотреть

челобитье и составить приговор, т.е. решить дело, не внося на его утверждение. В этих случаях бояре действуют не как думцы государя, а как самостоятельный суд, облеченный правом решать. Но это делается всякий раз по особому пол-

том же году кн. Ив.Ив.Шуйский и тот же дьяк; в 1627 г. велено было су­ дить боярину Мих.Борис.Шеину и опять тому же дьяку (Кн. разр. 933, 937

и 1371).

3Кн. разряди. 1. 551-554, 556, 673 и др.

4В Уставной книге Разбойного приказа есть несколько "боярских

приговоров" от времени Федора Ивановича и Бориса Годунова, но не вид­ но, кого надо разуметь здесь под боярами: думцев государевых или суд­

ную коллегию. Царствование Федора Ивановича представляет анормаль­

ное явление: государством управлял не царь, а Борис с пятью-шестью боярами (см. выше, с.375). В данном случае Борис играл роль царя, пять­

шесть бояр - были его думцы. Они, конечно, составляли всякие пригово­

ры, и эти приговоры и занесены в уставную Разбойную книгу под назва­ нием "боярских". При царе Борисе могла уже назначаться боярская судная

коллегия.

389

номочию. Постоянного учреждения боярской Расправы, действующей по общему правилу, а не по специальному

всякий раз указу, нет и в 1626 г. В этом году Поместный приказ спрашивал государей, как они прикажут, после пожа­ ру, поместные и вотчинные дела делать? Государи приказа­

ли:

"И которых статей в Поместном приказе о поместных и

вотчинных делех без государева царева и Великого князя

Михаила Федоровича и отца его, государева, великаго госу­

даря Святейшаго Патриарха Филарета Никитича, имяннаго

приказу делать не мочно, те статьи они, государи, велели

написать и принесть к себе, государям, в доклад" (Влад.-Буд.

Хрестом. III. 214).

Мы здесь находимся еще на точке зрения царского Су­

дебника, который предписывает:

"А которому будет жалобнику, без государева ведома, управы учинити немочно, ино челобитье его сказати царю

государю" (7).

Как в 1550 г. не было никакой посредствующей инстан­

ции между государем и приказами, а дела, в случае недос­

татка указа, шли из приказов прямо к царю, так и в 1626 г. дела из приказов (по крайней мере из Поместного) непо­ средственно докладываются государю. Между царем и при­

казами нет еще никакого постоянного учреждения. Первое

указание в законодательстве на такое посредствующее уч­

реждение находим лишь в Уложении 1649 г., и то довольно

нерешительное. В Уложении читаем:

"А спорныя дела, которых в приказех зачем вершити

будет немощно, взносити из приказов в доклад к государю

царю и Великому князю Алексею Михайловичу и к его го­

сударевым бояром и окольничим и думным людем. А боя­

ром и окольничим и думным людем сидети в палате и по

гос у да реву указу государевы всякия дела делати всем

вм~сте" (Х. 2).

Редакция статьи показывает, как сильны были в Москве исторические традиции и как трудно было людям XVII века

перейти от старого привычного порядка к новому. Из конца

статьи ясно, что бояре имеют свои собственные заседания

390

без царя, на которых и решают всякие дела, поступающие из приказов. Но дела из приказов поступают на основании док­ лада. Кому же делается доклад? Если бояре уполномочены

решать дела, то им и должен делаться доклад. Статья же го­

ворит о докладе государю и его государевым боярам. Что же это значит? Делать доклад царю и боярам единовременно в данном случае нельзя, ибо бояре сидят в палате без царя и без царя решают дела; делать доклад сперва царю, а потом боярам нет надобности, ибо государь вперед уполномочил

бояр решать эти дела. Это недостаток редакции, в котором слышится остаток старины. До Уложения доклад делался

государю лично во всех тех случаях, когда приказные судьи

или бояре введенные не находили возможным сами разре­

шить дело.

Это - практика веков, она и проскользнула в Уложе­ ние, хотя Уложение и установило посредствующую между приказами и царем инстанцию. В действительности, конеч­

но, дела из приказов поступали к боярам, а царю докладыва­ лись только те из них, которые и бояре не находили возмож­

ным разрешить. Это совершенно ясно из последующих ука­

зов. Например:

"К бояром, в Золотую палату, дела взносить к

слушанию и к совершению из приказов: в понедельник

из Разряда, во вторник из приказа Большия казны" и т. д.

(1669. псз. № 460).

Итак, возникновение высшего учреждения "бояр" есть

весьма позднее явление нашей истории. Окончательное уч­

реждение его относится к половине XVII века. Попытка Ивана Грозного создать высший боярский суд имела очень кратковременное бытие.

Переходим к составу, ведомству и власти этого высшего

судебно-правительственного учреждения.

Уложение предписывает сидеть в палате... "бояром и

окольничим и думным людем" (Х. 2). То же говорят и позд-

чины, без особого назначения, состояли членами боярской

1 псз. №№ 460, 838, 885. 1669-1680.

391

палаты? Это очень сомнительно. Многие из них имели уже назначения и, конечно, не могли оставить своих мест без особого указа. Надо думать, что члены боярской палаты на­ значались царем из думных чинов особым указом. И мы

действительно имеем указания на такие назначения. Первое

из них дошло к нам от 1681 г. В этом году, в мае месяце, на­

значены в Расправную палату товарищами к князю Ник.

Ив.Одоевскому: трое бояр, трое окольничих, трое думных дворян и двенадцать думных дьяков. С этого года по 1689 г.

не встречаем ни одного нового назначения членов Расправ­

ной палаты, а в 1689 г. было два таких назначения. Первый раз, 12 сентября, первоприсутствующим указано было быть

Як.Ник.Одоевскому, а товарищами к нему назначены: трое

бояр, четверо окольничих, двое думных дворян и двое дум­ ных дьяков. В том же году, 14 октября, состав палаты бьm

пополнен еще одним окольничим. В 1690 г. встречаем новое

назначение третьего думного дьяка и т.д.1

Назначенные в Расправную палату члены оставались в этом звании, пока нравилось государю, и могли быть воз­ вращены даже в прежнее состояние, хотя бы и низшее. Так случилось с думным дьяком П.Никифоровым. В 1689 г. он был назначен в Расправную палату, а в 1691 г. государь

"указал.ему в Расправной палате не быть, а быть ему в поме­

стном приказе, по-прежнему"2•

Расправная палата собиралась в определенные дни и ча­

сы. В древнейшем указе по сему предмету (1669) определя­

ются только дни: члены палаты должны были собираться ежедневно, кроме субботы. Потом нашли нужным опреде­

лить и час приезда. В 1674 г. приказано было съезжаться в

10-м часу дня, а с 1676 г. - в 1-м3• Эта неопределенность и

неустойчивость порядка указывают на то, что мы имеем де­

ло с возникающим только учреждением, которому прихо­

дится еще отыскивать себе место и время в ряду более ста­

рых.

1 Дворц. разр. IV. Стб. 187, 483, 490, 523 и пр. Эта отрывочность из­

вестий объясняется неполнотой дошедших до нас разрядных книг.

2Там же. Стб. 624.

3ПС3. №№ 460, 582, 621.

392

Расправная палата состояла из первоприсутствующего члена и его товарищей. Первоприсутствующий был предсе­

дателем. В указах, определяющих порядок деятельности па­

латы, он назывался иногда по имени, об остальных же чле­ нах говорилось как о его товарищах. Так, в указе 1681 г. де­ лается предписание "бояром, окольничим и думным людям,

которые сидят в Расправной палате с боярином, со князем

Никитою Ивановичем Одоевским в товарищах"."1 Перво­

присутствующий член палаты назначался также царем. Нам

известны имена трех первоприсутствующих: первым бьш

князь Ник.Ив.Одоевский, он же первоприсутствующий член Уложенной комиссии; за ним следовал его сын,

Як.Ник.Одоевский; а в 1691 г. встречаем в этой должности

князя Мих.Як. Черкасского2•

Что касается ведомства боярской палаты, то нет надоб­

ности определять его на основании практики, оно определе­

но в указах. По Уложению все спорные дела, которых поче­

му-либо нельзя было решить в приказах, вносятся к боярам. Таким образом, боярская палата есть высшее в государстве судебное учреждение, поставленное над приказами. Уложе­

ние точно не определяет, по каким причинам дело может

быть не решено в приказе. Таких причин наша старая прак­

тика знала три: 1) отсутствие указа, разрешающего дело,

2) сомнение в понимании существующего указа и 3) разно­ гласие членов приказа, которые должны были решать все дела "вместе", т.е. единогласно. В этих случаях дело перехо­ дило в палату. Других оснований для переноса дела в пала­

ту, кроме перечисленных, Уложение не знает. Но они скоро

явились. Молчание о них Уложения опять указывает на то,

что мы имеем дело с вновь возникающим учреждением,

компетенция которого была определена не сразу, а посте­

пенно. Уложение предусматривает случай отказа в правосу­

дии. Кто-нибудь бил в приказе челом, а ему суда не дали и

указа не учинили; что ему делать? Так как то же Уложение

учредило боярскую палату, то, понятно, такому челобитчику

1 псз.№885.

2 Дворц. разр. IV. Стб. 187, 483 и 623.

393

следовало бы на отказ в правосудии жаловаться палате. Но Уложение предоставляет ему жаловаться прямо государю (Х. 20). Это вторая непоследовательность, опять объясняе­

мая живучестью старой точки зрения, по которой государь

является судьей во всех делах. Но логика сделала свое дело:

скоро заметили, что и в этих случаях надо обращаться не к

государю, а к "боярам", а потому указ 1680 г. говорит, что

бояре не только слушают спорные дела, вносимые из прика­

зов, но и челобитные принимают1 • Какие это челобитные,

это нигде не определено, но объясняется существом дела. Это, конечно, челобитные как на отказ в правосудии, так и на неправильные решения приказов. У нас никогда не было

воспрещено жаловаться на неправильные решения; эти жа­

лобы всегда подавались государям, а с учреждения боярской палаты они должны были подаваться ей.

Судебные дела назывались у нас еще расправными де­

лами; отсюда возникло официальное наименование вновь

учрежденной палаты Расправной палатой2•

Степень власти Расправной палаты также определена

указами. Уложение говорит, что Расправная палата все госу­

даревы дела решает по государеву указу (Х. 2). Так же вы­

ражаются и позднейшие указы. Приведенный уже указ от

1680 г. предписывает палате по всем в нее поступающим

делам чинить государев указ "по его великаго государя ука­

зу и по Уложению". Палата, следовательно, действует по

существующим указам. Ей принадлежит та же степень вла­ сти, что прежде (а в некоторых случаях и теперь) принадле­

жала приказам. Огсюда следует, что если "бояре" найдут почему-либо невозможным решить дело, они должны доло­ жить о нем государю. Именно такое распоряжение находим в указе от 1694 г. Так как в этом указе сведены вместе все прежние распоряжения о боярской палате и он как бы за­

вершает ее организацию, то мы и приведем из него главные

части.

1 ПС3.№838.

2 Дворц. разр. IV. Стб. 523, 557, 623; рядом с Расправной палатой

употребительно выражение "у расправных дел" (Там же. Стб. 187, 483 и

490).

394

"Великие государи указали: судных и всяких розыскных

дел, по которым в приказах судьям указу зачем учинить бу­

дет не мочно, или которые и вершены, а на вершенья учнет

кто... бить челом и вершенья чем спорить, также и о иных о каких делех учнет кто... бить челом, и тех из приказов дел и челобитен слушать... бояром и думным людям всем и по тем делам и по челобитным свой великих государей указ чинить

по своему великих государей указу, по Уложению и по но­

воуказным статьям... А которых дел им, бояром и думным людем, зачем без их великих государей именнаго указа вер­ шить будет не мочно, и по тем делам докладывать великих государей..." (ПСЗ. № 1491).

В этом указе находим и некоторую прибавку к тому, что прежде говорилось о ведомстве боярской палаты: она ведает

не одни судные и розыскные дела, но и иные дела, о кото­

рых кто-либо учнет челом бить. Под этими иными делами,

противополагаемыми судным, надо разуметь все дела, воз­

никающие по вопросам управления. Но есть ли это новость, возникшая только в 1694 г.? Это очень сомнительно. Для

ответа на этот вопрос надо припомнить, как развивалось на­

ше законодательство в древности. В одном из наших преж­

них трудов1 мы имели уже случай выяснить, что московское

законодательство развивается путем практики. Прежде чем

какое-либо правило попадет в Судебник или Уложение, оно действует на практике в силу частных распоряжений. Так было, конечно, и с боярской палатой. Прежде чем появилось

Уложение и другие указы, определявшие порядок деятель­

ности боярской палаты, она уже призывалась к решению разных дел, так бьmо в царствование Алексея Михайловича,

а может быть и ранее, при Михаиле Федоровиче и даже Бо­

рисе. И здесь практика шла впереди закона. Вторая статья главы Х Уложения поэтому не должна быть рассматриваема как чистая новость; она только формулирует прежнюю прак­

тику, дает законное основание тому, что и прежде делалось.

А многое так и осталось практикой и не перешло в закон.

Например, состав палаты; он назначается государем из дум-

1 Опыт исследования обычного права. 1882.

395

ных людей; но это не определено ни в одном указе. Вот по­

этому-то мы и думаем, что прибавка указа 1694 г. едва ли

составляет новость и что Расправная палата, по всей вероят­ ности, уже с Уложения ведала не одни судные дела, но и

правительственные, которых почему-либо нельзя было ре­

шить в приказах.

Степень власти палаты определяется совершенно так

же, как определялась степень власти приказов: она решает

на основании Уложения и государевых указов все судные и

правительственные дела, пока не окажется, что какого-либо дела "решити будет не мощно". Нельзя сказать, чтобы в этом определении была проведена точная граница власти палаты.

Что можно решить на основании указов и чего нельзя - это дело весьма широкого усмотрения. На основании этого пра­

вила могло выработаться и очень свободное толкование ука­

зов, при котором доклады государю могли иметь место

только в исключительных случаях, и очень ограниченное,

вызывавшее постоянные высочайшие доклады. Как было в

действительности, это трудно сказать, так как практика па­

латы нам малоизвестна, а то, что нам известно, мы никак не

можем мерить нашею современною мерою. В XVII веке в

компетенцию Расправной палаты, обязанной решать судные

и правительственные дела на основании государевых указов,

входило не только разрешение отдельных случаев, но и ус­

тановление общих правил на все будущие случаи, конечно, когда палата находила, что их можно сделать без доклада

государю. Повод так думать дают некоторые статьи, нахо­

дящиеся в уставной книге Разбойного приказа. Но прежде чем привести эти статьи, необходимо сделать оговорку.

В уставной книге Разбойного приказа встречаем докла­

ды "боярам" и "боярские приговоры". Но книга Разбойного приказа нигде не объясняет, что это за бояре, которым дела­

ется доклад: думцы ли это государевы, или судная коллегия,

которая, как мы видели, начинает уже появляться в царство­

вание Михаила Федоровича и которой он предоставлял ре­

шать дела без доклада себе. В книге приводится только док­ лад и приговор бояр, но как возник доклад, по государеву ли специальному указу "говорить с боярами" или как иначе, об

396

этом ни слова. Эта краткость памятника соответствует его

характеру: в нем изложены не подлинные дела во всем их

течении, а только окончательные приговоры, которые имеют

значение в смысле руководства Приказу разбойных дел в его будущей деятельности. Вот эта-то неясность и допускает лишь с большой оговоркой рассматривать "приговоры бояр"

как приговоры Расправной палаты. Приведем два-три при­

мера таких приговоров для характеристики нашей древней

практики.

В главе 13 уставной Разбойной книги было написано, что убытки, возникающие из преступлений, совершенных несвободными людьми, платят их господа. Это - старое правило, известное еще Русской правде. В XVII веке в прак­ тике Разбойного приказа, когда первоприсутствующим чле­ ном его был князь Дм.Мих.Пожарский, возник вопрос, что

делать в тех случаях, когда люди, причинившие своим пре­

ступлением убытки, умрут до вершения их дела? Собствен­ но, тут и вопроса никакого нет. Жив или умер виновный, убытки должны быть уплачены из его имущества; а так как речь идет о несвободных, то убытки должны быть уплачены их господами. Но в 1624 г., конечно, по частному случаю

такой вопрос возник, и князь Пожарский, ссьmаясь на то, что

в уставной книге об этом ничего не написано, внес его на решение бояр. Бояре приговорили: господа должны платить убытки.

В 1628 г. возник новый вопрос. Если оговоренный в

преступлении человек представит за себя поручителя в том,

что он к суду явится, а потом не явился, то весь ли иск взы­

скать с поручителя? Бояре приговорили: взыскивать весь иск, да кроме того, установили еще правила о дальнейшем

розыске оговоренного.

Если мы признаем, что эти приговоры сделаны судной

боярской коллегией, то должны будем признать, что Разбой­ ный приказ в 20-х годах XVII века имел уже над собой выс­ шее учреждение, к которому и обращался с докладом, тогда как Поместный во всех сомнительных случаях должен бьm обращаться прямо к государю (выше, с.404). Это разнообра­

зие практики не должно нас удивлять: московское законода-

397

тельство шло не от общих начал, а от случайных требований

места и времени, а потому и представляется весьма разъеди­

ненным.

Описанную нами боярскую палату необходимо отли­

чать от Государевой думы. Это два совершенно разных уч­ реждения. Думцы княжеские так же древни, как и сами кня­

зья; палата нового происхождения, первые ее зародыши не

восходят далее половины XVI века. Дума не имеет постоян­

ного состава и компетенции, она действует только при князе,

а если без него, то по особому его приказу; палата имеет по­ стоянный состав и особого председателя, она имеет свою

определенную компетенцию и действует на основании Уло­ жения и указов. Дела в Думу поступают только по воле го­

сударя; дела в палату поступают из приказов и по челобить­ ям частных лиц. С половины XVII века деятельность палаты определяется указами, деятельность думцев никогда не была

определена указами и очень понятно почему: составляя со­

вет государя, они постоянно направляются его волею; вся­

кий организационный указ только стеснил бы эту волю.

Но между Думой и палатой есть и точка соприкоснове­ ния. И та и другая составляется из думных чинов. Члены па­

латы могут приглашаться и в Думу государеву и, по всей вероятности, важнейшие из них, обыкновенно, и приглаша­ лись. Это нисколько не мешало, однако, полной особности

этих совершенно различных учреждений. Один и тот же че­ ловек мог сидеть и в Думе государевой, и в Расправной па­

лате; но он действовал совершенно иначе в Думе, чем в па­

лате: в Думе он исполнял словесную волю государеву, вы­

сказывал мнение, если его спрашивали, составлял приговор,

если приказывали, и т.д.; в палате он сам решал дела на ос­

новании Уложения и государевых указов.

Московские государи не любили себя стеснять никаки­

ми учреждениями. Весь суд и управление принадлежат им

лично; это точка зрения самой глубокой древности. Если они "приказывали" кому-нибудь судить и управлять, они делали это в личных своих удобствах, а не потому, чтобы государ­

ство нуждалось в какой-либо организации суда и управле­ ния. Их личную расправу и народ, и они сами продолжали

398

считать наилучшей. Приказы и Расправная палата учрежде­

ны были только по той причине, что нельзя же было все сде­ лать самому царю. А потому, как только царь признавал это нужным, все учреждения оказывались как бы не сущест­

вующими, и царь и после Уложения или судил лично, при­

чем "бояре" играли обычную роль думцев, или назначал

специальный суд доверенных людей на отдельный случай. Приведем несколько примеров.

"Бил челом государю думной дьяк, Семен Заборовский, на околничаго, Осипа Сукина, о счете". И государь указал против челобитья выписать из разряду и доложить себя, го­ сударя, думному дьяку, Алмазу Иванову" (Двор. разр. Ш. Доп. стб. 375).

Этот случай личного суда, и даже без содействия Думы, относится к 1663 г. А из одного судного дела 1671 г. узнаем, что государь пожаловал Чудова монастыря архимандрита и келаря с братиею, велел дело их слушать "боярам, кому Мо­ сква приказана". 7 июля того же года приговор этих "бояр"

был доложен государю, и он, выслушав докладной выписки,

указал: "тою спорною землею, о которой били челом" и т.д.1

Можно подумать, что в Москве второй половины XVII века не было никаких постоянных судов и все делалось по имен­

ному высочайшему повелению.

В дворцовых разрядах под 1674 г. читаем:

"А боярам, и окольничим, и думным дворянам, и дум­

ным дьякам указал великий государь ехать всем на Земский

двор в 5-м часу дня, тотчас, не мешкав. И указано (им) их воров (Ивашку Андреева сына Воробьева с товарищи) рас­

прашивать накрепко и пытать всякими жестокими пытка­

ми". А что они воры, станут в распросе". боярам сказывать,

и великий государь указал о том прислать со всеми распро­

сными речами к себе околничаго, А.С.Матвеева. А им ука­

зал, боярам, ждать своего великаго государя указу, покамест

будет от него великаго государя с указом с верху окольни­

чий, А.С.Матвеев". И бояре с распросными речами послали

к великому государю окольничаго А.С.Матвеева, а сами до-

1 Федотов-Чеховский. № 134.

399

жидались великаго государя указу на Земском дворе. И как приехал от великаго государя с указом А.С.Матвеев, и

бояре, по указу великаго государя, велели того вора вер­ шить..."

Здесь мы имеем знакомые уже нам "государев указ и боярский приговор", но в какой необыкновенной форме! Все

думцы государевы отправлены в застенок, где производят

пытку и ждут государева указа, чтобы произнести свой при­ говор. В этом случае с особенною ясностью обрисовывается отношение боярского приговора к государеву указу.

В следующем году, мая 31-го дня, "указал великий го­ сударь взять девку Фенку (ведомую вориху, слепую, и воро­ жею) у боярина, князя Ф.Ф.Куракина, со двора и людей его

лутчих, и указал на Москве ее пытать жестокою пыткою

боярам комнатным да дьяку тайных дел, Ивану Полян­

скому, и людей тож указал пытать накрепко... И по распро­

сным речам ее, Фенкиным, и людей - доложить... себя, ве­ ликаго государя, и бояр, как великий государь изволит си­ деть с бояры :ш своими, великаго государя, делами" (Там же

1428).

В обоих случаях царь с Думой судит в первой инстан­ ции, но, конечно, не потому, что не было судов, которые могли бы судить и вершить дело об изменнике Ивашке Во­ робьеве или дело о слепой ворожее Феньке, а потому, что царь заинтересовался этими делами. Этого было совершенно достаточно, чтобы все существующие учреждения момен­

тально упразднились, и московский государь стал действо­

вать так, как действовали удельные князья глубокой древно­

сти. Московское государство конца XVII века почти ничего

не имеет общего с киевским княжением ХП века; но Алексей

Михайлович, решающий в первой инстанции дело о слепой

ворожее Феньке, "когда у него будет сиденье с бояры",

очень напоминает Владимира Мономаха, ежедневно по ут­

рам садившегося с мужами "людей оправливать".

Взгляд на царя, как на личного судью и правителя, дол­

жен был чрезвычайно замедлять развитие наших учрежде­

ний. В маленьких княжениях удельного времени князь дей­ ствительно мог если не все, то очень многое делать сам. И

400

хорошие князья, действительно, многое делали сами. Их вы­

сокое положение в обществе доставляло им возможность быть судьями и правителями вне партий и личных пристра­ стий. С образованием Московского государства, границы которого обозначались такими отдаленными один от другого пунктами, как Смоленск, Архангельск, Тобольск, Астрахань

и Киев, личный суд и управление стали невозможностью:

надо было перейти к учреждениям. И вот, по крайней мере с XV века, начинается великая работа правительственной ор­ ганизации. Первые опыты были очень слабы. Они вовсе не имели в виду создать что-либо само себе довлеющее; они имели целью, в видах облегчения сложной и трудной дея­

тельности царя, создать ему помощников. Такими помощни­

ками являются бояре введенные и приказы. Они делали ца­ рево дело, пока "было мощно", а как только оказывалось,

что "не мощно", они шли к царю, докладывали ему и проси­

ли об указе. Это были какие-то ходячие тени царя. При та­

ком положении вещей не могли возникнуть ни самостоя­

тельность суда, ни подзаконность управления, ни ответст­

венность правительственных лиц. Во всех сомнительных

случаях "приказные люди" могли сделать государю доклад, испросить высочайшее повеление и тем прикрыть себя. XVIII и XIX века весьма подвинули организационные во­

просы. В настоящее время суды существуют не в помощь

государю, а как самостоятельные учреждения; царь более не

судит. При устройстве судов изыскиваются наилучшие спо­

собы их организации. В Москве такой способ действия и ре­ зультаты, к которым он привел, были бы совершенно непо­ нятны и невозможны: ни подданные не поняли бы, если бы им сказали, что царь не может рассматривать их челобит­ ные; ни царь не был бы в состоянии стать на ту точку зре­

ния, что он не может решить какое-либо дело в первой и по­ следней инстанции. Два века кое-что сделали. Но мы едва ли

и теперь совершенно освободились от московских недугов:

недостатка ответственности органов администрации и воз­

можности покрывать высочайшими повелениями все их со­

мнительные распоряжения. Московские порядки живут и в

XIX веке. Но Москве труднее было с ними бороться: она

401